Серая стрела

      После того, как Агнесс ушла, Константин убрал все бумаги со стола и положил тяжелый золоченный том в подставку. Книга, которую давно никто не открывал, хрустнула на корешке и раскрылась.       Капитан быстро пробежал глазами оглавление и открыл нужную страницу.       Морская магия, Метка избранного, это имело множество названий, но суть сводилось к одному: в результате предсмертного опыта в море к человеку может явиться олицетворение его силы и, если человек согласится на условия этой силы, если он выберет ее, то получит второй шанс и силу. У каждого разную, но единым было то, что она оставляла что-то вроде родимого пятна в форме того существа, что являлось избранному, там кожа становилась серебристой, как у рыбы.       Он никогда раньше не видел подобного, но метка на Агнесс была слишком похожа, и это ее пение…       Парень задумался и быстро пролистал страницы. Вот оно… Дар сирены.       Константин выдохнул, надув щеки. Маата, сукин сын, он же понял сразу, но вместо того, чтоб сказать в лоб, ограничился неоднозначными намеками. Ладно…       Капитан углубился в чтение:       «Избранный морем на самом деле есть ни что иное, нежели сосуд Смерти, сосуд с эхом силы, который стар, как само море…       … Все эти отголоски — останки душ или, можно сказать, Древних.       … Эти невообразимые существа как вид вымерли давным-давно, оставив после себя только память. Эта память время от времени должна цепляться за сосуд, чтобы снова набраться сил, вот почему Избранные стали такими сосудами.       Их отношения созависимы и симбиотичны. Эхо Древнего, дух, — если хотите, назовите это так, — наделяет мощными способностями, связанными с морем. И дух способен набираться сил, чтобы оставаться в этом царстве, даже когда у него нет сосуда.       … Пока Избранный дышит, сила будет питать его, питать его жизнь, которая уже принадлежит Древнему.       И вовсе не вся эта сила, а только часть ее зависит от воли Избранного. Есть исключения. Во времена больших бедствий и бурь, думая, что это судно в опасности, он сможет защитить его. Но сила эта защищает только самого Избранного и, если кто-то или что-то будет угрожать ему, то сила Моря восстанет против него…       Потому что проклятие Моря может быть наложено в то время, когда эта сила думала, что ее Избранный уязвим, в опасности, и только она знает, как исправить то, что было сделано. Вот почему Навты так боятся и уважают Избранных даже после того, как они забыли старые традиции.»       Константин тихо выругался себе под нос, поднялся, свистнул дежурных и велел позвать к нему Маату и Тая.       — Старые традиции? — он пробежался по корешкам и вытащил еще две книги, снова вернулся за стол и зажег лампы поярче.       «Поколения назад… почти 800 лет, племена Навтов строили маленькие часовни из плавника у моря, в костях и раковинах хранили подарки для Избранных. Пока они оставались в племени, чтобы посещать и поклоняться, они приносили подарки, чтобы умилостивить Избранных, чтобы благословить их, прежде чем они отправятся в опасное плавание по морям.       Иногда они хотели попросить прямого благословения у Моря. У каждого Избранного был один Хранитель, Страж, который мог совершить ритуал и поговорить с Древним через Избранного, чтобы получить благословение…       …если вы разозлили Избранного и были прокляты, и если бы вы плыли, будучи прокляты, Море наверняка убьет вас.»       Первый и второй помощник, всполошенные тем, что их так экстренно оторвали от дел, ввалились в каюту капитана без стука.       Они одинаково, по-собачьи принюхались, и в ответ на вопросительные взгляды фиолетовых глаз, Йен Дарованный Морю сделал приглашающий жест.       — Садитесь, нам нужно кое-что решить. У нас был поддельный избранный, а теперь, кажется, Море, не без иронии, подсунуло настоящего.

***

      Следующим днём девушка только и думала о вчерашнем вечере. Даже во время работы все её мысли были заполнены размышлениями на эту тему.       Магия… Отметина… Всё это казалось лишь глупой шуткой. Или же простым сном. Ведь сны ей всегда снились необычные. Однако это всё было взаправду. Каждое слово Йена девушка помнила чётко. С какой интонацией он это говорил, какое у него в тот момент было выражение лица. Всё, до мельчайших подробностей, плотно засело у неё в памяти.       Иногда Агнесс слегка потирала свое плечо, где и находилась отметина, но это было лишь довольно странной попыткой убедить себя, что она не бродит по царству Морфея. Прикосновение к серебристой коже ощущалось нежным приятным покалыванием в кончиках пальцев.       «Как бы ни пыталась вспомнить, всё без толку. Будто часть меня в тот момент отключилась», — думала Агнесс, слегка прикусывая нижнюю губу.       За размышлениями она и не заметила, что корабль пришел в движение. На кухне чаще появлялись люди, ее нагрузили заготовками больше, чем в предыдущие дни, хотя ничего особенного, вроде бы, не промелькнуло в словах Мхету.       А потом он выдал ей небольшой список и, приставив к Анару, отправил в трюм.       Анару был самым младшим и маленьким среди «клыкастой» части команды, что носили одинаковые синие банданы, скрывавшие кончики ушей. Черноволосый, смуглый, с фиолетовыми глазами, изящный и стройный. Он был меньше своих соплеменников, но при этом всё равно почти на голову выше тех парней, с которыми Агнесс попала на корабль.       Агнесс была готова к любым трудностям, но казалось, что кок, заведующий кухней, старается максимально загрузить её работой. Хотя девушка и осознавала, что её загруженность далеко не полностью зависела от него, боль в ногах не давала ей покоя. Постоянно появлялись новые задания, и её нагружали всё больше и больше всем, чем можно. Но когда её отправили в трюм с Анару, она немного оживилась.       «Он, вроде, самый младший из своих здесь. Но всё равно огромный. Я чувствую себя насекомым», — думала она, внимательно исследуя список и невзначай поглядывая на своего компаньона.       Они спустились на нижний ярус трюма, Анару поцыкал. Из полумрака раздался топоток, и вышел корабельный кот размером с небольшую собаку. Рыжий, с бандитской мордой, лоснящийся и очень пушистый зверь издал вопросительное «Мррррааа?» и потерся о ноги парня, после чего принюхался к девушке.       — Ой… Какая прелесть! — восхищённо проговорила Агнесс, как только котик появился в её поле зрения и начал обнюхивать её ноги.       Беловолосая привела на корточки и протянула ему свою руку, чтобы он её тоже обнюхал. Насколько она знала, так можно было познакомиться с животным и показать ему, что ты не причинишь вреда.       — Ты такой пушистый, — добавила Агнесс и, погладив кота по голове, начала легко почёсывать пушистика за ушком. Тот заурчал и подался к ласковым рукам.       — Это Олаф. Десятник нашел его в порту и принес на корабль в кармане, — Анару криво ухмыльнулся. — Он иногда поднимается выше, но обычно спит тут, на тюках с парусиной.       Кот тем временем поставил девушке на колени лапы и ткнулся мордой в ладонь.       — Скажи мне, что достать, а вы пока ласкайтесь.       — Ах да… Точно, — Агнесс достала из кармана список и, развернув его, бегло просмотрела содержимое. — Шмат солонины, бочонок выпивки, сушёные коренья и немного сушёных трав. Кажется, всё, — произнесла она, убирая список обратно в карман и, наконец, подхватила на руки кота, который с тихим «мяу» настойчиво просился к ней, теребя лапой платье и почти стаскивая его с неё когтями.       — Ох, ну и ну… А ты довольно тяжёлый, — заметила девушка, нежно поглаживая довольного пушистого питомца. Кот тарахтел и мял ее лапами. Заласканный зверь не знал обид с момента попадания на «Серую стрелу» и оттого совершенно не чурался незнакомцев.       Анару кивнул и отправился через тускло освещенный трюм выполнять поручения.       Парень несколько раз ходил туда-сюда и складывал у ног спутницы всё, что было в списке, переспрашивая, но когда Агнесс попыталась дать ему лист, он отрицательно покачал головой и поджал губы.       — На этом языке я не умею читать, прости.       В конце концов он собрал всё, что требовалось, и принес большую корзину, куда уложил всё, кроме бочонка. Парень мялся, как будто пытаясь на что-то решиться.       — Я хотел спросить… — он покраснел, хотя под загаром это было плохо видно. — Завтра праздник. Ты согласишься со мной потанцевать? Ты такая красивая, и я пойму, если откажешь…       Его предложение заставило девушку тут же залиться пунцовым румянцем, а со словами о том, что она красивая, её сердце забилось чаще. На секунду она поджала губы, а затем достаточно громко выпалила, запинаясь:       — Д-да! К-конечно! Мне очень нравится танцевать… Я с удовольствием потанцую с тобой! — сказала она, нервно тюкая свои пальцы и переводя взгляд с его лица куда-то в пол.       Предложение было ну очень уж неожиданным, однако нельзя было не отметить, что Агнесс было очень приятно, что её пригласили потанцевать.       Теперь суета и дополнительные приготовления обрели смысл. Праздник.       Мхету продолжал работать с заготовками. На кухне появилась женщина, крепкая и смуглая, с раскосыми черными глазами и длинными черными волосами, собранными в косу. Они с Агнесс были как день и ночь.       К вечеру, когда девушка вернулась в кубрик, Агнесс устало сползла по стене. День на кухне подошёл к концу, и она чувствовала себя совершенно вымотанной.       «Какой тяжёлый день… Но зато мы со всем закончили! Нужно думать о хорошем».       Юнгсу передала ей кое-какую одежду, что осталась от бывших членов команды, а также отрез ткани из запасов. Она собиралась над ними слегка поколдовать: где-то подшить, что-то вообще отрезать и подогнать на свою фигуру. Но только начав, сидя на своём гамаке, Агнесс вновь задумалась насчёт праздника.       «Меня, конечно, пригласил потанцевать Анару… Но что за танцы они вообще обычно предпочитают? Точно же не классический вальс…», — размышляла девушка, аккуратно распарывая старые швы на одежде.       Кроме нее в кубрике жили еще Юнгсу, Сэн, Игирую. К последней то и дело совался Гуанг. На сей раз он снова зашел, и они сидели парочкой, наслаждаясь свободным временем, а заодно она латала ему куртку, которую матрос порвал во время работы.       Все женщины были гораздо старше Агнесс, но это не мешало им щебетать и хихикать в ожидании завтрашнего. Как выяснилось, они собирались праздновать Ночь Белой Луны. Это было странно, поскольку от самой луны был лишь тончайший месяц.       — Агнесс, а ты готовишься? — проворковала Сэн, забираясь в свой гамак, висящий рядом, и обнимая подушку.