Ты моя слабость

Глеб       Я сидел в кресле в номере отеля, разминая руки, не обращая внимания на треснутую кожу снова не успевших зажить ран. Ожидание выводило из себя, если брать в счёт, что я вообще не умел терпеть, желая раскрыть все карты, получить всё сразу, но бизнес – это игра для взрослых дядь со стальной выдержкой и пистолетом под пиджаком.       Время шло, грязные дела копились, я не мог быть постоянно наивным и не сильно заботится о чистоте своей репутации. Ребячество — думать, что плохая репутация будет отпугивать ненужных людей и заставлять уважать тех, кто должен был подчиняться.       Может, я и хотел, чтобы все видели во мне эффективного монстра, который расправлялся с врагами и ему неугодными твёрдой рукой, но другие люди, вне мафии, не должны были этого знать. Я никогда не давал интервью, не отвечал на провокации газетчиков, мои хакеры подчищали все СМИ слухи, которые были мне не выгодны.       Нам не нужны были лишние слухи, потому что те, кто не был прямо связан с мафией или знал меня мельком или моих заместителей, то мог усомниться, что мы только предприниматели и директоры фирмы отелей и рестораторы.       И вот сейчас, я в Берлине, ожидаю своего адвоката, который поможет мне избежать лишнего внимания и обеспечит лучший выход из той ситуации, в которую меня попытался поставить отец. Он уже давно пытался закрыть нас, подставить, заставить перестать уничтожать его, вытаскивать кирпичик за кирпичиком из его империи. Но я ни за что не остановлюсь, пока он не ответить за всё, что наделал и за мою мать, которая не смогла увидеть, как её младший сын растет, оставшись на попечения этому ублюдку, который испортил мне жизнь, подтолкнул к тому, кем я сейчас являлся.       Который довёл её до этого.       С ним невозможно находиться рядом, именно поэтому за последние десять лет, у него была уже третья жена среди кучи любовниц и интрижек с молодыми проституками. Я видел даже фото, где он кормил с ложки красивую блондинку, которой едва исполнилось восемнадцать в роскошном ресторане в центре Москвы.       Это было мерзко, особенно то, что мой отец имел связи с девушками, ровесницами Камиллы, моей Камиллы. Она ему определённо понравилась бы, хоть Камилла не в его вкусе, слишком умная и безрассудная(в частности, благодаря мне), чтобы ей можно было легко управлять. Но он определённо бы сделал это назло всем, потому что она была Миранда, и она была идеальным хрупким существом, которого можно сломать с особой искушённостью и удовольствием.       Сжав челюсти, я яростно ударил кулаком по подлокотнику, отчего-то слишком сильно разъярённый, но не мог поверить, что почувствовал жажду чужой крови только от мысли, что кто-то попытается тронуть Камиллу, особенно мой отец. Думаю, он уже думал об этом, его источники уже наверняка подтвердили наши отношения, так как мы никогда не скрывались.       Это было не в моих правилах.       И сейчас, когда я находился так далеко от неё, чтобы защитить, то нервничал в сотню раз больше, сам не замечая, что с каждым днём нуждался в ней всё больше, вгонял её себе под кожу, не мог и не хотел выбрасывать из головы. Это было словно одержимость.       Она была такой трепетной и заботливой, сострадающей, хрупкой и одновременно стойкой, уверенной и жаркой. Её голубые глаза виделись мне в темноте, всегда, когда я смыкал веки, — видел только два огромных ледника. И я сходил с ума, когда она переставала густо краснеть и опускать голову, вместо этого вздёргивала нос выше, прищурив глаза и так сексуально поджимая губы в моменты недовольства.       Я был готов убить любого ублюдка, кто бы попробовал её тронуть, просто уничтожу и сотру в порошок, если она попросит.       Мне не нужно было так далеко заходить, привязываться, не думать круглые сутки ни о чём, кроме неё. Но это словно необратимый процесс, топкое болото, из которого нет выхода, если ты уже начал увязать.       Раздался стук в двери, и я отошёл от помутнения и поднялся на ноги, зашагав к прихожей. Номер люкс в центре Берлина был полностью погружён в темноту. Я распахнул дверь и впустил долгожданного гостя в помещение, а после закрыл дверь, щёлкнув выключатель света на пути обратно в гостиную. Там, во всю стену было огромное панорамное окно, открывающее вид на дождливый ночной Берлин.       Мужчина средних лет стянул мокрый плащ и повесил его в прихожей, входя в просторную комнату.       — Здравствуйте, Мистер Немиш. Я рад, что вы взялись за моё дело так срочно, - начал я серьёзным голосом, проходя вглубь гостиной.       Мужчина прочистил горло и поправил галстук, а после ответил:       — В моей системе нет ничего сложного, мои клиенты платят деньги – я берусь за дело. Все до безумия просто. И вы это знаете, мистер Голубин, раз были готовы пойти на любые суммы, чтобы я помог вам в суде. – А этот адвокатишка начинал мне нравиться.       Я хищно ухмыльнулся и развернулся к нему лицом, а после указал рукой на кожаные кресла и стеклянный стол, на котором стояли три нетронутых бокала для виски, один наполненный и на четверть опустошённая бутылка Macallan.       Адвокат кивнул и прошёлся до кресел, а после грациозно в него опустился, ожидая моих слов о его дальнейшей работе.       Этот мужчина не скрывал, что брал деньги, и это было одним из главных сподвижителей его на какие-то предложения. Но так же, он был лучшим в Германии, поэтому я выбрал именно его, чтобы он помог мне замести все следы грязных ходов моего отца.       — В наших целях, Бэрон, чтобы дело не дошло до суда, потому что я предпочитаю, чтобы в моей биографии были пробелы, а моя репутация не пятналась такими маленькими недоразумениями, которые вызовут сомнения насчёт моего профессионализма у многих моих партнёров по бизнесу. – Я плюхнулся в кресло и снова взял в руку полупустой стакан с крепким напитком и прищурил глаза, наблюдая за реакцией тела адвоката.       — Это само собой разумеющееся. Все мы печёмся о своёй репутации, Мистер Голубин. В чём заключается обвинение? – Выпрямляет спину и садится в более бдительную позу мужчина, не показывая страха моей персоны.       Скорее всего, страх всё-таки присутствовал, но так же, этот мужчина показался мне крепким орешком на первый взгляд. Но у меня не было в планах запугивание адвокатов.       — Контрабанда и отклонение от уплаты налогов на импорт. — С хитрой улыбкой повторяю то, что было в письме от Берлинской полиции. Они вызвали меня, чтобы допытаться правды и, возможно, назначить дату суда.       Но ад замерзнет, прежде чем я попаду под следствие, и меня упекут в тюрьму по обвинению папочки.

***

Камилла                     В эту ночь я не смогла сомкнуть глаз.       Мириады мыслей крутились в моей голове, не давая нужного покоя и тишины, в которой я так яро нуждалась.       Хотелось просто забыться, упасть в забвение и больше никогда не вспоминать все ужасы прошлого.       Меня пытались изнасиловать, когда мне было четырнадцать лет. И ужас тех мыслей, которые постоянно шептали мне почти четыре года назад каждую ночь одно и тоже:       «Что бы случилось, если бы вас не заметили?»       Ледяная дрожь сковала все тело, когда я резко распахнула глаза и закричала от страха, таращась в темноту своей комнаты.       Здесь все было точно так же, как и четыре года назад.       Пушистый плед, которым я себя укрыла, не давал мне чувства защиты, не грел и не служил барьером к остальному миру. Я все еще была одна, а родители сообщили, что приеду поздно, потому что им нужно было закрыть мероприятие и все уладить.       Я была рада, что смогу побыть в одиночестве и справиться с собственными эмоциями без вероятности, что меня услышат и попытаются помочь. Мне не нужна их помощь. Я должна справиться с этим сама. Иначе, жестокий мир поглотит меня тут же, как только все мои "защитники" отвернуться.       Выскользнув из нетронутой постели, я закуталась в плед до подбородка и вышла из комнаты, дверь в которую не закрыла, чтобы быть бдительной, если этого потребует ситуация.       Не знаю, почему я вдруг начала бояться быть одна дома, если ещё два месяца назад меня пугал почти не знакомый и загоняющим меня в дикий ужас Глеб, появляющийся здесь и утверждающий, что сможет войти в мою квартиру и всюду, где я буду, тогда, когда захочет этого сам.       Но он... его власть над моим разумом была сильнее.       Глеба я научилась не бояться почти сразу, когда мы начали наш странный «роман». До сих пор он влиял на меня и мое тело своей мрачно аурой, но я знала и чувствовала, что есть там и забота и какие-то глубокие чувства, речи о которых у нас пока не было с обеих сторон.       Но Марк Немиш был тем, что я боялась произносить даже в своих мыслях.       Мои тихие, почти невесомые шаги раздались по коридору, пока я мечтала слиться с воздухом и мертвой тишиной квартиры. Будто бы монстр из прошлого явится сюда и сможет до меня добраться.       Но ведь он появился не просто так. Но ведь не просто так он туда попал, если не мама, то Кирилл бы его точно не впустил.       Они знали все.       Эту стыдную и ужасную правду Камиллы Миранда.       У меня почти никогда не было друзей-мальчиков, потому что мне понадобилось больше времени на реабилитацию, чем все думали, не смотря на мой юный возраст.       А Каю и его младшему брату Лео запретилось ко мне приближаться около года, потому что я так сама хотела. Мне казалось, что если я отгорожусь ото всех, то моя жизнь станет безопаснее. Алина стала моей подругой только в девятом классе, когда её перевели из параллельного класса, а я вышла на очное обучение после полугода в странном коконе, когда я даже выйти из квартиры не была в состоянии.       Только благодаря моей семье и Лине я смогла переступить через это и научиться быть "нормальной", тем более Кири никогда не выкладывал перцовый баллончик из моей сумочки или рюкзака.       Я уже почти забыла то, что меня преследовало несколько лет. Даже начала отношения с парнем, превышающим мою мышечную массу в три или четыре раза, могла равнодушно относиться к парням, пытающимся завести со мной знакомства, но... Этому подонку снова захотелось вернуться и сравнять с землёй все стены моей башни!       Заставить вспомнить.       Распахивая дверцу балкона, я вошла в помещение и открыла окно нараспашку, делая глубокий вдох холодного и влажного воздуха.       Оперевшись ладонями в оконную раму, я прогнулась в спине, выглядывая из окна, чтобы выветрить из головы все мысли.       Прикрыв глаза, я просто спокойно дышала и слушала стук своего сердца и сигналы машин, звук дороги и шелест листьев от ветра.       В этом было мое убежище.       Руки задрожали, когда глаза налились солью, даже сквозь закрытые веки они покатились одинокими каплями и, соскользнув с лица, устремились вниз, с высоты восьмого этажа.       Я уже давно не плакала, и не было повода, но сейчас они выкатывались из глаз произвольно, я будто это не контролировала.       Плакала без повода.       Просто потому что устала.       И не было такого человека рядом, что понял бы мою душевную боль, прижал к груди, погладил по голове и сказал: «ты в безопасности, все хорошо».       Потому что в данный момент я не чувствовала себя таковой, и я понимала, что все далеко не хорошо. Не уверена, будет ли когда-то "хорошо".       В горле встал ком, я чувствовала, что начинала задыхаться. Мне нужна вода. Я опустилась с мысочков и крепче ухватилась за плед, натягивая на себя спавшие края. Пересекая гостиную, совмещенную с кухней, я зашла за барную стойку и налила в стакан воды, желая сделать заветный глоток.       — Ты рано уехала, — за спиной раздался низкий голос, который заставил меня подпрыгнуть от страха и разлить немного воды на себя и пол.       Когда я резко обернулась, в панике бегая глазами по темной гостиной, прикидывая, сколько времени мне потребуется, чтобы добежать до выключателя света.       Скрипнул диван, высокий силуэт поднялся на ноги и расправил плечи, поворачиваясь ко мне лицом. Я тут же резко выдохнула от облегчения и узнала в мужчине своего брата.       — Господи, давно ты тут сидишь? — тихо спросила, медленно и отчего-то осторожно подходя к нему.       Когда выходили из комнаты, то тут никого не было. Может, я так увлеклась, что не услышала, как пришёл кто-то ещё.       Это был Кирилл, мой брат, мне нечего бояться, но я не видела его лица из-за темноты и того, что он стоял напротив источника света спиной, поэтому я не могла увидеть его лица.       Ну, конечно, вместо лица брата, там будет лицо Марка, у которого был голос Кири.       Но я все равно должна была удостовериться.       — Ты минут десять бездвижно стояла у окна во втором часу ночи. Немного странно, — подметил Кирилл, не сдвигаясь с места, пока я медленно сокращала между нами расстояние.       — Для меня нет. — Я криво улыбнулась из последних сил, стирая холодные следы от слез.       — Кай сказал, что ты пролила на своё платье шампанское.       — Кай сказал... — задумчиво повторила, залипнув в одну точку.       КайлерФейнс был очень благородным, отличным другом, он даже придумал не такую позорную отмазку, чем можно было придумать после того, как я и мой бойфренд задели его эго.       — Есть другая причина, а? — Он даже не спрашивал, он утверждал.       Какие разногласия между нами ни были, Кирилл все еще оставался моим братом и почти самым близким человеком.       — Да, — сломлено признаюсь, делая наконец глоток из стакана.       — Можешь сказать, в чëм дело? — осторожно спросил, невесомо коснувшись моего оголенного плеча, с которого соскользнул плед.       Едва дернувшись, я зажмурила глаза, повторяя в тысячный раз, что это мой брат, это Кирилл, а не незнакомый мужчина. Его рука тут же напряглась и соскользнула, а грудь натянула ткань рубашки.       Он был офицером полиции, к тому же человеком, знавшим меня всю мою жизнь.       — Пойдëм. — Схватил меня за запястье и повел, словно безвольную марионетку обратно на балкон, чтобы я вдохнула свежий воздух.       Повернув мое лицо на свет улицы, нахмурив брови, начал всматриваться в заплаканные глаза.       — Маленькая сестра, что сегодня случилось? — серьëзно спросил, но тут же заменил хватку рук на лице нежными поглаживаниями по вискам и бокам головы.       — Я...я... — осторожно начала, но запнулась, не в силах сказать что-то, смотря точно в карие глаза брата.       — Пей. — Подтолкнул за дно стакан в моей руке к губам.       Я закрыла глаза и сделала пару глотков, отставив стакан в сторону, собралась с силами и высвободилась из нежной хватки брата, нуждаясь в пространстве. Отвернувшись от него, я накинула плед на плечи, складывая руки на груди.       — Я видела Марка Немиша. — Наконец сказала, повернувшись к нему лицом.       Эмоции на лице Кирилла менялись одна за другой за доли секунды. Внимание... Удивление... Шок... Ярость... Жалость.       — Что? — Единственное, что он тогда сказал, не уверенный в том, что услышал.       — Мы даже поговорили. — Нахмурив брови, продолжила, снова уносясь назад на несколько часов, прокручивая в голове его ужасное лицо.       Его янтарные глаза...       — Какого хера?! Что Марк-гребаный-Немиш делал на расстоянии хотя бы ста метров от тебя? — Он задавал этот вопрос не мне, я ушла будто на второй план.       — Ох, Кирилл, ближе. Намного ближе. — Мотаю головой и поджимаю губы, вспоминая его обжигающую близость, слюну на своём лбе, липкость плотоядного взгляда.       Я не могла дышать.       И сейчас была близка к обмороку. Только от одного воспоминания тех ужасов, что произошли со мной четыре года назад и некоторыми часами ранее.       — Как он оказался так близко к тебе? Я выписал ему судебный запрет приближаться к тебе, какого хера он решил, что посреди кучи гостей сможет даже дышать с тобой одним воздухом? — Казалось, что брат был глубоко в себе, пуская пальцы в волосы. — Что он тебе сказал? — Теперь его беспокойные глаза были обращены на меня.       Я нахмурила брови, осторожно пробегаясь по нашим словам, которые я почти не помнила, так как была загнана в собственное безумие большую часть времени.       — Многое. Он угрожал мне. — Решила рубить его голову без угрызения совести, пусть этот извращенец посчитает меня слабой, но я не позволю ему приближаться ко мне, пока не стану настолько сильной, что приду за ним и уничтожу.       Я никогда в жизни не испытывала чувства сильнее, чем жажда его крови. А после облегчения, потому что это бы означало, что он больше не сможет прийти за мной и причинить вред.       Кирилл начал испускать ругательства, проклинать его и всю их семью, расхаживая по балкону. Казалось, что его тоже утаскивало в жерло безумия, только как старшего брата и того, кто не смог защитить меня от Марка Немиша.       Не смог помочь справится со «смертью» отца.       Не смог защитить от воздействия Глеба и всей его шайке уголовников, которые начали мне немного нравиться.       Он не смог ничего из этого, будучи моим старшим братом.       И его корила совесть и стыд, потому что он начинал сомневаться в своей чести, в своей силе и тому, что он – глава семьи.       Он им никогда и не был. Слишком наивен, слишком слаб и самоуверен, но ему было семнадцать, когда папа умер. В его голове было много мыслей и амбиции, мечты. И всё в один момент разрушилось, потому что ушёл папа. В этот момент что-то переклинило у него в мозгу. Неожиданное желание стать частью полиции, отказался иметь свои тридцать процентов в фирме семьи, помешался на поимке убийцы отца, а сейчас…       Отец оказался живым, его никто не убивал, а он вернулся так, словно ничего не было, но все мы уже были другими. Без него Кирилл сломался, сломалась мама, и сломалась я. Мы почти восстановились, зализали старые раны, а он вернулся и нанёс финальный удар, рассыпая всё, что было у нас.       —Не думал, что когда-нибудь скажу это. – Начал Кирилл, и я тут же вернулась в реальность из своих мыслей, сощурив глаза, чтобы уловить суть его слов. — Позвони Глебу, расскажи ему. – Хоть он это говорил, но я видела, как неловко он это сказал.       Я вытаращила на него глаза и замотала головой, отказываясь от этой затеи. Он никогда не узнает. Этого больше никто не узнает.       —Нет…Кирилл, я-я не смогу ему об этом сказать. – Голос мой отчего-то дрожал, паника накатывалась новой волной, возвращая всю силу с вечера.       Кири тут же испуганно подскочил и в доли секунды оказался рядом со мной, широко раскинув руки для объятий.       — Вы же близки, или этот мудак вытирает об тебя ноги? – мрачно спросил,обняв мои плечи, заменяя ласковый и нежный тон на грубый.       Я замотала головой сильнее прежнего и выдавила из себя в защиту Глеба:       — Нет, никогда. – Я врала, но в последнее время он приносил моей психике больше пользы, чем вся моя семья.       — Не бойся сказать мне правду, Камилла, я твой старший брат. – Он сжал меня в тисках своих ручищ, действительно заставляя чувствовать себя более защищённой. — Если ты его боишься, мы защитим тебя от него, только скажи, - продолжал нашёптывать, вселяя уверенность, но я знала, что даже если бы захотела спрятаться от Глеба – он всё равно нашёл бы меня, здесь не поможет ни влиятельный отец, ни брат – офицер полиции. Но единственный человек, от которого я хотела спрятаться, до сих пор легко мог приблизиться ко мне настолько, насколько сам того захочет.       — От него меня ненужно защищать, - мрачно рассмеялась, вспоминая его прекрасное лицо, искажённое яростью. Страха не было.       Но когда я рискнула вспомнить лицо Марка Немиша, то поёжилась и дёрнулась в руках Кирилла, который только сильнее сжал меня от этого.       — Просто убедись, что Марк Немиш больше никогда не сможет подойти ко мне. – Я запрокинула голову назад и посмотрела со стальной уверенностью в его лицо, заставляя его кивнуть и ответить мне:       —Обещаю тебе, маленькая сестра. – Ласково сказал, приглаживая волосы на макушке.       Я хотела, чтобы это была правда.       Я хотела почувствовать облегчение, понимая, что больше никогда не испытаю того, что испытала почти четыре года назад в той проклятой кладовке.       

***

Глеб                     Было около часа ночи, когда я выпроводил адвоката и остался один, понимая, что сегодня точно не усну. Раньше мои проблемы со сном меня особо не тревожили, когда я напивался до потери сознания и нюхал дерьмо, но после наркотической комы я почти слез с наркотиков. Когда дела мафии перешли в мои руки, я просто не мог быть под кокаином половину времени, а вторую половину отходить еле живым в какой-нибудь дыре. Полгода я пролежал в наркологичке и добрую часть этого времени мои мозги были ватными, так что я почти не чувствовал ломки, к тому же, препараты, что врачи вводили мне двадцать четыре часа в сутки не давали моему телу требовать новой дозы снега.       Сейчас в моей жизни не было места зависимости, за исключением одной…полтора метра ростом и с синими-синими глазами.       С появлением Камиллы в моей жизни, я часто проводил ночи без сна, а потом полдня просыпал, но каждую ночь, проведённую рядом с её телом, лучше обнажённым, я спал почти как младенец.       Сегодня был случай, который выбивал меня из колеи. Часто(всегда) слёзы Камиллы выбивали меня из колеи, но это ощущалось во всех смыслах этого выражения, когда я находился в грёбаной Германии, почти без возможности уехать, потому что завтра мне нужно в участок, а после ещё пара дней для выяснения полной картины, только потом я мог уехать, не создав себе ещё больше проблем, чем я имел сейчас.       Но я прекрасно знал, что если бы это было что-то срочное и оно касалось Ками, я уже был бы в самолёте и обзванивал всех своих братьев, чтобы они присмотрели за её проблемной персоной, пока меня нет.       Не то, что я сейчас этого не делал.       Отступив от панорамного окна, я снова подозрительно посмотрел на выключенный телефон, лежащей на стеклянном столике у стены, где мы недавно обсуждали детали моего дела с адвокатом.       Вдруг, словно прочитав мои мысли, экран загорелся, а телефон затрясся от вибрации входящего сообщения.       Подумав ещё несколько секунд, борясь с лёгким отголоском совести, я вспомнил, что у меня её не должно быть и подскочил к телефону, разблокировав и открыв почту. Там высветилось новое сообщение от Артёма:       «Я сделал, что ты просил, но не стал подслушивать, просто записал всё. Программа на компьютере выбрала фрагменты, где были голоса. Пока, говнюк»       Лёгкое напряжение прошлось через моё тело, когда я быстро напечатал:       «Пошёл ты»       Я открыл прикреплённый файл и услышал приглушённые голоса:       «—Ты рано уехала»       По звуку, я мог понять, что это был Кирилл. Дальше послышалось тихое бормотание в ответ. Когда я прибавил громкости и промотал обратно, всё равно не услышал, что сказала Камилла в ответ.       Дальше снова раздался голос Кирилла:       «Кай сказал, ты пролила на своё платье шампанское»       Когда я услышал имя того парня, я сложил два плюс два и осознал, что старший брат не знал об истерике Камиллы. Тот Кайлер был лёгкой мишенью, если я однажды заподозрю его нездоровый интерес к Камилле, а пока он был только пустым местом.       «— Есть другая причина, а?       — Да»       На этот раз отчетливо сказала Камилла, и я узнал её голос и прикрыл веки, секунду наслаждаясь её голосом. Но в мою голову тут же пришло осознание, что сейчас у меня появится возможность узнать, почему Камилла была просто в ужасном состоянии, когда позвонила мне.       «— Можешь сказать, в чём причина?»       Я навострил уши и приложил телефон динамиком к уху, поставив на максимальную громкость. Телефон, как назло находился далеко от сестры и брата Миранда.       Дальше послышалось копошение и снова тишина с неразборчивыми тембрами голоса. Выругнувшись, я снова перемотал на несколько секунд, а потом ещё и ещё раз, но слышал только отдалённые слова грёбаного Кирилла Миранда.       «Что?»       «— Какого хера?! …на расстоянии хотя бы ста метров от тебя?»       «Я выписал ему судебный запрет приближаться к тебе, какого хера…дышать с тобой одним воздухом»       Это всё, что я смог услышать, как бы ни старался увеличить громкость и разобрать невнятную речь. Камилла говорила очень тихо, значит – она была либо подавлена, либо её это не очень задевало. Хотя та информация, которую он узнал сейчас, казалась очень любопытной.       Особенно после того, как Камилла наотрез отказалась говорить причину своей ужасной истерики. И, на чистоту, я никогда не видел и не слышал, чтобы она так ревела, даже когда это происходило из-за меня…       Ещё месяц назад именно он вгонял её в дикий ужас и панику, заставлял волосы её затылка вставать дыбом только от упоминания его имени. Но именно тогда, в том клубе в ту самую ночь Глеб понял, что Камилла, хотела она того или нет, будет его. Просто она должна была быть как-то связана с ним, неважно какими узами.       Сейчас моё сердце ёкало в груди каждый раз, стоило только подумать об опасности, которая могла грозить Ками, даже если в этот момент всё было хорошо. Я волновался всегда, когда её не было рядом, и это уже конкретно начинало выводить меня из себя.       Грёбаная паранойя, проклятие.       «Я не смогу ему об этом сказать»—Заскулил голос Камиллы, будто ей было больно.       Кому?       Я почти вышел из себя, когда не мог расслышать весь разговор, чтобы понять, что, чёрт подери, там произошло, и какого хера я не осведомлён.       Судебный запрет…       Это точно не я, потому что знал, если бы вдруг ему выписали судебный запрет приближаться к Ками…       Они бы тогда не лежали в одной постели всего неделю назад перед его отъездом…       «…этот мудак вытирает об тебя ноги?»— Мрачная улыбка растянула мои губы, как только я наконец понял, о ком говорил большой и страшный старший брат.       Конечно, он имел в виду меня, потому что никто не мог заслужить большей любви мужчин Миранда, чем Глеб Голубин. Тем более я был на сто процентов уверен, что единственным человеком, кто мог «вытирать об Камиллу ноги», как он сам выразился, — был я.       Глупец всё ещё думал, что сможет найти зацепочку, с которой торжественно закроет перед моим носом дверь, если я вдруг решу вновь в неё постучаться.       Но он никогда этого не сделает.       «Если ты его боишься, мы защитим тебя от него, только скажи»       По иронии судьбы, хотя бы немного было слышно только брата Камиллы, а она говорила тихо и почти не проявляла никаких эмоций в этом диалоге, голос был тихим боязливым. Но удача улыбнулась мне, когда я впервые услышал её голос так чётко и громко.       «От него меня ненужно защищать»       Она защищала меня?       Укол гордости парализовал всё тело, когда я снова отмотал назад и заставил Камиллу сказать это ещё раз.       «От него меня ненужно защищать»       А от кого же тогда, малышка? Скажи мне, и тогда тебе никогда не придётся бояться…       

***

             В ту ночь Глеб не спал до самого рассвета, бродил по квартире, не выпуская телефон из рук, словно заведённый. Строил теории, переслушал запись, как минимум, с десятку раз, пытался понять, но его ватная голова не могла заработать даже после пары сигарет. Он не давал покоя и в Москве, требуя Артёма улучшить качество и звук записанного материала с подслушки, которая стояла с самой первой загрузки телефона Камиллы, но Глеб ни разу так ей и не воспользовался. Он доверял своей девушке.       Но сегодня он был слишком далеко, чтобы смочь защитить и разобраться во всём самому, тем более Камилла не хотела ему говорить.       «Это была вынужденная мера»— Уверял он себя, чтобы не чувствовать отголоски совести, будто бы он вторгнулся в её личное пространство, но сам не позволял не при каких условиях залезать к нему в душу.       Как бы ни старался, в ту ночь он так и не узнал тайну Камиллы Миранда. Возможно, судьба просто дала им отсрочку, решить всё правильно и мирно, а может, это стало их роковой ошибкой.