Пастис

Юэн и Реджинальд сидят в гостиной: наблюдают за топающей по полу Айлин, вооруженной маленьким самодельным копьем. Она пытается настучать по башке заботливо подготовленному для этих мер садовому гному, который фыркая и шепелявя «памагиси, упивают!» улепетывает от нее. Мечта сбылась — воинственный рыжий абориген наконец предстал во всей красе. Айлин бы еще бегать научиться хорошо, вообще идеальный охотник на гномов получится. Тут вам и развлечение ребенку и польза для дома! Подлый гном только было пытается устроить засаду, потирает ручонки зараза, прячась за табуреткой, но Айлин так просто не обмануть: она громким басом урчит «Ургх!» и, извернувшись, смачно хлопает гнома палкой по носу-картофелине. Юэн аж слезы, выступившие от смеха, утирает. Как раз в этот момент в гостиную возвращается Милс и взгляд ее не предвещает ничего хорошего. — И что вы тут устроили? — Один глаз у нее начинает дергаться так сильно от увиденного, что остается тонкая щелка. Гном, получив министерского пинка под зад, улетает в дальний угол, пока Милс отбирает у Айлин копье. — Да я вам сейчас эту палку засуну в… И все равно день рождения выдался славным. Милс все-таки взяла выходной — позвала близких друзей, сама устроила праздник (даже дом украсила) и почти весь день пробыла с дочерью. Айлин прям светилась от радости: она очень редко видела такое количество людей разом, а тут еще и весь день на руках у мамы. Юэн боялся, что девочка уже отвыкла от матери, все же виделись они только по вечерам и то не всегда. Но день прошел хорошо, спокойно и весело. Еще вчера он размышлял о том, как будет выдумывать запоминающиеся развлечения для Айлин, а сегодня уступил неожиданно вспомнившей о своих материнских обязанностях Милс. И это было правильно. Милс очень хотела успеть сделать все и сразу, и побольше. Разноцветные шары, новые игрушки, сотни объятий… Она так старалась, что в один момент задремала в кресле с Айлин на руках, пока остальные болтали. Конечно, Милс была вымотана. Она и так работала на износ, забыв, что такое отдых. Но стоило Айлин проснуться, Милс тоже проснулась сразу и снова принялась возиться с ней. Юэн вроде и хотел бы помочь, но понимал, что в первую очередь это нужно самой Милс, поэтому не вмешивался и Реджинальду не дал. Их задача состояла в том, чтобы радоваться столь знаменательному дню и развлекать гостей болтовней. Близнецы и Фрэнк с Алисой уже отправились по домам, Милс как раз уходила, чтобы проводить их и переодеться. Только в этот маленький перерыв Юэн все-таки решил осуществить одну из самых дурацких, но определенно лучших идей — натрансфигурировал копье из ветки, пока Реджинальд ловил гнома. Эти десять минут стоили последующих за ними тихой ругни и угроз от Милс. Юэн ни о чем не жалел. — А если бы он ее укусил? — Милс не повышает голоса, чтобы не пугать дочку, то и дело осматривает маленькие пальчики и пухлые ручки. — А если бы она напоролась на эту палку? Палка же острая. Идиоты. — Не сквернословь при ребен… — начинает было Реджинальд, но получает в ответ такой свирепый взгляд, что сразу затыкается. «Зря ты это сказал. Очень зря», — думает про себя Юэн, представляя, как Милс может бомбануть, когда останется с мужем наедине. — Ох ты, — Милс покачивает Айлин на руках, гладя по спине, и переключает все свое внимание на ребенка, — неужели мое солнышко уже уснуло. Вы посмотрите-ка. Милс даже преображается сразу — расплывается в улыбке, сюсюкается. Сама нежность. — Давай я уложу ее, — робко предлагает Реджинальд, чтобы загладить вину. При взгляде на мужа Милс сразу превращается в злобного тролля, но ребенка все-таки передает. Айлин спит крепко, умаялась тоже за день. Когда Реджинальд уходит, Юэн, наконец, остается с Милс наедине. И на душе сразу становится как-то гадостно. Не потому что Милс может начать докучать со своими нравоучениями, а потому что он должен поговорить с ней о работе. Они перебираются на кухню, где Юэн плюхается на стул. — Кстати, в воскресенье к нам на ужин придет Доркас, — Милс, сменив гнев на милость, собирает грязные тарелки, мановением волшебной палочки отправляя в раковину. — Чудесная девушка, обожаю ее. Сегодня приглашать не рискнула, но, думаю, ничего страшного не случится. В конце концов, я правда доверяю ей… — Милс, — Юэн сразу понимает, к чему она клонит, и закатывает глаза. — Она умная и очень привлекательная, — но Милс не останавливается. — Милс, прекрати. Вот совсем не об этом им надо поговорить сейчас. Совсем. Вместо того, чтобы настроиться на серьезный лад, Юэн только раздражается, а это, блин, ни к чему. — Что прекратить?! Сколько ты будешь жить в одиночестве? — возмущается Милс. — Жизнь проходит, пора уже подумать о чем-то серьезном, а не снимать девок по барам. Ну, начинается. И не так уж часто он снимает «девок по барам»! — Я после плена вообще ничего не хочу, — парирует Юэн. — Мало ли что там со мной сделали. Надо хоть как-то попытаться реабилитироваться. На жалость надавить попробовать. Ну а что? За прошедший год, несмотря на полученную свободу, мало-мальски серьезных отношений Юэну завести действительно не удалось. Как-то все было не то и не так, и девушки то скучные, то фурии похлеще Милс. Его вполне устраивала такая жизнь — ни тебе лишних обязательств, ни привязанностей. Работа ведь важнее. Да, после месяцев проведенных с Айлин, это не могло не измениться. Но позволить Милс вмешиваться в его личную жизнь, тем более строить ее за него — ни за что! Даже вот чисто из принципа — нет и все. — Ага, — Милс скрещивает руки на груди и делает самое скептическое выражение лица, на которое способна. — Бесишь, — Юэн подпирает щеку, сидя за столом. — Ты просто тряпка, — продолжает она, — безынициативная тряпка. — Иногда я тебя ненавижу. — Тряпка, которая брешет мне о своей импотенции. — Всей душой. — Вот когда ты действительно станешь импотентом… — Милс потрясает пальцем. — Органически не перевариваю. Это даже забавно — переругиваться с ней так. Милс пыхтит, кипятит себе воду в кружке, чтобы сделать чай, и потихоньку успокаивается. — Хорошо сегодня все прошло, — даже тему сама переводит, садясь рядом за стол. Юэн поднимает взгляд на нее, чтобы заметить как теплая улыбка быстро становится печальной. — Да, ты молодец. — Хотелось бы почаще так, — Милс закусывает губу. Она не говорит о своих переживаниях, но это ж совсем недалеким надо быть, чтобы ничего не понять. По столу между ними ползет водяной жук. Блестящий такой. Шевелит усиками, нарезая круги как пьяный. — И откуда эта гадость вылезла? — Милс раздраженно смахивает жука на пол. — С гномом из сада притащили? Черт, куда он делся? Она только было собирается раздавить вторженца, как того уже и след простыл. — Если ты понимала, что не потянешь быть и матерью, и министром, почему согласилась? — Юэну плевать на жука, это же очередная «мышь с кабачком» — он видит попытки Милс справиться с неловкостью, отвлечься, поэтому все-таки спрашивает. Юэн по-прежнему жалеет, что никак не смог повлиять на Милс, не отговорил ее принять предложение стать министром магии. — А что мне оставалось? Реджинальд тогда со мной уже почти не разговаривал. Ты же не думаешь, что он ничего не подозревал о нас? — Милс раздраженно фыркает. — А разводы в волшебном обществе не приветствуются, брак — это такой же магический контракт как Непреложный обет. Реджинальд хотел ребенка, а я хотела начать все сначала, поэтому и согласилась. Это, мягко говоря, был совсем не тот ответ, который Юэн ждал. — Вообще-то я говорил о посте министра магии… — и даже вопрос не тот. Может, Реджинальд был прав, когда обвинял Милс в безразличии к дочери?.. Да, сейчас Милс безусловно испытывала чувство вины перед Айлин и, конечно, по-своему любила ее. Но, похоже, в тот момент, когда ей предложили пост министра, беспокоилась о ребенке меньше всего. Хотела ли она вообще этого ребенка? Вряд ли. И Юэну в глубине души обидно за Айлин, но с другой стороны винить Милс он тоже не может: она ж карьеристка до мозга костей. — Какой же ты все-таки козел, Форни, — Милс, сузив глаза, держит кружку с горячим чаем в руках, и на какое-то мгновение Юэну кажется, что этот чай сейчас полетит ему в лицо. — Вообще я хотел поговорить с тобой… — О чем? — Морщина на ее лбу выглядит настолько глубокой в этот момент, что Юэн — на всякий случай — сжимает в руке под столом волшебную палочку и пытается припомнить хоть какое-нибудь заклинание от ожогов. — Мне пора вернуться к работе, я говорил с Фрэнком недавно, он сказал, что ты не против. — А, — Милс вздыхает и поникает. — Да. Если хочешь, можешь вернуться в министерство. Юэн не знает уже, чего хочет. Совсем. Вот бы можно было брать Айлин с собой… Но это бред, конечно, Милс никогда не согласится. — Слушай, — вопреки голосу разума Юэн почему-то решает на всякий случай спросить. Хотя бы просто чтобы знать наверняка и не думать потом об этом каждый день. — Могу ли я брать Айлин с собой? Милс первые пару мгновений смотрит на него в ступоре, потом непонимающе улыбается. — Ты рехнулся? — Она даже не орет и не возмущается, смотрит на него как на дурачка и, наверное, думает, что это такая шутка. — Ты всерьез предлагаешь носить с собой на работу в министерство магии, где никому нельзя доверять, ребенка? И не просто ребенка — дочь министра магии. Но Юэн-то не шутит. — Ой, да кто будет разбираться, что это за ребенок? Скажу, что моя. Племянница. Все равно я буду сейчас сидеть в кабинете целыми днями и вычислять крота. Фрэнк четко дал понять, с чем предстоит работать Юэну. Это будет самая скучная работа в кабинетике, пока он не перелопатит всю документацию и не изучит ее. — Племянница? Ты маглорожденный! — Вот тут Милс уже начинает закипать. — Да кто об этом помнит? Сейчас в министерстве сплошь новые лица. Знают только близкие друзья, а они и так в курсе, чей это ребенок. А так и ты… — Юэн решает использовать свой последний козырь, — сможешь с ней больше видеться. Ты нужна ей. Последние слова производят желаемый эффект — Милс, стушевавшись, опускает взгляд и впивается в свою кружку руками. Юэн и не надеется, что она согласится, но попробовать все-таки стоило. —… Я всем нужна, — хмыкнув, говорит Милс. — Ладно, хорошо. Ты можешь иногда брать ее с собой, но остальное время Айлин будет с моей мамой. Юэну не верится, что она все-таки согласна. Да Милс и самой не верится тоже.

***

Через несколько дней — уже на работе — Юэна поставили перед внезапным фактом: теперь главой охраны министра магии значится он, а не Фрэнк. Фрэнк сразу же привел Юэна в его новый кабинет и принялся посвящать в тонкости обретенных обязанностей, пока тот с абсолютно потерянным видом пытался слушать и запоминать. Слишком большая ответственность. Для него это реально… слишком. — Сейчас твоя первостепенная задача — вычислить напавшего на Миллисенту, — строго говорит Фрэнк. — Для этого тебе понадобится больше полномочий, чем у простого телохранителя или мракоборца. Ты же понимаешь, что это с наибольшей вероятностью кто-то из знати? Логично. Юэн кивает: теперь он понимает и к чему такая должность. Он ведь и правда грязнокровка, пусть сейчас в министерстве об этом уже мало кто помнит, но стоит только начать копаться в делах чистокровных, как те примутся копаться тоже и сразу поспешат напомнить, где его место. А вот к «начальнику охраны министра магии» вопросов не будет точно. Захотел допросить Эйвери или Яксли? Допросил. — Так что можешь распоряжаться своей командой как посчитаешь нужным. Мы с Кингсли будем находиться рядом с Миллисентой постоянно. В глубине души Юэн надеялся, что Фрэнк как бы на самом деле останется начальником, но фиг там. Фрэнк четко дает понять, что заниматься всем теперь должен Юэн. Во время прошлого нападения на Милс погибло несколько сильных волшебников, так что Фрэнк принял решение всецело посвятить рабочее время защите министра, избавив себя от необходимости координировать чьи-либо действия. Что ж, он и так почти что живет в министерстве, может, теперь будет хоть немного больше времени проводить с семьей. — Что вы узнали за месяц? — Юэн бегло осматривает кабинет. Это место, конечно, с его прежними кабинетами не сравнить: качественная отделка деревом, рабочее кресло вместо стула, дубовый стол — Юэну хватает одного взгляда, чтобы определить древесину, отец бы был доволен, пожалуй. На окне с чудненьким летним пейзажем стоит какой-то фикус, а у противоположной стены даже есть диван. — Мало. Из подозреваемых только Флегонт Гамп — главный охотник на оборотней. — Как это? — Юэн удивленно поднимает брови. — Видишь ли, — Фрэнк хмурится, — с ним все как-то странно. Полнолуние — а у его команды даже дежурства нигде не было. И в министерство он, в отличие от своих подчиненных, не прибыл, хотя ему отправили призыв сразу же. — Вы с ним говорили? — Нет, пока. Он тут якобы болел, так что это уже тебе предстоит. Но мы с Алисой следили за ним, даже в поместье ночью пробрались — он, может, и правда болен, но ходит нормально и двигается, так что проигнорировать вызов, прикрываясь болезнью… Фрэнк щурит глаза и качает головой. И правда подозрительно. — Думаешь, его цапнули, и он был одним из тех оборотней? — Все может быть. Так что первым делом изучи хорошо его. Скоро полнолуние, отличная возможность проверить нашу догадку. После этого Фрэнк показывает на ящик со всякими материалами по делу, рассказывает заново последовательность событий той ночи, чтобы освежить память, а потом в кабинет залетают Гидеон и Фабиан. — Что случилось, чего зваа-а… а-а-а, понятно! — Гидеон расплывается в широкой улыбке. — Какие люди! — добавляет Фабиан из-за его плеча. — Да, Юэн, наконец, в строю. Теперь он будет вашим начальником, — это тот редкий случай, когда Фрэнк вместо привычной серьезности говорит с ехидством. Братья, видимо, знатно успели его задолбать. — Вот это поворот, — Фабиан переводит недоумевающий взгляд с Фрэнка на Юэна. — Сам в шоке, — Юэну хочется сквозь землю провалиться, если честно. Ну, не создан он для руководства. — Корона не жмет? — язвит Гидеон. Скорее беззлобно, но Юэну все же кажется, что братьев такой «начальник» не особенно устраивает. — Да идите вы. — Он куксится и чувствует себя неловко. Юэн младше их лет на пять и вообще мракоборец-недоучка. Еще недавно братья были его наставниками, а теперь вдруг он их руководитель? Фигня какая-то получается. — Я устал с вами-лоботрясами за эти годы, да-да, — кивает Фрэнк и вздыхает. — Считаю, что Юэн больше всего подходит на роль моего преемника. А вы двое слишком безответственные и передеретесь, пока решите, кто из вас главный. Это все, конечно, шутки и поддевки, наверняка близнецы в курсе реальной причины такого решения. Но Юэну все равно неприятно от мысли, что их отношения могут измениться теперь. — Так ученик превзошел учителя, — Гидеон тоже вздыхает. — Двоих, — поправляет его брат. Вроде кривляются как обычно. Может, это только Юэн беспокоится, а они втроем давно уже между собой все порешали и теперь просто разыгрывают сценку перед ним? Ну их нафиг, и правда. — И какие распоряжения будут, господин начальник? — издевается Гидеон. — Отстаньте, у меня вон сколько работы, — бурчит Юэн, вынимая из ящика пару папок наугад. — Продолжайте дежурство на первом уровне, — вздохнув, с улыбкой командует Фрэнк. — Я пока буду дальше вводить Юэна в курс дела.

***

Дни за работой проходят очень быстро. Исполнять обязанности «начальника» Юэну сложно, но он справляется как может. Фрэнк объяснил, какими делами кто из команды обычно занимается, так что Юэн пока пользуется наставлениями Фрэнка и от себя ничего не выдумывает. Зачем ломать то, что и так отлично работает? Верно, незачем. За первые пару недель получается мало-мальски разобраться со всей документацией, теперь Юэн ищет возможности допросить Гампа, но тот свинтил «на лечение» в Германию, так что во время полнолуния даже в стране не был. Периодически Юэн берет с собой Айлин — она заметно заскучала, стала много плакать, когда он перестал приходить домой, да и со строгой бабушкой было, кажется, не очень весело. Милс даже сама в один из первых его рабочих дней спросила: ну и когда ты собираешься взять Айлин? Все понимают, что девочке нужен как минимум какой-то «переходный период», чтобы не отлучать ее от Юэна слишком резко. Но и в министерстве для Айлин, конечно, опасно. За три недели работы Юэн стал свидетелем двух покушений — одного на Крауча, другого на его заместительницу — Амелию Боунс. Юэн понимал, что момент, когда Айлин больше нельзя будет приносить сюда, скоро настанет. Но пока что он большую часть времени проводит либо в своем кабинете, либо в соседнем — министерском: Милс из строгой тетки каждый раз превращается в милую ласковую женщину, стоит только принести к ней ребенка. Хоть Милс и занята работой большую часть времени, она всегда с радостью уходит на перерыв, чтобы побыть с Айлин. Когда она начинает сюсюкаться и выдает что-нибудь вроде «а кто мой сладкий пирозечек? а кто сегодня скусял всю каську?», Бруствер делает страшно испуганное лицо и, выпучив глаза, косится в ее сторону с желанием не иначе как проверить своего министра на подмену. Это светлые и счастливые моменты их жизни. Но темных, к сожалению, все-таки больше. Юэн, конечно, решает не останавливаться на Гампе, он постепенно присматривается ко всем, кто хоть как-то может быть причастен к покушению на Милс. Участвует во всех этих дурацких заседаниях и судебных слушаниях, изучает председателей в Визенгамоте — они напрягают больше всего. И не мудрено, там ведь сидит почти вся знать магической Великобритании. Блэк, Паркинсон, Малфой — там их пруд пруди. Пятьдесят человек и как минимум половина из них ненавидит министра магии и отклоняет внушительную часть законопроектов, которые пытается провести Милс. Слава Богу, хоть Нотта исключили из состава Визенгамота несколько лет назад, а то сидеть бы Юэну не на трибунах, а в том страшном кресле с цепями за убийство ноттовского сына. Самые ярые противники Милс — Люциус Малфой, Корбен Яксли и Орион Блэк. Все трое считают своим долгом не допустить ни одного законопроекта Милс и неоднократно возмущаются таким «выбором» министра, требуя собственно честных «выборов». Они устраивают разборки по малейшему поводу и постоянно настраивают других против реформ. По счастью, Верхновным чародеем Визенгамота остается Дамблдор, а не кто-то, кто мог бы запугивать людей, так что вторая половина парламента остается верна своим моральным устоям и эти самые законопроекты очень даже поддерживает. Возвращаясь с одного из таких заседаний, Юэн следует за Милс в череде покидающих зал членов Визенгамота. Впереди собирается какое-то столпотворение — люди вокруг уже начинают спрашивать друг друга, мол, что там такое? Почему все остановились? Юэн, Фрэнк, Бруствер и остальные машинально обступают Милс кольцом и вооружаются волшебными палочками. Гомон становится все тревожнее, а потом кто-то из стоящих рядом волшебниц вырывается вперед и очень громко кричит.