Другие 365 дней

      И снова все повторялось: белые стены, монотонный шум приборов, поддерживающих жизнеобеспечение, и неподвижно лежащий мужчина, дышащий только благодаря аппарату.       Ева в оцепенении сидела на стуле возле кровати Торичелли, накрыв своей теплой ладонью его ледяные пальцы. Врачи сделали все возможное и не давали обнадеживающих прогнозов.       Но она выжила, в совсем не ласковых водах Карибского моря, не для того, чтобы успеть на похороны, потому терпеливо ждала, что он вернется к ней оттуда, где сейчас вел свое самое главное сражение.       Девушка услышала за дверью мальчишеский голос, требующий, чтобы его пропустили, и приглушенный баритон Доменико. — Маттео, я же сказал, что нужно подождать.       Она давно не видела мальчика. Лишь тогда на террасе, со спины узнала его черные кудряшки. Вспомнит ли он ее? Девушка вышла из палаты. — Здравствуй, Маттео, я… — Ева замерла. На нее смотрела идеально уменьшенная копия Массимо, но с более тонкими чертами лица, разительно отличающаяся лишь взглядом. Открытым, полным жизни и таким… неуловимо знакомым.             Обрамленные пушистыми темнымии ресницами, насыщенного синего цвета, глаза смотрели на нее с узнаванием. — Здравствуйте. Я помню вас. Дядя запретил, но вы… Вы отведете меня к отцу? — мальчик с тихим голосом, но твердой интонацией, казался не по возрасту взрослым. — Да. Конечно. — Ева, — угрожающее зарычал Доменико, не стоит травмировать ребенка. — Он будущий капо, забыл? Семья всегда давала Массимо силу, Доменико. И сейчас она ему нужна, как никогда, чтобы было за что бороться. Он почувствует. И… я знаю, что Маттео справится. — Пойдем, — девушка протянула раскрытую ладонь и ощутила в ней пальцы ребенка. Самого младшего из мужчин семьи Торичелли, но не менее твердого духом, чем его отец.       Спустя несколько минут, ее телефон завибрировал и на дисплее высветилось «Срочно».       Ева покинула палату и спустилась на лифте в бронированный Mercedes, где Грегори Бейл расположился на заднем сидении, небрежно закинув ногу на ногу. — Что ты выяснил? — Снайпер, что стрелял в мексиканца — наемник. Все выглядит так, будто его нанял картель конкурентов, по крайней мере, на первый взгляд. Убиты еще несколько важных членов клана, а сын покойного слишком горяч и несдержан в своей мести. В Мексике уже началась настоящая резня. Из-за этого их поставки по всему миру сорвутся. — Я не понимаю зачем стреляли в Массимо, если это внутренние разборки. — У меня есть несколько предположений. Воды? — консильери открутил крышечку Перье и достал стакан. — Джин. Чистый. Со льдом. — А в тебе больше британского, чем я думал, — он потянулся к бару, выуживая из его недр охлажденный Бомбей сапфир, — определенно, лорд Фрост обнажил твои темные грани. Не зря ты до сих пор носишь его обручальное кольцо.       Звучало слишком двусмысленно и Ева тут же ощетинилась, — Вообще-то джин изобрели на юге Италии, а вы — британцы присвоили его себе и сделали национальным напитком.       Мужчина сверкнул глазами и вопросительно вскинул бровь.       — Да. Я знаю, что твоя мать была британской эмигранткой и уже беременная приехала в США… — Ева, словно раскаленной кочергой ткнула в давно затянувшуюся рану. — Не лезь в мое прошлое. Там ты не найдешь ничего, кроме боли, — оборвав ее на полуслове, рыкнул консильери. — Не тебе мне указывать, Грег. И не стоит упоминать о моем покойном муже в таком ключе. Ты ничего не знаешь. — Хорошо. Это был неудачный сарказм. Прошу прощения. Но перед тем как я выскажу свое мнение, по интересующему тебя вопросу, ты должна сказать правду. Зачем на самом деле Торичелли полетел в Мексику? — Я не знаю. Он сказал, что хочет наладить новые связи. — Был еще один снайпер. Именно он и стрелял в Торичелли, калибр пуль совпадает, но винтовка другая. Очевидно весь этот хаос кому-то очень на руку. И смерть твоего любовника тоже.       Холод прокатился по ее позвоночнику, — могло ли быть так, что заказчики были разные? Иначе был бы всего один снайпер. Массимо не был сопутствующей жертвой разборок мексиканских картелей, он был самостоятельной целью… И тот, кто заказал убийство, попытается сделать это снова. — Стреляли с очень далекого расстояния, не меньше девяти тысяч футов. Не мировой рекорд, но снайперов, которые могут попасть с такого расстояния в мире единицы. Если это наемник, то скорее всего, бывший кадровый военный. Либо же действующий военный, и тогда это значит, что Торичелли ввязался в слишком опасную игру. Что ты об этом знаешь? — Ничего.       Он ни на секунду ей не поверил, но все же кивнул. — Тебе лучше уехать, Ева. Если началась охота на него, ты можешь быть следующая в списке. — Я не буду бежать или прятаться, — девушка достала из сумочки приглашение ко Двору Его Величества, — я все еще леди Фрост. Продолжайте искать, — она допила джин и вышла из машины.       Ева поднялась на нужный этаж, но наткнулась на охрану Торичелли, которая ее не пропустила в отделение реанимации. — Какого черта? — пылая от ярости, девушка зарычала на вышедшего к ней, белого как стена, Доменико. — Он в критическом состоянии, врачи проводят реанимацию. И ты больше не подойдешь к нему. Я узнал, что твой консильери был в Мехико, а через два дня подстрелили Массимо. Ты вернулась в его жизнь, и вот к чему это привело. Снова. Смерть всегда стоит у тебя за спиной, Ева. Все с кем ты близка умирают. Ты этого хочешь? Его смерти? Уходи. — Зачем ты так? Я… — Я сказал нет! — итальянец зло сощурился, — Тебе напомнить, что это ты предала его? Ты сделала его не человеком, утопившим в крови Сицилию и Неаполь. Ты ему не подходишь. Ты больше не семья. Отпусти его, Ева.       Доменико был жесток в своих словах. Он так и не простил ее за то, что исчезла тогда. И сейчас он ее прогонял не из больницы, нет. Прогонял из их жизни. — Хорошо, — девушка развернулась и направилась к лифту.       Но перед тем как уехать, Ева спустилась в маленькую часовню, что была при больнице и опустилась на колени. Она не просила Бога, как могло показаться на первый взгляд, а лишь ее — старуху с косой, что снова стояла между ней и счастьем.       Доменико сказал ей то, что она и так знала, но старательно пыталась отрицать. Цепенела каждый раз, когда думала обо всех, кто ушел из жизни, соприкоснувшись с ней. — Если ты любишь что-то — отпусти. Если оно твоё — оно вернётся, — прошептала девушка заезженную фразу из известного романа, но сейчас ей отчаянно нужно было верить хоть во что-то, — Хорошо. Я отпущу его, но и ты, уйдешь вместе со мной, костлявая сука, — девушка поднялась на ноги и покинула больницу.       Она заключила свою сделку со смертью в надежде, что не опоздала.

***

      Доменико вернулся в палату, заполненную медперсоналом, пытающимся запустить упрямое сердце Торичелли. — Разряд… Нет пульса… Разряд… — доносилось до него сквозь шум орущих приборов. — Ну же, давай, — итальянец сполз по стене и зарылся пальцами в волосы, прикрыл глаза, вслушиваясь в голоса. — Разряд… Нет пульса… Слишком долго… — снявший, запотевшие очки, врач, повернулся к Доменико, — я сожалею…

***

Два дня спустя.

      Хрупкая девушка в черном платье и шляпке с плотной вуалью издали наблюдала за похоронной процессией. Она стояла возле одинокого надгробия из розового мрамора, на котором кроме двух женских имен и единственной даты рождения — смерти больше не было никакой информации.       Прийти на похоронную церемонию она не могла, потому просто стояла тут. Тонкие пальцы бережно погладили, нагретое солнцем, надгробие. — Зачем ты пришла?       Как только прозвучал хриплый низкий голос, Ева оказалась в тени, отброшенной высокой массивной фигурой, и обернулась. — Очевидно, хотела тебя увидеть. — Более подходящего случая, чем похороны бывшего Директора ФБР не нашлось? — У меня все еще нет твоего номера. Мне нужно было записаться у секретаря?       Мужчина наклонился и положил на могилу букет белых лилий. — Почему на надгробии нет фамилии? — В этом нет необходимости. У них нет никого кроме меня. Так зачем ты здесь? — У меня есть вопрос. — Всего один? Забавно. — Массимо. Кто отдал приказ? — Это был я, — мужчина смерил ее тяжелым взглядом, — какие шансы остаться в живых у человека, который представляет реальную угрозу нацбезопасности? — он кивнул в сторону похорон, как на очевидную иллюстрацию своих слов. — Тем не менее, он жив. — Ненадолго.       Девушка подняла вуаль и впилась в Советника по национальной безопасности пронизывающим взглядом. — Я прошу… жизнь за жизнь, Кристиан. И больше я никогда тебя не побеспокою.       Она не знала, что он уже вернул ей свой долг там на Карибах, но сквозило в ее взгляде то самое отчаяние, которое кричало о… — Ты и правда его так сильно любишь, — мужчина перевел взгляд на надгробие.       Боль утраты не ушла даже спустя двадцать лет. Любовь. Ради нее он стал тем, кем стал и сделал то, в чем поклялся, склонившись над остывшим телом женщины, которую безумно любил. Женщины, беременной их, так и не родившейся, дочерью. — Хорошо. Его жизнь твоя.       В конце концов, именно благодаря Торичелли, он смог совершить свою месть. Столько лет искал возможность подобраться к параноидально осторожному El Diablo, и итальянец, сам того не ведая, дал ему такой шанс, выманив старика на переговоры.       Найти подходящих снайперов было не просто, ведь от ближайшей возможной точки выстрела до логова El Diablo было больше девяти тысяч футов. Была мысль даже привезти снайперов из Украины, но все же он нашел нужных людей поближе.       Дальше было дело техники. Оставить в даркнете следы о найме снайпера, ведущие к клану конкурентов. Организовать убийство еще нескольких членов картеля. Две смертоносных пули для El Diablo и крохотный шанс выжить для Торичелли, ведь контрольный выстрел так и не был сделан. В последний момент он дал итальянцу возможность побороться за свою жизнь. — Но если он хоть на секунду задумается о том, чтобы реализовать свои угрозы, наша сделка будет расторгнута.       Ева едва заметно кивнула и опустила вуаль. — Я сожалею, — девушка легко коснулась его запястья, глядя на надгробие.       Джейкоб таки сумел раскопать для нее в недрах Сети старую газетную заметку об убийстве официантки в ночном клубе Вашингтона, совершенном за несколько дней до ее свадьбы с многообещающим выпускником Ельского университета — Кристианом Сайнсом. После чего он бросил, только начавшуюся, карьеру в дипкорпусе и исчез. — Спасибо, — жест искреннего сострадания снова зацепил его человечность, как и тогда, когда она согласилась стать его донором, — береги себя, Ева, — Кристиан развернулся и медленно побрел к, ожидающей его неподалеку, охране.       Давно поселившаяся в его сердце пустота стала чуточку меньше, он все еще фантомно ощущал на запястье ее утешающее прикосновение. Впервые за много лет он не чувствовал себя одиноким.

***

За два дня до этого.

— Разряд… Нет пульса… Слишком долго… — снявший, запотевшие очки, врач, повернулся к Доменико, — я сожалею…       Итальянец поднялся с пола и достал пистолет. — У вас два варианта, доктор: либо в этой палате все останутся живы, либо, — он обвел присутствующих взглядом, — в морг увезут шестеро покойников. Продолжайте реанимацию до тех пор, пока его сердце не запустится.       Мексиканцу не нужно было объяснять дважды, насколько убедительным в этой стране мог быть человек с пистолетом в руках, он знал слишком хорошо.

***

Трое суток спустя.

      Торичелли поднял свинцовые веки. Перед глазами стелился туман, но он разглядел, сидящую на стуле, медсестру.       Приборы оживились, когда мужчина предпринял попытку поднять руку, чтобы вырвать изо рта чертову трубку, мешающую дышать, а девушка взволнованно пискнула, — Вам нельзя шевелиться, пожалуйста.       В глазах снова потемнело.       Спустя час он снова пришел в себя.       Доменико шумно выдохнул и сжал его пальцы, — Какого хрена ты позволяешь себе умирать, Массимо? — глаза младшего из братьев были влажными. — Маттео? — горло раздирало после интубации и Торичелли закашлялся. — Он в безопасности в Нью-Йорке. Мы в Тихуане, как только твое состояние позволит, перевезем тебя в Лос-Анджелес. — Кто стрелял? — Похоже на разборки между мексиканскими картелями, El Diablo и его ближайшие советники мертвы. Идет передел сфер влияния, так что нам стоит побыстрее убраться отсюда. Грегори Бейл был в Мехико за два дня до покушения, возможно это связано, но доказательств пока нет. — Ева? — Была тут, но я отослал ее. — Хорошо. Готовьте вертолет. — Но Массимо, врачи пока не разрешили. — Мы улетаем. Сегодня.

***

Два месяца спустя.

      Липкий пот стекал по ложбинке меж грудей, пока Ева глубоко дышала, пытаясь успокоить, заходящееся в аритмии сердце. Ее кошмары вернулись и, намокшая шелковая пижама противно липла к коже, пока девушка делала себе кофе в предрассветных лондонских сумерках.       Она выпила залпом эспрессо и посмотрела на свое отражение в окне. Зло усмехнулась, ее прошлое больше не имело над ней власти днем. Но ночью… Кошмары останутся с ней навсегда, навязчивой игрой искалеченного разума. Сегодня ночью ей снилось как умирал Массимо.       Она знала, что Торичелли, пережив клиническую смерть, пришел в себя через несколько дней после того, как она покинула больницу. Восстановление было тяжелым, но спустя две недели он покинул клинику и исчез с радаров.       Он не написал и не позвонил ей ни разу, как, собственно, и она ему.       Вероятно, Доменико все же убедил брата в том, что она причастна к покушению и теперь Торичелли не хотел ее больше. Других причин она не видела.       Но по крайней мере была уверена, что он в безопасности, насколько это возможно при его статусе. Генеральный прокурор ушел в отставку еще до того, как Массимо отправился в Мексику, а затем был арестован за коррупцию. ФБР возглавил новый директор, сразу же похоронивший уголовное дело против Торичелли. А еще она верила, что Кристиан сдержит слово.       Ева разрывалась между Нью-Йорком и Лондоном. В последние пару месяцев Леди Фрост блистала на разных мероприятиях и приемах, выполняя свои обязанности перед Королевской семьей. Тем временем, желтая пресса вовсю сплетничала о её личной жизни, приписывая ей роман с загадочным мужчиной, с которым девушка все чаще появлялась на улицах Лондона. — Мамочка, а когда мы вернемся домой? Я соскучился за дядей Грегом, — Уильям с огромным неудовольствием жевал свою овсянку с голубикой, под пристальным взглядом матери. — Милый, — Ева взъерошила волосы сыну, — послезавтра мы летим в небольшое приключение на секретный остров. — Как в книжках про пиратов? — Да, вот прям точно на такой остров, как в той книжке, что мы читали вчера вечером. — И мы будем искать сокровища? — глаза ребенка загорелись. — Конечно. — А Спарки? Он полетит с нами?       Бультерьер, лежащий у ног мальчика, открыл глаза. — Спарки там будет очень жарко, милый, он полетит в Нью-Йорк с Джейкобом.       В последнее время, парень сопровождал ее во всех поездках. Не смотря на молодость, он был очень умен и талантлив. А еще предан, ведь она не просто проявила милосердие к нему, но и оплатила лечение его матери. Как оказалось, преданность покупается не деньгами.

***

Тем временем. Вашингтон.

— Спасибо за услугу, мистер Торичелли, — Кристиан стоял спиной к, вошедшему в его кабинет, итальянцу и разглядывал портрет Франклина Делано Рузвельта, работы британского художника Фрэнка Салисбери, который отправился в ссылку из овального кабинета сразу же после инаугурации Трампа. — Странные у вас способы выказывать признательность, — Торичелли поставил на стол Своетника пулю, которую из него достали врачи. — О… это было всего лишь предупреждение. Или, если хотите, разъяснение, что в этой стране не все покупается и не все продается. Ваши вливания в избирательную компанию президента не дают вам права на иммунитет. По крайней мере не от меня. Мафия никогда не будет угрожать национальной безопасности США… У вас находится то, что вам не принадлежит, потому вы принесете мне диск и уничтожите все копии.       Торичелли вопросительно поднял бровь, давая понять, что не собирается выполнять требования Сайнса. — Думаю вам стоит взглянуть, — мужчина развернулся к своему столу, нажал на тачпад ноутбука и комнату заполнили характерные звуки совокупления, а затем развернул к Торичелли экран.       Глаза Массимо на мгновенье округлились, прежде чем он смог вернуть себе самообладание. — Вы принесете мне диск, уничтожите все копии и будете хранить всю эту историю в тайне. И если хоть когда-нибудь информация всплывет, то это, — Кристиан кивнул на ноутбук, — станет одним из самых популярных видео в сети. Да. Вы правильно поняли. Это все записи с камер в ее комнате, изъятые с удаленного сервера Медичи. Надеюсь вы меня хорошо услышали. — Шах и мат, - Торичелли стиснул зубы. Очевидно, эта партия осталась за Советником по национальной безопасности. — Я тут надолго, так что не рассчитывайте меня обмануть, — мужчина опустился в рабочее кресло, — Мы договорились? — Да. — Когда мне ожидать материалы? — Через неделю. — Спасибо, я рад, что мы нашли взаимопонимание. Очень не хотелось бы разрушить жизнь прекрасной леди. До встречи.       Когда дверь за Торичелли закрылась, Кристиан закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Он никогда не поступил бы с ней так, но строптивого мафиози следовало держать в узде, потому советник сделал ставку на чувства итальянца и опустился до грязного шантажа.       Теперь он был уверен, что компроментирующая правительство информация, в руках Торичелли даже в большей безопасности чем в руках американских спецслужб. Итальянец никогда ей не воспользуется.

***

Неделю спустя. Тот же самый кабинет.

— Здесь все? — Кристиан держал в руках черный бумажный конверт. — Да. — Вы не оставили себе копий? — Нет. Мне пройти полиграф? — Хорошо. Вашего слова мне достаточно. — Надеюсь наши пути больше не пересекутся, советник. — Пути Господни неисповедимы, — усмехнулся Кристиан и подтолкнул к итальянцу белый конверт. — Что здесь? — Откройте.       Массимо посмотрел на содержимое и изменился в лице. Тайна, которую он так тщательно охранял, смотрела на него глазами Евы с фотографии его сына, которая была подколота к результатам генетического теста.       — Что вы еще хотите от меня? — Просто хотел продемонстрировать свои возможности. Это ваша тайна и вы в своем праве скрывать происхождение ребенка. Я сохраню ее, в качестве жеста доброй воли.       Итальянец положил документы на стол и развернулся к выходу. — Мистер Торичелли, возьмите, — Сайнс протянул ему SSDдиск, который отсоединил от ноутбука, — это единственный экземпляр, не советую смотреть… берегите ее, она гораздо ценнее той информации, что вы отдали. - Она бесценна, советник. К сожалению, я слишком поздно это понял. - Она жива, а значит у вас есть возможность все исправить.       Торичелли иначе взглянул на человека, которому, вероятно, в недалеком будущем суждено было стать президентом этой страны. Стоило отдать должное, ему попался достойный соперник. И человек чести. Он протянул советнику руку, которую тот пожал. - Прощайте, советник. - До встречи, Мистер Торичелли.       Пластиковая коробочка, размером с пачку сигарет прожигала ладонь, пока Торичелли ехал в аэропорт.       Как обычно молчаливый, Роман косился на задумчивого капо в зеркало заднего вида. - Возвращаемся в Нью-Йорк? - Нет.

***