Дрожащие руки музыкантки, скользящие по струнам каягыма

      Сохён совершенно повергло зрелище, развернувшееся у неё на глазах. Молодой господин, позабыв о том, что провинившиеся слуги были людьми, беспощадно терзал их, не обращая внимания на пронзительные крики и просьбы о пощаде. В полумраке темницы его лицо походило на морду дракона, вершившего правосудие с такой жестокостью и неумолимостью, что сторонний наблюдатель исполнялся диким страхом при виде него.              Мало-помалу крики стихли. В один момент стало так тихо, что можно было услышать, как кровь, стекавшая с измученных тел, капала на пол, мощёный камнем. Ёнбок громко дышал, утомлённый ролью палача, но всё ещё не намеревался прекратить пытки. Его лицо и тело сплошь обагряла чужая, ещё тёплая кровь. Наконец, раздался звук последнего удара плетью. Он звучал так, словно били воду — столь много крови было пролито.              Молодой господин отбросил плеть и повалился на пол обессиленный. Он не знал, что всё то время, пока длилось наказание, за решёткой темницы, зажав рот руками и трясясь от ужаса, стояла Сохён. Она никогда не видывала такой невероятной жестокости. В доме кисэн, где та раньше жила, за проступки тоже наказывали плетью, но такого она прежде не видела. Боясь, что её заметят, девушка не стала дожидаться, пока господин закончит пытки и убежала из темницы почти сразу же после того, как пришла туда. Страх обуял её.              — Избавьтесь от них! — Приказал Ёнбок. — Увезите отсюда подальше и бросьте на дороге.              — Будет сделано, господин.              Вернувшись в свои покои, молодой господин Ли потребовал приготовить горячую воду, чтобы принять ванну. Сохён, едва унеся ноги из темницы, незамедлительно вернулась в покои Ёнбока, помня о предписании ожидать его там. Сердце стучало по рёбрам с оглушительной силой. Руки девушки дрожали. Она не сделала ничего предосудительного, однако её дух был готов в любой момент расстаться с телом, лишь бы предотвратить встречу с господином.              Тем временем, Ёнбок, как и обещал, поспешил вернуться в свои покои.              — Сохён! Больше никто из них не посмеет сказать и слова против тебя. Выходи и приготовь мне воду. — Молодой господин шёл меж комнат, взглядом ища служанку. — Где ты?              Девушка слышала, как Ёнбок зашёл внутрь и как он звал её, но медлила выходить ему навстречу. Что, если он всё ещё зол? А вдруг он пожелает наказать заодно и её? Казалось, в его руке ещё была плеть, а в чёрных, как уголь, глазах, полыхал яркий огонь.              — Неужели сбежала? — Донеслось из ближней комнаты.              Осознав, что больше скрываться она не может, Сохён встала и с трудом держась на ногах, последовала в соседнее помещение.              — Да, господин. — Она не смотрела на него и склонилась в глубоком поклоне.              — Вот ты где. — Тот, к счастью, не сразу приметил её состояние. — Я покончил с ними. Согрей мне воды и приготовь чистую одежду.              — Да, господин. — Всё так же отвечала она.              — Что с тобой? Почему не поднимаешь лица?              Сохён следовало поднять взгляд, но если она сделает это, то может в ту же минуту упасть в обморок. До сих пор каждое слово давалось ей с величайшим трудом, но требовательный тон господина заставил её повиноваться. Собравшись с духом, девушка медленно перевела на него взгляд. Она тут же встретилась с лицом, залитым кровью и холодными, пронзительными глазами. У неё по телу прошёлся холод от одного только вида Ёнбока.              — Всё хорошо, господин. Всё будет сделано.              — Поспеши. Мне не терпится смыть с себя кровь этих негодяев. — Бросил он и скрылся в дверях спальни.              Девушка облегчённо выдохнула, стоило ему исчезнуть в глубине комнат. Ей лишь следует приготовить горячую воду. Успокоив себя этим, Сохён принялась за работу.       Сперва надо было наполнить горшки водой. Далее из них воду необходимо было перелить в хамджибак*, что находился в небольшой комнате, примыкавшей к холлу. Часть воды следовало оставить холодной для создания нужной температуры. Покончив с приготовлениями, девушка направилась в комнату Ёнбока.       — Господин, прошу вас.              Молодой господин сидел на дне хамджибака с плотно закрытыми глазами, погруженный с головой в воду. Сохён стояла неподалёку с заранее приготовленным хлопковым полотенцем и опущенной вниз головой. Ёнбок просидел на дне несколько минут и поднявшись над поверхностью воды, громко выдохнул. Затем жестом руки он подозвал к себе девушку.              — Помоги мне.              Сохён без промедления исполнила приказание, тут же взявшись натирать спину господина мылом из красной фасоли, осторожно расплетать его волосы. Внутри у неё всё тряслось от страха, а потому движения её были резкими.              — Ты решила снять с меня кожу? — Недоуменно спросил Ёнбок, заметив её волнение.              — Простите, господин, прошу вас, я не нарочно. — Взмолилась девушка. — Я была неосторожна!              — Разумеется, с моим телом стоит обходиться ласковее, я ведь не зверь.              При этих словах Сохён вспомнила, как он, замахиваясь плетью, без разбора кромсал тела провинившихся слуг. Тогда его совсем не волновало то, какие муки они при этом испытывали.              — Но ведь им тоже… было больно. — Девушка произнесла эти слова вполголоса, вероятно надеясь, что так они не будут услышаны.              Но она стояла слишком близко и потому каждое её слово, к несчастью, Ёнбок отчётливо услышал. Пожалев о сказанном, девушка замерла в ожидании расплаты за свои слова. Её опасения вскоре подтвердились: молодой господин ударил рукой по воде, выплеснув на пол немалое её количество. Обратившись назад, чтобы видеть её лицо, он заговорил:              — Неужели ты не знаешь, ради чего я это сделал? Выставляешь меня мерзавцем, потому что вступился за тебя?! Это твоя благодарность? — В глазах Ёнбока вновь плескался огонь.              Его явно рассердили её слова. И хотя девушка знала, что последует за ними, сдержаться не смогла.              — Простите меня, господин, я достойна наказания!              — Ты права, но я буду милостив к тебе сегодня. Поторопись и помоги мне. — На удивление, молодой господин, известный своей страстью к различным наказаниям, простил служанку, дерзнувшую высказать своё мнение.              Вероятно, будь это кто-то другой, он бы этого так не оставил. Но, как это пошло с первых дней, Ёнбок продолжал благоволить ей, невзирая на все её ошибки. Прочие слуги, ставшие свидетелями жестокой расправы, больше не беспокоили Сохён, боясь вызвать гнев молодого господина. Вместо того, чтобы досаждать ей лично, они затеяли нечто более серьёзное, грозившее ей изгнанием из поместья.