Из тени

      Действовать по наитию Кэншин не любил, но сейчас не видел иного выхода. Потому поддавшись течению, он прыгнул в машину и помчался в одно из общежитий. Только не к Тогаши — к Кутагаве. Даже в спешке ему удавалось сохранять крупицы здравого смысла. И тот твердил, что Кутагаву Мисаки следует посвятить в часть планов, чтобы избежать лишних проблем. Всё-таки наличие у той запасной связки ключей один раз уже чуть не спутало все карты.       «Она должна согласиться, — рассуждал Кэншин, вжимая в пол педаль газа. — Всё-таки подруга Тогаши. Тем более, та попытка подать заявление…»       Он как сейчас помнил скованные движение девушки, мнущейся перед сотрудником — Кутагава совсем не знала, как объяснить, кто ей нужен. Впрочем она и вовсе понятия не имела, к кому обращаться. Кэншин тогда прошёл мимо. Сайто — нет. За что позже, когда выяснилась причина обращения, был вознаграждён особым взглядом. Почему это высоко ценили, Кэншин не понимал — с его же стороны обычное восхищение способностями, не более. Но раз уж подчинённым нравится, когда на них так смотрят, он не видел ничего дурного в подобном поощрении достижений. Тем более, рекомендаций на премии оттого не становилось меньше. Тогда Сайто, поймав его взгляд, смущённо кашлянул в кулак. А Кэншин воспользовался этой заминкой, чтобы задать свои вопросы.       Так он узнал о шантаже Тогаши преподавателем и оказался готов к звонку Катакуры. А ещё заполучил ключи от квартиры дедушки Кутагавы. Совершенно бесчестным путём. И вполне ощутил влияние кармы, когда понял, что помимо потерянного экземпляра у Кутагавы имелся ещё один.       «Я и представить не мог, что эта квартира может ещё раз пригодиться. Осталось только придумать, когда и как туда переселить Тогаши, чтобы этого не заметили сразу…» — искал способ Кэншин.       Но мысли метались в черепной коробке хаотично и так быстро, что сосредоточиться на какой-то одной не получалось. Тем более, впереди замаячило здание общежития. Не узнать то было сложно — граффити с нелестными отзывами о Масамунэ с недавних пор служили его визитной карточкой. Как ни странно, именно они и убедили Уэсуги принять самое безумное решение в жизни.       «Но если я провалюсь, то никогда не смогу найти своему поступку оправдания».       С этой мыслью Кэншин переступил порог общежития. Никаких вопросов ему не задавали — просто проводили до нужной комнаты. В такие моменты он особенно ценил свою репутацию не действующего без особой на то необходимости человека. И пожалуй, своё звание капитана полиции. Но ни первое, ни второе не смогло подготовить его к тому, что обрушилось на него, только открылась дверь в комнату. Кутагава и Тогаши оказались соседками.       «Может, это и к лучшему, — нашёлся Кэншин и, поклонившись, переступил через порог комнаты. — По крайней мере, меньше хлопот», — почти тут же обнаружил положительную сторону он.       — Прошу прощения за беспокойство. Однако смею полагать, что разговор будет проходить в ваших интересах.       Конечно, Кэншин понимал, что диалог с подобным началом редко увенчивается успехом. По крайней мере, раньше понимал. Сейчас же он не чувствовал, что у него есть время на раздумья, поэтому говорил так. И раздражался, когда сталкивался с вполне закономерным сопротивлением Тогаши. Особенно же ярился из-за враждебности в её взгляде.       «Не веди себя, как дикарка, когда тебе пытаются помочь», — гипнотизировал Кэншин.       И успешно! Тогаши отвела взгляд в сторону и расслабила плечи. Впрочем в своём желании не показаться слабой она всё равно задала, с его точки зрения, совершенно глупый вопрос:       — Оучи Садацуна же в тюрьме, так зачем вы здесь?       — Затем, что он уже мёртв, — всё же ответил Кэншин. — И убил его твой отец — интересно было бы узнать, почему? — он приблизился к сидящим на кровати девушкам, не спрашивая разрешения, взял стул и сел напротив них. — Впрочем я не обвинение выдвигать пришёл. Мне нужно услышать точное сообщение, которое ты передала отцу. Хотелось бы так же узнать и о человеке, что дал тебе цианид.       — Спасибо, что сообщили о смерти Оучи Садацуны — мне полегчало. Только вот ваше предположение, что я в этом замешана, в корне неверно! — упёрлась Тогаши.       Терпение Кэншина иссякло ещё при осмотре камеры, в которой некогда сидел Садацуна. И пусть он прекрасно понимал, что Тогаши сейчас управляют психологические защиты, спустить с рук ей подобную наглость уже не мог. Потому ударил кулаком по так удобно стоявшему слева столу. Со всей силы. Но вздрогнула почему-то одна Кутагава. Тогаши же оставалась недвижной, словно статуя.       — Мне предъявить записи с камеры видеонаблюдения? — лукавил Кэншин. Конечно же, они были, но он в спешке не озаботился их даже просмотреть. Сорвался с места, видимо, надеясь, что ему ничего не понадобится.       На несколько секунд воцарилось молчание. Закономерное, но такое раздражающее!       — Я не знаю, к чему эти слова относилось, — наконец заговорила Тогаши. — Он попросил меня передать, что пришло время платить по счетам.       — Почему ты согласилась это передать? — без особого интереса спросил Кэншин.       Хмыкнув, Тогаши подтянула ноги к груди. Ей всё ещё хотелось казаться сильной, но тело выдавало её реальное состояние. Она была сломлена. Правда, Кэншин пребывал не в том настроении, чтобы утешать. Более того, когда задрожали хрупкие плечи, ему и вовсе захотелось хорошенько встряхнуть Тогаши. К счастью, она сама себя пересилила и ответила. Но так, что впору пугаться, если внутри осталась хоть какая-то частица милосердия. Увы, её Кэншин лишился много лет назад. А вот Кутагава впала в ступор, когда услышала такое ядовитое:       — Как думаете, существует ли праведник, который откажется от бесплатного убийства самого ненавистного человека в своей жизни? Если да, то это явно не я. Хотя сомневаюсь, что такое вообще возможно.       Сказав это, Тогаши натянуто рассмеялась. Кутагава же инстинктивно от неё отшатнулась. Но придвинулась к ней ближе, когда смех надломился, а когда тот и вовсе обратился плачем навзрыд, положила свою ладонь на её подпрыгивающее плечо. Это успокоило Тогаши и, на удивление, быстро. Особого значения Кэншин тому не придал — отметил лишь, что доверие между девушками куда сильнее, чем он даже мог себе представить.       — Наверное, мне стоило сразу уйти… — вдруг заговорила Кутагава и тем упростила его следующую задачу. — Простите, что по своей глупости узнала больше необходимого.       Уэсуги улыбнулся. С холодной формальностью — большего он не мог предложить.       — Отнюдь. Первоначально я хотел поговорить именно с тобой, — улыбка исчезла с его лица. Кэншин посмотрел прямо в глаза Кутагавы, мысленно внушая ей намерение сотрудничать. — Прошу прощения за свою непоследовательность. Я изначально исходил из того, что ты сделаешь для Тогаши всё возможное, чтобы помочь. Поэтому пришёл просить тебя отдать ей на время ключи от квартиры твоего дедушки. Это выполнимо? — ответ на свой вопрос он знал наперёд. И убеждался в том лишь больше, наблюдая, как вторая ладонь Кутагавы ложится на свободное плечо Тогаши. Она определённо поможет.       — А для чего мне вообще переселяться куда-то? — сама Тогаши же перешла на новую стадию конфронтации. — Я им больше ни к чему!       — Человек, который передавал через тебя послание, носил тёмно-фиолетовый костюм?       Вопрос на время выбил Тогаши из колеи, так что и на него ответ Кэншину оказался не нужен. Вздохнув, он прикрыл глаза. Впрочем по движению век всё равно было заметно, что они закатываются. Но девушки, если то и увидели, оставили это без комментариев.       «Сегодня день траты времени впустую, — сетовал Кэншин. — Вместо того, чтобы думать, когда отец Тогаши получил первые инструкции, я занимаюсь напрасными разъяснениями. Ладно. Её всё равно необходимо незаметно увести куда-нибудь, чтобы заставить их понервничать. Найти же найдут, но на какое-то время они почувствуют, как почва уходит у них из-под ног. Тогда-то я продвинусь вглубь… — он почувствовал железистый вкус крови во рту. Неужели изнутри прокусил себе щеку в нетерпении? — Лучше чтобы она сама захотела выполнять указания».       — Если так, то ты завербована, — ударил правдой, как хлыстом, Кэншин.       Мысленно же он приказал себе держаться, в случае если Тогаши впадёт в шок. Однако этого не произошло. Напротив, она хмыкнула и кинула в него преисполненный бессильной злостью взгляд. Словно бы тот был копьём, способным пронзить… Впрочем Кэншина нисколько не волновала чужая ярость. Собственная казалась куда страшнее.       — Думаете, тогда есть выход? — Тогаши картинно вскинула одну бровь. — Спасибо, глупостей на эмоциях я уже достаточно наделала. Не хочу совершить очередную.       — Но тогда… это будет не твоя глупость! — вступила в разговор Кутагава. Кэншин не понимал, о чём она говорит, но не мешал, поскольку чувствовал — ей известно больше рычагов давления на Тогаши, чем ему. — Давай попробуем. Если не сработает, то тебе не нужно будет готовиться, — но пожалуй, этот рычаг казался ему странным. Кутагава же напротив — не видела в нём ничего необычного. — Ты ведь попробуешь, потому что я попрошу!       И Кэншин не простил бы свою интуицию, если бы не кивок Тогаши.       — Хорошо. Мы попробуем. Скажите, что, как вам кажется, нам нужно делать, чтобы мне якобы спастись?       Яд, которым сочилось каждое выплюнутое ею слово, нисколько не задел Уэсуги. Напротив, он обрадовался. Настолько, что готов был бесконечно благодарить Кутагаву — без её вмешательства пришлось бы потратить больше драгоценного времени. К счастью, для него не было секретом, что подобное поведение бессмысленно. Поэтому он только дал указания:       — Тебе — изменить внешность и выбрать любой, кроме сегодняшнего, день, чтобы перебраться. Ей… — Кэншин перевёл взгляд на Кутагаву и чуть приподнял уголки губ. — …взять на себя роль поставщика продуктов. Мне ни о чём говорить не нужно. Если решите привлечь кого-нибудь ещё — убедитесь в его надёжности, — говоря это, Кэншин думал о Кодзюро, но с надеждой, что о том не вспомнит ни одна из девушек. — Я же займусь поисками человека в тёмно-фиолетовом костюме.       — И что же конкретно вы будете делать? — поинтересовалась Тогаши.       — Не могу сказать. Успех тем вероятнее, чем меньше мы знаем о последующих шагах друг друга. Я уже вероятность снизил, посетив вас лично, — предвосхищая вопрос, Кэншин тут же пояснил: — Ни на миг не забывайте, что всё даже хуже, чем вам может казаться.       На том он поднялся. Девушки же застыли, ощущая силу предупреждения, и оказались неспособными сказать хоть что-нибудь на прощание. Или заметить неизвестно когда появившуюся на столе связку ключей. Ту самую, которую Кутагава давно, как она думала, потеряла и уже не надеялась найти.       Стремительными шагами Кэншин двигался прочь из общежития. Задачи здесь были выполнены. И к счастью, его никто не останавливал с вопросами, на которые он всё равно не дал бы ответов. Напротив — любой, встречающийся на пути, уступал ему дорогу. Как обычно… Кэншин ощутил подобие той уверенности, которая раньше сопутствовала ему в каждом деле. Уверенности, что всё под контролем. Сейчас это была не более, чем иллюзия, но как же она поднимала дух и зажигала холодное — по мнению большинства — сердце решимостью. Пусть достоверные факты для того, чтобы испытывать такое, отсутствовали.       «Теперь остаётся наблюдать. Но с завтрашнего дня. А пока же придётся приложить много усилий, чтобы отыскать надёжные глаза в округе», — фокусировал всё внимание на следующем своём шаге Кэншин.       Но пусть достоверные факты и отсутствовали, он хотел верить, что организацию подведёт вера в собственную непогрешимость. Потому что так было бы… справедливо?