Другие 365 дней

— Папа! Папочка! — Маттео вихрем спустился с лестницы и бросился на шею, опустившемуся на колени Торичелли. — Привет, пират, — итальянец крепко прижал к себе сына, удивляясь как сильно он успел подрасти за время их разлуки. — Я больше не пират. Оказывается, пираты плохие, папа, — Мальчик распахнул свои огромные синие глаза. — Я так соскучился, Маттео, пойдем откроем твои подарки и расскажешь мне кем ты теперь мечтаешь стать, — Массимо подхватил сына на руки и понес в детскую.       Он улетел на Сицилию на следующий день после Евы, оставив Роману задание выяснить кто и почему заинтересован портом настолько сильно, кто именно дергает за ниточки. Федералы копали под него не просто так, но Торичелли не собирался уступать, однако, ему нужно было знать против кого он играет.

***

      Ежегодный королевский турнир по конному поло закончился для Евы, даже не начавшись. Высшее британское общество упорно не замечало ее присутствия. Мужчины просто игнорировали, а женщины перешептывались и бросали презрительные взгляды.       Стервятники из прессы не отпускали Еву, продолжая обвинять в смерти Болдуина и даже Фроста. В утро турнира, в одном из второсортных изданий вышла очередная статья, где в самых ярких красках описывалась их с Эдвардом интимная жизнь с намеком на то, что причиной аварии, в которой погиб наследник древней британской семьи, стал оральный секс в движущейся машине. Закрытый БДСМ клуб «Карада», оформленный на некого Девида Оливера, также связывали с Фростом.       Статья была грязной и явно заказной, но несколько плохого качества снимков, сделанных через окно, на которых Ева в той самой обвязке «Хиши карада» стояла на коленях перед Эдвардом в их коттедже в Марилебоне, придавали писанине реалистичности. Для ее статуса и консервативного британского общества, снимки были более чем компроментирующими, не смотря на то, что на них она даже не была полностью обнажена.       Девушка увидела статью лишь после того, как заняла свое место на трибуне и к ней подошел кто-то из королевской пресс-службы с сообщением, что ее присутствие на турнире нежелательно. С этого дня, леди Фрост официально стала персоной нон-грата на всех мероприятиях, организованных членами королевской семьи и не официально на любых светских мероприятиях, организованных членами Палаты Лордов. То, что у каждого из них были свои скелеты в шкафу похлеще фотосесси в обвязке, никого не волновало до тех пор, пока информация не просачивалась в прессу.       Высоко вскинув голову, Ева поспешила к машине, у корой ее ожидали журналисты со своими мерзкими вопросами. Это была натуральная травля. Вот так просто история о золушке и прекрасном принце, обернулась кошмаром… карета превратилась в тыкву.       Ева в гневе вошла в кабинет мужа. Она избегала этого места со дня оглашения завещания, но сейчас прямиком направилась к сейфу. В завещании был указан шифр, но у нее до этого момента ни разу не возникло мысли заглянуть туда.       В голове звучал их с Джеймсом диалог: «— Он уже водил тебя в свой клуб? Он тебе не сказал? Ну конечно, святой Эдвард. Скажи ему, что ты хочешь посетить «Карада». — Что это за клуб? — Ты ведь уже знаешь ответ, не так ли? И он тебе не нравится.»       Тогда она не придала особого значения этому, Эдвард имел полное право посещать подобные заведения, ведь их брак был формальным, но сейчас… Седьмое чувство подсказывало ей, что клуб это лишь верхушка айсберга.       Она перебирала различные документы, лежащие в сейфе, открыла пару бархатных футляров с фамильными драгоценностями, но ничего, что указывало бы на связь с клубом не нашла. Покрутив бегунок, она открыла еще одно маленькое отделение и достала револьвер в полиэтиленовом пакете. Тот самый черный кольт из которого она стреляла в полицейского в Рио.             Вероятно, Ева многого не знала о своем муже, раз Эдвард смог заполучить это оружие — единственное прямое доказательство ее вины лежало у него в сейфе.       Как давно у него находился этот револьвер, она не знала. Получил ли он его до, или же после их свадьбы? Почему не сказал? Легкая тень сомнений заскребла где-то в районе желудка.       Также в этом отделении оказалась странная пластиковая карточка с встроенной микросхемой, Ева положила ее в карман, вернула револьвер на место и закрыла сейф. Вечером, уложив Уильяма спать, она отправилась в Карада. — Добрый вечер, леди Фрост, я провожу Вас к мистеру Оливеру, — приветливая девушка на рецепции, явно была проинструктирована, на случай ее визита.       Ева с интересом рассматривала внутреннее убранство старинного особняка, примостившегося на окраине Лондона. Классический английский интерьер был сохранен почти в первозданном виде.       Поднявшись на третий этаж по широкой лестнице, она вошла в просторный кабинет с камином и высокими потолками. Одна стена представляла собой цельный стеллаж с книгами, — странный интерьер, как для кабинета хозяина элитного борделя. — Добрый вечер, простите, что заставил вас ждать. — Добрый вечер, мистер Оливер. — Зовите меня просто Девид. — Ваше заведение связывают с именем моего покойного мужа, я пришла узнать так ли это? — Это правда. Я лишь формальный собственник. Фактически это место принадлежало вашему мужу, а теперь вам. — Что это за место? — Это закрытый BDSM клуб. Попасть сюда может далеко не каждый. Члены клуба проходят психологическое тестирование и остальные тесты по здоровью. Все подписывают документы о неразглашении, также существуют другие механизмы соблюдения приватности нашего сообщества. Все члены вступают сюда исключительно добровольно. Это могут быть как мужчины, так и женщины. Некоторые члены клуба работают тут на постоянной осонове, мы соблюдаем законодательство. — Что отличает этот клуб от остальных подобных? — Мы крайне оберегаем приватность и безопасность наших членов, кроме того, спектр наших услуг… максимально широк. Если хотите, я устрою вам экскурсию. — Было бы неплохо. Они вышли из кабинета. — Тут, — мужчина показал на дверь слева и потянулся за магнитным ключом, — личные апартаменты мистера Фроста, — дверь тихо отворилась и они вошли внутрь.       Комната в холодных серых тонах была очень похожа на ту, что была в их коттедже в Марилебоне, только раза в два больше, пахла кожей и изобиловала различными приспособлениями для игр, не скрытыми от взгляда.       Ева сглотнула вязкую слюну, — Эдвард… он часто тут бывал? — Часто. До того момента, как улетел в Рио.       Ева шумно выдохнула, волна облегчения прокатилась по телу и ноги стали ватными. Одна мысль о том, что он бывал тут после начала их отношений, ее парализовала. — Мистер Фрост выкупил этот клуб очень давно у своего мастера. Тут находят себя люди со специфическими запросами, но он всегда следил за тем, чтобы члены клуба не переступали грань и никаких наркотиков или алкоголя перед или во время сессий.       Ева прошлась по комнате, провела руками по стойке с хлыстами, касаясь кончиками пальцев шикарной, отлично выделанной кожи. Хлысты ее не возбуждали, но вот от стоящей рядом стойки с веревками для шибари и другими средствами фиксации, Ева не отводила взгляд. Она хотела этого, определенно хотела. Если бы Эдвард привел ее сюда, она умоляла бы его о большем, гораздо большем, чем он ей давал. Лишь сейчас девушка явно осознала, что этот мир темных удовольствий настолько сильно манит ее.              От управляющего не укрылся блеск, мелькнувший в ее глазах, — Если вы хотите, мы могли бы предложить вам партнера. — Что? Нет! Я не… — Да, конечно, — мужчина мягко улыбнулся, — пойдемте дальше? — Пожалуй. — В этом крыле наш медицинский блок, преимущественно для экстренных случаев.       Ева вопросительно вскинула бровь. — Некоторые наши члены предпочитают слишком жесткие игры, по-этому тут всегда присутствует хирург и реанимационная бригада. — И… были случаи? — Не все знают свои пределы, Леди Фрост, потэму наш клуб и предпочитают другим. Тут максимально безопасно. Есть Мастера, которые могут обучить или просто безопасно доставить удовольствие.       Они спустились на второй этаж. — Тут тематические комнаты, могу показать вам те, что не заняты. — Добрый вечер, — мимо них прошла девушка, показавшаяся Еве смутно знакомой. — Добрый вечер, Миа.       Оливер открывал перед Евой двери комнат, отличающихся по оформлению.       Ощущение дежавю пришло, когда он открыл последнюю дверь в этом крыле. Ева застыла в узнавании. Комната была другая, но фотография на стене была ей очень хорошо знакома. Прямо напротив нее на стене висела характерная черно-белая фотография обнаженной девушки с рыжими волосами в невероятно красивой обвязке, алом ошейнике и такого же цвета полумаске. Такая же точно фотография была в кадре на тех фотографиях с Торичелли, которые когда-то дал ей Джулиано. — Давно здесь делали ремонт? — Два года назад изменили интерьер. — А эта фотография? — Красивая правда? Это одна из лучших работ Мастера. — Эдварда? — Да.       Ева помнила те фото до мелочей. В глазах вспыхнула боль. Та девушка — Миа, это она была на фото с Торичелли. Тошнотворный ком подкатил к горлу, в голове зашумело… — Я бы хотела взглянуть на рабочий кабинет Эдварда, — сделав несколько глубоких вдохов, выдавила девушка. — О… мы в нем уже были. Мой кабинет значительно скромнее.       Они вернулись на третий этаж. — Вы говорите, что беспокоитесь о приватности ваших клиентов, и что никогда не было утечки информации? — Нет. Мистер Фрост контролировал системы безопасности лично. — Мог ли кто-то посторонний сделать фотографии сессии членов клуба тайно? — Это исключено. Только с их согласия и с личного позволения мистера Фроста. — Я полагаю тут есть сейф? — Пятый стеллаж, третий ряд, «Сто лет одиночества», но у меня нет доступа. — Я думаю, что справлюсь. — Я буду за дверью. — Спасибо, мистер Оливер.       Ева влетела в смежный с кабинетом санузел, сделала пару глотков холодной воды и смыла со лба, выступившую испарину. Девушка подошла к стеллажу и нажала на нужную книгу, рядом щелкнул замок и она приоткрыла, дверцу за которой показался небольшой сейф. Она достала из кармана карту-ключ и вставила в прорезь, но перед тем как открыть дверцу, Ева достала телефон и набрала номер Джулиано Медичи. — Здравствуй. Чем обязан? — Те фотографии, что ты дал мне в первую нашу встречу, откуда они у тебя? — Мой ответ вряд ли что-то прояснит. — И все же. — Мне прислали их анонимно.       Ева стиснула зубы так сильно, что заболела челюсть и открыла дверцу сейфа. Внутри лежало несколько флешек и несколько папок с документами. Ева забрала все с собой, закрыла сейф и вышла из кабинета.       Девушка вернулась домой и устроив ноутбук на коленях, вставила в разъем первую флешку, где оказалась множество папок. Она открыла первую по списку и щелкнула по файлу с изображением. Дыхание перехватило от неожиданности, Ева смотрела на себя, прикованную к кресту в черном полупрозрачном комплекте. Это была одна из фотографий, которые сделал для аукциона Роман. — Твою ж мать.       В другой папке был полный отчет о ее личности в Рио, сопровождаемый фотографиями. Выходит Эдвард знал где она и приехал за ней, устроив так, чтобы все казалось случайностью. — Но как?       И тут она вспомнила их свадьбу. Когда твой близкий друг директор МІ6, для тебя почти нет ничего невозможного. Ей стало нехорошо.       Она судорожно меняла флешки пока не наткнулась на подтверждение соей догадки. Папка с фотографиями с той самой сессии Торичелли с Миа и даже небольшое видео.       Эдвард отправил эти фото Джулиано, вероятно, убежденный в том, что они попадут к ней в руки и она оставит Торичелли. Уже тогда Фрост решил, что заберет ее себе.        Пазл сложился. Ком встал в голе, когда она поняла, что Эдвард ею манипулировал все это время…       Открыв толстую папку, Ева обнаружила блокнот в мягком кожаном переплете. Сидя на своей кровати, девушка листала, пожелтевшие от времени, страницы. В ее руках оказался дневник Аманды — история трагической любви, написанная красивым каллиграфическим почерком.                   Последняя запись была датирована за несколько дней до смерти девушки, в которой она написала о ночи, проведенной с Торичелли… Выходит, все эти годы Эдвард знал, что жена ему изменила с лучшим другом, и в итоге он забрал у Массимо самое ценное — её.

***

      Массимо, Доменико и еще несколько донов сидели в VIP зоне Zafferano, обсуждая текущие дела. Торичелли через стеклянную стену небрежно скользил взглядом по танцзалу первого этажа, подбирая себе кого-то из девочек на ночь. Тут на Сицилии он был в безопасности и мог позволить себе любую женщину в этом клубе.       Неожиданно глаза приковала к себе девушка, сидящая за барной стойкой. Он смотрел на ее ровную спину, по которой струились русые, с выгоревшими прядями, локоны, а еще на закинутые одна на другую, стройные ноги в белых кедах. Слишком характерная внешность и совсем нехарактерный лук для похода в ночной клуб. — Продолжайте без меня. — Но, Массимо! Мы же только начали, — возмутился Доменико в спину, уходящему брату.       Но Торичелли уже не слушал, растворившись в своих мыслях. Этот образ вызвал слишком сильные эмоции, чтобы он остался наверху, вести скучные переговоры о причитающемся ему проценте от нового бизнеса Семьи. — Франческа, повтори то же самое даме, а мне как обычно. — Жизнь тебя ничему не научила? Снова клеишь незнакомок в барах, Торичелли? — девушка развернулась и их глаза встретились. Ее, горящие адским пламенем, и его, изумленные и мгновенно потемневшие. — Что ты здесь делаешь? — он смотрел на нее голодным взглядом, словно она была долгожданной едой. — Захотела потанцевать. — И для этого ты прилетела на Сицилию? — Я знаю хозяина заведения, рассчитывала на бесплатный коктейль, — Ева бессовестно подмигнула, допила свой негрони и спрыгнула с барного стула. — Ты идешь? — она потянула его за запястье на танцпол и мужчина, все еще не верящий в реальность происходящего, последовал за ней.       Она танцевала горячо, даже слишком, ерзая задом о его пах в своей микроскопической джинсовой юбке. А когда Торичелли развернул ее к себе лицом, в ее глазах плясали такие черти, что он накрыл ее губы своими. И она… ответила. Они целовались так долго и упоенно прямо посреди танцпола, что кислород закончился в легких у обоих. — Отвези меня в отель, Массимо — ее грудь под белой футболкой тяжело вздымалась, без намека на наличие хоть какого-то белья.       В его черной ferrari они ехали молча, лишь когда девушка достала магнитный ключ и замок характерно щелкнул, Торичелли задал, терзающий его всю дорогу вопрос: — Ева ты уверена? — Заткнись и трахни меня, Торичелли.       Дважды его просить не пришлось. Он подхватил ее на руки, занес в номер и прижал к стене, не дойдя до кровати. Голодные, они спешно избавлялись от одежды друг друга. Тихое шипение вырвалось из ее, опухших от поцелуев, губ, когда он приподняв за ягодицы, резко заполнил ее, а девушка обвила его ногами. — Прости. — Все в порядке, просто я отвыкла…       Торичелли обхватил ее крепче и, не выходя из вожделенного тела, понес на кровать. Он сел, позволяя девушке оказаться сверху и самой контролировать темп и глубину проникновения. Ева приподнималась на коленях и снова опускалась на него, неспешно, привыкая к размеру, глядя прямо в глаза. И от этого взгляда его уносило похлеще кокаина. Обхватив ее бедра, он так хорошо, так правильно заполнял ее, что едва слышные вздохи, перешли в довольные женские стоны. Она выгибалась на нем, подбирая нужный темп и амплитуду, потираясь об него клитором и грудью, а когда его зубы сомкнулись на ее соске, оргазм накрыл ее так, что зазвенело в ушах и Ева судорожно вцепилась в его плечи, чтобы не свалиться на пол. Итальянец приподнялся вместе с ней и опрокинул ее на постель, продолжая входить в нее в рваном сбившемся темпе. Он и так еле сдерживался, пока она ловила свое удовольствие, а теперь он гнался за своим. Сильные руки сомкнулись на ее запястьях и потянули их вверх, фиксируя над головой. — Да… я так хочу тебя, — ее ноги обвили его бедра, когда Ева почувствовала на запястьях, такое необходимое сейчас, давление.       Он толкался неистово и резко, словно пытаясь наверстать потерянное время, а затем, наконец, излился в нее, впервые за долгое время ощущая себя целостным. Девушка лежала под ним, тяжело дыша и поглаживая тонкими лодыжками его бедра. Он посмотрел в ее распахнутые глаза, которые лихорадочно блестели. Понимание накрыло его ледяной волной. — Ты под кайфом, — это не был вопрос, скорее утверждение, — какого хуя, Ева?! — Я хотела секса. Я не была уверена, что смогу… просто… казалось… так проще… — Ты можешь со мной спать только под наркотой? Серьезно? — Торичелли поднялся и начал судорожно одеваться, — я решил, что ты хочешь, чтобы мы… попробовали еще раз. — Это был просто секс, Массимо. — То есть тебе захотелось секса, ты прилетела ко мне и обдолбалась для смелости? — Ну как-то так. — С каких пор ты стала такой? — Сукой? Позавчера. Так что? Второй раунд будет или мне найти кого-то еще? — Я не трахаюсь с наркоманками. Перетрахай хоть половину Сицилии, мне плевать. — Ой только вот не надо… — А лучше ложись спать, Ева, чтобы завтра не было мучительно больно от того, что позволила трахнуть себя такому монстру, как я. — Иди к черту, Торичелли, — прошептала девушка, когда дверь ее номера с грохотом захлопнулась.

***

      Известие о смерти Витторио Дженовезе застало Торичелли в Генуе. Он все же прибрал к рукам порт Медичи, а теперь укреплял свое положение в регионе.       Первым его порывом было полететь на похороны и поддержать ее, однако мужчина одернул себя, уязвленная гордость все еще заставляла играть желваки его челюсти, при воспоминании об их последней встрече. Да и какой бы отличной ищейкой не был Роман, но ему не удавалось выйти на человека, стоявшего за кулисами, Торичелли не знал чего ожидать от федералов, потому в Нью-Йорке пока было для него небезопасно.       Была и другая сторона медали. Витторио перед смертью представил Еву как свою преемницу, и главы Семей проголосовали за нее на совете, а это означало, что теперь Торичелли не сможет расширить свою сферу влияния, как планировал ранее, и конфликт между ними неизбежен. Пока что он еще не решил, что делать с внезапным решением Евы, которая, судя по всему, решила повторить успех Pupetta, потому и не спешил возвращаться на американский континент.

***

      Похороны Витторио были многолюдными. Покойный капо слишком многим внушал страх, чтобы не прийти проводить его в последний путь, тем самым выказав уважение его преемнице.       Для близкого круга был организован поминальный ужин в фешенебельном мишленовском ресторане на крыше одного из высочайших небоскребов города.             Скорбящая Ева предстала в закрытом черном платье в пол с воротником, скрывающим шею и длинными рукавами. Расшитая микроскопическими черными бриллиантами ткань, мягко переливалась в теплом приглушенном свете, подчеркивая статус девушки. Высокий разрез, поднимающийся к правому бедру и вопиюще нарушающий, правила траурного этикета, был призван продемонстрировать власть, ведь никто не осмелился нарушить дресс-код кроме нее — Босса семьи Дженовезе.       Последние несколько месяцев здоровье Витторио стремительно ухудшалось, и он пытался дать дочери максимальное количество информации о деятельности организации, которую она впитывала с жадностью.       Тот последний вечер, который она провела в старинном особняке Фростов, стал завершающей главой той части ее жизни, в которой мужчины имели над ней власть, контроль и могли так просто ею манипулировать. Теперь, обретя новый статус, Ева собиралась возглавить пищевую цепочку мафии Нью-Йорка, а это означало одно — быть холодной расчетливой сукой, спрятав глубоко под панцирь свое израненное сердце.       Ближе к полуночи девушка, не считая нескольких подручных из личной охраны, осталась одна в банкетном зале. Скинув с себя холодную маску равнодушия, она вышла из, ставшего душным, помещения на террасу, подставляя лицо холодному ветру и облокотилась о, достающие ей до уровня груди, перила.       Большое яблоко все еще гудело у ее ног. Примет ли ее город в новом обличии — она не знала. Перед смертью Витторио рассказал, что мама взяла с него обещание не вовлекать дочь в мир мафии, отчасти и по-этому он согласился тогда отдать ее Медичи. Переезд в Италию, казалось, держал бы ее как можно дальше от грязных и, часто, кровавых дел мафии, но судьба снова и снова и толкала девушку назад в объятия преступного мира, словно пытаясь восстановить статус кво. Витторио хоть и попросил ее возглавить семью, но все же оставил ей выбор, впервые в жизни он на нее не давил, а лишь предлагал. И она приняла решение.       Ева смотрела, как щурятся глаза закрытых окон соседних небоскребов. Там, внутри этих бессовестно дорогих апартаментов, находились обычные люди. Бизнесмены, политики, счастливые и не очень семьи, любовницы и любовники, ублажающие друг друга, не всегда за задернутыми шторами. Но ей ни на секунду не захотелось стать одной из них. Ева приняла решение, сама выбрала свою дальнейшую судьбу. Возможно, в первый раз, сделала осознанный выбор. Выбрала себя, как и обещала Эдварду. Она уже не злилась на него, нет. Понимала причины его поступка, да и его любовь оправдывала в ее глазах многое. В конце концов эти несколько лет, были самыми счастливыми в ее жизни. Без боли и унижений. О ней заботились, ее боготворили, его чувства питали ее и она стала сильнее. Сильнее, чтобы принять это судьбоносное решение самостоятельно. За это девушка была все еще благодарна Фросту, не смотря на горькое послевкусие от открывшейся истины.       Из раздумий ее вырвали незнакомые мужские руки, устроившиеся по обе стороны от ее собственных, заключая в ловушку, а чья-то грудь прижалась к ее спине так сильно, что девушка не могла даже пошевелиться, перила болезненно впились ей в грудную клетку. Ее пальцы судорожно вцепились в холодный металл ограждения, — какого черта охрана допустила такое?       Однако Ева внешне оставалась спокойна, ни один мускул не дрогнул в ее теле. — А ты неплохо научилась справляться с эмоциями. — Прижмешься ко мне еще ближе и… — О… кошечка умеет выпускать коготки? Давай-ка избавим тебя от иллюзий, — правая ладонь мужчины переместилась ей на талию, опустилась чуть ниже и скользнула в разрез платья. Горячая рука обожгла ее прохладную кожу, пальцы переместились на внутреннюю сторону бедра, однако вопреки ее ожиданиям, не поползли вверх туда, где был жалкий клочок французского кружева, а опустились ниже, нащупав, выполненное в виде подвязки для чулок крепление для кинжала. Пальцы мужчины подцепили рукоять и оружие выскользнуло из ножен, оказавшись у него в ладони. — Изящная вещица, — мужчина покрутил лезвие у нее перед глазами, а затем провел по воротнику ее платья и ткань, словно масло, разошлась до самой ключицы, после чего кончик лезвия безошибочно уперся в сонную артерию, — и смертоносная.       Ева спокойно смотрела на огни, еще не спящего, города. Судя по габаритам незнакомца, если бы хотел, он мог бы играючи сбросить ее с небоскреба или вот прямо сейчас проткнуть сонную артерию и она захлебнулась бы собственной кровью, но он играл с ней, а это означало лишь одно… — Чего ты хочешь? — Мне нравится ход твоих мыслей. И теперь, когда я вырвал твои коготки, мы поговорим по душам, сестричка — мужчина отступил на шаг, давая девушке, наконец, возможность обернуться.