Ты моя слабость

      За всех своих дорогих людей младший Голубин цеплялся как бешеный, не желая отпускать от себя. Слишком темно было одному, настолько, что невыносимо. Старший брат взрослый дядька, варится в своём криминальном дерьме, постоянно где-то пропадает, решает дела, поэтому редко видится с Германом, но он не злиться, вернее, злиться, бесится как ненормальный, но понимает. Понимает, что ему пришлось не лучше самого Геры, он мог представить, что даже хуже, раз стал тем, кем являлся сейчас. Единственный друг — Лео, и тот долбаный предатель. Германа до трясучки бесило, что у того слишком много друзей, помимо него, что он тратит своё время на них, забывая про Голубина. Неужели не они лучшие друзья, братаны, как он сам выражался. Всё пиздёж, при первом же удобном случае этот братан свалил в закат с какой-то гламурной цыпой. Наверняка сидит сейчас довольный, а на его ногах уже эта сука размалёванная, пока Герман валяется в грёбаном толчке обдолбанный и ловит откаты, едва балансируя на грани реальности и беспамятства.       Может, в его ситуации и были положительные аспекты, прижимаясь затылком к ободку унитаза и рассматривая лампу разтроившуюся у него в глазах, Герман мог побыть вдалеке от своих навязчивых мыслей, впервые за долгие годы ослабить бдительность и расплыться в безвольное нечто на плитке, прикрывая покрасневшие глаза. Кажется, парню даже нравится это чувство тошноты, потому что оно ведёт за собой следом беспамятство. И Голубину так проще, он начинается дышать свободнее, пусть и в душном туалете непонятно у кого на квартире. Сидел бы так вечно.       За дверью крики, смех и свист, громкая музыка с агрессивными битами, люди веселятся и стараются заполнить каждый угол, кто-то пару раз дёргал дверную ручку, стучал несколько агрессивно, желая как можно скорее попасть в санузел, но Герман не то, что не слышал, он даже не видел этого, находясь во власти эйфории. Ему казалось, что он даже проваливается в сон, но всё ещё чудом сохранял шаткое равновесие между реальностью и бессознанием.       Блондин не знает, сколько так просидел, но кажется, жаркий воздух овеял его лицо и руки, и он бы не обратил на это внимание, если бы музыка не начала набатом раздражать его уши. Парень поморщился и попытался поднять вялые руки, но собственное тело отказывалось его слушаться. Но, как по щелчку пальцы, всё прекратилось, возвращая Германа в его тихую гавань спокойствия, но вернуться в прежнее состояние невесомости уже не получилось. В носу засвербило, а живот сдавило спазмом. Какой-то резкий запах совсем рядом раздражал слизистую носа. Голубин бы посмотрел, кто, по всей видимости, всё-таки зашёл в его убежище, но сил не было даже на это.        Присевший на корточки Глеб оглядел бледное лицо брата, слюну, стекающую из уголка его сухих губ и опухшие глаза. Нахмурив брови, мужчина оценил примерное состояние брата и понял, что его вот-вот накроет отходняк.       — Братан, тебе пора переворачиваться на другой бок, — спокойно сообщил Глеб, не пытаясь достучаться до своего брата, понимая, что сейчас для него все люди одинаково неважны. Блондин-старший с лёгкостью переворачивает худощавое тело лицом к унитазу, встречая сопротивление в виде протестующего мычания, и поддерживает брата в сидячем положении, чтобы Герман, не дай бог, не ударился головой об толчок и не усугубил и так дерьмовую ситуацию.        И буквально через пару минут Германа начинает рвать, и вместе с этим выходит из организма всё действие наркотика. Холодный пот выступает на лбу, волосы мгновенно намокают и слипаются, неприятно ощущаясь на коже. Дрожащие руки пытаются ухватиться за ободок, но в них дикая слабость. Тело пробирает холод, зубы не попадают друг на друга, а в носу стоит мерзкий запах рвоты. Как только парень трезвеет, на него наваливается шквал эмоций и чувств. Ему так херово, тоскливо и мерзко, но после главенство забирает стыд, разгорающийся на периферии сознания, а после переходит на крупный план. Он накидался какого-то говна, зачем-то позвонил брату и отвлек его от дел, заставив нянчиться с ним. Было так неловко даже поднимать голову из унитаза, чтобы посмотреть на хмурое, но понимающее выражение лица старшего брата.        — Погоди ещё немного, сейчас станет легче. — Однако все попытки как-то отодвинуться и встать Глеб пресекал, положив ладони на ссутуленные и худощявые плечи.        — Нормально уже… - всё, что смог выдавить из себя Герман. Ему срочно нужно было вынуть голову из толчка и выпить воды, хотя бы глоток.        — Ещё пару минут и поедем домой. — Не сдаётся Глеб и осматривается по сторонам, будто ищет что-то глазами в скудном интерьере ванной комнаты. После недовольно цыкнув, блондину приходится оставить брата на некоторое время, чего делать категорически не хотел.       Старший наконец оттаскивает за подмышки Германа к кафельной стене и припирает его спиной к ней, веля сидеть смирно и не двигаться, глубоко дышать. Поднявшись на ноги, Глеб выходит из туалета и осматривает балаган снаружи, в поисках чего-то похожего на воду, а не водку. Он находит кухню, расталкивая пьяные тела и не переживая о последствия, потому что он тут каждого выше хотя бы на полголовы - подростковая тусня с дерьмовой травкой и алкоголем по пластиковым стаканчикам. Контингент здесь - дети не старше Германа, так что на взрослого и широкого дядьку не полезут даже в поведённом состоянии.        Осмотр кухонные тумбы не дало успехов, поэтому Глеб беспардонно открывает чужой холодильник, как свой и вытаскивает две бутылки воды, подготовленные на утро, радуясь, что хотя бы это подростки предусмотрели. Ему же лучше, он побыстрее вернется к брату и не даст ему натворить ещё чего похуже. Хоть люди во время отходной почти беспомощные, но разум всё ещё искажен и в такой момент перещелкнуть может как нехер делать.        Отпаивая Германа, Глеб смиренно ждёт, пока того снова вырвет, а после опять всучивает бутылку, заставляя выпить до конца. Теперь можно ехать.        Он помогает тому поднятся и перебрасывает его вялую руку через свои плечи и поддерживает за бок, буквально неся того на себе, но не позволяет поднять, как девчонку и таскать на руках. Всё же, это его брат-подросток, для него имидж - дороже золота. К тому же, такой задира, как младший Голубин. В последний раз, когда Гера подрался в школе, ему пришлось приехать и применить свои методы, когда отцовские уже не действовали. Парочки предупреждений хватило и небольшой стопки красных в придачу.        Позже, конечно, и самому зачинщику попало, от отца и старшего брата по очереди, от отца за то, что он позорит его имя(казалось бы, куда уже хуже) и за то, что его непутёвый брат сделал то, что в отцовские полномочия уже не входило, что тоже было для старика Геннадия довольно унизительно. Особенно в момент их обострившихся отношений “отцов и детей”. А от Глеба получил нагоняй за то, что не может угомонится и перестать махать кулакам, зная, что за такое не успеет и год закончить - вылетит из гимназии как пробка. Там таких рукастых идиотов не держат долго, хоть сколько у них денег, у остальных учащихся не меньше, тем более если Герман доставляет неудобства и наносит увечья большему количеству мажоров, чьи родители явно будут недовольны и рады устроить скандал.        Блондин не хотел, чтобы его малой бросил школу, не стал как он сам, а хоть попытался что-то сделать честным трудом. Он, конечно, подсобил бы брата, если что, помог бы с работой, деньгами, но не хотел такой же судьбы ему, криминал затягивает хуже трясины, зайдёшь, а обратно уже никак. Сухим из воды выйти не получится, когда-нибудь кирпич всё-таки долетит.        Идут до машины и дорогу до квартиры Глеба они в тишине, Герман глубоко в себе, а Глеб всё понимает и не хочет нарушать ту мнимую гармонию внутри брата. Ехать в отцовский дом не было и мысли, не то, что блондину туда нельзя, скорее малому прилетит мало не покажется, если заявится в таком виде, лучше вообще пусть не приходит, чем так. К тому, кто как не Глеб сможет помочь Герману оклематься и прийти в себя. Так будет лучше для всех.       

***

      Малой прочно уснул в спальне до утра, и ни единый звук не может разбудить его, а Глеб заседает с кружкой кофе на кухне, дожидаясь рассвета. Спать уже нет смысла, небо светлеет, с города сползает темень, прячется по углам до следующего раза, когда ночная Тьма накроет всё вокруг.        Блондин проверяет телефон, видит пару сообщений от Артёма и, неожиданно, от Камиллы. Не раздумывая, Глеб первым нажимает на имя своей девушки и переходит в чат с ней.       “Спишь?” 03:41       “Знаю, что не спишь, а я вот ложусь” 03:41       “Доброй ночи❤” 03:42       Внутри что-то непозволительно сжалось, заставляя мужчину пробегаться по трем строчкам с десяток раз, он и забыл, когда в последний раз они так переписывались и желали друг другу “спокойной ночи”, в самом начале отношений они так часто делали, если не ежедневно. Ну как…Камилла топала спать в первом часу ночи, а Глеб отвечал на её сообщения и желал спокойного сна, а после выезжал с пацанами в город или на дело. Спал он уже не совсем добрым сном днем, если выбивалась парочка часов. Уже давно Глебу сложно вспомнить, когда тот спал без забот, у них со сном абьюзивные отношения, если так можно сказать. Но если и удавалось крепко заснуть, то только под боком с маленьким дьяволом Миранда. Именно в эти моменты Глеб спал лучше младенца. Беззаботно и беззащитно.        Именно поэтому таких случаев сейчас должно быть как можно меньше, но если вдруг в один из вечеров Голубин обнаружит в своей постели спящую Ками, то не станет противостоять обстоятельствам и насладится отдыхом без зазрения совести.       Прочитав все сообщения Миранда ещё раз, Глеб глянул на время и решил, что не будет отвечать сейчас, через парочку часов она уже проснется. И, возможно, немного разозлится, если узнает, что её ненаглядный опять ночь прогулял. Ей не хотелось знать, чем он занимается в то время, пока она спит, иначе бы перестала это делать спокойно. И бесконечно грызла бы себя мыслями где он и с кем, и вообще цел ли? Камилле хотелось бы верить, что её сильный и всемогущий бойфренд держит всё под контролем и знает, что делает, но была реалисткой, даже её отец не смог противостоять воле случая. Всё же, нельзя исключать его значимости, Альберт стоял много лет у руля всей темной паутины страны, по крайней мере, центрального региона, построил сам империю и подчинил людей.        В переписке с другом Глеб увидел одно короткое, но очень ёмкое по значению слово, которое желал услышать больше всего:       “Нашёл” 04:56       И Глеб вздыхает с облегчением, но через секунду все его тело наливается теплом, словно магма заменила ему кровь и теперь разносит возбуждение и азарт по переплетению кровеносной системы. Блондин, следуя порыву, поднимается со стула, тот со скрежетом едва не падает, пальцы резво нажимают на нужного абонента и после пары гудков на той линии отвечают.        — Глеб, я собрал все адреса, все местоположения устройств в моменты изменений и публикации новой информации на сайте, — не тратя время на приветствие, Артём переходит к сути, зная, что его друг не отличается особой терпеливостью, а в особенности в такие моменты, — пробил пока парочку и оказалось, запросы на изменение информации были отправлены из одной точки с разных адресов(IP адресов).       А Глеб только этого ответа и ждал, затаил дыхание и слушает, понимая, что это решающий момент.       — Из штаб-квартиры твоего отца.        И это отправная точка.       Сейчас, когда ситуация наконец прояснилась, Глебу сложно сдерживать своего внутреннего зверя в оковах, он понимает, что это необходимо для принятия правильного решения, но его зверь, сотканный из всех низший и темных желаний, из его детских обид и душевных ран начинал завладевать всё большей и большей частью его разума, скребя маленьким, но острым ноготком и подстрекая на непоправимое, но такое желанное.        — А ещё тот номер, с которого отправлялись угрозы тоже засветился по адресу офиса Геннадия, так что сомнений нет…       — Мой отец начал войну. — Заканчивает за Миронова блондин, прекрасно зная, что пора действовать радикально.        

***

      В десять утра в доме Миранда завтрак. За большим прямоугольным белым мраморным столом устроилось всё семейство, каждый в своем уголке. Альберт спокойно отпивает свой утренний кофе, Элеонора поглядывает жалостливо на Кирилла и тянется рукой к тарелке с оладьями, чтобы подложить в опустевшую тарелку сына любимое блюдо, но осекается, так и не осмелившись. Кири сидел с абсолютно каменным выражением лица, не обращая внимания на всё вокруг, находясь глубоко в себе, а Камилле кусок в горло не лезет. Наблюдать за этой отвратительной картиной и считать минуты, проведённые на кухне, было адом, ещё и когда рядом сидит ошалевшая Лина, которая то рот разинет от изумления, то начнёт толкать камилинну ногу своей.        Прикусив обе щеки со внутренней стороны, Камилла держалась на одном волоске от бешенства, утреннее раздражение нашёптывало ей со звоном отложить свои приборы и выйти из-за стола. Такая красочная картина наблюдалась в семействе Миранда уже как пару дней, но теперь и Кирилл стал вести себя странно. Сначала, когда Камилла подошла позавчера с утра, чтобы его обнять, брат просто стоял столбом, не проявляя никаких эмоций в ответ. На вопрос всё ли в порядке, тот скупо гаркнул «да» и ушёл. После этого Ками проглотила обиду, но сегодня, не получив в ответ «доброе утро», совсем расклеилась. Казалось, у них только всё наладилось, а тут брата словно бес попутал. Ещё и мама игнорирует отца.       — Алина, к сожалению, нам с вами не удалось познакомиться раньше. Расскажите о своих увлечениях, на кого собираетесь поступать? — Альберт деловито складывает руки перед собой, отвлекшись от утреннего кофе. Глаза цвета глубокого обсидиана обращены на неуверенный силуэт Вишневской.       Лина удивленно таращит глаза и переваривает услышанное. Сегодня утром она впервые увидела Альберта Миранда, но не смотря на это, кое-что всё же знала о нём из рассказов и жалоб Ками. А тот факт, что этот мужчина в прошлом и сейчас бандит заставило девушку побаиваться. Особенно великолепная выдержка и железная осанка, каждый жест и взгляд излучали власть и доминирование.        Осознав, что все взгляды обращены на нее, а молчание затянулось, она прочистила горло и неловко начала:       — На увлечения сейчас почти нет времени, сами понимаете…подготовка к поступлению. — Лина робко пожимает плечами, становится немного лучше, поэтому она вытягивает шею и продолжает уверенней: — Я выбрала юриспруденцию. Поступаю на адвоката.        Слова эти были словно её собственные, Вишневская заставляла себя принять эти слова, как её собственное желание. В конце концов, иного пути у неё не было с рождения, пусть даже ей большую часть жизни положить на весь судебный процесс и вообще юриспруденцию.        Альберт почтительно дёрнул подбородком, в его глазах проскользнул блеск одобрения? Или Алине так показалось. Однако дышать стало легче, не хотелось быть на плохих счетах с, возможно, самым жестоким человеком столицы, если не страны.        — Что ж, это весьма похвально. Я уверен, у вас получится поступить на бюджетную основу.        — Спасибо, ...мистер Миранда. — Лина кивает и с ужасом понимает, что не знает отчества отца Камиллы, поэтому запинается в своей любезности всего на мгновение, чтобы придумать выход из ситуации.        Такое могло произойти только с ней.       Сама же Камилла прекрасно держалась, пытаясь не накручивать себя и поймать взгляд карий глаз брата хотя бы на секунду, но с каждым разом на душе становилось всё гаже. Пару раз переглянувшись с мамой, всё стало только запутанней. У девушки было море вопросов к домочадцам, например, почему Кирилл ходит как безмозглый робот, пялясь в одну точку, а мама не разговаривает с отцом. Игнорирует его слова, даже не налила ему утренний кофе, как всегда делала, села в другом конце стола, стараясь быть как можно дальше от своего супруга.        Но, к счастью, этот отвратительный завтрак закончился, и когда Камилла с Алиной поднимались по лестнице подальше от столовой, Миранда поняла, что только сейчас начала дышать полной грудью. Раньше ей казалось, что все они неплохо справляются, но проблем с каждым днём становилось только больше, они как вирус попали в здоровый организм и теперь безбожно размножаются. Смертельно быстро.       

***

      Выпускной бал бы не за горами. Ребята все чаще стали встречаться на заднем дворе школы, чтобы репетировать ход мероприятия и, конечно же, мечту всех девочек из классов помладше - выпускной вальс.        На самом деле, восхищаться было особо нечем, Ками не испытывала эйфории от танца со своим одноклассником, а Алина только поддерживала. Хоть их оба партнера довольно неплохо двигались, из-за их неумелой деревянности танцевать хорошо становилось проблемно.        Всю репетицию под жарким июньским солнцем одна пара медовых глаз не сводила свои ориентиры с силуэта Миранда. Парень всякий раз пытался встретиться с ее Калифорнийским бризом, но получал только айсберг атлантики. Камилла была невероятно зла на все семейство Немиш, а еще в ее памяти были слишком свежи события двухнедельной давности, когда старший брат этой милой версии Марка-мудака наплевал на судебный запрет и решил, что имеет право вернуться спустя столько времени и попытаться запугать. С самого начала Камилла не собиралась связываться с Эриком, но теперь и вовсе даже смотреть в этой смазливо-привлекательное лицо было мерзко.       Сложно было отрицать уместность и несвойственную для мужчин грацию Эрика, но всё это было заведомо противно Миранда, она больше никогда не наступит на те же грабли дважды. Хотя, если говорить правду, она и не наступала первый раз, её буквально силой насадили на нещадные зубцы, заставляя без вины ощутить боль и унижение. Теперь Камилла может выбрать, и этот выбор будет явно не в пользу Эрика.       Заиграло вступление из колонки, лежащей на краю стадиона, все встали по парам. Алина танцевала с Денисом, пока он с каменным лицом изо всех сил старался не налажать, каждую секунду ведя борьбу не на жизнь, а на смерть. Если он оступится, Лина от него мокрого места не оставит, эта идеалистка в ней пугала кудрявого больше всего. Хотя вся Вишневская нравилась ему до умопомрачения уже сколько лет. Он и не помнит себя, когда не любил её грозные, но ласковые глаза, её редкую улыбку с выпирающим клыком, которая появлялась чаще всего от его шуток. Буквально весь его мир был заключён в этой своевольной девушке.        Камилла уверенно чувствовала себя в танце, не стесняясь вести, хотя по факту её партнёр начинал. Восемь лет бальных танцев за плечами придавали уверенности, хотя Миранда давно бросила и в последние годы занимала себя бесполезными вещами, не желая больше вкладываться во что-то кроме спортзала. Слишком много мыслей и связей с прошлой жизнью не давали даже её взору упасть на одно из многочисленных хобби, которыми Ками занималась раньше.        Оглядываясь по сторонам, Камилла выцепляет пары, которые выбиваются из ритма и двигаются не в музыку. Нахмурив брови, девушка на автомате двигается по квадрату, а после тянется в сторону вместе со своим партнёром, но когда настала очередь поменяться местами, одноклассник наступает Камилле на ногу.       — Мать твою…смотри под ноги, — шипит Миранда и отходит от своего горе-партнёра, чтобы остановить музыку. — Ещё раз! Давайте медленно под счёт, чтобы все успевали друг за другом. — Камилла встречается глазами с Алиной и закатывает глаза, прекрасно понимая, что они думают об одном и том же. Когда на обратном пути глаза Ками случайно зацепились за изучающий взгляд Эрика, она тут же отвернулась, вцепившись в руку своей пары, считая, что тот уже не так уж и плох. В конце концов, если бы не удача случая, то девушке пришлось бы танцевать с Немишем, который даже специально подошёл к классной руководительнице и попросил, чтобы та поставила их в пару. Случилась бы катастрофа, но вышла с месячного больничного девочка, которая совсем не умела танцевать, поэтому Эрику дали её в пару, а Миранда забрала парня, который был ей абсолютно равнодушен и ничего плохо за все годы учёбы не сделал.        Ками была готова потерпеть отдавленные ноги и плохие поддержки, лишь бы не с Немишем. Плевать, насколько хорошо он танцует.        Спустя ещё пару более удачных раз, Камилла во время наклона чуть не завалилась на спину из-за того, что партнёр не удержал. Какие слабые у него ручки, а так и не скажешь, вроде высокий и довольно плотный. Но то ли ещё не приноровился к таким элементам танца, то ли действительно со слабыми руками. А девушка и так отощала, что Глеб ругаться начал.        — Камил, прости ради бога, я… — растерянно и так же, как и всегда, неловко пробурчал, помогая подняться.        — Скажи, в чём твоя проблема? Каши мало ешь, а, Тимур? — Уже уставшая от репетиции Камилла отряхнула руки и мотнула головой. Ругаться не было сил, да и делу это не поможет, поэтому вышло это у Миранда немного вымученно. — Или ты не понимаешь, как это нужно делать?        — Да я… — нотка оскорбления его эго проскользнула в голосе, но так же быстро утонула в пучине вины и неловкости. Всё же, его партнёрша была хрупкой девушкой, а он подводил её, не в силах даже удержать. — Что я делаю не так?        Ками тихо вздохнула и поняла, что если они не решат эту проблему сейчас, без травм они не обойдутся. Не дай боже она свалится так на выпускном, на ней будут туфли, которые и так сковывают движения.        — Давай ещё раз попробуем отклонение. — Камилла взяла Тимура за руку и положила её поперёк своей спины, а после встала в позу. — Крепко держишь?       Кивок.       Камилла с опаской начала прогибаться в спине, напрягая руку, чтобы в любую секунду быть готовой сгруппироваться перед падением.       — Замри, ты не двигаешься за мной. — Толкнула Ками партнёра в грудь рукой, лежащей до этого на его плече. Тот тут же остановился и даже дёрнулся назад, мотнув за собой Камиллу, которая снова чуть не потеряла равновесие и не грохнулась. — Тимур! — взвизгнула Миранда.       — Прости… — отчаянно проскулил, смотря на Ками щенячьим взглядом.       — Ты оскверняешь своими деревянными движениями чувственный танец. — Раздался недовольный голос прямо за спиной Камиллы. Она тут же напряглась всем телом и обернулась на Эрика, который уже был в полуметре от неё. — Позволь. — Галантно улыбнулся Немиш и под разинутый рот партнёра Ками, забрал её из его рук. Сама Миранда была до сих пор в аффекте, поэтому очнулась только когда уже было поздно. Эрик уверенно и ловко взял её за талию и вытянул левую руку с вложенной в неё камиленной.       Они начали повторять квадрат перед тем, как Эрик ловко откинул Камиллу назад, полностью позволяя ей прогнуться в спине, а после вернуться в своё положение целой и невредимой. От небольшого перепада давления, или от непокинувшего шока, у Ками закружилась голова. Они уже не танцуют, но всё ещё держаться за руки, а Эрик не спешит убирать свою ладонь, пригретую на тонкой полоске голой кожи спины между кремовыми брюками и голубым топом без рукавов. Парень смотрел на Камиллу и не мог оторвать глаз.       — Понял? — обратился Немиш к партнёру Камиллы таким тоном, будто тот не достоин с ней танцевать.       И тут Камилла приходит в себя, замечая, что одноклассники вокруг замерли и наблюдали за развернувшейся сценой. Миранда отталкивает Эрика и хмурит брови, готовясь сказать какую-нибудь гадость.       — Справились бы и без тебя, умник, — язвит Ками, пятясь как можно дальше от потенциальной опасности, прислушиваясь к своим коликам в животе. То место, где лежала рука Немиша горит огнём, словно там оставили клеймо раскалённым железом.       Эрик поджимает губы, но быстро приходит в себя и прячет обиду за маской уверенного дамского любимца. Он тянет хитрую улыбку и бросает напоследок перед уходом:       — Я буду поблизости, если твой партнёр вдруг решит снова уронить тебя. — Он подмигивает своими медовыми глазами и уходит, заставляя Камиллу поёжиться внутри. Она чувствовала, как начинает закипать от злости.       Немиш и не думал, что будет просто. Перед ним не обычная девчонка.       

***

             Сегодня был жаркий день, но к вечеру температура значительно опустилась. В начале лета это нормально. Кутаясь в плюшевую кофту, Лина выходит на веранду, не в силах отказать себе полюбоваться яркими красками заходящего солнца. Каждый из них был своего рода искусством, которое она отпечатывала в своей памяти в точных деталях фотографичной памяти художника, чтобы никогда не запечатлеть увиденное на холсте. Но Вишневская не жалуется, уже давно привыкла к этому тянущему чувству внизу живота, когда чего-то так хочется, но нет даже шанса это получить.       Она заключена в клетку. Золотую, подобно птице, проржавевшую, как преступник в камере – не важно. Всё одно – дышать тяжело.       Голые ноги обдувает вечерняя прохлада, изо рта выходит маленькое облачко пара, но Лина лишь ежится и кутается в свою кофту сильнее, упрямо оставаясь на месте. Она приваливается к каменной балке и глубоко вдыхает запах вечернего воздуха до головокружения. Но оно сейчас было приятно, так, будто никого в этот момент не существует кроме Вишневской, которая размазала разные краски по холсту, как закат раскинулся на небе.       Сегодня она была одна в доме, и лёгкий мандраж в коленях долго останавливал Лину выбраться из своей крепости, в которой она закрылась на семь замков, однако даже это не удержало её творческую натуру от любимого занятия. Кажется, в этот момент Алине было бы всё равно, если в её двор ворвалась группа воров или хулиганов, которые попытаются с ней что-то сделать. Свой отпечаток та злосчастная ночь нападения оставила навечно, но её маленькая традиция была сильнее всего, даже законов природы, по которым в пять градусов тепла с голыми ногами на улице ахренеть как холодно.       Почти незаметно для хозяйки, в кармане меховой кофты завибрировал телефон от входящего сообщения. Алина бы забила, но это могла быть Камилла или родители, которые интересовались всё ли у неё хорошо. Поэтому она тут же вынимает телефон и немного застывает, когда видит сообщение от него.       Вишневской настолько досадно от самой себя, от того, как она реагирует на сообщения от того самого человека. Так иногда хочется вдарить самой себе по лицу, чтоб очнулась. Она не должна каждый раз с чувством детского нетерпения и радости вчитываться в четко сформулированные и продуманные слова, не должна с лёгким волнением и дрожью в пальцах думать, что же ответить, а потом печатать, стирать и снова печатать. А после перечитывать их диалог и ощущать неудовлетворённость и неловкость от своих порой идиотских ответов. Ей должно быть всё равно, что подумает Артём.       Но ей не всё равно.       И это определённо нужно прекращать, но…не сегодня. Ещё немного и точно стоп.              «Добрый вечер, Алина» 21:47       «Небо сегодня красивое, видела?» 21:47              Алина губы поджимает и нервно глаза к небу поднимает, улавливая небольшое изменение в цветах заката, небо заалело. Будто огнём объято. Девушка уже начинает печатать ответ, но внутренне чувство подозрения немного скребёт по внутренней стороне желудка. Почему такого человека, как Артём заботит какой-то закат? Не похоже, что он романтичная натура.

«В перерыве от своих грязных делишек созерцаешь прекрасное? :)» 21:49

«Не думала, что тебе такое нравится» 21:50

      «Зато тебе это нравится» 21:50              Что-то внутри кольнуло. И самое страшное, что Алине это понравилось.       

«Не вижу никакой связи» 21:52

      Лина злится и колется, но, кажется, Артёма это нисколько не заботит. Он либо слишком самоуверен, либо знает о Вишневской то, что она сама не знает о себе. Вернее, давно она всё знает, но не хватает духа признать, вряд ли когда-нибудь хватит.       «Холодно сегодня. Ты тепло одеваешься?» 21:54       

«Мне нормально» 21:55

      Не задумываясь, ответ быстро с характерным звуком отправки доходит до абонента, но как только Алина перечитала то, что написала, тот захотела себя ударить. Ей стоило ответить что-то колкое на очередную ненужную ей заботу, но сообщение уже было помечено двумя галочками, а Артём печатал ответ, так что было поздно уже что-то менять.       «Можешь выйти на веранду?» 21:57       

«Зачем?» 21:57

      Алина хмурится и напрягается всем телом, оглядываясь по сторонам, в поисках кого-то постороннего, не дай бог, этот умалишённый как-то пробрался к ней на участок и следит за ней. Это звучит бредово, но иной причины Вишневская не может найти, потому что было бы слишком странно, если по великой случайности все вопросы Артёма совпали с тем, что делает девушка.       «Ничего страшного. Тебе это понравится» 21:58       И тогда Лина замечает то, чего точно не было на большом деревянном столе до того, как она сюда вышла. В незнакомой вазе стоял красивый букет розово-белых пионов, которые ещё до конца не раскрыли свои бутоны. Алина быстро подошла к ним и замерла, не дыша наблюдая за тем, как закатные лучи солнца сверкают из-за бисеринок воды на бутонах. Будто их толь-только принесли.       С опаской Вишневская замотала головой по сторонам и с дрожью во всём теле сбежала по ступенькам и, игнорируя жгучий холод на босых ступнях, прошлась вдоль тропинки, чтобы заглянуть за угол дома. Но никого не было, даже если прислушаться, то только шелест листвы и стрекотание в траве. И собственное дыхание Алины, но никакого постороннего присутствия.       Тогда она в оцепенении поднялась обратно на веранду и долго рассматривала полученные цветы, робко проведя один раз кончиками пальцев по плотным бутонам. Её любимые.       Как? Просто как этот человек знает всё и позволяет себе такое?       В этот момент Лина должна была строчить гневные сообщения и обвинять Миронова в незаконном проникновении на частную территорию, но не могла даже руками поворочать. Так и простояла, пока солнце не село.       Забрав цветы в дом, Алина отогревала ноги в мягком пледе, сидя в гостиной на диване. На кофейном столике напротив стояли подаренные пионы. Взгляд её глаз так и тянулся всякий раз случайно зацепиться за букет. Вишневская наконец собралась с духом и напечатала ответ Артёму, который больше ничего не написал после своего крайнего сообщения.       «Ты незаконно проник на частную территорию» 22:26              Недолго думая, Лина прикусила нижнюю губу и проиграла битву самой себе, написав сообщение с благодарностью:       «Спасибо за цветы, они мои любимые» 22:30              Хотелось бы Миронова дальше хаять и осуждать, был даже повод, но также был повод немного оттаять. Давно ей не дарили что-то кроме банальных пошлых роз. Никто, кроме двоих близких друзей, не знал, что Алина с ума сходит по пионам. И из-за этого хотелось задать массу вопросов, но Лина решила отложить их ненадолго.       Ей правда было приятно получить такой неожиданный знак внимания. Честно говоря, это затронуло до глубины души. Глубже и сильнее, чем должно было быть. Это всё было настолько ужасно неправильно, и Вишневская злилась вместо себя на Миронова за то, что тот так поступает с ней, когда у неё есть парень, потому что боялась себе признаться.       Алина сама не хотела обрывать их странную «связь».