Per Aspera Ad Astra.

По какой-то негласной традиции, в большинстве произведений у каждого протагониста весьма жесткое прошлое. Ким Докча всё еще пытается понять эту тенденцию и как-то объяснить её, хотя бы самому себе, однако в прошлом с каждой прочитанной книгой он всё больше склонялся к выводу, что авторы просто хотели показать само «становление Главного Героя», подбрасывая упомянутому одну дерьмовую ситуацию за другой. Хотя, у читателя была нехорошая мысль, что дело тут банально в том, что аудитории нравится видеть страдания протагонистов, в сравнении с которыми их собственные невзгоды становились меньше и гораздо незначительнее. Не то, чтобы Докча мог их судить за это, хотя ему и хотелось, действительно хотелось. Но у него самого жизнь была не такой уж и сладкой, так что… Жизнь Сун Джинву согласно роману была спокойной и счастливой – до определенного момента. Разумеется, эти самые моменты давались во флешбеках, которые накатывали на Главного Героя волнами в самые тяжелые эмоциональные периоды. Как уже было сказано ранее, отец Джинву пропал без вести во время одного из спасательных рейдов после набега зергов на колонию на окраине соседней звездной системы. С его исчезновением жизнь небольшого семейства основательно осложнилась, но всё стало еще хуже, когда спустя пару лет Пак Кёнхо, мать Джинву, серьезно заболела, а потом и впала в кому. Медицинские расходы заставили юношу бросить академию и вступить в корпус «Охотников», благо он прошел, пусть и по самому низкому разряду, так называемому Е-рангу. Выручки от операций, в которых ему удавалось участвовать, едва хватало на оплату содержания матери и на обеспечение младшей сестры, Сун Джины. …это было до дрожи близким. Большинство Главных Героев проходят через катастрофы, кровавые потери и бедствия. Они сталкиваются со вселенской несправедливостью и двигаются вперед, стремясь не допустить повторения подобного. Это негласное правило большинства писателей. Но то, через что прошел Сун Джинву… оно было пугающим именно в том плане, что могло произойти с любым. Это не было последствием Апокалипсиса, атакой монстров или интригами кого-то со стороны. Сун Джинву боролся не против богов или темных властелинов – он боролся против обыденности, стараясь выдержать её груз. …а обыденность порою куда безжалостнее всяких чудовищ. Вот почему не было ничего такого странного или не вписывающегося в историю, когда Сун Джинву вспоминал про своих мать и сестру, оставленных в колонии без его присмотра. Это казалось логичным. Казалось правильным. …и тем сильнее был гнев Ким Докчи, когда правительство колонии и второй Главный Герой решили использовать оставшихся из семьи Сун для давления на Джинву. При чтении близящейся к завершению первой части романа, Докче хотелось ворваться на страницы книги и настучать книгой прямо по головам всех этих хвалёных высших чинов, спрашивая – с чего они взяли, что манипуляция Главным Героем через его больную мать и сестру приведёт к чему-то хорошему? Просто почему они так решили? Разве они не видели армаду Роя, что заполнила пространство звездной системы? Каким боком им тюкнуло в голову, будто наличие второго Главного Героя решит все их проблемы? Если забрать у человека, дорожащего семьёй, его близких – этот человек становится невообразимо опасным. Он теряет то, что сдерживало его всё это время, обращается в снежный ком, что катится с немыслимой скоростью прямо по склону, сметая всё на своём пути. И по сюжету Сун Джинву обратится именно в такой ком, когда под давлением верхушки госпиталь отключит аппарат жизнеобеспечения Пак Кёнхо, а Сун Джина окажется под стражей, практически обратившись в пленницу. Докча трёт переносицу, глядя через полупрозрачную перегородку в одну из больничных палат. Женщина на койке лежит неподвижно. Медицинский бот считывает показания аппарата рядом с нею почти ежеминутно, и Ким Докча должен признать – в плане обеспечения этот госпиталь и вправду один из лучших. Недаром большая часть получки Сун Джинву уходила на оплату счетов. Не то, чтоб это как-то помогало, если честно. …в частности, если знать всю подноготную. Взгляд Ким Докчи скользит по мерцающей капельнице в стороне от больничной койки. Сейчас прозрачный шнур не соединяет этот так невозможно смотрящийся тут, в палате госпиталя будущего, агрегат с тонкой рукой женщины, но Докча знает: раз в день сюда приходит медик и тщательно следит за тем, чтобы процедура прошла успешно и без проволочек. И это иронично. Ведь коррупции плевать на клятву Гиппократа. Пак Кёнхо впала в кому не из-за своей болезни, а именно из-за препарата, что ей тщательно вводят раз в сутки. И да, это можно было бы назвать роковой случайностью, свалить всё на то, что медперсонал не знал о реакции ослабшего организма женщины на лекарство. Но проблема в том, что они знали. Пак Кёнхо – вовсе не первая жертва этого препарата. Были еще случаи, на более ранних этапах его использования, однако число вылечившихся превосходило число жертв, что так и не проснулись. Так что, вполне естественно, что госпиталь замял это дело, с молчаливого одобрения верхушки колонии. Почему? О, всё просто. Докча ведь уже упоминал про коррупцию, не так ли? Стоимость лекарств это одно. Но стоимость полного содержания впавших в коматозное состояние пациентов – совсем другое. Это дороже, гораздо дороже. …неспроста же Джинву и Джине едва удавалось сводить концы с концами, хотя первенец семьи, оставшийся за главного, был из рядов «Охотников». Глядя на состояние женщины, Докча приходит к выводу, что конкретно сейчас доза не опасна. Она лишь поддерживает сон Пак Кёнхо, и можно ли назвать тогда всё это «искусственной комой»? Мужчина тихо вздыхает. Он задаётся вопросом, как можно вывести мать Главного Героя из этого состояния, не вызвав подозрений у сотрудников госпиталя? И – да, конечно же, это можно сделать. Препарат всего лишь продлевает так называемый «Вечный Сон» мисс Пак. Хотя, разумеется, именно то, что некогда госпиталь решил ввести в ослабший организм женщины «лекарство» и стало причиной погружения той в ненормальную спячку. И кстати. Болезнь Пак Кёнхо и болезнью назвать-то нельзя. Это просто реакция организма на атмосферу и гравитацию этой планеты. Если бы кто-то из ученых или медиков колонии всерьёз задался вопросом, не стоит ли изменить настройки в медицинских капсулах учреждения, чтобы адаптировать ослабших пациентов к переменам, многое стало бы куда проще. Нелогично? Возможно. Но что вы хотите от фантастического романа?.. Читатель снова вздыхает. Он почти смирился с тем, что временные рамки известного ему сюжета какие-то ненормальные. Почти. Свернувшийся под его кожей и слоем мышц паразит-зерг слегка копошится в районе солнечного сплетения, и это не то, чтобы больно, скорее неприятно. Смесь зуда и легкой щекотки. Не удержавшись, Докча слегка почёсывает грудь. В ответ под кожей дёргает чуть сильнее. …оно еще и пихается, ты глянь. Ким Докча давит ненормальную усмешку, в полной мере понимая, насколько не здорова такая реакция. Однако он не может не припомнить старую фантастическую эпопею про расу пришельцев-паразитов, которые использовали тела других существ для получения потомства, как инкубаторы. Как она там называлась? «Иной»?.. В груди снова дёргает, когда Докча неосознанно нажимает ладонью на едва ощутимый бугорок сильнее. - Простите?.. Тонкий женский голосок вырывает Ким Докчу из размышлений. Вздрогнув, мужчина резко оборачивается, что заставляет молодую девушку позади него отойти на пару шагов назад. Докча вполне может её понять: бледный и тощий мужик в больничной одежде, стоящий с потерянным видом, не может вызывать особого доверия. Он бы на её месте еще дальше отодвинулся. На всякий случай. Но девчушка явно не из робких. Помявшись, она наоборот – делает шаг к нему, цепляясь за лямку своего рюкзака. - Кто Вы? Почему Вы стоите у палаты моей матери? – она даже пытается слегка угрожающе хмуриться, и что-то в её внешности неуловимо меняется, походя на некоего протагониста, с которым Докча уже имел неудовольствие познакомиться. Осознание, кто стоит перед ним, тюкает в голову раньше, чем до мозга Читателя доходит смысл услышанного. Сун Джина, младшая сестра Сун Джинву. Дочь Пак Кёнхо, что в оригинальной истории была обречена на смерть от передозировки препаратом, который считался спасающим ей жизнь, последовавшей после отключения от аппарата. …у этой девчушки тоже не очень хорошее будущее, если так подумать. Докча заторможено моргает, заставляя Сун Джинву нахмуриться отчетливее. А подозрительность у них с братцем на одном уровне, как он посмотрит. - Прошу прощения… - мужчине приходится слегка откашляться, чтобы не звучать как сломанная пластинка. – Это ведь палата Пак Кёнхо? – он придаёт своему лицу немного неуверенности, указывая на смотровое окно. Сун Джина косится в сторону именной таблички на двери, слегка морщит нос, явственно демонстрируя, что именно она думает о его актёрской игре. Докча мысленно с ней соглашается, но достаёт из рукава запасной козырь. - У меня всё еще немного мутит зрение, - он неловко посмеивается. – Последствия сотрясения мозга, - которых уже нет, после первого же пребывания в медицинской капсуле, но девчушке это знать не обязательно. Взгляд Сун Джины становится чуть светлее. - Ох… Да, это палата Пак Кёнхо, Она моя мама, - спустя пару ударов сердца лицо девушки озаряется осознанием. – А откуда Вы знаете?.. - Ваша мама, - мягко, но уверенно перебивает её Ким Докча. – Значит, юная мисс – сестра Джинву-я? В районе солнечного сплетения снова дёргает, уже куда ощутимее: мелкий зерг явно не оценил панибратского обращения к своему «папочке». Не то, чтоб Докче не было наплевать на возмущение какого-то межзвездного жука. Но легкий зуд был куда предпочтительнее кусающей вспышки боли. Ай. Кое-кто явно решил немного подъесть его изнутри… Лицо Джины вытягивается. Ошарашенная услышанным, она упускает из внимания на миг исказившееся болью лицо мужчины. - «Джинву-я»… В-вы знали м-моего оппу?! Ая-яй!.. Ладно, хорошо. Это побольнее укуса зловредного насекомого будет. Докча умудряется мягко улыбнуться, невзирая на то, какой хваткой вцепилась ему в руку внешне хрупкая девушка. Он убежден, что на коже останутся следы цепких пальчиков юной барышни. Ну, синяком больше, синяком меньше… - Я знаю его, да, - Докча намеренно говорит с намёком, хоть и сомневается, что Сун Джина способна сейчас понять те подсказки, что он кидает ей, как те крошки голубю в парке. – У вас одинаковые глаза. Ложь, конечно же. У этих двоих если и был одинаковый цвет глаз, то в прошлом. Сейчас Сун Джинву щеголяет с ярко-пурпурной радужкой, а его зрачки способны сокращаться до тонких щелок или же заполнять весь глаз полностью. Гены зергов, ничего не попишешь. Но раньше у него были действительно красивые глаза. Успокаивающего, пепельно-серого цвета, словно грозовое небо. Девушка перед ним закусывает нижнюю губу. Это единственный способ скрыть, как та подрагивает. …Докча делает вид, что ничего не замечает. - В-вы… Вы были знакомы с ним до исчезновения? – айш, она определенно упустила ключевой момент из виду, но Читатель не может её винить за это. Похоже, появление кого-то, кто в принципе знал её старшего брата и не избегает её после его исчезновения, сильно всколыхнуло Джину. - Можно и так сказать, - Ким Докча еле ощутимо похлопывает младшую Сун по руке, крепко сжимающей его за запястье, надеясь, что та сможет уловить намёк и ослабить хватку. Ага. С-чаз. Ноготки девушки впиваются еще сильнее. Докча молчаливо оплакивает свой эпидермис. - Он… Он жив, ведь так? Он в порядке? – голос Сун Джины становится тише, дрожит. Она делает прерывистый судорожный вдох, не сводя с него умоляющих глаз. И Докча понимает. В этот момент он в полной мере понимает. …ему завидно. - Давайте зайдём? – мягко предлагает мужчина, кивая на дверь палаты Пак Кёнхо. – Думаю, Вам будет спокойнее, если миссис Пак будет всё слышать тоже. Говорят, люди в коме всё равно всё понимают и способны услышать вас даже сквозь пелену своего беспробудного сна. Судя по тому, что в рюкзаке Джины лежит парочка книг, та часто приходит сюда читать матери, в надежде скрасить её время. Она определенно верит в это. Под отчаянные кивки девушки, Ким Докча толкает дверь, делая шаг в залитую светом комнату. В его груди, в районе солнечного сплетения, ласково скручивается маленький зерг.