Из тени

      — Все же собрались?       — Не кажется ли, что спрашивать нужно: «Все ли готовы участвовать в этом сомнительном предприятии?» Подозреваю, сейчас здесь присутствуют и те, кто пришёл в нужное время по чистой случайности.       — Прошу не использовать выражение «чистая случайность». Хотя соглашусь, что шёл я сюда не ради спасения какой-то стервозной девчонки.       — Эй, не говори так! Мию всё-таки похитили.       — Прискорбно, но сейчас я полностью согласен с Мотонари. От того, что она неожиданно пропала, её характер лучше не стал.       — Так похищена или же пропала?       — Если ты думаешь, что между этими двумя понятиями для них есть разница, то сильно ошибаешься. Герои же! А для героев все проблемы одинаковы и решают они их одним способом: надевают броские костюмы, толкают эпичную речь и несутся сломя голову без какого-либо плана действий. Классика жанра…       — Саскэ… Я уже говорил, что всё для себя решил. Хочешь помочь — помогай. Не хочешь — не мешай нам думать!       — А я, может, тоже решил! Теперь вот мешаю вам осуществить массовое самоубийство.       — Но… Эта девушка… Конечно, я о ней только со слов знаю, но разве заслуживает она остаться без помощи? Мы должны что-то сделать! Хотя бы обсудить… Может, нам удастся обнаружить новую информацию и предоставить её полиции.       — Надеюсь, что этим вы и ограничитесь. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас пострадал по собственной неосмотрительности. Потому, собственно, и пришла.       — Ну хоть кто-то, кроме меня, обеспокоен их безопасностью!       Остановил Саскэ только взгляд до сих пор сохранявшего молчание Катакуры. Впрочем он и не стремился говорить больше, чем уже сказал. Пока… Атмосфера играла ему на руку, и его план, благодаря ей, быстро вступил в силу — оставалось поддерживать достигнутый результат. Даже если потом из-за этого Юкимура разочаруется в нём настолько, что сбежит в общежитие. Даже если тот перестанет называть его братом. Даже если и вовсе не захочет с ним больше никогда видеться. Всё — допустимые жертвы, лишь бы Юкимура продолжал жить спокойно и счастливо, а Касуга не участвовала в опасных расследованиях. Остальное мало волновало Саскэ. По крайней мере, сейчас…       — Мы собрались здесь только для обсуждения, и открывшаяся в его ходе информация не будет использована студентами для самостоятельного расследования, — наконец подал голос Катакура. — Я выдвинул такое условие, отказавшись приходить, если оно не станет соблюдаться.       — И конечно же, все честно согласились с ним. Контракт-то хоть составили? — всё-таки съязвил Саскэ, пусть и считал, что это уже лишнее.       — Не все же такие подозрительные, — вмешалась Касуга. — И многие держат слово…       — Но и наивные тоже не все! — добавил Саскэ, уколовшись о красноречиво замолчанные «как ты» и «в отличие от тебя». — Погодите-погодите… — осознав ошибку, тут же примирительно поднял руки он. — Рад, что помимо меня есть ещё двое нежелающих, чтобы в расследовании принимали участие студенты… и один не студент, но в той же возрастной категории, — улыбка, растянувшая его губы, просто лучилась добродушием. Да таким, в которое поверить трудно. — Я и не сомневался, что вы окажитесь здесь единственными здравомыслящими…       — Сарутоби — дверь там! — синхронно указали Катакура и Касуга.       — И единственными, отлично работающими в команде… — завершил мысль Саскэ. — Что же это? Меня из собственной квартиры выгоняют!       — Нет. Только из моей комнаты! — очнулся Юкимура. — Чего ты добиваешься своим отвратительным поведением? — тот явно хотел добавить ещё что-то резкое, но не стал. Из своей ли прихоти, из совести ли, только итогом стало сдержанное: — Пожалуйста… Если не помогаешь, иди к себе в комнату.       На мгновение воцарилось молчание. Нарушил то, как ни странно, Мотонари:       — Будь здесь Масамунэ, он бы хмыкнул, не зная, как по-иному выразить свою за тебя гордость, чтобы при этом не оказаться грубияном…       — Но ты мог бы прямо сказать, что поддерживаешь Юкимуру, — ответил Хамбэй.       Сердце Саскэ болезненно сжалось на этих словах, но он всё равно обрадовался. Пусть прошло не так много времени — отношения Юкимуры и Мотонари стали более открытыми. И хоть до слова «люблю» им ещё придётся проделать немалый путь, прогресс уже наметился. Особенно у Мотонари. Из человека, откладывающего свои чувства в долгий ящик, он превратился в осторожного игрока, делающего малые ставки на ту или иную эмоцию. И Саскэ верил — с каждым разом ему захочется их увеличивать, поскольку его всегда ждёт награда в виде живой реакции Юкимуры.       Что ещё согревало душу Сарутоби, так это человечность Хамбэя. Не в лучшем её проявлении, но определённо то было предпочтительнее взращённой автоматической вежливости. Не скрывая более своего истинного отношения к кому-либо, Хамбэй язвил, когда ему хотелось. Да так изящно, что даже те, кто выступал мишенью для подобного выражения недовольства, восхищённо аплодировали. Но главное, его приобретённая откровенность повлияла на Юкимуру. Тот будто освободился от сковывающих цепей и задышал полной грудью. Потому что теперь был уверен — совершить фатальную ошибку в общении с Хамбэем более невозможно. Дружба между ними стала двусторонней. А Юкимура наконец смог прекратить быть спасателем, возвращающим Хамбэю доверие к человечеству.       В иных обстоятельствах Саскэ обнял бы всех троих, умоляя их всегда оставаться между собой в тех же отношениях. Но сейчас он должен был исполнять иную роль.       — А знаете, почему Масамунэ нет? Потому что он понимает ограниченность своих возможностей! — не позволив Юкимуре в полной мере понять подсказку Хамбэя и осознать намёк Мотонари, встрял Саскэ. — Вам всем стоит поучиться у него рефлексии.       Эти слова встретил снисходительной улыбкой ожидаемо Катакура:       — Ошибаетесь, Сарутоби. Его здесь нет, только потому, что он доверяет своей интуиции. Та же ему сказала сегодня оставаться дома.       — Ну да-к это одно и то же!       Взгляды пяти человек устремились на Саскэ. Он нахмурился, стараясь угадать их значение, но так то и не расшифровав, махнул рукой и прислонился спиной к стене. Его непонимание очевидной для многих присутствующих вещи могло пойти наперекор всему плану. К счастью, нашёлся и для него спаситель. Переживающий за Тогаши Мию, пожалуй, сильнее всех присутствующих здесь, Моточика привлёк к себе внимание коротким покашливанием.       — Не хочу показаться грубым, но мы время теряем. Давайте наконец обсудим всё, что знаем. Кто когда последний раз видел Мию? Заметили ли вы изменения там какие… в её поведении? Есть ли предположения, кто мог её похитить?       — Действительно, мы слишком отвлеклись, — согласился Хамбэй. — Что ж… Так вышло, что я видел Тогаши накануне исчезновения. Вчера в парке. Особого внимания на её поведение не обращал, но если попытаться восстановить в памяти… — нахмурившись, он склонил голову набок. — Пожалуй, она выглядела более раздражённой, чем обычно…       Саскэ еле сдержал улыбку, когда заметил, насколько глубокий вдох делает Касуга.       — Давайте сначала определимся, пропала или похищена, — твёрдо произнесла она. — Почему Хамбэй говорит одно, а Моточика и Кэйдзи — другое? — её хмурый взгляд метался между тремя молодыми людьми, пригвождая тех к полу.       — Точно! — подхватил Сарутоби. — Как это так вышло, что они не сошлись во мнении? Хамбэй же живёт вместе с Моточикой!       — Сарутоби…       Звание грозы студентов Катакура оправдывал, даже перестав быть преподавателем. Прозвучало одно лишь имя, но напряглись все. И Саскэ ещё понимал, почему голову в плечи вжал Юкимура или по какой причине сам он ощутил, как прирастает к стене. Способен был представить, что Хамбэй тоже может волноваться из-за интонации и оттого неосознанно сжимать ладони в кулаки. Но почему вдруг вздрогнул Моточика или вытянулся Мотонари, если у обоих Катакура не вёл пары? А главное — как так случилось, что плечи Касуги напряглись и сама она словно бы приготовилась к бою? Этого он не мог понять.       — Только лишь факт совместного проживания никак не влияет на мнение каждого. Вам ли не знать? — взгляд Катакуры метнулся в сторону Юкимуры. Так сильно убить кого-то Саскэ ещё ни разу в жизни не хотелось. Однако он всё равно продолжал улыбаться.       — У нас нет общего мнения, — ответил на вопрос Касуги Хамбэй. — Моточика уверен, что Тогаши не стала бы пропускать учёбу, даже если бы ей грозила смертельная опасность. Кэйдзи с ним соглашается, потому что считает его мнение как бывшего партнёра более верным. Я же стараюсь основываться только на имеющихся фактах. А знаем мы точно лишь то, что у дизайнеров сегодня было занятие, но Тогаши на него не пришла.       — Вот как… Если она просто пропала, то мне здесь делать нечего, — отрезала Касуга.       От её разочарованного взгляда сердце сжалось не только у Кэйдзи, для которого тот был предназначен. Саскэ тоже почувствовал боль в груди. Чаще всего Касуга так смотрела именно на него, и причиной тому выступали его неуместные шутки… что имели цель произвести на неё приятное впечатление.       — Погодите! — обеспокоился Кэйдзи. — Вы… вы же не можете так жестоко поступить? А что… А что если она нуждается в помощи?       — Всё ли они знают о деле Оучи Садацуны?.. — прежде, чем дать ответ, задала вопрос Катакуре Касуга. Тот кивнул. — И о Тогаши? — с очередным его кивком она фыркнула, вероятно, укоряя Накано Айко в её преступающей личные границы сердобольности. Саскэ и сам понимал — больше раскрывать студентам информацию было некому. Остальные присутствовавшие на суде предпочитали ни во что не вмешиваться. — То есть вы знаете, что она могла просто устыдиться появляться в университете, но уже забили тревогу?       Сделав очередной глубокий вдох, Касуга поднялась и пошла к двери. Неожиданно шумно, словно специально отбивала ритм своего разочарования. И правильным было бы позволить ей уйти. Но Саскэ почему-то схватил её за руку.       — Да погоди ты, сбежать ещё успеешь… — сам того от себя не ожидая, произнёс он. А ведь всей душой хотел, чтобы ни она, ни Юкимура даже не пытались разобраться, что там на самом деле случилось с Тогаши Мию. — Хотя бы выслушай каждого перед тем, как уходить. Может, они ещё сумеют убедить тебя надеть плащ.       — Ч-… Дурак! — прошипела Касуга, но всё-таки опустилась на пол рядом с ним.       «Полностью с тобой согласен, — подумал Саскэ. — Я же должен был перессорить вас всех, чтобы вымотать Юкимуру, а в итоге зачем-то сплачиваю…»       — Понимаю ваше негодование, — заступился за молодёжь Катакура. — Я тоже сначала думал, что Тогаши не появилась в университете из-за стыда. Однако же Масамунэ видел её из окна нашей квартиры — сначала об этом вообще говорить не хотел, но после того, как стало известно, что она не пришла на занятие, решился… — на мгновение он задумался. — Однако кажется, ещё о чём-то молчит. Только из него и слова никакими пытками не вытянуть. Интуиция. И… заставлять его говорить я не хотел.       — Как давно Масамунэ видел Тогаши Мию? — уточнила Касуга.       — Дня три тому назад. Но сказал об этом, как вы понимаете, только сегодня — после сообщений от Юкимуры и Моточики.       — Правильно ли я поняла, что Юкимуре написал Хамбэй? — оба названных ответили утвердительно. — А у тебя, Хамбэй, имеется знакомый, который учится вместе с Тогаши Мию. И он оповестил тебя о её отсутствии… Для чего?       — У нас был уговор. Он мне докладывает обо всех странностях за небольшую плату.       Пожалуй, подобному ответу не удивились только двое: Мотонари, который чувствовал в Хамбэе родственную душу — из-за чего впрочем временами испытывал досаду, — и Саскэ, который что-то такое ожидал услышать. Лица остальных же приняли разной степени шокированные выражения. Даже Хамбэя. Вероятно, он до сих пор считал обмен информации на деньги самим собой разумеющимся, потому искренне не понимал реакции остальных. И Саскэ не мог его в том винить. Сам при необходимости воспользовался бы ровно этим же методом.       — Разве… Разве можно брать деньги с того, кто просто чем-то интересуется? — явно не осознавая до конца сути сказанного Хамбэем, спросил Юкимура.       — Ты ещё и платишь некоторым? — понял, но не осудил Моточика. — Серьёзно?       — Признаться, меня удивил тот факт, что вы до сих пор поддерживаете связи с… — Катакура задумался над словом. — С осведомителями. Мне казалось, что их роли исчерпали себя… — окончание фразы так и повисло в воздухе, но Саскэ, знающий о взаимоотношениях каждого присутствующего здесь, догадался, что замолчанным оказалось «с моим уходом».       Пребывающий, помимо шока, ещё и в возмущении Кэйдзи, долго не мог подобрать слов. Он только шумно вдыхал и выдыхал воздух, пока наконец не озвучил своё мнение:       — Хамбэй, это же неэтично!       — Мы отвлекаемся, — вернула себе хладнокровие Касуга. — Получается, у знакомого Хамбэя была причина сообщить об отсутствии Тогаши Мию. Но насколько его сведениям можно доверять? Он раньше обманывал, чтобы получить плату?       — Честно говоря, вы все меня из колеи выбили своими вопросами. Даже не знаю, с чего начать… — признался Хамбэй. — Я сейчас не использую осведомителей, но у них остались мои контакты. Наверное, стоило их всех предупредить, что у меня сейчас нет причин поддерживать такое сотрудничество, — он тряхнул головой, видимо, приказав себе сосредоточиться ни на ощущении собственного стыда, а на действительно важном сейчас. — К вопросу о доверии… На него можно положиться. Иных я не выбирал.       — Допустим это так. Он проверил, в общежитии ли Тогаши Мию? — задала следующий вопрос Касуга.       — Нет.       — Вот как… — она прикрыла глаза, заставив себя затолкать раздражение глубоко внутрь. — Тогда вам придётся сильно постараться, чтобы убедить меня остаться.       — Наверное… Стоит ещё раз спросить Масамунэ, — неуверенно предложил Юкимура. — Не подумайте!.. Я… Катакура-сэн… Катакура-сан говорил, что Масамунэ не сразу рассказал о Тогаши, — продолжал тянуть слова он, помогая оформлять себе мысли руками. Сидящий рядом Мотонари оказался вынужден отклониться в сторону, чтобы очередной широкий жест его не задел. — Тогда она могла быть не одна, а с кем-то. Почему-то же он не сказал сразу, но потом передумал… Так?       — А остальные могут ещё что-нибудь добавить? Кто-то из присутствующих, помимо Хамбэя, видел Тогаши Мию недавно? — все покачали головами. — Ладно. Пробуем добиться подробностей у Масамунэ. Если же ничего не узнаем, я уйду, — поставила ультиматум Касуга.       Что делать, Сарутоби не знал. Вроде бы стоит обрадоваться — всё-таки она, пусть сама того не осознавала, вела себя именно так, как необходимо для его плана. Один её вердикт, и дух присутствующих или взлетит на небеса, или рухнет в пучину бездны. Сейчас вероятнее всего казалось второе. Этого же он и добивался! Только Касуга придёт к выводу, что Тогаши может быть и не похищена, как расследование завершится, так и не начавшись. Но! Саскэ уже достиг бы такого исхода, если бы не поступил опрометчиво. Зачем только он удержал Касугу? Чего хотел тем добиться?       «Вроде я не настолько добрый, чтобы беспокоиться о судьбе человека, которого не знаю в лицо. Почему же тогда хочу, чтобы Касуга нашла причину для расследования?»       Пока Саскэ пытался понять себя, голос подал Катакура:       — Похоже, всё-таки нашлось то, что заставит вас задержаться. Пока мы спорили, пропала или же оказалась похищенной Тогаши, Масамунэ написал следующее… — сказав это, он протянул телефон с открытой перепиской Касуге.       Только тот перешёл к ней в руки, она взглядом заскользила по тексту последних сообщений. По мере прочтения у неё углублялась складка на переносице. Наконец, отодвинув телефон от своего лица, Касуга застыла. Смотрела она уже с отрешённой задумчивостью.       Желая понять, в чём причина той, Саскэ бросил взгляд на экран. И почувствовал, как сердце срывается на бег.

11:51

насчёт той девчонки, Тогаши… если только дело до этого дойдёт

сразу отмечу — подробностей я не открою

скажу так: Тогаши не похитили, она сама решила пропасть, но это не отменяет того, что у неё большие проблемы

надеюсь, этого достаточно

      — Да уж… Вопросов теперь стало больше… — мрачно прокомментировал сообщения от Масамунэ Сарутоби.