Пастис

В лабиринте несколько входов, Юэн решает пойти туда, куда рванул Гамп — внутри приятно пахнет туей и довольно тихо, будто живая изгородь отрезает от всего шума, доносящегося из поместья. Вспоминается зеркальный лабиринт. Юэну не страшно, нет, здесь наоборот очень спокойно и хорошо даже, он просто думает: какими разными могут быть лабиринты. Сравнивает ту атмосферу ужаса и головокружения из прошлого с этой — прямо-таки безмятежной — прогулкой. Он убирает руки в карманы, поднимая голову к звездному небу, и бездумно шагает вперед. Крохотное мгновение умиротворения. Скоро уже новое полнолуние — белоснежное пятно на небе принимает все более идеальную шарообразную форму. Юэн прислушивается к звукам внутри лабиринта: впереди кто-то шуршит ветками. Хоть бы не Гамп, а то неловко как-то будет, психанет еще. Но за новым поворотом Юэн к своему удивлению видит… девочку. В белом платьице с пышным бантом на талии. Губы закусывает. Похожий бант сверкает серебристыми нитями на распущенных угольно-черных волосах. Она растерянно озирается по сторонам, прижимая руки к себе, заламывает их нервно, почти испуганно. Маленькая луна, сверзнувшаяся с небес на землю. Наконец, девочка замечает Юэна. Она стоит в нерешительности несколько мгновений, мнется. — Мистер! — а затем, решившись, торопливо семенит ножками к нему навстречу. — Извините, пожалуйста… — Да? — Могли бы вы мне помочь? Заблудилась, наверное. — Конечно. Что такое? — Юэн опускается рядом с ней на корточки. А то как-то неудобно, когда твой собеседник ростом тебе чуть ли не по пояс. К тому же они почти что одни в лабиринте, не испугать бы ее еще сильнее. — Я заблудилась и нигде не могу найти брата. Этот сад такой большой, а в доме очень много людей… Все пошли танцевать, и я потеряла его из виду. Как и ожидалось. Юэн вздыхает и улыбается. — Как он выглядит? — По именам Юэн все равно знает далеко не всех, так что проще будет ориентироваться на внешность. А там уже, если не получится найти, в доме спросят у кого. — У него черные волосы, — девочка растерянно показывает кончиками пальцев себе на подбородок. Длину так изображает. — И… он… ну, он, в общем, похож на меня. — Во что он одет-то? — А, — она смущенно хмурится, — у него синяя мантия с темно-синим жакетом. И туфли, такие… блестящие. Исчерпывающее описание. Что ж, искать Гампа все равно бесполезно, да и оставлять девочку тут одну в лабиринте с потенциальным оборотнем не дело. Юэн поднимается и протягивает руку. А девочка снова замирает в легком замешательстве, будто решает: принять или нет. Ладошка у нее маленькая и ужасно холодная, но взять Юэна под руку рост не особо позволяет, поэтому девочка цепляется за него точно зверек. Так птичка лапкой с коготками держится за человеческий палец, дрожит всем своим тельцем. Чего она так боится? — Все хорошо? Тебя кто-то испугал? — Я в порядке, просто волнуюсь, что меня скоро хватятся, — она чуть улыбается, но скорее из вежливости. Юэн без труда ориентируется в лабиринте и выводит ее в сад, где по-прежнему шумят гости, но уже другие. Всем весело, все болтают, как будто бы ни войны нет, ни убийств каждый день. Тошно смотреть на такое лицемерие. В поместье шум еще сильнее, но его перекрывает музыка, доносящаяся из зала. Юэн все ищет глазами хоть кого-то подходящего под описание, проходя со своей маленькой спутницей внутрь. Вскоре он чувствует на себе чужой взгляд и замечает женщину. Она стоит рядом с, очевидно, мужем, держа того под руку. Смутно знакомая, но Юэн не успевает сообразить где и когда ее раньше видел. Девочка на нее очень похожа — те же глаза и овал лица. — Это не твоя мама? Она смотрит на нас. А это… — Да, но… Пожалуйста, — она торопливо прячется за Юэна, — могли бы вы все-таки найти моего брата? Боюсь, папа будет ругать нас за то, что я хожу одна. «Ну вообще-то ты не одна», — хочет было сказать Юэн, но осекается. Для таких семей, как ее, он и правда ведь не более, чем пустое место. Ее родители стоят там такие распрекрасные, будто боги, почтившие смертных своим присутствием — женщина одета, как и дочь, в белое, волосы изящно убраны наверх, лицо чуть прикрывает тонкая вуаль, ниспадающая от какой-то хитровыдуманной сверкающей заколки. Не женщина — фарфоровая статуэтка… Девочка уже тянет Юэна вглубь зала за руку, пытаясь смешаться с толпой развлекающихся волшебников и отпускает, только оказавшись вне зоны видимости родителей. Свою мысль он так и не успевает поймать. — Может, вы потанцуете со мной, господин мракоборец? — Девочка останавливается, поднимая на него свой взгляд. Господин мракоборец? Какое забавное обращение. И мордашка такая умильно-выпрашивающая. Протягивает ему руку снова, но теперь изящно, ладонью вниз, мол, на — целуй. Надо же, такая шмакодявка, а уже кокетничает. Однако почему-то Юэну на миг кажется, что если он еще раз возьмет ее за руку, обязательно что-то случится. Схлопнется вселенная, солнце станет черной дырой, а все звезды сорвутся вниз, потеряв свои траектории. И он почти что тянется, вопреки голосу разума. А потом останавливает себя. — Извини, я совсем не умею, — Юэн качает головой. Да и с их разницей в росте это смотрелось бы наверняка максимально странно. Он снова озирается, ища ее брата, но уже подумывает о том, чтобы обратиться за помощью к Фрэнку. Уж тот-то точно поименно и в лицо знает всех чистокровок в этом зале. — Да и ты такая… маленькая, — машинально говорит он, чтобы избежать паузы. Девочка задирает голову, нахмуренно оценивая рост своего собеседника и, кажется, прекрасно понимает, что он имел в виду. — Я еще расту, — но все равно чуть дует губы. — Между прочим, за последний месяц я выросла на два дюйма. Брат говорит, что за лето я могу вырасти еще на пять, — продолжает она очень воодушевленно. Эх, в детстве Юэн когда-то тоже радовался каждому новому дюйму, пока не начал стукаться лбом обо все косяки. На глаза опять попадается Гамп, который уже танцует с какой-то девушкой. Ой, нафиг, надо пока что забыть об этом придурке. Юэн только было хочет спросить имя брата, как неожиданно понимает, что девочка тоже урывками поглядывает на Гампа, закусывая губу. Еще и вздыхает. — Ты что, в саду следила за Гампом? — Его озаряет догадка. — Что? Зачем мне это? — Девочка хмурится и принимается демонстративно смотреть куда-то в сторону, сквозь танцующих. — Ты покраснела, — Юэн фыркает. Вот же врушка, брата она из виду потеряла, ага. Не, ну, так-то оно, конечно, так, но не потому ли, что сама убежала, чтобы пойти за предметом своих воздыханий? — Просто здесь жарко, — девочка нервно шаркает ножкой и заметно куксится. Она такая забавная. Но Юэн больше не позволяет себе смеяться, чтобы не обижать, только улыбается — теперь уже снисходительно. — Это опасный человек, да и он довольно взрослый для тебя. Ему ж тут двадцать лет, получается, исполняется сегодня. А этой малявке сколько? Ох, девочки. Все-то они любят парней постарше. — Он защищает нас от оборотней, так что опасен он только для них! — Она вспыхивает и решительно сжимает руки в кулаки. Мельком Юэн замечает странные узоры на ее запястьях — четыре полумесяца. Он привык замечать всякие детали по долгу службы. — Он хороший. А мне уже вообще-то четырнадцать. — Да? А выглядишь на двенадцать. Зря Юэн это сказал. Взгляд зеленых глаз становится таким пронзительно-холодным, что прям мороз бежит по коже. — Прости, — Юэн даже извиняется. Поддеть ее после такой речи о Гампе, конечно, хотелось нестерпимо, но оно того не стоило. На удивление девочка глубоко вздыхает и только кивает. — Вы правы, конечно. Но, знаете, одному из моих потенциальных женихов сорок шесть лет, — она хмыкает совсем не как ребенок. Горько, с невеселой улыбкой на бок, и почему-то сразу выглядит как видавшая всякого дерьма старушка в теле ребенка. — К счастью, они с отцом сейчас не особенно ладят. Юэн не знает, что сказать на это. Ему, конечно, стыдно. Выразить сочувствие? Ну, да, в таком случае уж лучше Гамп, если тот, конечно, не оборотень. — Бетти! — раздается за их спинами, и Юэн сначала видит, как расцветает улыбка на девичьем лице, а потом оборачивается, чтобы увидеть причину. Парень в синем жакете стоит в паре шагов от них. Они с сестрой и правда похожи — если бы не слишком очевидная разница в возрасте, Юэн бы принял их за близнецов. — Надо же как бывает, — парень усмехается, переводя удивленный взгляд с Юэна на свою сестру. — Бетти. Что я тебе говорил? Не убегай так. Милая, я чуть не поседел, пока искал тебя. — Прости-и-и-и, — девочка в пару шагов уже оказывается возле брата и виснет у него на руке, — я просто гуляла по саду и заблудилась. Этот господин мне помог! Она с улыбкой кивком показывает на Юэна. И… Юэн почему-то залипает на этой улыбке, зависает на бесконечное мгновение. Весь страх и нервозность исчезают из нее, испаряются куда-то. Остается только совершенно искренняя чистая улыбка, от которой на душе тепло так, будто в нее запустили солнечного зайчика. Если бы Юэн захотел нарисовать счастье, у него была бы именно ее улыбка. — Нас Анна ждет, — с укоризной говорит парень. — Пф, — сестра отстраняется от него, чтобы недовольно вздернуть нос. Юэн смаргивает. Он нередко видит людей, которых хочется нарисовать, отмечает такие моменты, но, к сожалению, фотографической памятью похвастаться не может. Нарисовать кого-то, увиденного лишь единожды? Не, слишком сложно. Юэн при необходимости легко мог по памяти нарисовать только своих друзей, тех, с кем проводил много времени. На кого много смотрел. Сейчас ему почти жалко, что девочка улыбнулась всего лишь на один коротенький миг. — Бетти, я знаю, что она тебе не нравится, но она хорошая девушка, правда, и она тоже ищет сейчас тебя и беспокоится о тебе, как и я. — Пойдем лучше танцевать, пока она нас не нашла, — вот же маленький бесенок. Новая улыбка получается очень лукавой. Девочка уже тянет брата в центр танцующих, как тот вдруг оборачивается к Юэну. — Мистер Форни, на вашем месте я бы обратил внимание не на Флегонта Гампа. А на Люциуса Малфоя. И он, кстати, тоже сегодня здесь. Чего?.. Вот это поворот. Вот это… это даже не поворот, поворотище. Этот малец что, следил за ним? И имя откуда-то знает. Получается, он в курсе всего… Так, блин, что вообще происходит? Может, и встреча с его сестрой не была такой уж случайной? — Зачем вы говорите это мне? — Услуга за услугу, — парень добродушно улыбается. — Благодарю вас за помощь моей сестре. Нутром Юэн чувствует, что это, блин, э-э-э… Не попытка запутать, не угроза, а реальная подсказка. Только вот вряд ли просто «за помощь сестре». Парень странный и максимально подозрительный, надо хотя бы узнать, кто он. Возможно, у него вообще есть личный интерес в этом деле. Аристократы ведь многие предпочитают подсиживать друг друга и подставлять. Узнал какую-то грязную тайну о своем друге или недруге? Используй ее. Слышится звонкий смех, и Юэн из тревожных размышлений сразу переключается на его источник. Та девочка снова улыбается и смеется, когда они с братом принимаются танцевать. Такая счастливая, полы юбки крутятся крыльями бабочки, а брат улыбается ей в ответ. Собственная тревога становится тише. Юэн наблюдает, почти забыв о том, что вообще-то надо бы найти Милс и наблюдать за ней. Работу свою выполнять. Малфоя и правда найти на худой конец. Но… Наблюдать за этими двумя гораздо приятнее. Умиротворяюще даже. Как за близкими друзьями, но без горечи от обстоятельств и обязательств. Они почему-то сразу расположили Юэна к себе: что девочка, что ее брат. Странное чувство. У него никогда не было ни сестер, ни братьев, ни кузенов; как-то так вышло, что в маленькой семье Форни Юэн был единственным ребенком. А эти двое есть друг у друга, и Юэн им почти завидует. Самую капельку. Гораздо больше он за них… рад? Для него семьей — братьями, сестрами — стали друзья. Это всегда была самая главная поддержка в жизни и самые главные люди. И не важно, что их разделяет: ни Фрэнк, ни близнецы никогда не относились к нему как к человеку «второго сорта». Они всегда вели себя с ним как с равным. Юэн вздыхает и почему-то не может сдержать улыбку. Девочка хохочет, когда брат кружит ее. Приходится усилием воли заставить себя отвернуться, осмотреться в поисках других. Он тут весь такой бдительный должен быть, а эти двое только отвлекают: танцуют там, дурачатся. Но им можно, они оба почти что дети еще — милая девочка и ее не слишком-то взрослый брат, — а этот праздник прекрасный повод отдохнуть и развлечься. Юэн бы тоже хотел сейчас дурачиться и смеяться с друзьями, но он на работе, так что радоваться может только за кого-то, не за себя. Вот, наверное, в чем все дело. Ему просто приятно наблюдать за такой чистой и светлой чужой радостью: смотришь и кажется, что у тебя самого тоже все хорошо. Но потом приходится вернуться в реальность. Вон, как раз Малфой патлами своими сверкает. С Яксли болтает: опять, наверное, какие-то козни против Милс готовят. Юэн решительно делает несколько шагов в их сторону. Не, ну, глупо, конечно, следить за Малфоем по спонтанной наводке какого-то мутного паренька. Но разве сам Юэн уже давно не присматривался к этому козлу? Присматривался. Еще как. Кто там на летней конференции, когда на Милс напали, показался Юэну подозрительным? Малфой, конечно. Ни для кого не секрет, что он заинтересован в том, чтобы занять министерское кресло. Именно Малфой больше всех кричит, что Милс стала министром без оснований, и требует справедливых выборов. Но что он может сделать такого сегодня на ужине, чтобы за ним был смысл следить? Устроить очередное нападение? — Вот ты где, — Милс приближается, всплеснув руками. — Начальник моей охраны шляется где попало, пока я хожу тут в гордом одиночестве. А вокруг столько опасностей, одни потенциальные убийцы. Издевается, зараза. — Ты почему одна? — Юэн хмурится. Пусть смеется сколько хочет, но это все совершенно не шутки. И где, блин, Пруэтты? Где Фрэнк с Алисой? Где Бруствер, в конце концов?! — Я сбежала, — самодовольно улыбается Милс. — Да не переживай, вон, Кингсли бдит, — она взмахивает рукой, и Юэн переводит взгляд на второй этаж, где стоит Бруствер, опершись локтями о перила. Тот чуть дергает подбородком, мол, все под контролем. — Ты что-нибудь узнал? — Ничего. Гамп сказал, что переболел драконьей оспой, а за результатами проверки на ликантропию предложил обратиться в больницу Святого Мунго. Уверен, они будут отрицательными. — Да, не густо, — цокает языком Милс и сразу переключается на другую тему. — Зато мороженое от Фортескью сегодня превзошло все ожидания, так что я ни о чем не жалею, — она указывает в сторону высокого стола, стоящего у стены, где расставлены композиции из разноцветных шаров, цветов и животных. Издалека Юэн подумал, что это просто скульптуры и украшения, а оказалось — мороженое. — Может, все-таки поешь? Хотя бы мороженого. — Отстань, — говорит Юэн, а его желудок вторит урчанием. Только успел забыть обо всей этой жрачке, и запахи перестали мучить, но нет, надо было сказать про мороженое. Юэн в общем-то никогда не был любителем ни сладкого, ни мороженого, но сейчас сожрал бы даже замороженного слона. — Юэн, тебя здесь никто не отравит. — Я и не думаю, что меня кто-то отравит, я просто не хочу. — Мерлин, такое чувство, что ты брезгуешь, — она кривится и даже не понимает, как сильно ее слова ударяют в этот момент. Да нет, блин. Не он брезгует. Он боится, что будут брезговать другие. — Я уже говорил тебе, как я тебя ненавижу? — С периодичностью раз в несколько месяцев примерно. — Бесишь. — Ой, какие мы нежные. Иногда Юэн реально не представляет, как до сих пор умудряется терпеть ее. — А Реджинальд где? Теперь очередь Милс стушеваться. — Да не знаю, где-то. Наверное, с Фрэнком. Надоел мне со своими «а что если», «а вдруг», похлеще тебя достает. Реджинальд тоже был против этого ужина, но разве его мнение когда-то имело значение для Милс? Жалко мужика. На глаза снова попадается парень в синем жакете: уже танцует с какой-то девушкой. Наверное, та самая «Анна». Девочки поблизости не видно, но детей и подростков на ужине тоже немало, может быть, она с кем-то из сверстников? — А кто это? — Юэн кивает на парня, и Милс оборачивается, чтобы посмотреть. — В синем? — Ага. — Алькор Бёрк. А что? — Да просто… Его сестренка потерялась в саду, я помог ей его найти, а имя спросить забыл. — Так вот, где ты был, — Милс с подозрением щурит взгляд. — К девушкам присматриваешься. — Почему ты теперь все разговоры сводишь к этому?! — Потому что тебе пора жениться! Даже Фабиан уже собирается. Фабиан! — Фабиану сколько лет, напомни? — Да какая разница, сколько ему лет, ты достал, тебе пора найти кого-то, кого ты будешь окружать заботой и опекой вместо меня, — Милс неожиданно распаляется. — Даже Фрэнк не ограничивал меня настолько, как ты. Ты точно курица с яйцом носишься по любой мелочи, я даже в туалет из кабинета не могу теперь выйти без Бруствера из-за тебя! Юэн застывает, оторопев, и теряется, только рот открывает-закрывает, пытаясь найти хоть какой-то ответ. Ему казалось, что он все делает правильно, так же, как Фрэнк, он ведь… он… Ну, Фрэнк уже давно перестал подсказывать и вмешиваться, так что за время работы на новой должности Юэн как-то привык самостоятельно отдавать другим распоряжения, и ему казалось естественным и правильным немножко усилить охрану. Милс точно не следовало ходить по министерству одной, даже если в туалет. Это ведь правильная мера предосторожности, разве нет? Юэну и в голову не приходило, что он перегибает. За прошедшие годы стало настолько естественно следить за Милс и оберегать ее, что теперь это было просто незаметной частью жизни, повседневностью. Она министр магии, она важна для множества людей, защищая ее он также защищает и их. Это его долг. — Да и я просто не хочу, чтобы ты был один, — смягчившись добавляет Милс. — У тебя должна быть своя жизнь. Прекрати уже так печься о чужой жене, найди себе свою, бери пример с Фрэнка хотя бы. — Так чем Фрэнк лучше? Или Алиса? Они были в плену вместе, но выбрали долг, а не защиту друг друга. Алиса не выдала тайну даже ради Фрэнка. Юэн не продолжает мысль. Милс хватит ума понять, что когда в плену двое любящих людей, пытки будут особенно жестокими и страшными. Она подавленно замолкает, опустив голову. — Вот кончится война, и я подумаю над этим. Обещаю. А пока что главная женщина в моей жизни — ты, — Юэн похлопывает ее по плечу, пытаясь разрядить обстановку. Иногда Милс забывается, и осаждать ее так, конечно, неправильно, но как иначе? Она ведь будто клещ: вцепится и фиг отстанет. — Я требую место подружки невесты. — Ни за что. Я тебя даже на свадьбу не пущу. — Ах так! — Она упирает руки в боки, выпятив нижнюю челюсть. Вот и славно, будто тех ужасных слов и не было. Неожиданно слышится треск ткани: — Черт! Мантия у Милс бесспорно выглядит очень богато и круто, хоть и не во вкусе Юэна — искрящийся плащ, будто отлитый из мягкого золота, украшен пышными эполетами: золотые цепочки свисают нитями, рыжие опалы на плечах горят огнем. На шее висит затейливое украшение в виды солнца с изогнутыми лучами. А под всем этим великолепием брючный костюм песочного цвета, тоже слегка мерцает, ловя блики с внутренней стороны плаща. Посадка у брюк высокая и подогнаны они идеально по фигуре, но то ли из-за количества съеденного на ужине, то ли за месяцы с момента покупки Милс просто немного набрала вес… В общем, брюки лопаются на животе по самое не хочу. — Жеваный крот, прикрой меня! Юэн послушно встает, чтобы закрыть Милс от других, и принимается бессовестно ржать. Нет, ну надо же, Министр Магии и такой конфуз на званом приеме. — Не ржи, скотина! — Она колотит его по лопаткам, но Юэн уже не может остановиться. — Вкусное мороженое было? — Заткнись! Милс кое-как колдует, Юэн слышит торопливое «репаро», а потом она стонет от того, как криво вышло. — Это ужасно, что мне делать? Мне нужна мадам Таттинг! Ты ее здесь нигде не видел? — Я даже не знаю, как она выглядит. Магазин Твилфитт и Таттинг был слишком дорогим и вообще считался элитным, такие как Юэн в него и заглядывать-то не пытались. — А госпожа Уорлок скоро начнет выступление… — Милс, судя по голосу, чуть не плачет, и Юэну все же становится ее жалко. Он оборачивается, чтобы посмотреть на «ужасно кривую работу», но брюки выглядят вполне себе приемлемо. — Да успокойся, ничего не видно. — Как не видно?! А это? — она тычет пальцем в какую-то особенно неудавшуюся часть шва в области паха. Юэн машинально присматривается, наклоняясь — вроде все в порядке, в легком сумраке зала фиг что разглядишь, — потом смачно хлопает себя по лицу ладонью, пряча глаза. — Ты, блин, понимаешь, как это со стороны сейчас могло выглядеть? — Да мне плевать! Я выгляжу как неряха. — Никто не будет смотреть тебе… туда, — Юэн судорожно осматривается, надеясь, что никто ничего не видел. — Еще как будут, все всегда смотрят туда! — Смотреть туда — неприлично. И вообще, иди танцевать, в танце партнеры смотрят в глаза друг другу, если ты не забыла, — Юэн хватает ее под локоть и ищет Реджинальда. Самое время немножко побыть доброй феей-крестной — помирить этих двоих и наблюдать за счастливым финалом. Они пересекают зал в тот момент, когда на возвышающейся над залом трибуне загорается свет. Льется музыка, и, если поднять голову, можно увидеть стоящую там женщину в струящейся алой точно оперение феникса мантии, но Юэн не смотрит, он торопится и тянет Милс, которая ноет «она сейчас будет петь!», вперед. Реджинальд уже заметил их, стоит с рожей кирпичом, но галстук предусмотрительно поправляет как и пиджак. — У меня есть котел, полный горячей, сильной любви, — звучит уже сверху. Юэн терпеть не может эту песню, но виду не показывает. — На, держи свою жену, — он буквально вручает Милс Реджинальду, передавая ее локоть ему, и с чувством выполненного долга отходит, довольно смотря за тем, как они все-таки принимаются за танец. Реджинальд хмур и что-то говорит закатывающей глаза Милс, но вроде бы уже остыл. Вообще, если подумать, Милс как никто другой заслуживает отдыха и такого праздника: с танцами, вкусными блюдами, веселыми разговорами со знакомыми и друзьями. Безопасность безопасностью, а об отдыхе забывать все-таки тоже не стоит. Они все живут в постоянном напряжении и по уши в работе, но ни у одного на плечах нет столько ответственности сколько у Милс. — Но, может быть, останемся еще ненадолго? Юэн улавливает голос своей недавней маленькой не_знакомой и оборачивается. Она с родителями стоит совсем недалеко, корчит отцу обиженную рожицу. — Милая, нам пора домой, — с легкой укоризной говорит ей отец и гладит по голове. — Эх, жалко. — Мы и так задержались, ты должна была быть в своей постели еще полчаса назад. — Ладно-ладно, но с тебя сказка на ночь, — девочка хитро улыбается и делает легкое изящное па под музыку будто все еще танцует. — Ну, разумеется, любая, какую только пожелаешь. Такая вроде бы милая семья. Любящий отец, мать… И все-таки что-то в этой сценке не дает покоя. Может, напряженная жилка на тонкой шее. А может — страх, который Юэн видел чуть раньше. Или беспричинное чувство гнева, волной поднимающееся в его собственной груди. Впрочем, это все совершенно не его дело. Через год он ее даже не вспомнит. Через два — не узнает. Очаровательная девочка с пышным бантом так и останется здесь — размытым случайным фантомом на ужине Гампов. Юэн ищет на что бы отвлечься и, завидев Фрэнка, машет ему рукой, подходя. — Терпеть не могу эту песню, — со страдальческим видом сообщает Фрэнк. — Уговорил Алису пойти танцевать с Гидеоном. Несколько лет назад между Алисой и Гидеоном были чертовски неоднозначные отношения, и Фрэнк ревновал, Фрэнк зол был как черт, а теперь сам отправляет их танцевать вместе, лишь бы не прислушиваться к ненавистной песне. — Тихо ты, вдруг услышит кто, — Юэн косится на танцующих: фанатов Селестины Уорлок тут немало, камнями закидают, если услышат слово плохое в ее адрес. А потом одними губами добавляет: «Я тоже ее ненавижу». — А Фабиану нормально, гляди как отплясывают, — Фрэнк кивает в сторону Фабиана и Марлин, которые танцуют прямо в центре зала. Красиво, с размахом, прям как ведущая пара. Даже странно, что в центре внимания они, а не Милс. — Милс сказала, он жениться собирается. — Да? Не слышал пока, мне Фабиан не говорил ничего. Простой житейский разговор. — А что ты знаешь о Бёрках? — но Юэну, увы, не до житейского. Он краем глаза наблюдает, как Бёрки удаляются, не дожидаясь завершения выступления Селестины. И это тоже кажется немного… подозрительным. — В министерстве уже установили, что они — Пожиратели смерти, — Фрэнк, проследив за его взглядом, вздыхает. — Сейчас потихоньку готовятся все необходимые документы для задержания, но ты же знаешь, как у нас это растянуться может из-за всех условностей. Думаю, они еще несколько месяцев будут на свободе. По спине бежит холодок. — И что, они прям все трое пожиратели? — Нет, только отец и сын. Госпожа Бёрк сотрудничает с нами. А сын… Тоже. Он как-то связался с Морганом, может, ты помнишь, нам близнецы рассказывали в больнице. Сдал отца, выложил всю подноготную семьи. Там у них, конечно, жуть, что творится. Юэн не помнит, много чего происходило за эти годы. Иногда он вообще путает Бёрков с Блэками, а Фоули с Флинтами. Хотя стоп, погодите, Юэна осеняет: это же ведь, получается, та самая женщина, которая была на свадьбе у Алисы! Госпожа Бёрк… Вот, почему она показалась знакомой. Да, запутанно у этих чистокровных волшебников все. Куда ни плюнь, везде в чью-то родню попасть можно. — И что, других пожирателей он тоже сдал? — Но сейчас важнее не родня, а Малфой и подозрительная наводка на него. Если этот Алькор Бёрк сдает пожирателей смерти министерству, его словам вполне можно верить. — Нет, только отца. Про остальных говорит, что никого не знает из-за маскировки. Мать говорит то же самое, но мы, конечно, понимаем, что они лгут. Ну вот, блин. А Юэн только понадеялся, что парень нормальный. Впрочем, одно дело отца сдать, другое дело — приспешников Волан-де-Морта. Конечно, он боится. Тут уже никакое ни Министерство, ни Орден Феникса не спасут предателя. Хотя вот тема с отцом тоже странная какая-то. Родной человек ведь… Семья выглядит благополучной. Что у них там могло произойти, чтобы сын решил отправить отца на казнь? А если это банальное желание получить власть и влияние? Тогда и Малфой может быть так же у него на пути. — И что будет потом? Когда его отца задержат. — Не знаю. Алькор ведь тоже убийца, он признался в десяти убийствах, перечислил имена жертв, чтобы мы могли сообщить семьям — у нас же все всегда считаются «пропавшими без вести», если тела нет. Но его, конечно, ждет снисхождение за сотрудничество. Я думаю, отделается парой-тройкой лет в Азкабане, а может и вовсе будет в тюрьме при министерстве сидеть. Он же, получается, по принуждению это делал. Даже Дамблдор обещал посодействовать в смягчении наказания. По принуждению? Да так любой скажет, чтобы себя выгородить. — А на вид обычная счастливая семья. — На вид многое так бывает. На публике муж целует жену и обещает дочке сказку на ночь, а дома расчленяет трупы убитых им же людей. Да, с таким они уже сталкивались и не раз. И все-таки, несмотря на голос разума, Юэн почему-то верит этому Алькору. Ну не может человек, так сильно любящий кого-то, быть хладнокровным и расчетливым убийцей, жадным до власти. Юэну было странно и тревожно наблюдать за разговором его сестры с отцом, но ничего подобного он не чувствовал, наблюдая за тем как Алькор танцует с ней. С ним она действительно была счастлива. Так заразительно счастлива, что даже хотелось рисовать. Песня заканчивается, начинается следующая, а пары постепенно меняются. Милс на танец приглашает сам Крауч, и от мелькнувшей в ее лице паники Юэну хочется прыснуть от смеха. Какой бы Милс ни стала железной леди, и как бы ни умела находить общий язык со всеми, включая Крауча, этого самого Крауча и его занудные разговоры она терпеть по-прежнему не может совсем. — Ладно, а что… Где-то сверху что-то начинает бряцать — громко, по нарастающей. Секунда и раздается оглушающий грохот. Юэн и Фрэнк реагируют как всегда моментально, выхватывая волшебные палочки — на танцующих с потолка сверзается огромная хрустальная люстра. В последний момент люстра замедляет падение, но все кричат и бросаются врассыпную, а Милс, стоящую аккурат под сверкающей махиной, мягко отталкивает волной магии к стене, где ее сразу же обступают доверенные мракоборцы со всех сторон. Крауч, Бруствер, Пруэтты, даже эта Марлин, которая, насколько Юэн знал, уже год была одним из боевых волшебников в Ордене Феникса — все сосредоточены на Милс и ее защите. Ну и бредовый нападающий выбрал способ. Люстра? Никогда такого не бывало и вот опять. Юэн обводит глазами всех вокруг. — Да ладно, попытаться убить меня гребаной люстрой? — Милс разводит руками, чтобы выйти из круга охраняющих ее волшебников вперед, и разъяренным хищником проходится перед рядами всполошившихся и напряженных гамповских гостей. Люди толпятся у стен, держась подальше от центра и, главным образом, от министра. Пойди пойми, кто тут сейчас представляет большую опасность: нападавший или она сама. — Это совсем несерьезно. Надо было лучше яд в вино подмешать или опять на кого-нибудь Империус наложить! Да, наверное, просто хотели досадить… Вряд ли кто-то мог рассчитывать, что Милс сейчас драматично прихлопнет люстрой. Верно?.. Все вроде на месте… Но что-то не так. — Миллисента, — тихо говорит Фрэнк. — Что?! Юэн все смотрит, смотрит… Всматривается в чужие лица, пытаясь понять, что же не так. Чуть ли не пересчитывает: чувствует, кого-то не хватает. И, наконец, понимает. — Боюсь, это было сделано не с целью убить тебя, — продолжает Фрэнк. — Это был отвлекающий маневр.