Другие 365 дней

      Торичелли смотрел в потолок, пока Ева, утомленная их несдержанной близостью, уснула, устроившись на животе и засунув ладони под подушку. Он смог, наконец, рассмотреть ее спину, что теперь была исчерчена необычными татуировками.       Белесым линиям цветочного узора, обвивающим тело, она предпочла кракелюры, из-под которых проступала вселенная. Вселенная, которую он так и не смог подчинить.       Массимо вспомнил тот день, когда, снедаемый ревностью, под кокаином, чуть не содрал с нее кожу из-за шрамов, служивших чужим клеймом, с которым никак не мог смириться. И то, что человек, оставивший его, был мертв, увы, ничего не меняло.       Лишь сейчас он осознал, как сильно ОНА стыдилась этого свидетельства чужого насилия не только над телом, но и над душой. И как же сильно, с тех пор, изменилось его отношение к ней. Он был деспотичен и слеп в своей болезненной ревности и, взращенными за годы управления Семьей, жестокости и чувстве собственничества. Его поманила эта вселенная с первого взгляда, но он так и не разглядел ее настоящую под тонкими белыми рубцами, пока не потерял.       Мужчина провел кончиками пальцев вдоль ее позвоночника, очертил знакомые, слегка выпуклые, линии, скрытые краской. Теперь его эти шрамы не трогали, хоть он и остался все тем же собственником.       Исцелилась ли она, или все также боролась со своими собственными демонами, он не знал. И смогут ли они справиться с багажом их совместного прошлого — тоже.       Девушка тихонько вздохнула, а он поспешил убрать руку, чтобы не потревожить ее сон. Она все еще выглядела такой хрупкой, хоть за ее спиной и стоял, крупнейший на Восточном побережье, мафиозный клан.       Он смотрел на нее, и, как будто, не существовало пропасти всех этих лет между ними. Не существовало ее мужа, не существовало его бесчисленных женщин. Есть только он, она и их чувства, обнажившиеся перед угрозой опасности.       Мысль запереть ее на вилле, спрятав от всего мира, назойливо крутилась в мозгу — инстинкты снова толкали его на темную сторону. Но он уже не был беспомощен там на другом континенте, как тогда, стоя на коленях посреди металлического контейнера в заброшенном доке. Та унизительная слабость, когда ему пришлось просить помощи у Витторио Дженовезе, сделала его сильнее. Он упорно строил свою империю за океаном, наращивал влияние, и сделал верную ставку, влив в предвыборную компанию Торампа миллионы долларов. Новая администрация начала уже функционировать, и он получит свои дивиденды.       Теперь, когда он знает от кого исходит непосредственная угроза, то сможет решить проблему, хоть и придется пойти на сделку с американским правительством. Но он готов рискнуть. К рассвету, перед тем как сон таки сморил его, Массимо уже четко понял, как будет действовать.       Ева тихонько выскользнула из постели, подобрала вещи, открыла дверь и лишь тогда, обернулась и посмотрела на спящего мужчину, — прости, — тихий шепот не потревожил его сон.       Разочарование окатило холодной волной, когда Торичелли проснулся, не увидев рядом с собой Еву. Даже постель уже не хранила тепло ее тела.       Он сам так поступал много раз, когда секс не предполагал обязательств, так что выходит… это был лишь порыв, благодарность за сына, не более.       Быстрый душ, свежий комплект одежды и он спустился в столовую, где пахло выпечкой и кофе. Мужчина замер, глядя на Уильяма, еще немного сонного, в пижаме с синими зайцами, уплетающего аппетитные канноло. Слегка помятая, такая домашняя, Ева сидела на соседнем стуле, рассеянно добавляя мед в анчан, смешанный с какими-то травами. Судя по абсолютно чистой тарелке, она совсем не притронулась к еде. — Доброе утро! — радостно завопил ребенок, — ему в этом доме очень уж понравилось, особенно после того, как он попал в комнату с неимоверным количеством незнакомых игрушек, которую взрослые называли чулан. — Привет, бандит, — Торичелли подставил пятерню, в которую врезалась маленькая теплая ладошка. — Ты обещал покатать меня на лошадке. — Я никогда не нарушаю слово. Как только твоя мама позавтракает, мы поедем кататься, — он демонстративно скосил глаза на пустую тарелку. — У меня нет аппетита, — Ева вымученно улыбнулась.       Мужчина присел возле ее стула, оперевшись на спинку, мягко взял руку и поцеловал запястье. — На тебе вся одежда болтается, — и еле слышно добавил, — Я хочу иметь в своей постели женщину, а не призрак. Поешь. Уильям так спешит к своей лошадке. — Это шантаж? — ее щеки слегка порозовели. — Ты знаешь мои методы, — Массимо улыбнулся и положил ей на тарелку, еще теплый, круассан.       Ева отщипнула кусочек, обмакнула в конфитюр и отправила в рот. То, что к их сицилийскому завтраку подали круассаны, означало, что мужчина не забыл ее маленькую слабость. — Ну что, дружок? Иди одевайся, мама позавтракает, и мы поедем к лошадкам.       Ребенок вихрем понесся по лестнице в свою комнату. — Как мне расценивать твой побег из моей постели? — Уильям в чужом доме, и я не хотела, чтобы он испугался, не найдя меня утром. Прости, — девушка облизнула, испачканные грейпфрутовым джемом пальцы.       Торичелли снова поднес ее запястье к губам и слегка прикусил тонкую кожу, от чего по руке побежали мурашки. — Я знаю, что ты сможешь мне предложить, чтобы возместить причиненный ущерб, — его взгляд загорелся желанием.       Ева отдыхала в шезлонге, пока Массимо возился с Уильямом и лошадью. Пережитый стресс все еще не отпускал девушку, сказываясь слабостью и отсутствием аппетита, и сейчас она была рада побыть в одиночестве, немного восстановить силы и душевное равновесие, издалека наблюдая за счастливым ребенком.       Торичелли так гармонично, так правильно смотрелся рядом с Уильямом, что Ева отвела взгляд.       Как бы она ни старалась, все-равно не могла заменить ребенку отца, который должен был учить Уильяма сидеть на лошади, играть в футбол и превращать мальчика в маленького мужчину, но смерть отобрала все все это.       Телефон завибрировал. Ей пришло сообщение от Грега. Он требовал ее срочного присутствия в Ньйю-Йорке.       Девушка вздохнула и снова посмотрела на манеж, где Массимо, пустив вороного коня шагом, крепко держал перед собой, смеющегося от восторга ребенка.       Возможно… возможно так будет даже лучше. Позволить остыть эмоциям, ведь их с Массимо близость по сути ничего не изменила. Искры, что сыпались между ними могли превратиться в адское пламя, неуправляемое и разрушительное. — Мы завтра возвращаемся в Ньйю-Йорк, — сухая фраза прозвучала между пастой и десертом.       Они все еще не выяснили кто они друг для друга, потому повисло гнетущее молчание.       Торичелли видел залегшие под ее глазами, темные тени, очевидно, что история с Уильямом подточила ее, сильнее, чем девушка показывала. Сейчас ей нужен был отдых, а не трансатлантический перелет и превращение в Донну семьи Дженовезе. Холодную и далекую.       Он как никто знал, что власть со временем уничтожает все самое светлое в людях, и совсем не хотел ей такого будущего. А еще он боялся за нее, потому больше нельзя было медлить с ликвидацией Джулиано. — Давай закончим ужин, ты уложишь Уильяма спать и мы поговорим.       Ева слишком хорошо знала бывшего мужа, и на его языке это звучало как категоричное «нет».       Ребенка не пришлось долго уговаривать, утомленный за день, малыш уснул за пару минут, потому Ева вошла в кабинет раньше, чем Торичелли успел выпить свой кофе.       Мужчина, глядя на дымящийся напиток, задумчиво крутил между пальцами флешку. — Ты не можешь меня запереть здесь, Массимо, — холодный тон выдернул итальянца из, далеко блуждающих, мыслей. — Ты сбегаешь, Ева. Снова. Я не стану тебя удерживать, но я очень хочу, чтобы ты вернулась. Возвращайся когда будешь готова отдать мне не только свое тело, но и душу. Навсегда.       Собравшаяся, было, с ним спорить девушка, не поверила тому, что услышала. — Но… я не отдам тебе это, — мужчина демонстративно поднял, зажатую между указательным и средним пальцем флешку. Ты скажешь им, что ничего не нашла. — Массимо… — Я решу вопрос с генпрокурором и федералами по-своему, и… — мужчина поднялся с кресла, положил флешку в сейф и подошел к ней вплотную, так, что девушке пришлось вскинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Провел костяшками пальцев от скулы до ключицы и устроил тяжелую ладонь на хрупком плече, слегка сжав, — Пообещай мне, Ева. Пообещай, что ты больше никогда ничего не будешь делать за моей спиной. — Хорошо, — у нее не было сил, чтобы сейчас торговаться.       Торичелли притянул ее к себе и уткнулся носом в макушку, не мог надышаться таким родным запахом. Он отпустит ее завтра, чтобы потом, спустя вечность, она пришла к нему сама.       Его телефон завибрировал, Массимо посмотрел на дисплей и грязно выругался по-итальянски. — С одного из моих оффшорных счетов исчезла кругленькая сумма.       Ева весело сощурила глаза, что сразу же выдало ее. — Это твоих рук дело? — Это был план Б на случай, если ты не вернешь деньги в фонд центра. Я забыла дать команду на отмену.       На деле ничего-то она не забыла, хотела продемонстрировать Торичелли, что не только он может играть с финансами, хоть Джейкобу и потребовалось довольно много времени, чтобы справиться с поставленной задачей. Парень, которого она не смогла приговорить к смерти, оказался настоящей находкой. — Ах ты маленькая коварная… — и не договорив, мужчина поцеловал ее.       Нет. Она абсолютно точно не была слаба или беспомощна и это… чертовски возбуждало, а еще то, что пятнадцать минут назад Джулиано ди Медичи перестал быть угрозой. — Но деньги придется вернуть, — прерывая поцелуй, прорычал мужчина. — А то что? — Ева выдохнула ему в губы, бросая вызов и давая согласие на большее. Нет. Требуя большего.       И вся задрожала, когда рука Торичелли скользнула на затылок и зарылась в волосы, вынуждая посмотреть в глаза. Они были темными, почти черными и это… завораживало, потому что та тьма, что плескалась в них вперемешку с желанием, пробуждала ее собственную.       Мужчина сделал шаг вперед, вынуждая ее отступить, затем еще и еще, пока ее бедра не уперлись в знакомый письменный стол, на который девушка и взобралась, лукаво сверкнув глазами.       Ева развязывала его узкий галстук мучительно медленно, сантиметр за сантиметром вытаскивая из-под воротника рубашки и испытывая терпение мужчины. А он ощущал себя гребаным монстром, ведь чужая смерть никогда не пьянила его, но сейчас…       Он резко отстранился, и девушка не поняла, как ее запястья оказались туго опутаны черной шелковой тканью, а тело мгновенно бросило в дрожь. Этот момент был слишком волнительным и… горячим. — Массимо, — ее «нет» так и застыло на языке, потому, что рисковало превратиться в страстное «да». Ева даже прикусила губу, пытаясь заглушить ярко вспыхнувшее желание.       С той самой первой сессии шибари, она ощутила странную свободу, будучи обвязанной джутом. Что-то сродни чувству свободного падения при прыжке с парашютом, когда ты вроде бы его не контролируешь, но можешь в любой момент остановить.       Между опутанными галстуком запястьями, и шибари было мало общего, но ее тело так давно не испытывало ничего подобного, что реагировало на бандаж острым возбуждением. Но дать это знание Торичелли, девушка опасалась, ведь в его мире между властностью и жестокостью не было даже тонкой грани, а терпеть боль Ева больше не желала, даже ради любви.       И вот сейчас у него был взгляд хищника, играющего со своей добычей, азартный и жадный.       Ева насторожилась, медленно покачала головой, и через мгновение ткань, обвивающая запястья ослабла. Галстук упал на пол, а она сбросила с себя блейзер и опустилась спиной на холодную поверхность, покрываясь мурашками. — Нет. Сегодня я хочу не так, tesoro, — он подтянул ее к себе за бедра и перевернул, нагибая над столом и задирая юбку, — Soffrirai per me, mia cara? — Si, Мassimo. Si. — она приподнялась на локтях, все же проявляя непокорность, услышала шуршание ткани, почувствовала как он спустил с нее трусики, лениво поглаживая бедра, а затем, заполнил ее одним плавным движением и девушка задохнулась от этой его ленивой властности.       Ладонь мужчины коснулась ее чуть выше поясницы, слегка надавливая, — Chinati, tesoro, voglio sentirti più profondamente, — а затем подхватила под колено и закинула то на столешницу, чтобы он смог войти еще глубже.       Торичелли переходил на итальянский, лишь когда был крайне возбужден и это всегда ее заводило. Ей и сейчас было хорошо. Очень. Ева сгорала в этой близости, пока мужчина жадно вторгался в ее тело. — Si. Massimo. Si. Sono tuo.       Он задвигался быстрее и резче, оперевшись о стол ладонью, а девушка накрыла ее своей, застонала ярче и переплела их пальцы.       Хрупкое запястье, голубые ниточки вен, просвечивающие под бледной кожей, повысили градус и возбуждение затопило Торичелли так, что он отпустил себя. — Моя Психея, — хрипло, на выдохе, прижавшись лбом меж ее острых лопаток.       Мужчина не спешил покидать любимое тело, нежно поглаживая ее плечо, пока девушка все еще рвано дышала, так и не получив своего оргазма. — Пойдем в постель, tesoro, и я позабочусь о тебе.

***

      Новость о смерти Джулиано застала Еву уже на высоте в девять тысяч метров по пути в Ньйю-Йорк.       «Скончался после непродолжительной болезни» — гласили заголовки.       Торичелли ни словом не обмолвился ей о своих планах, но Ева знала, что причиной непродолжительной болезни деда была именно она. Массимо отомстил за все, что случилось с ней по воле Джулиано. Позаботился о том, чтобы старик больше никогда не попытался отобрать у нее Уильяма.       Ева посмотрела на спящего сына и улыбнулась. Наконец, мучившая ее тревожность, отступила.       А тем временем, Торичелли, на борту своего бизнес джета летел в Вашингтон.

***

      Высокий мужчина со шрамом над бровью, одетый в камуфляж и армейские ботинки, вышел из военного транспортного самолета, который, уже пятнадцать минут как, должен был лететь в Сирию. Советник по национальной безопасности планировал, конечно же, неофициально встретиться с временным, после свержения режима Асада, правительством и немного «скорректировать» их политику.       Звонок от президента, с нетипичной просьбой, поступил, когда самолет уже выруливал на взлетную полосу, потому мужчина был раздражен тем, что пришлось возвращаться, а еще тем, что ему предстояло стать посредником между Белым домом и мафией. Пока мафия не доставляла особых проблем, правительство лицемерно ту не замечало, но теперь наступил момент, когда нужно было вступить в прямые переговоры. И хозяин Белого дома решил запачкать именно его, потому что… Да блядь потому, что его отцом был Пол Кастеллано, а тайна усыновления не была такой уж и тайной, когда дело касалось Президента. — Чего вы хотите, мистер, Торичелли? — раз итальянца беспрепятственно допустили на военную базу и развернули ради этого самолет, значит вопрос был срочный и касался личных интересов Президента, но Кристиан Сайнс планировал провести переговоры с максимальной пользой для своей страны. Порой, мафия могла сделать то, чего не могли ни полиция, ни ФБР. — Генеральный прокурор, руками ФБР копает под меня. Я хочу, чтобы его убрали, а дело похоронили. И чтобы он никому не навредил. — Хм… вам не кажется, что это слегка не в моей компетенции? — А если я скажу, что вопрс касается национальной безопасности США, это будет в Вашей компетенции? — Хорошо. Давайте без игр, — наконец, глаза, неестественно насыщенного синего цвета, посмотрели на Торичелли с интересом.       ЦРУ подозревало генпрокурора в шпионаже на русских, но доказать до сих пор не могло, потому, неожиданно, тема переговоров стала Кристиану интересна. — Генпрокурор заставил Еву Дженовезе искать некую информацию, которой не существует, шантажируя тем, что даст ход расследованию против меня. — Мне казалось, что ваши отношения с Леди Фрост уже в прошлом, — конечно же мужчина лукавил. Каждый шаг Евы теперь отлеживался с особой тщательностью, и Советник по национальной безопасности знал о ней практически все. Начиная с того, что в косметике она предпочитала Chanel и Dior, но духи сменила на Kilian blue moon, и заканчивая тем, что она ни в каком виде не принимала обезболивающие и транквилизаторы, опасаясь подсесть. Запретила даже местную анастезию, когда брали для него костный мозг. Он слышал, как она кричала в операционной.       А еще у него в кабинете в сейфе хранились все те видео, что Алессандро ди Медичи записывал, пока держал ее у себя в подвале. Повидавший много насилия, он с отвращением просматривал эти записи часами, чтобы увидеть в таких же синих, как и у него, глазах — слабость.       Только вот о том, что генеральный прокурор втянул ее в свою опасную игру, узнал лишь сейчас от Торичелли. Что лишний раз напомнило ему, что его возможности были не безграничны. — Это вас не касается, но эта несуществующая информация, скажем так, крайне чувствительна для США. И если кто-то когда-нибудь все же ее найдет, то я не завидую тому президенту, который окажется при власти. — Вы сейчас угрожаете интересам нацбезопасности нашего государства, или мне показалось? — Кристиан ощетинился. — Ни в коей мере, но, сдается мне, генеральный прокурор успешно это делает вместо меня. Отзовите ищеек из ФБР, Кристиан. — Хорошо, но у меня есть условие. Нам нужно уменьшить наркотрафик на мексиканской границе и торговлю людьми. И мне абсолютно все-равно как вы это сделаете, — Сайнс поднимал ставки, зная что итальянец согласится.       Решение этого вопроса было очень важным, ведь вся идея с постройкой стены вдоль границы с Мексикой состояла не в том, чтобы уменьшить потоки нелегальных мигрантов, а в том, чтобы выявить и обрезать пути наркотрафика и торговли людьми. Поставки дешевых наркотиков мексиканскими наркокартелями, которые затем за копейки распространяли эту заразу не только на улицах, но даже в школах, действительно подрывали национальную безопасность страны, ведь страдали даже дети. Не говоря уже о торговле детьми, что, в лучшем случае, попадали на нелегальное производство, а в худшем… да… во всем мире полно педофилов, готовых выложить кругленькую сумму за живой товар.       Торичелли думал несколько минут. — Хорошо. По рукам. — Отлично. А теперь скажите мне, что именно ищет генеральный прокурор? — Информацию, добытую Джоном Сноуденом о терактах 11 сентября.       Ни одной эмоции не отразилось на лице Кристиана Сайнса, хоть и напрягся каждый мускул. Он сразу понял насколько опасной является эта информация, особенно если попадет в руки террористов. — И… эта несуществующая информация находится у Леди Фрост? — Она ее не нашла, к счастью. — Хорошо, вы получите то, что просите, включая защиту для девушки. Но… если когда-либо эта несуществующая информация всплывет, я лично позабочусь о том, чтобы все, кто причастен к ее распространению, были уничтожены, — Кристиан Сайнс не давал пустых обещаний. Никогда.       Пусть сейчас он и не мог должным образом ответить на шантаж Торичелли, но придет время, и итальянец заплатит за то, что посмел угрожать. А в том, что это была завуалированная угроза, Советник не сомневался.       Он покрутил пальцем в воздухе, что означало команду на запуск двигателей, и уже через пару секунд Торичелли оглушило ревом турбины. Сегодня он выиграл свою партию, хоть ввязываться в войну с мексиканскими картелями не входило в его ближайшие планы.

***

Две недели спустя.

      Ева выходила из офиса своей юридической фирмы, когда возле нее остановился наглухо тонированный Шевроле субурбан, а водитель открыл перед ней дверь. — Леди Фрост, прошу вас.       Она взмахом руки остановила охрану и заглянула в салон. — Добрый день, Ева, я вас подвезу. — День не может быть добрым, когда тебя предлагает подвезти советник по национальной безопасности.       В идеальном темно-синем костюме, белоснежной рубашке и солнцезащитных очках он выглядел как мафиози, а не как политик. — Гены берут свое, — подумала Ева. Отпустив охрану, Девушка села в машину.        Перегородка между водителем и пассажирами была опущена, потому, она могла говорить без лишних реверансов. — Что на этот раз? Нужна моя почка, Советник? — ее голос звучал резко, девушка злилась на себя за то, что время от времени думала о нем. О том, что он ни разу не связался с ней после трансплантации. Не признал в ней семью. — На этот раз ты нужна своей стране.       До чего же пафосно прозвучало, Ева даже рассмеялась. Дальше они ехали в тишине.       Мужчина разглядывал ее сквозь солнцезащитные очки, которые так и не снял. А девушка ждала того самого предложения, от которого должна была отказаться.       Автомобиль заехал на какой-то паркинг и спустился на лифте глубоко под землю. — Приехали.       Через секунду дверь перед ней открылась и водитель подал руку, которую девушка не приняла, легко соскользнув с сиденья. — Пойдем. Лифт слева. Направо. Оставь телефон тут, — он указал на ячейку с кодовым замком, — Воды? — Он бросал в нее короткими фразами, рикошетящими от бетонных стен пустых помещений через которые они проходили. — Да. Спасибо, — девушка начала понимать, что, видимо, все слишком серьезно, если для простого разговора требовались аж такие меры предосторожности.       Мужчина что-то написал в своем телефоне, и, наконец, снял очки.       Они подошли к очередной двери и отсканировав сетчатку, он набрал код. Замок щелкнул. — Присаживайся.       На столе перед ней стоял стакан воды с лимоном и листиками мяты. Это чертово совпадение, или он слишком хорошо знал ее предпочтения? — У нас нет особого выбора, так что я буду говорить начистоту.

***

В то же время Енсенада, Мексика.

— У вас отличный контракт с кубинцами, синьор Торичелли. У них и товар чище, и доставка прямо до Нью-арка, — мексиканец говорил с сильным акцентом, — зачем хотите иметь дело с нами? — Америка — страна больших возможностей, я хочу расширить свой бизнес на юго-запад и увеличить поставки в Европу. Вы получите дополнительный рынок сбыта, я деньги и влияние.       Седой мексиканец в белоснежном льняном костюме и розовой рубашке подкурил кубинскую сигару, внимательно вглядываясь в итальянца.       Торичелли, не смотря на нехарактерную для середины апреля тридцатиградусную жару, был неизменно в черном. — Я не буду вас уговаривать, дон Арчивальдо, я предложил весьма выгодную сделку для нас обоих. Решение за вами, — Торичелли поднялся с шезлогна.       Они сидели возле бассейна на ранчо, затерявшемся в горах, недалеко от деревушки Santiago. — Ваша репутация безупречна и я заинтересован, но мне бы хотелось, чтобы мы доверяли друг другу как… родственники. Я слышал, вы не женаты. Моя внучка Ана Элизабет удивительная красавица. Ей восемнадцать и она еще невинна. Отличная партия, дон Торичелли. — Я уверен, что она выйдет замуж за того, кого полюбит всем сердцем, — Массимо попытался маневрировать. — По нашим традициям, она выйдет замуж за того, на кого укажет ей глава семьи, и раз мы с вами начинаем бизнес, я хотел бы породниться, ведь семейные узы святы и у вас на родине, — старый лис умело загонял его в ловушку. Отвергнуть подобное предложение, считающееся в этих местах высокой честью, означало нанести главе картеля оскорбление и… провалить все к чертям. — Хорхе! Приведи Анниту.       Спустя пару минут, к бассейну подошла девушка. Совсем юная, лет шестнадцати, не более. — Подойди ко мне, милая, синьор Торичелли хочет рассмотреть тебя поближе.       Миниатюрная брюнетка в розовом платье и таких же розовых конверсах потупила взгляд. — Вы правы, она очень красива, я польщен вашим предложением, — Торичелли покоробило с какой легкостью глава крупнейшего мексиканского наркокартеля продавал свою внучку. Продавал человеку, который страше ее более чем на две жизни, чтобы отхватить сладкий кусок рынка сбыта, а еще, чтобы накинуть на него поводок, ведь семья для мафии была свята, членов семьи не предавали. Получить гарантию, что он — Массимо, будет верен их союзу, подложив под него свою внучку.       Торичелли нахмурился. Провел параллель между этой, и той другой ситуацией, которая все еще цепляла за живое. Желваки заиграли от злости, но лицо осталось невозмутимым. Вся эта ситуация была ему омерзительна. Захотелось пустить пулю в лоб ублюдку прямо здесь, но итальянец знал, что не выйдет живым, сделай он это. — Что ж, — итальянец поднялся, — мне нужно обдумать ваше предложение.       Мексиканец встал следом, чтобы проводить гостя, и через мгновенье Торичелли ощутил знакомое жжение в районе лопатки, а потом опустился на колени.       В висках пульсировало так громко, что он не услышал ни испуганного крика девочки, ни криков охранников. Последнее, что он увидел, перед тем как отключиться, было окровавленное лицо старика, поймавшего пулю меж глаз и рухнувшего прямо перед ним.

***

Три дня спустя.

      Ева поднялась на борт небольшого катера, который должен был отвезти ее на яхту, бросившую якорь, где-то недалеко от берегов Гаваны. Она сжимала в руках смартфон так сильно, буто от него зависела ее жизнь. — Все будет хорошо, — успокаивала себя девушка, — хотя сердце стучало слишком часто, выдавая ее нервозность. — Добрый день, — невысокий рыжий мужчина приятной наружности, подал ей руку, приглашая подняться на борт трехэтажной яхты, оборудованной вертолетной площадкой.       Девушка разгладила складки на платье и проследовала за ним к тентованной зоне отдыха, состоящей из нескольких белоснежных диванов и низкого стеклянного столика, на котором стоял ноутбук, графин с водой и несколько пустых стаканов. — Диск.       Девушка достала из калача черную флешку, положила на стол и подтолкнула к мужчине. — Спасибо, — директор ФБР, передал диск рыжему парню, севшему перед ноутбуком, — Мы проверим, соблюдены ли условия сделки.       Ева поймала в поле зрения высокого, крепко сложенного мужчину, стоящего сбоку от нее. Сердцебиение ускорилось. — Полиграф я бы точно не прошла, — мелькнула совсем не обнадеживающая, в данной ситуации мысль. — Все в порядке, — рыжий парень поднял голову и внимательно посмотрел на девушку.       Ева выдохнула и сделала шаг назад. — Не так быстро, леди, — едва заметный кивок, и на ее плечо легли чужие пальцы, — отправляй данные.       Рыжий снова опустил глаза к монитору. — Передача данных закончена, сэр. — Хорошо. Спасибо, а теперь дождемся вертолет, господа — директор ФБР надел солнцезащитные очки и откинулся на спинку дивана.       Вдалеке послышался характерный звук, приближающегося вертолета.       Телефон Евы завибрировал. — Сын звонит, извините, — девушка поднесла трубку к уху. — За борт. Сейчас. — всего три слова и абонент отключился.       Чужая рука буквально придавливала ее к корме, не давая ступить и шагу, до того самого момента, пока острое лезвие клинка не вошло в тело по самую рукоятку, аккурат под бронежилетом. Драгоценные камни сверкнули на солнце, а девушка в два шага оказалась у края яхты и прыгнула за борт.       Все случилось настолько быстро, что никто не успел среагировать, а через несколько секунд последовал взрыв и яхта начала стремительно тонуть, утягивая Еву в образовавшуюся воронку.

***

      Мужчина со шрамом стиснул в руке телефон и сощурил глаза, скрытые за солнцезащитными очками, вглядываясь в горизонт, где увидел всполох. — Мы не можем отправить за ней людей, вы и так нарушили протокол секретности. Сопутствующий ущерб неизбежен, — мужчина в военной форме, руководящий операцией стоял позади Советника по национальной безопасности. — Я не так планировал операцию. Вы должны были его арестовать, какого хера вы взорвали яхту, полковник? — Прямой приказ президента. — И вы нарушили протокол секретности, сообщив мне о взрывчатке, — потому, полковник, если не хотите пойти под трибунал, отправьте за девушкой своих лучших людей и молитесь, чтобы она выжила.