Когда сближаются планеты

Очередное рабочее утро Ли Ёнбока началось с намертво застрявшей в волосах папильотки. Религиозное воспитание не позволило ему выругаться вслух, (пускай он жил и один, и никто не мог его застать за грешным делом) но его так и подмывало помянуть кого-нибудь из тех святых учёных мужей, которых он так прилежно изучал ещё во времена посещения католической школы. «Долбанные боги!» — пронеслось в его голове, пока он, пыхтя и злясь всё сильнее и сильнее, пытался вытащить очередной бьюти-эксперимент из волос.       — Нет, я не буду больше пробовать всякую галиматью из журналов на себе! — отчаянно взвыл он, стукая маленькими кулаками по туалетному столику. Отражение в зеркале выглядело всклокочено и несчастно. Проклятая папильотка вцепилась в него, словно пиявка. Высветленные волосы торчали в разные стороны, но кудряшки на них закрутились вполне симпатичные. — Бестолочь ты, Феликс. Просто сходи в следующий раз в салон и не делай себе мозги.       За окном просвистел маленький пассажирский дирижабль, рейс на 7:30 утра, и этот звук поверг Феликса в пучину отчаяния. Что ему сделать? Отрезать клок волос, (прямо над виском между прочем) чтобы успеть позавтракать перед открытием лавки? Или без завтрака и заслуженного утреннего холодного кофе идти покорять очередных престарелых альф своей красотой? Разумеется, второе, потому что Феликс — ответственный работник, и пускай сестра снова будет говорить, что он бледный и худой, как смерть, если удосужится хоть разок заглянуть к нему. Зато Ёнбок снова будет тешить самолюбие, когда очередная за день пожилая чета затянет волынку, много ли альф увивается за таким красивым юным омегой.       Слово «юный» нравилось Ёнбоку даже больше, чем «красивый»: он только недавно окончил академию, а уже имел собственный магазин. Ну, то есть не совсем имел. Им владели его старшая сестра и её деловой партнёр господин Пак, благодаря которому у их дела были надёжные поставщики и кредиторы. Ещё у Феликса был молоденький сменщик. Пока только стажер, а сам Ликс был всего лишь продавцом (уборщиком, кладовщиком и бухгалтером, эти должности тоже входили в его обязанности), но всё-таки! Он проводил в магазине львиную долю своего времени и знал его куда лучше всех остальных. Пускай по документам ему и пятой части дела не принадлежит... В общем, пока даже самые амбициозные альфы-ровесники мечутся по непостоянным работам и пытаются выбить направление на строительство ТЖТ (Ёнбок с трудом произносил эту аббревиатуру в голове полностью: Трансконтинентальный железнодорожный трест - небесный мост, по которому южнокорейские поезда смогли бы добираться до Китая, а через него дальше на материк, минуя Северную Корею), он, Феликс, уже успел несколько раз вложить лишние деньги в благотворительные фонды, чтобы не потратить их на лишнее самому. Увы, порой его кошелёк ощутимо тощал от таких вложений, но остановиться не получалось — слишком мягкое и впечатлительное сердце не давало Феликсу остаться в стороне. На его улице был приют для беспризорников, и несчастные детишки, в нём обитающие, попрошайничали на территории всего Кандон-гу. Приюту от нескольких сотен тысяч вон будет ни тепло, ни холодно, как Феликсу казалось, но уж лучше эти деньги пойдут на чью-то чужую жизнь, чем он потратит их впустую сам. Но, впрочем, именно поэтому он не записался в салон, чтобы завить волосы, а воспользовался подручными средствами. Был, конечно, вариант больше зарабатывать, а не экономить, чтобы и на поход в салон к Со Чанбину денег хватало, лучшему парикмахеру, по его мнению, и лучшему другу. И в том, что он альфа, и они с Феликсом пробовали встречаться, Ёнбок не видел ничего особенного и страшного. К сожалению, из-за этих обстоятельств он даже заикаться Чанбину о скидке не давал. Не хватало ещё слухам поползти, что он к альфе на процедуры задарма ходит.       Да, зарабатывать стоило побольше.       Проклятая папильотка в конце концов отцепилась, и Феликс, надувая щеки, швырнул её на стол. Матушка учила его не поддаваться эмоциям по пустякам, но он ничего не мог с собой поделать.       Городские часы на башне Намсан пробили восемь, и их голос разнёсся над Сеулом гулко и грустно; для голодного Феликса грустнее вдвойне, хотя в такую рань его желудок всю печаль своего положения до конца не понимал.       — Давай, Ббок-и, ты ведь у меня сильный омега, сейчас приведём себя в порядок и отправимся покорять новый день, — он даже улыбнулся, чтобы проникнуться собственным напутствием сильнее. И действительно: после него стало бодрее и веселее приводить кудряшки в порядок и наносить быстрый и сдержанный макияж. В половину девятого доктор Ли Ёнбок, с иголочки одетый, причёсанный, в туго завязанном аптекарском халате, спустился на первый этаж по внутренней лестнице, где и располагался магазин. «Алхимическая лавка: препараты, ингредиенты, простые механизмы» открыла свои двери как раз вовремя: на пыльной мостовой перед дверями уже поджидали первые посетители, поливаемые пыльным и чёрным от копоти сеульским дождём.       — Добро пожаловать! — неизменно приветливо и дружелюбно поздоровался Феликс. Так начался новый рабочий день.       Стажер и будущий сменщик Феликса пришёл к полудню. Насколько Ликсу было известно, утром он занимался в Академии в Канбук-гу, а после ехал сюда. Далековато — ему приходилось пересекать несколько районов, но ведь даже выпускники Академии понимали, как тяжело и важно на первых порах найти хорошую работу. А эта работа была самой лучшей, конечно же!       Новичок совсем запыхался, думал, что опоздал, а потому вёл себя ещё смущённее, чем обычно.       — Здравствуйте, доктор Ли, — тихо промямлил он, неловко кланяясь, стараясь не потревожить своим приходом парочку клиентов, что осматривались в зале. Феликс тоже не спешил им навязываться.       — Оу, Йенни, ты как раз вовремя! — Ёнбок искренне улыбнулся и в силу своей тактильности тут же приобнял стажера за талию. В тайне от себя самого он надеялся, что такая открытость с его стороны поможет новичку быстрее освоиться и привыкнуть. — У нас сегодня поставка, много коробок привезут. Я без тебя с этим всем не разберусь. Переоденься, если тебе нужно, а я как раз найду для тебя работу.       Новенький Йенни угукнул под нос и с таким рвением бросился переодеваться, будто получил настоящий приказ. Феликс снова остался один за прилавком, и лёгкое дуновение ветра, пропитавшееся запахом другого омеги, пролетело около его носа. «Малыш Йенни пахнет приятно», — без всякой на то нужды подумал Феликс. Он не мог сказать, чем именно, потому что у него всегда возникали проблемы с конкретикой в запахах. Скорее подозревал, что проблема была не в его слабой чувствительности, а в том, что языки в его голове за последние несколько лет сильно перепутались, и нужные названия всплывали не сразу.       — Могу я быть вам чем-то полезен? — обратился он к посетителям, которых ранее посчитал парой, и не ошибся. Женщина-альфа держала своего омегу под локоть так крепко, словно он собирался убежать. Это было излишне — омега глядел на свою альфу так, словно она подсыпала ему в напиток любовного зелья (такое в ассортименте товаров «Лавки...» было тоже, но на покупку настолько серьёзных эфиров требовалась лицензия). Это было не дело Ликса, но он считал подобные махинации с человеческими чувствами настоящей гадостью.       — Можете. Посоветуйте нам какие-нибудь противозачаточные, чтобы точно никаких казусов не случилось.       Что ж, банальный запрос, один из самых частых, на которые у Ёнбока имелись давно заученные ответы.       — Конечно, у нас обширный ассортимент. Могу я посмотреть ваши рекомендации от врача и заключения о здоровье? — Феликс с готовностью протянул руку омеге и обратился тоже к нему, потому что дело было, вроде как, омежье, но тот молчал. Ответила за него альфа.       — У нас нет никаких рекомендаций от врача. Просто посоветуйте нужные таблетки. Мне страшно проводить с ним течку, омеги, они знаете какие, заделают от тебя ребёночка, а потом сядут на шею, — альфа хохотнула, глядя на Феликса так, будто он мог оценить её юмор. Но Феликс, будучи омегой, его не оценил. Спутник альфы в ответ на её слова даже не скривился, хотя его, в отличие от Феликса, рамки вежливости не держали.       — Тогда могу предложить вам средства контрацепции, — снова заговорил Феликс после затянувшейся паузы, и слова эти были глупыми до безобразия. — Вам всего лишь нужно не забыть их использовать, э-э, в момент пенетрации, и никаких казусов не случится...       Альфа перебила его на полуслове:       — Не рассказывайте мне, как пользоваться презервативами. Я хочу быть уверенной на сто процентов, поэтому дайте нам таблетки.       Её тихий омега всё так же молчал и тем усложнял ситуацию только больше. Феликс был сбит с толку. Почему он не скажет ничего своей паре, если здесь решается вопрос его же здоровья?       — Но... Но ведь так вы можете навредить его гормональному фону, сбить периодичность течки, понизить либидо... — после этих слов он заткнул себе рот сам, потому что не увидел в глазах покупателей даже крошечного интереса. — Впрочем, конечно, я дам вам щадящий вариант противозачаточных в капсулах, на крайний случай их можно использовать и без рекомендаций врача.       Он достал нужную упаковку с плотно зашторенной витрины и сам удивился, что его душу переполняло негодование. Редки были случаи, когда поведение посетителей задевало его так сильно. Он был сконфужен и возмущён пренебрежением к таким важным вещам, как омежье здоровье, и тем, что был вынужден втолковывать и разжёвывать простые вещи взрослой альфе, как малому ребёнку.       — Я выпишу вам чек в банк, будьте добры, — снова нетерпеливо сказала альфа, сама взяла подготовленный бланк из стопки, авторучку и быстро и твердо начала писать реквизиты собственного счета.       — С вас четыре тысячи вон, — отозвался Ёнбок. Ради такой небольшой суммы можно было не выписывать чек, а просто расплатиться наличными, но это дело его не касалось. Поддержки во взгляде молчаливого омеги он так и не нашёл, хотя пытался. Тот так и стоял, пиявкой прилипнув к руке своей альфы. Неужели ему самому никакого дела до своего здоровья не было?       Ян Чонин, наблюдавший неприятную сцену со стороны, помог упаковать коробочку с препаратом в бумажный пакет, сам добавил к ней визитную карточку и скрепил край кусочком воска — всё, как Феликс его учил. Альфа кинула на стол ручку и чек в банк.       — Хорошего дня! Будем рады услужить вам снова. — бодро сказал Феликс, надеясь, что он никогда их больше не увидит. Спокойно вздохнуть он смог лишь тогда, когда колокольчик над дверью зазвенел во второй раз, оповещая о том, что они с Чонином остались одни.       — Почему он не бросит её?       Он в наивном удивлении поднял брови, сказав, как он считал, нечто очевидное. На душе остался гадкий осадок, и, судя по неловкому выражению на лице Чонина, на него эта парочка тоже произвела нехорошее впечатление.       — Наверное, они считают друг друга истинными. Разве можно истинного бросить?       Ёнбок хотел бы раздражённо фыркнуть, но остановил себя, ведь так реагировать на слова Йенни было нельзя, если он хотел заслужить его доверие.       — Да сам-то ты в истинных веришь? — вместо этого уточнил он, — Я всегда считал, что всё это глупости. Столько людей вокруг, не можешь же ты выбрать из них кого-то одного и с первого раза в нём не ошибиться, — его раздражение всё-таки нашло выход наружу, но не в тоне, а в резкости, с которой Ёнбок начал вносить уже скопившиеся за утро чеки в долговую книгу. Чонин с интересом первооткрывателя впитывал глазами все его действия. — Тридцать три тысячи вон за утро, неплохо...       — Я тоже в истинных не верю, но это ведь такая популярная теория, — Йенни точку в конце предложения не поставил, и Феликс тут же поднял на него участливый взгляд — лишь бы не спугнуть, пока у стажёра появились мысли и желание ими поделиться. — Мой бывший альфа всегда говорил, что я его истинный, но почему-то сам меня и бросил.       Он недоумённо пожал плечами, а Феликс весело фыркнул. Омеги с омегами всегда находили над чем посмеяться, даже если шутки как таковой не было.       — И после таких поступков альфы всё равно говорят, что во всём всегда виноваты омеги. Держи-ка, — Ёнбок всучил новичку коробку чеков и опустился на коленки перед стойкой. Нужно было убрать их в кассу перед приездом инкассаторов, которые, наверняка, по обыкновению задержатся. — Глупец твой бывший.       — И поделом ему. А у вас есть альфа, доктор Ли?       Феликсу вмиг стало неловко, хотя ничего по-настоящему личного и неудобного в вопросе не было. Он даже не смог сразу на него ответить.       — Называй меня, пожалуйста, просто Ёнбок или Ликс. Я ведь ещё не дряхлый дед по сравнению с тобой, — он открыл дверцу сейфа и замялся, как будто замок, с которым он имел дело ежедневно, вызвал у него трудности. — У меня был один альфа, давно. Мы с ним недолго встречались. Не получилось.       Малыш Йенни искренне удивился. Даже брови по его красивому лбу поползли вверх, теряясь за кудряшками. Кудри, кажется, в этом сезоне были в моде.       — Но как так? Вы же... ты же такой красивый омега, уверен, все альфы вслед оборачиваются!       Ёнбок смутился, а заготовленный ответ застрял где-то за кромкой зубов, потому что комплимент Чонина был незамысловатым и честным, без грамма зависти или пошлости. Получить такой комплимент от другого омеги было приятно. — Мы с тем альфой были хорошими друзьями и сейчас остаёмся, может, поэтому ничего не вышло? — Йенни продолжал смотреть на него с интересом, и Феликс решился закончить рассказ. — Несколько месяцев ходили на свидания, всё было замечательно, но когда дело дошло до... физической близости, мне стало так страшно и неприятно, что пришлось даже разорвать эти отношения.       Ёнбок, окунувшись в воспоминания, грустно вздохнул. Чанбин в те времена был очень романтичен и свидания устраивал такие, что самому себе можно было позавидовать. Феликсу было жаль, что из-за него их отношения не смогли перейти на новый уровень, да и просто продолжить существовать. Радовало только, что Бин не был помешан на «истинных» и легко его отпустил и даже помог Феликсу справиться с последствиями такого стресса. Он был идеальным альфой, с какой стороны ни посмотреть, и Ёнбок желал ему такого же идеального омегу, а не трусишку, каким оказался он сам. У него началась паническая атака, как только в его нос ударили крепкие феромоны альфы. Разве это годится для такого взрослого омеги, каким Феликс и был на тот момент?       Чонин участливо коснулся его плеча и подал коробку с чеками.       — Ничего не поделаешь, если вас не связала судьба, — Йенни чуть снова не назвал его доктором Ли, но вовремя исправился. Они оба улыбнулись над тем, что десять секунд назад они оба уверяли, что в судьбу не верят. — Нам ещё не по тридцать, а значит, нечего переживать из-за альф, с которыми не складывается.       — С тобой не поспорить, — добродушно согласился Феликс. Короткий, но откровенный разговор немного сблизил их, и Ликсу было от этого приятно. Он всегда мечтал о коллеге, с которым можно будет поговорить, как с другом. Господин Пак, хоть и был ему давно знаком и сносно к нему относился, таким другом для него не стал. Увы, нужно было потратить этот день с пользой, иначе он ничему своего нового младшего коллегу не научит. Отвлечённые разговоры стоило отложить до лучших времён. — Как считаешь, чем нам сегодня заняться? У нас остался небольшой бардак на складе со вчерашнего дня, а сегодня уже привезут новые коробки. Если хочешь, можем пойти на склад вместе, пока посетителей не много. Перед обедом у нас затишье.       — А не страшно оставлять магазин без присмотра? — удивился Йенни, но на его лице уже читалась решительность идти за Феликсом куда угодно.       — Он не без присмотра! Неужели я вас не познакомил? — Феликс засуетился, удивлённый и расстроенный, что забыл о такой важной детали. Маленькая охрана магазина была не просто деталью, а его визитной карточкой. Он махнул рукой, призывая Чонина следовать за собой, и они вместе отправились на склад. Сейчас там было ни пройти ни проехать из-за железных ящиков с атанорами — ручными алхимическими печами, слишком тяжёлыми, чтобы двигать и уж тем более поднимать их в одиночку. Среди этого бардака и сидел сам механический охранник.       — Знакомься, Йенни, это наш маленький страж, он... голем. Его зовут Ббокари, отчасти в мою честь.       На слове «голем» Ёнбок замялся, потому что не знал, как Чонин относился к таким вещам. Голем — часть магического мира, а магия последние месяцы и даже годы противопоставлялась машинизированному миру как настоящее зло. Магию старались искоренить отовсюду, но она продолжала давать свои ростки везде, где могла.       Но Йенни, как оказалось, на новые политические веяния было наплевать, и он без задней мысли бросился рассматривать оплот магической силы, заключённой в механизированном организме, с таким интересом, словно не видел в жизни ничего подобного.       — Великие ангелы, что же это такое?! — воскликнул он. Голем представлял собой сочленение медных труб и большой часовой сферы вместо головы, где-то внутри которой тикали, как минимум, три часовых механизма. Никаких болтов, петлей, ничего, чем все эти предметы могли бы скрепляться, не было видно. И судя по тому, что об этом Чонин не спросил, он знал, как работали големы. Их тела функционировали за счёт магического проклятья, которое становилось целью в их железных жизнях. Пока эта цель не будет достигнута или составляющие не износятся от старости, голем будет существовать. Желающие обворовать алхимическую лавку Феликсу пока не встречались, да и присутствие железного болванчика рядом отбивало такое желание даже у тех, кто о воровстве только замышлял. Взгляд голема напрягал всех своей живой безжизненностью. Даже сам Феликс привык и полюбил это существо далеко не сразу.       На первый взгляд можно было сказать, что Ббокари был лишь кучкой железа, обращённой в человекообразную форму. Но на деле всё оказывалось совсем не так.       — Это... цыплёнок, что ли? — Чонин с улыбкой обернулся к Ликсу, и тот кивнул: угадал. Не зря же он столько времени покрывал железного болванчика жёлтой краской и пририсовывал ему клюв и большие чёрные глаза! Пускай это творчество было ребячливым, Феликс уже много лет гордился внешним видом своего железного коллеги.       — Да! Пришлось добавить ему индивидуальности. Скучно, знаешь ли, вечерами одному на складе копаться, поэтому я сделал из него цыпу. Мне говорили, я и сам похож на цыплёнка.       Чонин смерил его узким лисьим взглядом.       — Только в том, что внешность у тебя очень милая, Ликс-хён.       От обращения «хён» у Ёнбока затрепетало сердце. В собственных глазах он тотчас превратился в хорошего старшего товарища, который сумел понравиться новичку и чем-то его впечатлить. Да и сам новичок пришёлся ему по душе, поэтому Феликс вознамерился сделать всё, чтобы тот остался в его магазине на долгий срок.       В четыре руки они управились с бардаком на складе куда быстрее, чем Ликс, привыкший работать в одиночку, мог себе представить. Лёгкие ящики с препаратами и заготовками они переставили на полки выше, а нижние ярусы освободили для алхимических печей. Феликс только сейчас заметил, что складское пространство организованно у него неправильно, потому что вчерашнюю поставку они разобрать смогли, а куда девать сегодняшнюю было уже не понятно. Конечно, они могли просто вовремя всё разбирать, но ввиду большого количества работы это было невозможно.       Между делом Феликс научил Йенни маленьким премудростям: например, как открыть холодильную камеру для препаратов и не оказаться в ней запертым, потому что дверь была тяжёлой, а вентиль тугим, и Ликсу всегда было тяжело с ним справляться. К счастью и удивлению оказалось, что Чонин, в силу большего роста, имел с этой морозильной камерой на порядок меньше проблем. Феликс сразу же цыкнул языком о зубы, стоило этой подробности всплыть наружу. С этого момента Йенни стал хранителем холода, а Феликс отказался совать туда нос.       Стажер впитывал знания быстро, и Ликс уже не знал, чем он, как старший, мог ему помочь. Чонин стажировался уже целую неделю и за это время выучил и изучил всё, что могло пригодиться ему в работе. К шести часам вечера Феликс должен был его отпустить, а они так увлеклись делами, что даже пропустили время обеда — свободной минутки сегодня не было. Вечером Феликс успел взгрустнуть: он строчил господину Паку, их начальнику, телеграмму с просьбой перевести господина Яна в штаб постоянных сотрудников и выделить для него смены. Значит, теперь у Феликса будет замечательный сменщик, но не будет ещё более замечательного помощника, благодаря которому даже с наплывом клиентов в определённые часы дня они управились легче и быстрее. Всё потому что вдвоём, в одиночку работать Феликс не очень любил.       К вечеру, когда в круглые, грязные от городской копоти и пыли оконца магазинчика забарабанил крупный дождь, пришла ответная телеграмма от начальства. Господин Пак просил о встрече вечером, после закрытия лавки, в маленьком ресторанчике-дирижабле, курсирующим над городом и швартующимся как раз неподалёку. Упоминание о ресторане заставило сто лет не кормленый желудок предвкушающе поджаться, а сердцу рухнуть вниз. Пусть у Феликса и были сейчас деньги, они были запланированы на другое. Разумеется, заказывать перед этим деловым альфой скромный чай с пудингом или, упаси боже, позволить ему за себя заплатить, (выклянчить, как это называлось простыми словами), было ниже его достоинства. Господин Пак хотел обсудить дела в Лавке, работу стажёра и ещё что-то лично при встрече с самим Феликсом, как гласила ответная телеграмма.       Почему ради такого разговора, пустого, на вкус Ликса, нужно назначать встречу в ресторане вечером? Ёнбок старался не думать. Конечно, ему немного льстило, что альфы без всякого подтекста пытались лишний раз с ним засветиться в светском обществе. Ведь внешность Феликса, если одним словом описывать, прелестная, хотя говорить что-то подобное про самого себя ему было стыдно. Но торговать лицом он из-за этого не подписывался.       После этой телеграммы Феликсу было неспокойно. Встречи с господином Паком никогда ему не нравились, хотя он не мог внятно себе признаться, почему. Когда он был младше, он часто устраивал сестре сцены, что этот взрослый альфа появлялся в их доме так часто, а когда они открыли вместе бизнес, нетрудно догадаться, как сильно Феликс разозлился. Может быть, сейчас ему было стыдно за свои давние выходки, и он боялся, что начальник не упустит возможности ему о них напомнить. Как бы то ни было, встречи с господином Паком были ему не комфортны.       Несмотря на увещевания Феликса, Чонин не ушёл домой в свои положенные шесть часов вечера, а пробыл с Ликсом до самого закрытия. Тот не мог не отблагодарить его, потому что двери лавки не успевали закрываться, а Ёнбок перед встречей с боссом снова был в таком раздрае, что без Чонина бы не справился. Да, ему было стыдно, что он выставил себя перед ним в таком неприглядном свете — босс позвал на встречу, а он весь извёлся, как будто совесть его была не чиста. Не будь ловких рук новичка на подмоге, он бы уже средство от головной боли продал под видом микстуры от диареи, а вместо тысячи вон требовал бы сотню. Поэтому к концу дня Феликс пребывал в смешанных чувствах: он увидел новенького в деле и мог бы поручиться за него перед начальством, но сам перед ним предстал слабым и плаксивым, совсем не таким, каким должен быть хороший хён. При всём при этом Феликс понимал, что причина его расстройства слишком глубока, чтобы человек, знакомый с ним неделю, всё понял. Феликса с господином Паком связывал долгий, очень уж долгий путь. Долгий путь и бесконечное количество нюансов.       Феликс как минимум злился, потому что к концу дня ожидаемо устал, но день этот благодаря господину Паку не собирался заканчиваться.       Лавка работала до восьми вечера, но Феликс всегда оставлял четверть часа на вечерню уборку и «осмотр владений», как он это называл. Нужно было проверить, всё ли в порядке, перед тем как закрыть двери и спустить тёмные ширмы на окнах. Чонина он отпустил домой, пообещав, что завтра он уже сможет хвастаться в Академии, что получил работу по специальности в такие короткие сроки. Ликс надеялся, что в этой работе он не разочаруется.       Феликс, например, сам за несколько лет не разочаровался. И даже больше — эта работа многому его научила, и это многое касалось жизни, в которой он, в силу молодости, пока не очень разбирался. Он разобрался в хорошем тоне и светских беседах и научился их вести — всё благодаря науке господина Пака. Его начальник с помощью намёков и осуждающих взглядов научил его правильно одеваться: например, для встреч с ним Феликсу полагалось выглядеть изящно, но строго. Ёнбок сам добавлял к этому ремарку: не только строго, но и так, чтобы не ударить в грязь лицом, а вместе с этим настолько неброско, чтобы ни единый человек не подумал, что его наряд выходит за рамки делового. Только шепотков о том, что он наряжается ради такого старикана, ему не хватало. А как человек, который уже достаточно смыслил в светских разговорах, Феликс мог поручиться, что его наряд обсудят, и не один раз.       В половине девятого вечера Ёнбок вылетел из «Лавки...» переодетым и готовым к встрече, но очень уставшим. Денёк был тяжёлым и долгим, и Феликса расстраивало, что из-за прихоти начальства его рабочая смена растянулась на неопределённый срок. Ему пришлось поймать паровой дилижанс, чтобы успеть вовремя: вылет ресторана-дирижабля был назначен на девять часов, а с бурной ночной жизнью в Сеуле Ликс рисковал задержаться: дороги были полны дилижансами даже в такой поздний час.       

\\\

      — Прошу, присядьте здесь, — официант в коричневых перчатках галантно отодвинул перед Феликсом стул. Тот, если и почувствовал себя неловко, виду не подал и сел, куда предложили. Заказанный господином Паком стол располагался в середине зала, керосиновые лампы здесь светили безбожно ярко, как будто пятёрка столов в центре должна была привлекать внимание более тёмных и уединённых столиков у бортов дирижабля. Ликс поджал губы и поправил полы короткого строгого пиджака. Не нужно было обладать острым умом, чтобы догадаться, почему босс не постеснялся выбрать стол именно здесь. Ему вообще стесняться никогда не приходилось. Узкая корсетная рубашка под пиджаком неприятно сдавливала Феликсу талию, что значило, что она не даст ему сегодня много съесть. И тем не менее Ёнбок был доволен: одет он был под стать ситуации, строго, изящно, достойно, так, что ему ни капли не стыдно сидеть в таком виде под ослепляющим светом ламп в салоне в окружении многих глаз - глаз начальника в первую очередь.       — Здравствуй, Ёнбок.       Кресло напротив отодвинулось со скрипом, и Феликс уже успел мысленно себя отругать — взгляд, который он метнул на своего спутника на этот вечер, был по-оленьи напуганным. Судя по снисходительной улыбке, Пак Джинён это прекрасно заметил.       — Добрый вечер, господин Пак, — это был маленький триумф для Феликса — он не повторил приветствие за боссом, как заевшая шарманка. Крошечная победа вернула ему утраченную уверенность в себе, ведь Ликс собирался ею воспользоваться.       — Официант прав, если ты будешь сидеть спиной к ходу движения, тебя быстро укачает, — сказал господин Пак, удобно усаживаясь на своё место, поправляя жилет и выглаженные брюки и снисходительно улыбаясь, как мог улыбаться только альфа. Естественно, в его глазах Феликс был кисейной омежкой, едва способным выдержать полёт над сеульскими крышами. На такого капля дождя упадёт - и конец, растает, как кусочек сахара. От такого отношения к себе Феликсу становилось тошно, но в угоду субординации и вежливости он улыбнулся, не задумываясь.       — Благодарю за заботу, господин Пак. Надеюсь, вас самого не начнёт укачивать, раз вы так великодушно уступили мне лучшее место, — скромно кивнул Феликс. В его словах была и скромность, и благодарность, и крошечная капелька яда, которая всегда просачивалась в разговор, стоило собеседнику так открыто ткнуть Феликса носом в его природную слабость. Природа наградила омег не только слабостью, но и обидчивостью, а вместе с ней весьма острым языком, чтобы не оставаться каждый раз в дураках. Господин Пак, сидящий напротив в дорогом клетчатом костюме, хмыкнул и поднял густые чёрные брови. Они были очень важны, так что Ликс не удивился бы если бы узнал, что Пак Джинён уже начал их подкрашивать чёрной краской.       Официант принёс меню и золотой механический звонок, а значит можно было наконец разорвать зрительный контакт с боссом. Феликс уткнулся носом в меню и пробежался глазами по позициям, не видя букв, потому что куда больше был занят попытками незаметно вытащить хотя бы край пояса брюк из петли. Ангелы, как же туго он их затянул!       — Ты наверняка сильно проголодался, — спокойно заметил господин Пак. — У них появилось что-то новенькое, крем-суп с морскими гребешками. Звучит вкусно, да? В прошлый раз его не было, — он вдруг поднял палец, вспомнив что-то важное, — Точно, счёт, разумеется, на мне.       — Не стоит, господин Пак, я в состоянии заплатить за себя сам, — ситуация вышла предсказуемой до последнего слова, кошмарно глупо. Феликс едва сдержался от вздоха — и то потому, что иначе пояс брюк врезался бы ему в живот. Пак Джинён насмешливо выгнул кустистую бровь, и Ёнбок прочитал в его взгляде: «Неужели зарплаты простого лавочника может хватить на ужин в ресторане, который выбрал я?». И всё же Феликса воспитывали прилежным омегой, который на любую грубость альфы должен отвечать вежливо и мило. — Дело, открытое Вами, приносит достаточно дохода.       Ему пришлось натянуть на лицо заискивающую улыбку и сразу об этом пожалеть. Если и было что-то, что Феликс ненавидел всей душой, так это лицемерие.       — О, точно, — господин Пак проглотил типичную омежью наживку, как рыба крючок рыбака, даже не заметив. Конечно, это приятно, когда омега так очевидно ему льстит, — Последнее время делами заведует твоя многоуважаемая сестрица, верно?       — Вы ведь и сами знаете, что это так, — подтвердил Ёнбок. Он вернулся к позициям меню с большим вниманием. Красочные картинки рядом с непонятными названиями аппетита не вызывали. Сплошные морские гады, на которых смотреть было жалко, не говоря уже о том, чтобы отправить их в рот. Феликсу хотелось есть, а не бороться с совестью, но даже суп с гребешками, о котором говорил начальник, выглядел так, будто уже успел побывать в чьём-то животе и вышел обратно. Феликс тоскливо поджал губы. Может, он сможет что-нибудь найти среди закусок и холодных блюд? — Но сестра уже давно хочет отдать эту обязанность мне, как и весь магазин, — осторожно ввернул к разговору Ликс, вспомнив, что другого шанса напомнить об этом у него не будет. — Вы разве не обсуждали с ней это? Вы ведь новый проект открываете, связанный с дизельным освещением, если не ошибаюсь?       Феликс бросил на начальника беглый взгляд поверх меню. Он продолжал изучать промасленные страницы, и картинки его вовсе не радовали. Летучий ресторан очевидно специализировался на морской кухне, с картинок на Феликса смотрели морские огурцы, гаебулы подозрительной формы, ассорти из морских дракончиков всех сортов и видов подачи. Что-то было нарезано, что-то целиком, и Феликс выдвинул неприятное предположение, что эти так называемые деликатесы были сырыми. Может статься, даже живыми, но от этой идеи Феликс отмахивался всеми силами.       Господин Пак усмехнулся, поражённый осведомлённостью подчинённого. Ещё и омеги, представляете? Конечно, разве Феликсу может быть такое интересно? Откуда он вообще узнал, что бизнес господина Пака не стоит на месте?       — Ты абсолютно прав, но я, извини моё удивление, не думал, что твоя прелестная головка занята такими вещами. Сестрица посвящает в наши дела?       — Мы с ней довольно близки, как вы могли заметить, — кивнул Феликс. Конечно, всё дело в сестре — альфе, и только её нужно благодарить за то, что Феликс в состоянии посмотреть по сторонам.       Разговор с начальником отвлекал его от выбора. Однако нет, даже при сильном голоде он был бы не в состоянии проглотить всю эту морскую живность. Да и смотреть на цены оказалось не так грустно, как Ликс предполагал, поэтому план демонстративно потратить впечатляющее количество денег сдавал позиции. Ликс не собирался в этом уступать, поэтому заглянул в винную карту.       — Безусловно, — а вот Пак Джинён в меню будто не заглянул и вовсе, что нервировало Ликса и заставляло его выбирать быстрее. Конечно, его начальник, как завсегдатай подобных заведений, придумал, что брать заранее. Феликс решится так же быстро, как он, не мог. Да и как вообще можно выбрать еду, если она со страниц будто бы смотрит в ответ?       Феликс первый нажал на звоночек, и неизменно вежливый официант, позвякивая часами и цепочкой монокля, материализовался над его плечом.       — Милый господин, что будете заказывать?       — Будьте так добры, — и Феликс, стараясь не путаться в словах, заказал то, что посчитал съедобным из всего богатого разнообразия блюд — тартар из тунца (даже на фотографии выглядел хорошо, тем более с посыпкой из зелени и кунжута), запечённого в водорослях палтуса, фисташковый эклер и вино. Чтобы помочь ему определиться с алкоголем, подошёл сомелье, потому что Феликс хотел сладкое, но не приторное.       Официант деловито зафиксировал его заказ в большом блокноте с золотым обрезом, но его авторучка то и дело заедала, поэтому её приходилось мусолить во рту. Ликс прошёлся по позициям и сам, мысленно сверяясь с нормами этикета приёма пищи, которым следовал каждый состоятельный человек. Полностью отнести себя к категории состоятельных Ликс не мог, но очень старался создать вокруг себя такой образ всякий раз, когда виделся с начальником. Не хватало ещё, чтобы рядом с ним Феликс смотрелся несчастным бедным родственником, которого вывели в люди.       Пак Джинён не был с персоналом так же любезен, как сам Феликс, так что вслух озвучивать свои пожелания толком не стал. Он ткнул пальцем в меню раз пять, делая какие-то наказы касательно вкуса и вида, и официант ему только кивал, злясь на едва живую авторучку. Начальник его нерасторопность, к большому счастью, вниманием не удостоил.       Официант удалился.       И после его ухода сразу стало неловко и нервно — конечно же, одному Феликсу. Кресло, в котором он сидел, начало казаться ему слишком большим, а он сам в нём слишком тщедушным и потерянным. Ликс поправил волосы и испугался, что кудри, накрученные с ночи, к этому времени развалились и потеряли хоть мало-мальски приличный вид. Конечно, он забыл проверить это перед выходом. В добавок ко всему, у него разболелась голова от усталости и слишком яркой керосиновой лампы, колышущейся у них над столиком.       — К слову, по поводу предложения твоей дражайшей сестрицы, — снова заговорил господин Пак, покойно пристраивая на животе руки. Руки Ёнбока найти себе место никак не могли. — О том, что она хочет отдать Лавку в полное твоё распоряжение.       — Я ещё не слышал вашего мнения на этот счёт.       Внутри него сразу появилось какое-то торжественное чувство. Он не думал, что начальник прямо сейчас даст ему добро на подобную просьбу (просьба, впрочем, даже не из его уст исходила), но наверняка похвалит и скажет, что стараний Ликса на данный момент достаточно, чтобы хотя бы поставить этот вопрос на рассмотрение. Конечно, Феликсу давно было известно, что начальники с полномочиями расстаются с огромной неохотой. Сейчас Феликс был полон терпения. Господин Пак кашлянул.       — Ты, наверное, слышал, что произошло в Чон-гу? Это центральный район Сеула, там, где находится часовая башня Намсан.       «Я приехал сюда восемь лет назад, разумеется, я прекрасно знаю, где это!» — пронеслась в голове Ёнбока совсем не терпеливая мысль.       — Да, это была громкая новость. И мне очень жаль, что наши сограждане и уважаемое правительство до такой степени не могут друг друга услышать.       Господин Пак, должно быть, сделал вид, что изо рта Феликса не донеслось ни звука, потому что он намеренно, чтобы подчеркнуть собственную осведомлённость и невозможность того, чтобы Феликс тоже об этом знал, принялся рассказывать:       — Сенат, заботясь о нашем благе, ещё десяток лет назад запланировал строительство железнодорожного треста на Континент, и вот уже четыре месяца работы ведутся днём и ночью. Любой бродяга может в пунктах приёма записаться на строительство и отправиться зарабатывать деньги, служа стране и народу. Там и вашей братии, — господин Пак, разумеется, имел в виду омег, — достаточно. Работяги, оторванные от дома и своих семей, наверняка хорошо платят.       — Да, господин Пак, меня тоже печалит, что проституция процветает в наше время так же хорошо, как и коррупция, — Феликс попытался даже снисходительно улыбнуться, но снисхождение очевидно было прерогативой его начальника. Вышло странно и неуместно, тем более, что голос его обличал в нём раздражение и усталость. Господин Пак посмотрел на Феликса с недоверием, и его ухмылка словно уточняла, не готов ли и Феликс прямо сейчас с дирижабля выпрыгивать и бежать зарабатывать лёгкие деньги на улице, как те омеги, о которых была речь. Слова Феликса снова были пропущены мимо ушей.       — Надеюсь, тебе так же хорошо известно, что у нашей прекрасной страны есть только один существенный недостаток. Мы не можем сбрасывать и так немногочисленные земельные ресурсы в море, — слово «мы» начальник произнёс так, будто заседал в Сенате лично и руководил страной от собственного имени. — А потому на данный момент самым ценным ресурсом для нас является магический.       Ёнбок скучающе, но при том очень уважительно подпёр щеку кулаком. В углу салона на небольшой сцене располагался квартет саксофонистов, и вот они отвлекали внимание Феликса куда больше. Они наяривали бодрую залихватскую песенку. Какая-то дама всего в нескольких столиках от них подпевала и делала это действительно хорошим голосом, но Феликс, увы, при этих обстоятельствах её таланты оценить никак не мог. В десятом часу вечера, после целого дня работы у него голова раскалывалась на части и от музыки, и от яркого света, да и сейчас все его силы уходили на выслушивание тирады начальника на политическую тему.       — Я лично видел, как глашатаи Сената набирали магов на службу, из нашего города уже каждого второго вывезли, кто был в состоянии сотворить хотя бы крошечное заклинание. В Сеуле уже и не осталось глупцов, продолжающих пользоваться магией в быту, тем более после введения всех санкций и штрафов для нарушителей, попавшихся инквизиторам.       «С какой табличкой нужно ходить, чтобы все окружающие альфы прекратили пересказывать мне газеты? С надписью «Я тоже умею читать»?» — Ёнбок бы многое отдал за возможность сказать это вслух, но безупречное воспитание заставляло его держать рот на замке.       Господин Пак не унимался. Хуже того, даже распалился, а ведь ему до сих пор не принесли ни капли алкоголя.       — Но, думая так, я ошибался! Как ошибались и наши мудрые Сенаторы! И ладно бы эти несчастные продолжили пользоваться магией втихомолку у себя дома, можно подумать, кому-то убудет от пары сэкономленных вон на дизельном топливе. Ведь чайник можно и магией разогреть, верно? Никто не стал бы их за это преследовать, слова бы им поперёк не сказали. Но нет, этого было мало! Им взбрело в головы организовать восстание!       Феликс к месту припомнил фотографии из газет: вооружённое шествие с плакатами, лозунгами, стихами, «Долой Мост», «Долой Сенат», «Свободу магии» — такие плакаты Ёнбок запомнил хорошо. Он понимал, что эти бунтовщики обрекают себя на большие социальные неприятности. Наверняка всех, кто попался в когти жандармам и инквизиторам, занесли в списки, и теперь их будет ждать или тюремное заключение, или санкции во всех социальных учреждениях. Сенат всегда был жесток с подстрекателями и теми, кто им поддался, и полное игнорирование провинившихся граждан было давней практикой правительства. Разумеется, Феликс сочувствовал им от всего сердца. И, видимо, в отличие от господина Пака понимал причины, толкнувшие их на подобные меры. Любой угнетённый выберет открытый протест и тюрьму, ведь лучше так, чем отсиживаться, поджав хвост и смотреть, как собственное положение с каждым днём становится всё хуже.       — И теперь в глазах добропорядочных граждан Сенат выставлен тиранами и нелюдями! Подумать только, до какой степени невежества нужно дойти, чтобы оказаться не в состоянии перетерпеть полгода, не показывая носа. Всем ведь известно, когда Дорогу на континент достроят, к нам рекой потекут и деньги, и ресурсы, и новая рабочая сила. Да каждый бы в скором времени озолотился.       — Вас волнует только репутация Сената, господин Пак? Но раз Дорогу продолжают строить, общественная поддержка, если она и была нужна, не поубавилась, — Ёнбок перебил его, но сердце его похолодело. Терпеть экскурс в текущую ситуацию было сложно, да и господина Пака, если дать ему волю, невозможно остановить. — А всеобщая народная любовь к правительству, которая была раньше, — это всего лишь крайнее положение маятника, в котором сложно задержаться даже в лучшие годы. Вам, господин Пак, стоило бы думать не только о себе, и тогда было бы куда проще понять, что «подождать полгода» — задача посильная не всем.       Феликсу показалось, будто он репетировал эту речь несколько минут, в реальности же он всё это выпалил на одном дыхании, не запнувшись и не сбившись ни единого раза. Сразу захотелось чего-нибудь выпить, но не от того, что пересохло горло, а от желания поставить между собой и собеседником какое-то препятствие. Увы, стол был пуст и чист. Феликс неуютно поправил рукава рубашки под пиджаком. Со стороны могло показаться, что они поссорились. Во всяком случае, когда омега на «свидании» слишком явно выражал эмоции и мнение, это негласно считалось признаком ссоры.       Пак Джинён только усмехнулся.       — А ты, Ёнбок-хубэ, я слышал, начал заниматься благотворительностью?       Феликс от ответа воздержался и напустил на себя вид, будто очень увлечён выступлением саксофонистов на сцене. «Ох уж эти омеги», — что-то такое протянул себе под нос господин Пак, но Феликс хорошенько не расслышал.       На счастье, в этот неловкий для обеих сторон момент появился официант. Он принёс сразу несколько тарелок на руках, вино и бокалы, не воспользовавшись даже подносом. Всё это можно было принести за два захода, но он управился за один. Это произвело впечатление — профессионализм всегда восхищал.       — Ваши блюда, уважаемый господин, — официант поклонился Пак Джинёну и поставил на его половине стоила широкие пиалы и тарелки. Чашки с гарнирами уместились посередине. — И для вашего очаровательного спутника.       Феликс выдавил скромную улыбку, не решаясь поднять на официанта, совсем молодого альфу, взгляд. Он чувствовал себя виноватым за учинённую перепалку с начальником, хотя, по правде сказать, сам он в ней едва ли участвовал. За господина Пака ему не было стыдно — начальнику можно всё, да и Феликс привык к тому, что порой он вёл себя и громко, и вызывающе, как любой успешный в жизни человек. Ликс считал своего босса очень успешным.       Перед его носом поставили тарелку с тартаром. Сырая рыба была утрамбована в форме конуса с тупым верхом и казалась на большом блюде очень маленькой. При этом Ликс не был уверен, что справиться с этим кулинарным шедевром будет легко. На стол положили латунные палочки и щипцы, хотя доставать ими было нечего, и сервировочные салфетки. Ёнбок давно выучил, как с ними обращаться: нужно было расправить их на коленях, одна треть длины на внутреннюю сторону, две трети на внешнюю. За это знание ему стоило благодарить матушку, которая его воспитанию уделила достаточно времени и внимания. Не было теперь такого ресторана, в котором Ликс ударил бы в грязь лицом.       Он несмело взял палочки в руки, поглядывая на расставленные за столом традиционные гарниры и соусы. Несмотря на то, что летающий ресторан специализировался на морской кухне, более привычные блюда здесь тоже были. Подача была идеальна. Официант ловко плеснул в бокал тёмное вино, так умело и ловко, что оно даже не вспенилось.       — Ты слишком приземлённо смотришь на действия Сената, мой дорогой, — вернулся к предыдущему разговору господин Пак. Молчание подчинённого и его короткая вспышка гнева Джинёна нимало не заботили. Он деловито постучал друг о друга столовыми приборами, придвинул к себе блюда, с которых хотел начать и нетерпеливым жестом напомнил о собственном до сих пор пустом бокале. Ёнбок постарался снести ужасное обращение, которое он использовал. «Мой дорогой», как будто Феликс был ему сыном, обязанным его уважать. Очевидна манипуляция, заставившая Ёнбока прикусить язык и потупить глаза. — Даже магических запасов у нас не так-то много, а достойных магов и того меньше, тебе не кажется расточительством позволять каждому тратить их, как вздумается? Ограничить потребление с помощью арестов и штрафов — давно спланированная мера и, как мне кажется, справедливая.       — Вы так думаете, потому что вы не маг...       Господин Пак пропустил его слова мимо ушей, не умолкнув ни на секунду:        — Зато вот, дизель... — он со значением погрозил пальцем, обращая особое внимание на свои слова. Конечно, он ведь открыл новый бизнес именно в этой сфере. — Это пахнет настоящими деньгами! Кроме того, будущее простого люда в нашей стране именно в нём.       — Могу только восхититься вашей предусмотрительности. Только вы сможете так ловко подгадать момент, чтобы вклиниться в новую индустрию и успеть накрутить цены до нужного вам уровня. Уверен, вы много денег сможете стрясти с людей, сейчас им некуда деваться благодаря законам Сената, — Феликс улыбнулся вежливо и лукаво, как будто ему вовсе не нужно было оценивать поступки начальника с нравственной стороны, а исключительно с финансовой. Господин Пак поддерживал капиталы фирмы на высоте.       Сделав боссу такой сомнительный комплимент, Феликс уткнулся в тарелку, как самый скромный и воспитанный омега на свете. Он щедро окунул кусочек рыбы в острый соус. Сожаление об этом настигло его сразу же, потому что есть сырую рыбу, сдобренную остротой, на голодный желудок — прямая дорожка к язвам, которыми с детства пугали врачи. Но омеге с безупречным воспитанием деваться было некуда, поэтому Ликс съел несколько кусков, даже не поморщившись. Тугой корсет под пиджаком всё ощутимее давил на внутренности, но винить в этом несчастные пару кусочков рыбы было нельзя. Просто в этом сезоне в моде оказалась тонкая талия, а Феликс, как любой добропорядочный омега, был от моды зависим.       Господину Паку между тем принесли золочёный поднос с морскими гадами и чан, о назначении которого можно было догадаться уже через секунду. Ложковые черви, которых официант прямо перед гостем вспорол и принялся нарезать, залили поднос отвратительной тёмной жидкостью, от вида которой у Феликса поджался желудок. Он обнаружил пробел в своём безупречном образовании — сказать, к какой форме жизни относились эти существа, он не мог. Гаебулы, казалось, продолжали вертеться на тарелке, что не добавляло им аппетитности, а Ёнбока заставило побледнеть настолько, что даже веснушки сошли с лица.       — Ты совершенно прав, прелесть, — медленно кивнул господин Пак. — Благодаря моей предусмотрительности и хитрости я и твоя сестрица разбогатеем ещё больше. Только представь, однажды наши имена будут знать на континенте. Впрочем, наша контора на мировой уровень уже вышла.       — Не называйте меня так, — попросил Феликс. Хотелось бы сказать, что он сделал это холодно и уверенно, но на деле это была лишь просьба. На остальные его слова Ликсу ответить было нечего.       Начальник насмешливо крякнул над ним и как ни в чем не бывало продолжил наслаждаться едой. Вкус морской снеди, бывшей живой ещё несколько минут назад, ему, очевидно, нравился. Феликс же покосился в тарелку перед носом и не нашёл в себе мужества съесть ещё кусочек. Живот скрутило от переживаний и неправильно подобранной пищи.       Через некоторое время принесли печёного палтуса на подушке из гарнира и зелени, и к нему, как Ликс заметил, палочки потянулись сами собой. С этого блюда стоило начинать и им же ограничиться, пускай оно и было до неприличия простым. Феликс попробовал вино и остался недоволен — увы, со вкусом снова не угадал, напиток оказался приторно сладким и горьким в один момент. Впрочем, свою функцию оно выполнило на славу и начисто смыло вкус сырого тунца с языка.       — К слову, мы ведь начали говорить о лавке, — начальник снова обратил разговор в деловое русло, из которого они, впрочем, и не выходили. Слово «Лавка» стоило использовать в качестве названия, ведь именно названием оно и являлось. — Я не просто так вспомнил о громких новостях. Сенат не оставит это без внимания, а значит, в скором времени санкции на колдовство станут жёстче. Пока торговля магическими предметами и ингредиентами не запрещена, но это дело времени. Но всего пара месяцев, и мы сами будем вынуждены платить штрафы. А платить штрафы, когда спрос на нашу продукцию всё меньше и меньше, совсем не выгодно, ты ведь должен это понимать.       — Вы собираетесь закрыть Лавку?       — Ещё нет. Мне было бы тяжело это сделать. Это ведь мой первый проект, а я весьма сентиментален, чтобы избавиться от него так скоро.       Ёнбок согласно кивнул, по неволе признавая, что господин Пак засуетился вовремя. От слов о закрытии сделалось грустно, пускай сам Феликс не имел права считать себя причастным к этому делу. Дело принадлежало господину Паку и сестре Феликса Рэйчел Ли, но сам Ёнбок отдал львиную долю жизни в Корее на службе их делу. Он к Лавке очень привык.       — О закрытии пока рано говорить, — повторил Пак Джинён, вздыхая. Музыканты на сцене затянули печальную историческую балладу. — Я собираюсь отдать много денег, чтобы наше дело удержалось на плаву. Наши кредиторы и поставщики наверняка побоятся иметь с нами дело дальше, от многих придётся отказаться и вовсе. Придётся обзавестись новыми лицензиями на продажи и сертификатами. И профиль деятельности стоит изменить, не думаю, что в последнее время к тебе часто ходят чародеи, верно?       Это было правдой. Пускай их лавка и называлась алхимической, алхимики забредали туда куда реже, чем люди с головными болями. Феликсу всегда было, что им предложить, поэтому весь Кандон-гу ходил в его магазин за снадобьями и лекарствами. Господин Пак отложил столовые приборы в сторону и посмотрел на Феликса долгим, внимательным и серьёзным взглядом.       — В связи с этим всем я вынужден тебя расстроить, но теперь ты, вероятно, сможешь меня понять, — его голос стал сухим и твёрдым, — Я не могу отдать дело в такой тяжёлый, даже, можно сказать, кризисный момент в руки тебе, столь юному, ветреному и неопытному омеге. И это при всей моей признательности за твой труд и вклад в наше общее дело.       Господин Пак развёл руками, как бы говоря «сожалею, ничем не могу помочь». Наверное, Феликсу стоило расстроиться, но от слов начальника в душе ничего не дрогнуло. Он и не надеялся на иной ответ, хотя со словами босса мог поспорить. Феликс не был ветреным и знал наверняка, что его принадлежность к омегам не имела сейчас никакого значения.       — Но я поговорю с твоей сестрой ещё раз, — заверил господин Пак, — Наверняка она со мной согласится. Куда разумнее будет вручить тебе такой дорогой подарок после того, как кризисные времена пройдут. Можешь считать это подарком на совершеннолетие.       — Мне двадцать три, — напомнил Феликс. Слова господина Пака звучали смешно. Ему было пятнадцать, когда он покинул родную страну и приехал сюда учиться, а потому упрекать его в несамостоятельности, наивности, ветрености и прочих качествах, присущих юным существам, было нечестно. Феликс сделал глоток вина и безразлично приподнял брови. — Я не собирался претендовать на ваш магазин так серьёзно, как вы, вероятно, подумали. Но я устал, потому что полгода работаю почти без выходных, а к должности выше, как вы дали понять, меня такая работа не приведёт. Возьмите, наконец, стажёра на полную ставку. Ему скоро выпускаться из Академии, и постоянная работа ему нужна. Он собирается у нас задержаться, — последнее Феликс добавил для большего веса, на самом деле не имея понятия, окажутся ли его слова правдой.       — И как его, говоришь, зовут?..       — Ян Чонин.       Господин Пак кивнул, черкнул пару символов в записной книжке, которую достал из нагрудного кармана и туда же и спрятал. Повод для встречи был исчерпан. Феликс вздохнул и уставился в тарелку, из которой печёный палтус продолжал на него глядеть. Это блюдо ему понравилось, но Ликс был слишком занят мыслями о мучительно тугом корсете, чтобы в этот момент думать о еде. Железный каркас впивался ему в живот и ребра, поэтому Феликс был вынужден отодвинуть тарелку. Окажись в нём ещё хоть один кусочек, и он не смог бы так же терпеливо ждать. Ждать всё равно бы пришлось: пока дирижабль закончит полёт и возвратится на стоянку. Разумеется, сойти на землю сейчас было нельзя.       Чем скрасить остаток унылого вечера, Ёнбок не знал. Он всё ещё ждал эклер!       — Это ещё не всё, — поспешно продолжил господин Пак. Он отвлёкся на записную книжку, сверил какие-то даты, совсем не связанные с текущим разговором. Феликс терпеливо ждал. — Нам стоит пересмотреть ассортимент, убрать с глаз долой всё, на что могут распространиться санкции, с витрин, с полок, как будто там ничего никогда и не было. Понятно? На складе тоже придётся прибрать, но не думаю, что там найдётся свободный угол, — начальник задумчиво постучал пальцем по столу. — Твоя квартира, пожалуй, как раз сгодится в качестве временного склада!       У Феликса от его слов округлились глаза. На секунду он забыл и о рыбе на тарелке, и о неудобной одежде, и о том, что находился в воздухе высоко над крышами Сеула.       — Не думаю, что это займёт слишком много места и времени: буквально пару недель, пока я не решу, что делать. Тебе ведь будет куда перебраться? — господин Пак говорил так быстро и уверенно, что у Ёнбока все возмущения застряли в горле. Начальник решил всё это задолго до их встречи, а теперь просто ставил Феликса перед фактом. — Квартира твоей сестры сейчас свободна, да и я буду рад тебя видеть, если решишь остаться на ночь.       Начальник умел выбирать фразы, от которых становилось противно и стыдно до жара на щеках. Феликс постарался проглотить его слова так, будто никакого шутливого и неуместного подтекста в них не было. Пак Джинён просто шутил, но его шутки были обидными.       — Благодарю за заботу, господин Пак, но этого не потребуется. Мне есть у кого остановиться.       Феликс улыбнулся уверенно и спокойно, но правды в его словах не было. Разумеется, он справится с этими трудностями, но они свалились ему на голову внезапно, Ликс не был к ним готов! Квартира Рэйчел была хорошим вариантом, но сама сестра была сейчас на Материке, а значит личного позволения и приглашения получить не удастся. Можно было воспользоваться гостеприимством и безотказностью Со Чанбина, лучшего друга и бывшего альфы, ведь он Феликсу всегда был рад. Но этот вариант остался на самый крайний случай, потому что требовать от Чанбина помощи было неловко и стыдно.       Конечно, потерпеть тесноту в собственной квартире было бы проще. Пускай пришлось бы загромоздить спальню и кухню вещами и ходить, прижавшись к стенке, но это казалось Феликсу унизительным. Господин Пак знал, что Ликс окажется в затруднительном положении, но Ликс не мог позволить ему так думать. Это был вопрос гордости.       Придётся снять жильё на некоторое время. И занять часть свободных денег, отложенных, к сожалению, на другое. Встречи с начальством каждый раз сулили ненужные траты: например, сейчас Феликс несколько месяцев откладывал деньги на новую прекрасную сумку от любимого бренда, а теперь эта покупка уже не казалась такой уместной и своевременной. Лишние деньги могут пригодиться, а без сумочки от Louis Vuitton, на которую Ликс пускал слюни уже позорно долгое время, в этот раз он снова обойдётся. Конечно, он мог купить любую другую сумку, но всё тот же господин Пак, из-за которого от сумки приходилось отказываться, привил Ёнбоку любовь к брендам.       — Тогда я пришлю к вам пару людей после обеда, — с воодушевлением кивнул Пак Джинён, — надеюсь, в четыре руки вам хватит времени, чтобы упаковать коробки в срок.       Феликс улыбнулся, замученный и раздражённый. Начальник как будто бы был уверен, что ни спать, ни есть ему не нужно, и к работе он приступит сразу же, как вернётся домой. Собственные его дела, должно быть, решатся сами собой.       — Боюсь, такое дело может затянуться.       Ему пришлось сложить руки в замок, чтобы не поддаться эмоциям по такому пустяку. Злые мысли крутились в голове настоящим смерчем. Господин Пак безразлично пожал плечами.       — Тогда не стану торопить. Это будет под твоей ответственностью, поэтому сам решай, как поступить и как распределить время.       После этих слов Ликс, если бы мог, прижал бы уши. Злость в груди замерла и тоже прижала уши, не выдержав соседства с угрозой, которая сквозила в словах начальника. Стоило догадаться раньше, что господин Пак истолкует его маленький бунт на свой лад: если Феликс возомнил себя настолько самостоятельным, что заимел наглость претендовать на долю в бизнесе, значит настал момент считать ошибки. Великодушно передать ответственность в руки новичку — самый быстрый и надёжный способ напомнить, почему власть ему не к лицу.       Дальнейший разговор потерял всякий смысл. Господин Пак сказал всё, что хотел, а Феликс наговорил больше, чем планировал. Часового полёта над крышами Сеула оказалось достаточно, чтобы два человека, слишком непохожие друг на друга и слишком далёкие, больше не знали, что обсудить. Молчание могло показаться неловким, но Ёнбок за сегодня достаточно утомился, чтобы не обращать на такую мелочь внимания.       Он попросил у официанта счёт и напомнил про десерт, который уже не успел и не смог бы съесть сейчас, но очень хотел забрать с собой. Может быть, очень поздний ужин или ранний завтрак эклером сделал бы его день лучше? Оплатив счёт наличными, разумеется, не забыв оставить чаевые, Феликс строжайше запрещал всем жабам внутри него возмущаться. Ему и самому было жалко,но при других обстоятельствах он нашёл бы этим деньгам более полезное применение.       Через несколько долгих и полных ожидания минут дирижабль ткнулся боком в причал, как настоящий корабль, бороздящий океан облаков. От толчка зазвенела посуда, а Феликс крепче вцепился в подлокотники — отчасти в попытке удержать себя от скорейшего бегства. У него болела голова от долгого и напряжённого дня и рёбра, передавленные корсетом. Желудок до сих пор был под впечатлением от сырой рыбы и алкоголя, поэтому напоминал о себе каждую минуту. Возможно, следовало добраться до дома как можно скорее, но Феликсу куда больше хотелось пройтись по мостовым пешком и начисто стрясти с себя прошедший день.       От предложения проводить себя он вежливо отказался. Господин Пак не торопился, так что ускользнуть от него труда не составило. Тот всё равно зацепился языками с каким-то важным господином, так что нужды ждать его Феликс не видел. Никаких сомнений, что у Пак Джинёна знакомые находились в любых кругах, где бы он не оказался. Феликс старался ему в этом подражать, но ему куда проще было заводить дружеские отношения с людьми, чем деловые.       Ночь оказалась холодной и влажной, потому что тяжёлые, тёмные даже под светом фонарей тучи нависли так низко, что, казалось, их можно было задеть макушкой. Они же принесли с собой запах пыли и смога. Он оседал тяжестью в груди и оставался в носу, будто его невозможно было протолкнуть глубже. Но Феликс жил в Сеуле уже так давно, что научился игнорировать такое крошечное неудобство. О здоровье лёгких в его возрасте рано было беспокоиться — так говорили все сеульские врачи, к которым он обращался.       Прогулка помогла освежить голову. Часы на башне Намсан били полночь, когда Феликс, старясь не отступиться в темноте, поднимался по лестнице к дому. Двери магазинчика были ниже, на первом этаже, и сейчас за его стёклами было так темно, что глядеть в них и смысла не было. Впопыхах Феликс забыл зажечь керосиновые фонари на крыльце.       Он и о бардаке дома забыл, да и сейчас бы не вспомнил, если б начальник не вынудил — и то лишь косвенно. Феликс долго прощал себе этот беспорядок, потому что устроил его во время недавней течки: развалившееся гнёздышко из одеял и подушек на кровати, не добравшиеся до мусорной корзины коробки от медикаментов и сладостей, пустые бутылки и чашки. Стыдоба! Но ведь никто и никогда бы его за это не осудил, потому что привычки приглашать незваных гостей к себе Феликс не имел. Совестно было только перед самим собой — как он, будучи аккуратным и чистоплотным омегой, чьим воспитанием хорошо занимались, мог такое допустить. Это была единственная плохая сторона его целомудрия и одиночества: организм требовал восполнять недостаток физического тепла сладким, а это, как всем было известно, грозилось плохо сказаться на здоровье.       Феликс отнёс эклер и вино в холодильную камеру, завёл тяжёлый и громкий будильник на половину шестого, но не смог заставить себя помыться должным образом. Это обстоятельство единственное портило образ железного человека привычек, который даже в минуту смертельной усталости сделает всё, что нужно, так, как его учили с раннего детства. Феликс гордился своей выдержкой и некоторым педантизмом, пускай эти качества и не бросались в глаза ни с первого взгляда, ни даже со второго. Ему ведь сейчас простительно не следовать своим привычкам, раз уж в уже наступившим завтра его ждёт бесконечно долгий день?