Ты моя слабость

      Напряжение витало в воздухе, Камилла ожидала, пока отец соберётся с мыслями и расскажет то самое. Тиканье настенных часов было единственным звуком, разбавляющим гробовую тишину в кабинете. Альберт по привычке снова взглянул на циферблат наручных часов, а после снова на свою дочь. Она выглядела всё ещё помято, как после сна, хотя время уже близилось к вечеру, на её щеке был желтоватый след, а глаза отчего-то ярко блестели, словно драгоценные камни на солнце, под ними залегли болезненные мешки. Но даже так она была красива, её особенный и неуловимый шарм в пропорциях лица легко мог позволить успешную карьеру модели, невзирая даже на недостаток в росте. А ещё Камилла была наделена отличным умом и колкостью языка, которые выводили из себя. Контролировать свою дочь становилось всё труднее.       — У меня был лучший друг со школьной скамьи, мы даже жили рядом, в соседних квартирах. Он переехал с матерью из Германии, после развода родителей. Он был лучшим в классе, всегда хорошо учился и мог договориться даже с немым. Когда я завалил вступительные экзамены в универ, тогда отец сильно заболел, и я подался на улицы. А мой друг своими силами поступил в институт.        Первое время я продолжал подрабатывать на старом месте: разгружал грузовики, водил газель с мебелью, но этого было недостаточно. Состояние отца ухудшалось, нужны были большие деньги в кратчайшие сроки, которых бы я не заработал и на сотне подработках в срок. И тогда я сдался, понял, что честным путём я ничерта не стою и вряд ли выбьюсь из задницы, в которой родился, в люди. Казалось бы, я стал уличным бандитом, а мой приятель усердным студентом, наши пути должны были разойтись, но…Он меня только поддерживал, интересовался делами района. Спустя несколько лет я организовал свою группировку, мы продолжали быть близкими людьми друг другу, я мог в те времена смело его назвать своим братом, а Даниэль был ещё маленьким, мы не могли быть так близки. Я встретил твою мать, как в самых тривиальных бульварных романчиках. Знаешь, взглянул раз в её глаза и пропал, так она мне в душу запала, но заметил я её не сразу. У моего друга уже долгое время была девушка, и теперь мы могли отдыхать вчетвером. А дальше как-то всё закрутилось — Отец задумался и почесал бровь. — Свадьба, дети, у каждого своя семья, тогда мы уже начали отдаляться, но продолжали вместе собираться по выходным за городом. Он построил себе успешную карьеру честным трудом, но никогда не упрекал меня в том, что я быстро опустил руки и выбрал путь кровавых рук. Но… —поджав губы, Альберт закинул ногу на ногу, пытаясь унять нервозность или даже ярость, потому как сильно побелели костяшки на его руках, любопытный взгляд Камиллы сканировал состояние отца, который медленно трещал по швам. Кажется, это довольно болезненная ситуация даже для него. — Я не заметил, как мой закадычный друг изменился, пока я был полностью в семье, он медленно продавал свою душу. Долгое время мне удавалось противостоять нападкам бывшего друга, но когда ситуация достигла своего апогея, я принял решение «умереть», чтобы обезопасить вас и заставить его успокоиться, прекратить попытки задавить меня из-за своей алчности и жадности. Этим человеком был Геннадий Голубин…       Камилла аж вся обмерла, даже, можно сказать, побелела, не могла поверить своим ушам, она и не думала, что такое вообще возможно. Получается, их семьи с Глебом были довольно близки до какого-то периода времени, значит ли это, что ещё в прошлом они могли как-то видеться. Потому что Ками ничего не помнит, единственными друзьями-мальчиками для неё были братья Фейн.       — Теперь ты должна понимать всю серьёзность и важность, их семья не упустит возможности сожрать нас, пока мы не имеем прежней силы и всё ещё достаточно уязвимы.        Отец начал нервничать, пуская волосы в свою причёчку аккуратным движением, но девушка заметила, что, возможно, отец хотел подёргать себя за волосы, чтобы  немного вернуть самообладание.        — Не понимаю, как это связано с Глебом. — Камилла пожимает плечами и рассматривает свои ногти, она, конечно, была впечатлена рассказом, но не допустила его до своего всё ещё ватного мозга из-за окрылённого сердца. Тем более, как-то её парень сказал, что не общается со своим отцом. Причину он не раскрыл, но было понятно, что это – не пустые слова. Тот его взгляд…он сказал всё за блондина, а в особенности то, как чернота расплывалась по радужке, делая глаза напротив устрашающими, с опасной ноткой безумства. Не было поводов не верить, тем более, сейчас.       — Он не контактирует со своим отцом. — Добавляет Ками перед тем, как отец взорвётся, чтобы не показать вид, будто бы она строит дурочку и даже не хочет слушать задушевные речи папочки. Она слушала, принимала к сведению, откладывала у себя в голове для дальнейшего размышления, но не допускала близко к сердцу. Раньше ничем хорошим это не заканчивалось. Пора уже начать верить Глебу, потому что, как она сама когда-то сказала, без доверия никакие отношения долго не продержатся.        — Дочка… — тяжело вздохнул Альберт и расслабленно откинулся на спинку кресла с тугим скрипом, а после устало провёл рукой по лицу. Отец смотрел с усталостью и некой озабоченностью, словно на глупого ребёнка, который не понимает простых истин. Он бы и хотел Камиллу отчитать, но ему не нужны для этого слова, взгляд, упёршийся в неё, прекрасно справлялся с этой задачей. — Самая главная ошибка – доверять Голубиным, это то, на что мы все постоянно попадаемся, милая. — Альберт утешающее улыбнулся дочери одним уголком губ, считая забавным юношескую доверчивость и наивность вкупе с максимализмом. Он умилялся этой картине, но понимал, что такое поведение ни к чему хорошему не приведёт, не стоит поощрять детские глупости, пора приступить к уроку. — Нам нужно быть в курсе всего, знать каждый их шаг, чтобы быть впереди ещё на два, только так нас не застанут врасплох.       Камилла прекрасно резонировала ситуацию и папин взгляд, даже ощущала тяжесть его давления. Она поёрзала на стуле и приняла оборонительную позу, тяжело вздохнув.        — Пап…, я же не вчера родилась, чтобы не понять твой намёк. — Поджав губы, Ками сложила руки в замке на коленях, не пытаясь скрыть за нужным образом свои реальные эмоции и мысли. — Я не собираюсь следить за своим парнем!       — Следить в твоём понимании этого слова не нужно, просто рассказывать мне всё, что ты слышишь от него об отношениях с отцом, бизнес.       Камилла не могла слушать этот бред сумасшедшего дальше, ещё и от своего отца.       Она уже давно не ребёнок, пора бы это усвоить.        — Я во многом могу уступить, где-то промолчать или сгладить углы, но ты заходишь на мою личную территорию. У меня есть семья, есть друзья и есть молодой человек, всё это близко моему сердцу, дорого почти в равной степени. Я не хочу выбирать и не буду этого делать, даже для тебя. — озабоченно поерзала на стуле и откинулась на спинку, надеясь побыстрее закрыть нелицеприятную тему. 

***

      После разговора с папой Камилла была нагружена и озадачена новостями, прежнего окрылённого настроения как след простыл. Осадок неприятный остался, который был постоянным аспектом после разговоров с папой. Почему-то Ками больше не могла до конца расслабиться в присутствии Альберта, своего отца, но надеялась, что со временем всё вернётся на круги своя.        Поднимаясь в свою комнату, Ками теперь ещё больше не хотела приезда Лины, её лучшей подруги. Кто бы мог подумать, она не рада своей единственной близкой подруге. Поэтому с тяжестью плохого предчувствия ожидала звонка на телефон. Голова в миг стала свинцовой, сложно было абстрагироваться и расслабиться, лёжа на прохладной постели. Этой ночью она пустовала, пока её хозяйка нежилась в объятиях чужих, на чужой кровати. Но та была в сотню раз приятней своей, и теперь непонятно, как спать одной, без него.       Телефон завибрировал где-то в ворохе пледа, но Камилла уже догадывалась о личности адресанта, она лениво стащила себя с постели и подошла к окну, только убеждаясь в своих словах. Из машины такси у ворот выходила Алина, медленно осматриваясь по сторонам, — здесь она впервые. Камилла открывает по приложению на телефоне ворота для подруги, а сама уже идёт на выход, чтобы встретить гостя у порога.       По пути предупреждает маму, что к ней Лина на ночь, и они не будут никому мешать. Та кричит из гостиной суетливым голосом, что нужно что-нибудь тогда приготовить для них, и не важно, что холодильник и плита забиты едой: первым вторым и даже десертом. К тому же, девушки собирались заказать доставку какой-нибудь вредной и жирной еды — заедать стресс.       И вот, в проходе появляется Алина, растерянными глазами заглядывая внутрь дома. Да, это очень неожиданно даже для самой Ками. Их переезд был чём-то бесполезным и не очень желанным, потому что жизнь за городом делает многие вещи труднее, как, например, поход в магазин или дорога до ближайшего торгового центра, а дорога до школы, которая раньше занимала минут десять максимум, теперь превратилась в час езды, в лучшем случае. Хорошо, что Миранда закончила с учебой, и ей не приходиться каждый день тащиться по пробкам в школу с утра пораньше.       Девушки заключили друг друга в крепких и чувственных объятиях, соприкасаясь щеками. Алина вцепилась в спину Ками, как умалишённая, будто не верила, что одна действительно здесь. Они обе здесь.       — У меня такое ощущение, будто мы вечность не виделись. — Алина не хочет отпускать подругу, будто та испарится или куда-то пропадёт, как в эту ночь, когда она осталась одна на пепелище.        Камилла молчит, воровато оглядываясь по сторонам. Подхватив Алину под руку, она уже тянет её быстрее к лестнице, чтобы не попасться на глаза отцу.       — Давай ко мне поднимемся и там поболтаем.       Стиснув зубы, Камилла старалась успокоить свой порыв и не тащить за собой итак дезориентированную подругу, которая все рассматривает по сторонам. И как только за девушками захлопнулась дверь, Алина оглядывает новую и непривычную комнату Ками, даже не решаясь сделать шаг в сторону, неловко заламывая руки. Кажется, не она одна чувствовала неловкость в воздухе, после вчерашней ситуации между ними как будто возвели стену. Камилла сейчас напряжена, возможно, даже недовольна и зла, но Лина не понимала на неё ли, и если да, то за что. Ей впервые за долгое время было нечего сказать своей лучшей подруге. У них было много всего, много, но не так. Каждый постепенно закрывался и утаивал от другой свои проблемы и переживания, боясь непринятия и осуждения. Вот и сейчас, стоят друг напротив друга и молчат.       Первой сдаётся Алина, она растягивает губы в кривой и неуверенной улыбке, с надеждой смотря на непробиваемую Ками. Она лишь бровью вздёргивает и отходит к большому панорамному окну, нервно задвигает шторы, погружая комнату в полумрак. Алина вся напрягается, отчего-то внутри начинает скрести от страха.        — Предупреждая все твои осуждения и прочее, я скажу первой. — Камилла включает слабый свет на люстре и плюхается на кровать, широко расставив ноги. Уверенная поза, чёткий голос и острый взгляд. — То, свидетелями чего мы стали – не должен никто знать, — кажется, это было само собой разумеющееся, — и ещё… — поджав губы, Миранда затихла, в голове она продумывала, как сказать Лине кое-что другое, и стоит ли вообще. —Мы с Глебом переспали, — на выдохе выдаёт, а после расслабленно опускает плечи и прикрывает глаза, ожидая любой реакции, на которую способна артистичная Вишневская. На самом деле, как бы хорошо не скрывала Миранда, ей было страшно признаваться в таком.       Стоявшая до этого в ступоре Алина чуть не свалилась на пол, ей удалось только доковылять до кровати и плюхнуться на её край, уставившись в глаза Камиллы. Вишневская даже не моргала, пытаясь в голове представить и сопоставить всё, что произошло за последние двадцать четыре часа. Как так вообще возможно?        — Можно мне промолчать? Я…я просто не знаю, что мне и думать. У меня кипит мозг последние сутки. — Устало прикрыв глаза, Лина роняет голову на руки, массируя лоб и виски.       — Я могу сказать, что пошутила, — слабо усмехнулась Ками и сначала положила ладони на сгорбленную спину подруги, а после сама навалилась на неё, уложившись поудобнее. — Какой фильм будем смотреть?       Алина тяжело вдохнула, вероятно из-за Ками, лежащей на её «горбе». Когда я выпрямилась и оттолкнула тем самым Миранда, та хитро улыбнулась и кивнула в сторону большого телевизора, занимающего добрую долю стены напротив них. Они просто обязаны воспользоваться этой возможностью.       — Мне плевать, я приехала просто поесть за твой счёт. — Хихикнула Лина и свалилась на Камиллу, так же, как и она минуту назад. Ками стонет и откашливается, но обнимает Лину поперёк спины. Думать о предстоящей встрече было тяжело, но когда она по-настоящему произошла, то всё оказалось не так страшно, как Миранда себе надумала. Всё-таки не просто так Вишневская была подругой Ками столько времени. Девушки слишком хорошо чувствуют друг друга, чтобы угадывать настроение друг друга и блестяще избегать ссор и недопонимания. 

***

      Теперь, когда в комнате витала уютная и комфортная обстановка, девочки оперлись об изголовье спинами и ели вторую коробку пиццы. На фильм, который уже подходил к концу, было уже всё равно, девочки смотрели с интересом только первые полчаса, пока не привезли пиццу. Теперь телевизор играл лишь фоном и подсветкой в темной комнате. Они мило сидели, соединив головы у висков, жевали медленно и не торопясь, растягивая последние куски в коробке. Девочкам всегда нравились их совместные вечера и даже ночёвки, особенно в доме Вишневской, потому что у них появлялась ещё одна возможность развлечься и поржать, когда приезжала сестра Лины.        — С тобой вчера всё было хорошо? Артём довёз тебя до дома?        До этого спокойно жующая огроменный кусок пиццы, Лина даже замерла. С набитыми щеками и глазами по пять рублей. Даже Камилла смутилась, отчего-то тема прошлой ночи её не так волнует, как должна. Ведь и правда, вспоминая те ужасные картинки, слова и ощущая фантомную боль на щеке, кожа покрывается мерзкими мурашками, а волосы на голове готовы дыбом встать.       Алина смогла все-таки дожевать то, что было во рту, а после сконфуженно ответить:       — Да он… — прокашлявшись, Вишневская продолжила более уверенно, — отвёз меня до самых ворот. Всё было нормально, — заверила подругу Лина. Пусть они и не были готовы затронуть эту тему, но нужно как-то справляться и идти дальше. К счастью, с ними ничего поистине ужасного не случилось, благодаря парням. Но какими способами… для Алины это уже другая тема. Более сложная в понимании, та, за которую она не может простить Глеба. Пусть, ей всё равно него и на тех отморозков, но…вид человека, который лежал на земле безвольной куклой, со свернутой в неестественном положении шеей, отпечатался у неё в голове, кажется, навсегда.        — Что между вами? — неловкие слова подруги дали почву для новых вопросов, которые Миранда давно хотела спросить. Она подмечает странные и неоднозначные мелочи и не может понять, что скрывают от её глаз. Тем более, если это касается еë Лины и друга Глеба в одном предложении, черт возьми.        Алина снова застыла, только теперь всё её лицо обдало жаром, резко захотелось вскочить с кровати и пойти в ванную, чтобы умыться. Лина не хотела это чувствовать, но ещë больше она не хотела говорить об Артëме. Это еë страшный, но почему-то стыдным у Вишневской язык не поворачивался его назвать, секрет. Девушка и сама мало что понимает в их "связи" и том, что хочет от неё Артём — вечно серьезный и молчаливый мужчина. Она и без него отлично жила. Жила бы ещë столько же лет припеваючи, неужели необходимо всё испортить?!        — Ничего…? — как-то слишком отстранённо произносит Алина, будто прося подругу сказать, как она видит их ситуацию. — Ну а что между нами может быть? Мы не друзья, …это уж точно! Знакомые по друзьям или типа того. — Пожимает плечами Вишневская, довольная своей пояснительной речью, потому что отдавать эту тему в руки Миранда - плохая идея, она сейчас такого нафантазирует, а может, и правда начнёт складывать всё, что видела в одну картину. И поймёт.       Камилла даже смутилась, не понимая, пытаются ли её сейчас обмануть, или она дура. Вся ситуация казалась ей до одури простой, она же не слепая, все эти переглядки, заботливый Артём?, и тот случай на полигоне.        — Только не говори, что что-то странное чувствую только я одна. — Вскидывает руками Ками, широко раскрыв глаза, она всё ещё сбита с толка. — Если вдруг твой радар сломался, то спешу обрадовать, что у тебя проблемы.       Алина и так это знала, но почему-то не сильно торопилась их решать. Особенно признаваться в этом подруге, хотя почему она не могла? Что мешало? Может, стыд, может, боязнь осуждения, но всё это точно не про Камиллу. Сейчас все эти причины отмалчиваться были такими смехотворными, но раньше казались вразумительными отмазками.        — Есть кое-что, чего ты не знаешь… Я стремалась говорить тебе раньше, но Артём и правда проявляет ко мне знаки внимания. Не знаю, чего он хочет добиться, - в отрицании мотает головой, — я ему постоянно отказываю, но его это не останавливает. Он мне постоянно пишет, спрашивает что-то про меня, мою жизнь, лезет со своей заботой.       Сначала Камилла сидит молча и внимательно слушает подругу, придерживая нижнюю челюсть, но после последних слов она всё-таки не может держать каменное выражение лица. Слышать о таком Артёме было максимально дико, Миранда вообще не уверена, что друг Глеба был способен на какие-то эмоции, кроме безразличия.        — Я ему уже сотню раз говорила “нет”, но он упрямо продолжает, не потеряв ни капли уверенности, будто я уже его. Он мне не нужен, у меня есть Денис, если он узнает… — Алина заикнулась и подзависла, представляя разочарованное лицо своего парня, когда он узнает, что его благоверная девушка, для которой он буквально костями ляжет, лишь бы угодить, общается с таким человеком, да ещё и не отвергает его ухаживания. Будто он - пустое место. Он себя таковым чувствовал, когда валялся на грязном и липком полу клуба, а пошевелить рукой или ногой было непосильной ношей. После больницы, Денис изменился, но всё же недостаточно, чтобы Лина его не узнавала. Именно поэтому она всё ещё с ним. Честно, она сама и не знала, почему тогда дала такому “дурачку” шанс, он даже ей не особо нравился, ей нравилось то, на что он был готов ради неё.        — Он тебе не нужен…? — медленно и пытливо переспросила Камилла, не сводя своих испытывающих глаз с в мгновенье растерявшейся Алины. Вишневская и забыла, как проницательна и невыносима может быть Ками.        Во рту пересохло, слова все вдруг закончились, Лина застыла, словно навечно. Ей так хотелось быть честной с самой собой, но и гордость потерять не могла. Вот и сидит молчит, не зная, как выходить из этой ситуации с пронизывающим взглядом подруги, она буквально пробирается внутрь, под рёбра, уже копается в настоящих, постыдных и ничем не прикрытых чувствах, хозяйничает, знает уже ответ. От этого Лине становится ещё гаже, она врёт теперь только самой себе.       — Смирись с этим. Любить их - не преступление, — смиренно призналась Камилла и обняла так и пребывавшую в растерянности Лину, вжимая её лицом в своё хрупкое товарищеское плечо. Она прекрасно знает, какого это, когда ты испытываешь чувство привязанности к аморальному человеку. С ней так же было по-началу, просто Глеб оказался шибко настойчивым и целеустремленным, поэтому быстро ослабил бдительность и завоевал Камиллу, словно провернул блистательный план по захвату крепости. Поэтому даже если Миранда и хотела осудить своего парня за многие ужасные вещи, которые он сделал частью своей рутины, но не могла - сама его выбрала, сама решила закрыть глаза и наслаждаться красивой картинкой, накинутой на кошмар реальности. Пусть она наивна, молода и глупа, но она знает, какого это любить преступника, знает боль и ежедневную моральную давку в своей собственной голове. Но продолжает выбирать его и только его, сгорая внутри от укора совести и морали, которой так рьяно учили девочку в детстве.        Спустя время, и Лина научится, примет в себе то самое тёмное, что тянулось к Артёму и не давало Вишневской всё закончить раз и навсегда за пару секунд. Всё действительно было так до ужаса просто, что аж трудно. Лишь Алина виновата в том, что Артём продолжает писать и позволяеть себе лишнего, ей и отвечать перед самой собой. Такой беспощадной и категоричной. 

***

      Из колонок приглушенно лилась музыка, всеми силами пытаясь отвлечь от спутанных мыслей. Голова уже была ватной, хотя на редкость он сегодня спал очень крепко. Мелкие проблемы с устранением улик и возможных очевидцев того, что Глеб позволил себе взбеситься посередине улицы, быстро замяли. Конечно, когда полковник Миранда не лезет в дела, то каждый легавый готов молчать за приятное вознаграждение. На самом деле, блондин даже и не думал переживать за последствия, он был уверен с самого начала, что Артём все уладит. Подняв голову, Глеб щурится и оглядывает комнату, погружённую в полумрак, легкая дымка сигаретного дыма вместе с травой мешала сконцентрироваться на лицах людей, в чьём окружении мужчина сидел. Артём по правую руку на кожаном кресле цвета мокко печатал что-то в ноутбуке, лежащим у него на коленях, пока в уголке губ тлела сигарета.        Глеб пристально смотрит в лицо лучшего друга, разглядывает морщинку у уголков глаз, расслабленные брови и неспокойную линию губ, которая выделяла скулы. Чёрт пойми, что у этого сухаря в башке твориться, но что-то явно паршивое. На самом деле, Голубину плевать, ему действительно все равно, что там происходит между ним и мелкой подружкой Камиллы, у самого всё в личной жизни очень даже припеваюче и это главное. Его братан взрослый и дохуя умный дядька, сам разберётся. Он не станет лезть, пока к нему за советом не подойдут.        И только мысли касаются принцессы, рука тянется в карман, доставая пачку, помятую и потрёпанную недолгой жизнью. Подпалив кончик, Глеб глубоко затягивается, прикрывает глаза и пытается вернуться немного в прошлое, на пару минут вспоминая сладострастную картину утра. Прошло уже достаточно времени, а блондина не отпускает, не может думать больше пары минут о чем-то кроме его Камиллы. Это просто пытка, чем чаще они встречаются, тем сильнее подсаживаешься на неё. Голубин надеялся, что Миранда приняла его слова всерьёз и когда-нибудь просто так, без предупреждения приедет, уснёт на его постели, развеет по всей квартире свой запах. Придет, как к себе домой.       С каждым разом отпускать Камиллу было всё сложнее.       — Блять, — ворчит немногословный Миронов, наконец вытаскивая изо рта почти дотлевшую сигарету, ставшую жертвой задумчивости. — Здесь стоит какая-то невьебическая защита, кто бы мог подумать, это же всего лишь сайт фирмы.       Глеб тут же приходит в себя поворачивает голову в бок, фокусируясь на ярком экране, который Артём перевернул, чтобы блондин посмотрел. Голубин щурит глаза и пробегается глазами по строчкам, а после прочищает горло и стряхивает пепел в ониксовую пепельницу, стоящую на низком столике рядом.        — Как думаешь, там то, что мы ищем? — тыкает пальцем в монитор, где высветилась сначала ошибка соединения, а после окошко с паролем. Сунув сигарету в рот, Глеб зажимает фильтр зубами.       — Не факт, но, может кое-что тоже интересное. У меня есть парочка теорий. — Артём выбрасывает бычок и разминает пальцы, оглядываясь на входную дверь в их приватную комнату.       — Например? Папаша решил сделать гибридный сайт на даркнете? Он мог бы, — кивает своим мыслям Глеб, — так как проще «знающим» найти его. Может, нам так же сделать? Ты прикинь: “при брони президентского люкса в нашем отеле, ассорти из лучшего снега будет ждать вас, как одноразовый комплект гелей для душа прямо в прикроватной тумбе”.       — Не очень-то эффективно, кому нужен люкс с наркотой, когда у них эти пакетики счастья распиханы по каждому карману всего гардероба.        — Они и так приезжают к нам не ради ортопедических матрасов, — усмехнувшись, Глеб придвигается ближе к компьютеру и наблюдает зорким взглядом за всеми махинациями, которые Миронов проводит с сайтом, чтобы обойти систему безопасности. — Но чего такого может прятать отец? У него же “кристально чистая” должность.       — Была… Да сплыла, как говорится. Как-то же он смог сначала смести отца Ками, а сейчас тебе жизни не даёт.       — Я ему жизни не дам. — Триумф грядущего возмездия отразился в его глазах белым свечением экрана. — За все те, которые он забрал.        И так было каждый раз. Артём давно привык к тому, что Глеб живёт местью, а в последнее время с неё сдули пыль и упрочили в блондине, с каждым днём она только крепла. Раньше казалось, что Глеб забыл, что ему плевать на монстра, который являлся его родителем, но Голубин просто похоронил в себе эту ненависть, выжидая нужного момента. Что ж, раз сам Геннадий Голубин начал эту войну, то его отпрыск просто не может не принять вызов. Не поскупится на боль и страдания, заставит заплатить за всё.       Так прошло ещё какое-то время, пока парни устраивали кибер-атаку на системную защиту. На дне пустого стакана даже растаял лёд, — никому до него дела не было. Однако парням пришлось вернуться в мир, когда мобильник в кармане Глеба завибрировал. В последнее время он не мог себе позволить не отвечать на телефонные звонки, поскольку всегда был как на пороховой бочке из-за накаляющегося конфликта с отцом. На экране было написано имя брата, Глеб не удивился, его младший братишка в последнее время редко звонит, но про своего старшего не забывает, не может без него, не смотря на всё это, нахмурил брови. Обычно, они не созваниваются в пятом часу утра.        — Да, — вдруг голос стал серьёзным и чётким, если ему звонят так поздно, то что-то случилось. А Глебу не нравилось, когда что-то шло не так, когда он не мог проконтролировать ситуацию. Сначала в трубку молчали, однако это не были помехи, поскольку на заднем фоне громко играла музыки и слышались голоса людей.        — Герман? — переспрашивает блондин, начиная ощущать жар в теле. Что-то явно не так.       — Глеб… — наконец подал осипший голос малой. — Не знаю, зачем позвонил, — на выдохе признаётся, но почему-то Глеб уже знает причину, просто ждёт, пока соберутся с силами и ему выговорятся. Он всегда был готов помочь своему младшему брату, который был вынужден оставаться жить в отцовском доме среди ада его тирании и кучи новых пассий чуть ли не каждый месяц.        — Ты где сейчас? — мимоходом интересуется, поглядывая на наручные часы, заранее прикидывая, сколько времени уйдёт на получение местонахождения Геры, а после дорога до него.        — Хуй пойми где вообще… — растерянно признаётся, сам осознаваясь. — Кх, что-то меня хуевит, — заливается глухим кашлем, а звук отражается ещё громче от стен. Он что, в туалете? Вышел где потише, чтобы Глебу позвонить?       — Ты что-то принял? — сразу же прикидывает самые плохие исходы. Обычно, на таких тусовках ничего хорошего не “принимают внутрь”. Сам блондин очень много наворотил ошибок, что сейчас всё ещё расплачивается, но на своих ошибках он тоже не шибко учится. Но для братишки младшего хотелось другой жизни, вдали от всей этой грязи жизни, хотя о какой чистоте его подростковых будней можно говорить, зная  где он родился и прожил всю жизнь. Но так было далеко не всегда, когда-то и в их дом пробивались лучи солнца.       — Я…не помню. Сначала мы пили, потом мне вроде дали курнуть, но…блять, я не знаю, меня сейчас блеванёт. — Даже через трубку было слышно, как сейчас плохо Герману. Кому, как не Глебу понимать эти “болезни”, после эйфории. Но без побочки никак, это своеобразная цена за секунды отпущения реальности.       — Ты помнишь, куда ты приехал?        — Я… — завис малой, — кажется, это дом какого-то братана брата Лео, — с особой язвительностью произнес имя своего единственного друга. Отчего-то сегодня не хотелось о нём ни думать, ни вспоминать. На самом деле, именно из-за этого рыжеватого кудрявого парня с игривыми зелёными глазами, и хотелось оторваться, забыться. Но, как обычно, Герман выставил себя полным придурком и доказал, что без Лео он беспомощный кусок дерьма. Он был одним из тех людей в его жизни, что могли остановить его стихию и не дать натворить делов.       Глеб тяжело и как-то смиренно вздыхает, а после поднимается с кресла, разминая затекшие мышцы шеи и спины, низким голосом пророкотав:       — Я выезжаю, заберу тебя. — Параллельно показывая Артёму, чтобы тот пробил местонахождение Германа через трекер в его телефоне.        — Не переживай, Глеба-а, не подохну. — На выдохе выплёвывает, пытаясь сдержать новый рвотный позыв. Как бы сейчас паршиво не было его телу, внутри всё равно хуже, поэтому на внешнюю оболочку ему абсолютно плевать.        Но Голубин старший ничего больше не слушает, он понимает - его младший брат - его ответственность, он единственный, кто может позаботиться о малом, поэтому не собирается съезжать с “должности”. К тому же, так будет спокойней его сердцу, что с младшим братишкой всё в порядке, он цел, здоров(условно), под присмотром и родительским(читайте как - глебовым) контролем.       Именно поэтому он садится в свой BMW в пятом часу утра и смотрит на телефоне, где находиться зелёная точка на карте.