Ядерное бедствие

В последние годы своего величия человечество верило, что покорило мир. Мегаполисы взмывали в небеса, их стальные силуэты пронзали облака, а ночное небо терялось в сиянии бесконечных огней. Мир жил, словно в вечном празднике: транспорт без водителей скользил по сверкающим магистралям, роботы заменяли людей на фабриках, а искусственный интеллект строил планы, слишком сложные для человеческого понимания. У каждого было своё место в идеальном, как казалось, механизме. Но эта гармония была ложной. В её основе лежала алчность — желание большего, быстрее, мощнее. Ресурсы истощались, климат выходил из-под контроля, люди в маленьких городах умирали изо дня в день, от нехватки средств, а политики и корпорации отмахивались от опасений, как от надоедливых мух.

Мир не умирал.

Он истекал кровью.

"Аврора" стала кульминацией человеческой жадности. Проект, который обещал заменить нефть, уголь и даже атомную энергию, открывал новую эпоху. — Мы разработаем метод извлечения энергии из вакуума, которые существуют в самом основании пространства-времени. В теории, даже в абсолютном пустом пространстве, на самых малых масштабах происходит постоянное взаимодействие виртуальных частиц, которые появляются и исчезают за крайне короткие промежутки времени. Этот процесс, известный как "квантовые флуктуации", существует на границе между пустотой и энергией. Мы научимся улавливать и направлять эти флуктуации, превращая их в стабильную форму энергии, — говорили учёные с экранов, уверенные, что природа склонится перед их волей. — Используя высокотехнологичные устройства, способные манипулировать этим процессом, мы сможем извлекать энергию непосредственно из структуры вакуума, что позволит нам обходить традиционные источники энергии, такие как солнечные батареи, уголь или атомные электростанции. Мы не будем "создавать" энергию, а скорее извлекать её из самой основы существующего мира, используя её скрытые потенциалы, которые были недоступны до этого. — Таким образом, энергия будет поступать не из привычных источников, а из квантовых флуктуаций, создавая практически безграничный ресурс, который позволяет преодолеть ограничения, связанные с традиционными способами получения энергии. Где-то в сердце Евразии, в огромном подземном комплексе, рождалась эта новая эра. Огромные генераторы ревели, порталы вспыхивали чуждыми оттенками света, а мониторные панели отражали показатели, которые никто не мог полностью понять. Те, кто стоял у консоли управления, понимали: они касаются чего-то великого. И опасного. Когда "Аврора" активировалась, весь комплекс озарился светом — не жёлтым, не белым, не тем, что можно описать словами. Оно было, как сказали позже уцелевшие, чужим. В первые секунды показатели системы взлетели за пределы допустимых значений. Датчики, настроенные на миллионы вольт, просто сгорели.

Разлом начал расти.

Воздух зазвенел, как хриплый крик натянутой струны. Электрические вспышки обжигали стены. Операторские залы разрывались от звуков тревог. Кто-то кричал, кто-то пытался выдернуть кабели, кто-то бежал прочь. Но было поздно. Через считаные минуты энергия, которую они стремились обуздать, прорвалась наружу. Город, стоявший над комплексом, ощутил этот момент, как удар молнии. В один миг багровый свет залил горизонт, затопив всё вокруг. Звука взрыва не было. Была только тишина, которая накрыла город, как саван. Люди замерли. А затем начали исчезать. Уцелевшие рассказывали, что это было не разрушение, а поглощение. Сначала пропали небоскрёбы: они просто растворились в воздухе, словно стертые с холста. Потом исчезли улицы, машины, люди. Оставалось только странное мерцание — то самое, что позже назвали "Сиянием". Сияние распространилось как чума. Оно несло не просто разрушение, а искажение реальности. Законы природы рушились. На месте старых городов вырастали бесформенные исполины, созданные из металла и плоти. Люди, попадавшие в зоны теряли не только форму, но и разум, превращаясь в чудовищ. Катастрофа развернулась стремительно. За несколько недель города опустели, связи оборвались, государства пали. Мегаполисы, которые ещё вчера были символами величия, превратились в гниющие развалины. Пустоши заполонили банды мародёров и мутанты, а остатки человечества укрылись под землёй — в бункерах, созданных ещё во времена холодной войны. Но даже в этих бункерах безопасность была лишь иллюзией. Запасы заканчивались. Системы отказывали. Люди, осаждённые отчаянием, переставали быть людьми.

И мир продолжал умирать.

Где-то в глубине умирающего мира, в одном из заброшенных бункеров, время застыло. Металл, некогда гладкий и блестящий, теперь был изъеден коррозией. Пол, покрытый слоем пыли и обломков, не видел шагов человека уже много лет. Тишина здесь была густой, как вязкая темнота, заполняющая коридоры. Это было не просто отсутствие звука — это была пустота, забвение. Посреди этой мёртвой обители, в самом её сердце, стояла крио капсула. Раньше она была вершиной инженерной мысли: герметичная, идеально белая, защищённая от всего, что могло разрушить её содержимое. Теперь её корпус был покрыт ржавчиной, а стекло — сетью мелких трещин, будто паутина затаилась в ожидании своей жертвы. Единственное, что напоминало о прошлом величии, — слабое голубое свечение внутри, отражающееся на стенах тусклым, мертвенным светом. Система жизнеобеспечения, рассчитанная на вечность, начала сдаваться. Тонкие кабели, когда-то надёжно питающие капсулу, дрожали под натиском перепадов напряжения. Слабый писк тревоги раздавался с перебоями, становясь частью окружающей тишины, а затем вновь стихал. Индикаторы на панели капсулы мигали, беспорядочно переключаясь, как будто пытаясь предупредить о надвигающемся крахе. Температура в капсуле начала подниматься. Лёд, что десятилетиями хранил жизнь внутри, треснул с приглушённым щелчком. Вскоре раздался первый звук за многие годы — зловещий треск стекла. Звуки, подобные шёпоту, прокатились по пустому залу. Капсула зашипела, словно живое существо, выдыхая скопившийся внутри холодный пар. Туман окутал помещение, медленно растекаясь по полу, как ползучая змея. Воздух, спертый и насыщенный запахом ржавчины и старости, проник в капсулу. Стекло, прорезанное трещинами, окончательно поддалось, выпуская ещё больше холода, перемешанного с сыростью. Внутри капсулы мужчина едва заметно пошевелился. Его грудь дёрнулась в первую попытку вдоха, ноздри жадно впитывали воздух, насыщенный смертью времени. Веки дрогнули, но глаза ещё не открывались, будто разум отказывался принимать то, что ждало его за пределами этой камеры. Слабый, надрывный вой сирены эхом разнёсся по коридорам. Она звучала, как предсмертный крик машины, что слишком долго боролась с неумолимым течением времени. Голосовая система, едва живая, заговорила низким, хриплым голосом:

Разгерметизация капсулы #17. Протокол пробуждения активирован.

Состояние системы: [критическое.]

Мужчина открыл глаза. Свет аварийных ламп, то мерцая, то угасая, падал на облезлые стены. Всё вокруг выглядело чужим: стены изъедены влагой, полуразрушенные панели дрожат под натиском старости. Мир, который он видит, уже не тот, что он покинул. Его пальцы дрогнули, как у новорождённого, только что научившегося двигаться. Дыхание тяжёлое, рваное, с хрипами, отдавшимися эхом в пустом зале. Он попытался вспомнить. Имя. Лицо. Причину, почему он здесь. Но память отвечала лишь молчанием. Капсула окончательно замерла. Панель, мерцавшая в попытке держать контроль, погасла. Лёгкий треск, последний вздох системы, и тишина вновь вернулась в бункер. Он поднялся. Ноги подкашивались, как будто они тоже забыли, как это — стоять. Мир вокруг давил своей чуждостью. Капли воды, стекающие с потолка, раздавались гулким звоном, разбиваясь о бетонный пол. Оставалось только одно: выйти наружу. Узнать, что стало с миром. И за порогом его ждала пустошь, сломленная, враждебная и безжалостная. Мир, который он когда-то знал, исчез. А тот, что пришёл на его место, был полон мрака и хаоса.