Пастис

Свадьбу Фрэнк и Алиса решили сыграть прям в Рождество. Гениальный план — так, во-первых, точно никто не забудет дату годовщины, а во-вторых сплошная экономия — и Рождество справили, и свадьбу. Декорации одни, ужин один, подарки тоже. В нынешние неспокойные времена это устраивало абсолютно всех. Алиса и Фрэнк вообще оба оказались жутко экономными и практичными в быту, так что составили «отличную пару жадеб» по скромному мнению Гидеона. В общем, на Рождество они все вместе собрались возле новенького дома Фрэнка и Алисы. Планировалось провести официальную часть на улице, а потом пойти отмечать домой. Народу набралось не очень много: в основном только друзья. Близнецы, Юэн, Милс с Реджинальдом, профессор Стебль, Бруствер, Поттеры, ну и еще человек шесть-семь, которых Юэн знал не так хорошо. А, и мать Фрэнка, конечно. Сдержанная женщина, которая почти ни с кем не разговаривала. Была и еще одна причина, по которой свадьба проходила в такой сугубо домашней обстановке — у Алисы не было родственников, которых можно пригласить на свадьбу. А все эти церемонии с множеством гостей, сидящих на стороне «жениха» и на стороне «невесты», отец, ведущий дочь к алтарю, только стесняли бы ее. Да и Фрэнк не горел желанием приглашать «титулованную» родню, вроде тех же Блэков или Бёрков. Один из них по правде был тут — Сириус Блэк направо и налево отпускал искрометные шуточки и заигрывал с парой малознакомых девчонок. Но этот Блэк считался в их обществе «совершенно нормальным человеком». На удивление, чистокровная мать Фрэнка к решению сына отнеслась спокойно. Августа Долгопупс и сама не терпела лишнего шума и бессмысленных трат. Юэн и близнецы стоят возле высоких голубых елей — в ветвях сияют зелеными светлячками волшебные огоньки, — вокруг повсюду аккуратно лежит свежий снежок, а зимнее небо на редкость ясное и радует маленьким бледным солнышком. Профессор Стебль скромно стоит рядом: ее немного трясет, но Гидеон и Фабиан всячески стараются разрядить обстановку и заговорить с ней, чтобы она отвлеклась на них и перестала теряться, смотря на скопление людей. Алиса ходит взад-вперед в ожидании волшебника, который должен провести церемонию. Она одета в теплую белую мантию с мехом по вороту и выглядит очень мило. Милс, Лили Поттер, Амелия Боунс и еще одна девушка (то ли Марлин, то ли Мэри, Юэн не расслышал) стоят рядом, наперебой что-то говоря: успокаивают, наверное. Фрэнк болтает с Поттером. Вроде как Поттер как раз и отбил их у Пожирателей смерти. Надо бы, наверное, подойти поблагодарить тоже. Юэн ведь, получается, ему теперь жизнью обязан. Да? По сути — да. Но в душе необъяснимым образом рождается противоположный ответ. Наверное, неприязнь к Поттеру это что-то вечное и на уровне рефлекса. Но Юэн все-таки улыбается ему, когда тот подходит сам. Благодарит. Жмет руку. Супер, долг исполнен. Неожиданно снаружи дома останавливается карета, и все взгляды сразу же устремляются туда. Дверца приоткрывается, появляется невысокая женщина — спускает точеные ноги на ступеньку кареты, белые лодыжки мелькают под полупрозрачными слоями шифоновой мантии. Фрэнк подходит к Алисе, они о чем-то тихо говорят, Юэн и близнецы тоже настороженно приближаются к ним. Дом пока не окружен какими-то сверх сильными защитными чарами, так что все напряжены. — Госпожа Амелия, — рассыпается в поклонах Сириус Блэк и бежит помогать незваной гостье покинуть свой вычурный транспорт. Хоть ни Фрэнк, ни тем более Алиса не приглашали никого из «именитых» родственников, одна персона прибыла сама — ею оказалась госпожа Амелия Бёрк. Тонкая будто призрак, в изумрудных одеждах она почти что плывет по тропинке, держась за Сириуса. Темные волосы изящным волнистым каре обрамляют худое лицо, и вся она какая-то уж слишком фарфоровая, что и живой не особо кажется. Таких женщин только на руках носить точно драгоценных кукол. Все приглашенные девушки на ее фоне сразу начинают казаться слишком простыми, даже невеста — Алиса краснеет, неловко поправляет прическу и хрипло приветствует гостью. Юэн невольно отмечает, что у него пересохло во рту. — Прошу прощения за свой неожиданный визит, я не отниму у вас много времени, — миссис Бёрк слегка улыбается, поравнявшись с Алисой и Фрэнком. — Фоули осталось слишком мало, так что я не могла пропустить столь важное событие в нашей семье. Точно, Алиса же рассказывала — Амелия Бёрк в девичестве была Амелией Фоули, как и Алиса, а потом ее родители погибли крайне подозрительным образом. Алиса еще подозревала Бёрка-старшего, когда рассказывала об этом Дамблдору. Кем же нужно быть, чтобы убить родителей своей жены? — Я здесь чтобы дать вам свое благословение, — миссис Бёрк обращается и к Алисе, и к Фрэнку, но приехала она, кажется, главным образом именно ради Алисы — руки в шелковых черных перчатках бережно касаются замерзших раскрасневшихся рук Алисы. — И… привезла небольшой подарок. Из складок одежды миссис Бёрк извлекает тонкий белый свиток, перетянутый черной лентой, вручая Алисе. Стоит той только коснуться подарка, как лента лопается, растворяясь в воздухе, а документ разворачивается. — Но зачем?! — восклицает Алиса, прочитав написанное, пока гости непонимающе переглядываются. Фрэнк с легким интересом заглядывает, и его брови моментально поднимаются. — Я считаю, что это должно принадлежать вам — по праву рождения. Но поскольку с официальной передачей части наследства возникли трудности, мне пришлось оформить это как дар. Уверена, вы найдете применение этим средствам. Ух ты, нифига себе, наследство? Круто, наверное. Юэн, у которого сбережений в волшебных деньгах было, что называется, кот наплакал, представляет не иначе как внушительную горку золотых монет. Хоть Фрэнк и Алиса не сказать, что сильно нуждаются в деньгах, им это сейчас и правда должно быть хорошей помощью. Как раз невыплаченную часть долга за дом закроют. — И еще сувенир на память, — миссис Бёрк взмахивает волшебной палочкой, и из кареты вылетает куб, завернутый в подарочную упаковку. — Эта вещь всегда предупредит вас о приближающейся опасности. Держите ее на виду. Мы живем… в неспокойное время. От последних слов-предупреждения миссис Бёрк едва расслабившиеся гости снова напрягаются. А после этого она, сославшись на то, что спешит домой — все-таки Рождество как-никак, — покидает двор, будто никогда здесь и не была. В воздухе остается только тончайший аромат мяты и сосновой хвои. — Эх, шикарная женщина, — вздыхает Сириус. — Совсем не то, что моя родня: всегда меня прикрывала на этих чертовых званых ужинах. Добрейшей души человек, а живет с упырем. Родиться бы мне лет на десять раньше… — Он качает кудрявой головой. Фрэнк тем временем настороженно разворачивает коробку — мало ли чего там еще ждать? — и вынимает большой хрустальный шар с металлической подставкой-спиралью. — Гадать будем? — с интересом спрашивает Гидеон. — Надо передать это Дамблдору, пусть проверит… — Фрэнк осматривает вещицу с недоверием. Юэн видел такой же шар в кабинете министра магии. Это было чем-то вроде недавно вошедших в моду шаров-напоминалок или вредноскопов, только с куда более сложной и серьезной магией, предупреждающей владельца о грядущей беде. Стоит наверняка как еще одно маленькое состояние. Вряд ли такую вещь можно заколдовать так, чтобы принести вред, но Фрэнк, конечно, прав, что сперва хочет все проверить. — А у тебя там что? Сколько она подарила? Ну-ка показывай! — Гидеон теперь пытается заглянуть в свиток к Алисе, но та быстро убирает его под мантию с ворчливым «не трожь, все мое». Гидеон в ответ называет ее жадюгой и принимается ныть брату, мол, никакого уважения к добрым чувствам и абсолютно невинному интересу! Обстановка быстро разряжается. Миссис Бёрк показалась Юэну не то чтобы странной, но какой-то… непонятной, короче. Или непонятой. От нее не исходило угрозы, напротив — такие подарки говорили о большом расположении и желании помочь. Но что-то в печальном взгляде красивых зеленых глаз и четырех едва-заметных вздохах показалось Юэну слишком личным. Алиса вроде толком никогда и не знала эту женщину, с чего вдруг такое отношение? Фрэнк уходит в дом, чтобы убрать шар и свиток от греха подальше (но даже ему в руки Алиса свою драгоценность передает с крайне насупленной миной). — Помню, они нас как-то на ужин пригласили, мне лет десять только исполнилось. Как же это мерзко было! — Алиса хмуро смотрит туда за забор, где еще недавно стояла карета. Так и не поймешь, рада Алиса в итоге появлению своей дальней родственницы и подаркам или нет. — Все эти их гадкие намеки и насмешливый тон Бёрка, будто мы с мамой люди, недостойные находиться рядом с такими царственными особами… Но в то же время им нас типа как жалко. Она зло сплевывает на землю. Рядом сейчас только Юэн — Гидеон и Фабиан колдуют над кустами, решив добавить им больше «романтичного свечения». — Ну, мне не показалось, что эта дама как-то… насмехается, — растерянно отвечает Юэн. — Не, она вроде и правда нормальная, — стушевавшись продолжает Алиса. — Это муж ее и шурин ведут себя как пупы земли. И говнюка такого же вырастили. — М-м? — Да я про их сына, он в тот ужин все пырился на меня, а потом подложил в тарелку лягушку, типа это смешно. Правда лягушка была шоколадной, но я-то этого не поняла! Я же таких и не видела раньше. — Ты ему, похоже, понравилась, — фыркает Юэн. — Ага, как же. Он и в школу когда пошел, меня неоднократно поддевать пытался. Сопляк мелкий. Гидеон его один раз проучить решил, чуть головой в унитаз не сунул. Но я вовремя прибежала, — Алиса скрещивает руки на груди и гордо вздергивает нос, — так что, считай, спасла эту скользкую змеиную жопу. Или голову. Неважно. Юэн только вздыхает. Хоть Гидеон и Фабиан всегда оставались его приятелями, гриффиндорской задиристости у них было не отнять. Когда старшекурсник пытается окунуть в унитаз первокурсника — это явно не то, чем стоит гордиться. И опять вспоминается Снейп, будь он неладен. — И что было потом? — Ну, после этого он перестал меня задирать — понял, что у меня крутые друзья. Больше мы не общались толком. Юэн совсем не помнит Бёрка-младшего, но тот вроде до сих пор учится в Хогвартсе, так что должен быть на несколько лет младше Алисы. Задевать девчонку, которая тебя старше, так еще и такую девчонку — славящуюся крайне крутым нравом, огромным словарным запасом ругательств и сильным ударом битой… Да он отчаянный парень. — А, вспомнила, еще он как-то с вот этой их мерзкой снисходительностью дал мне пару книжек нужных по травологии, — Алиса поджимает губы так, будто по-прежнему чувствует себя чем-то обязанной и от того максимально недовольной. — Я к ЖАБА тогда готовилась, а ты же знаешь, травология никогда не была моим коньком. У мамы денег не хватало, чтобы купить что-то такое, а в школьной библиотеке нужное я не нашла. Пришлось у него просить. Родня есть родня, даже когда находишься с ней в отношениях, что называется, «на ножах». Казалось — враждующие семьи в этом мире должны враждовать до конца. То же касается и Хогвартских факультетов: Гриффиндор против Слизерина навечно. Но, получается, когда доходит до беды, семья и правда может прийти на помощь, даже такая как Бёрки. А потом отправить тебя в пыточную. Наконец появляется низенький волшебник, которого все ждали. Алиса тут же забывает про приезд миссис Бёрк и преображается — вся светится от счастья и в то же время дрожит от волнения. Фрэнк, пулей вылетевший из дома, выглядит чуть сдержаннее, но тоже весь какой-то нахохленный. Народ быстренько собирается, освобождает самое живописное место для жениха и невесты (аккурат между теми чудесными голубыми елями), а Гидеон устанавливает волшебную камеру на штатив, чтобы запечатлеть главный момент. Дальнейшие приготовления проходят почти мгновенно, Юэн вроде только глазом моргнуть успел, а волшебник уже поднимается на небольшую трибуну с помощью короткой лесенки и вооружается волшебной палочкой будто палочкой дирижера. — Мы собрались здесь, дабы отпраздновать союз двух сердец, — начинает он. Фрэнк и Алиса держатся за руки, смотря друг на друга. Глубоко и почти синхронно делают вдох. Они оба — израненные внутри, но счастливые. Наверное, любовь и правда способна исцелять. — Берете ли вы, Фрэнк Долгопупс, Алису Фоули в жены? Волшебник говорит свои официальные речи, кто-то из друзей улыбается, кто-то даже роняет слезы (это опять Милс, что-то она стала слишком чувствительной), Юэн окидывает их беглым взглядом, чтобы затем сразу вернуться к Фрэнку и Алисе и больше не отвлекаться. Слышит его «да», потом вторящее ему — ее «да». Жизнь так много и часто проверяла их обоих на прочность, разводила, чтобы свести снова. А теперь они женятся. Это так здорово. — Тогда я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней. Но последние слова волшебника почему-то звучат зловеще. Потом праздник перемещается в тепло уютного просторного дома. В большом зале стоит украшенная желтыми игрушками елка, а на длинном столе, накрытом белой сверкающей искорками скатертью, уже ждет праздничный ужин с вином, огневиски, пивом и набором подаренных Юэном настоек. Он начал делать любимую всеми настойку шиповника на самогоне сразу же, как только переехал в снятое жилье. Времени, к счастью, хватило, так что Юэн со спокойной душой презентовал целых три бутылки молодоженам сразу, как только прибыл на свадьбу. Получилось не хуже, чем в прошлый раз. Алисино протяжное «о-о-о-о-о» означало, что подарку она безмерно рада. На стол они поставили только одну бутылку. Вечер проходит очень хорошо: все поздравляют друг друга то с Рождеством, то со свадьбой, хвалят индейку, обсуждают предстояющую совместную жизнь Долгопупсов, обмениваются подарками. Предусмотрительный и немного захмелевший Юэн раздаривает всем заранее припасенные настойки, не обделяет ни Поттеров, ни Блэка этого, ни даже зашуганного, как его там, Люпина и сидящего с ним шарообразного парнишку, чью фамилию запомнить так и не удалось. А сам в подарок получает в основном… всякую одежду. Сговорились, засранцы! От Алисы и Фрэнка пижаму, от близнецов какую-то пафосную парадную мантию, от Милс джинсы (причем его же), а от Реджинальда шарф. Ну очень остроумно! Юэн смеется вместе со всеми, а потом открывает подарок от профессора Стебль. Она связала ему свитер. Профессор вряд ли была в «сговоре» с друзьями, потому что сейчас переводила растерянный взгляд с одного на другого, не понимая, почему все смеются, и не сделала ли она что-то неправильное и глупое. Поэтому Юэн надел ее свитер почти сразу и остаток вечера грелся в нем у камина. И все было просто прекрасно — весело, тепло, радостно, — но под самый конец праздника пришел один сильно опоздавший гость. Это был Аластор Грюм. И, судя по выражению лица, новости с собой он принес нерадужные.