Другие 365 дней

— Спасибо, Том, — Грегори Бейл положил трубку, отшвырнул от себя папку с материалами уголовного расследования Массимо Торичелли и залпом выпил остывающий кофе. — Идиотка, — рыкнул мужчина, надевая пиджак. Все-таки ему предстояло сегодня наведаться в полицию.       Как оказалось, у этого беспринципного адвоката все же был собственный извращенный кодекс чести. Однажды, в начале стажировки, когда они с Евой работали над очень сложным делом, он дал ей обещание, казалось, ничего не значащее тогда. Но мужчина всегда был верен своему слову и помнил этот разговор до сих пор. — А если я совершу преступление, ну например, убью кого-нибудь, вы будете защищать меня, профессор? — она сощурила свои синие глаза, явно заигрывая.       Ее красота и невинность так искушали. Он смотрел как, потрескивающее в камине, пламя отбрасывает на пряди ее волос оранжевые блики. Девушка была столь юна и наивна, что представить ее убийцей не смог даже его искушенный мозг. Ему вдруг захотелось прикоснуться к фарфоровой коже, розовым пухлым губам и выпить всю ее невинность без остатка, вопреки своим собственным правилам. В тот вечер он захотел забрать ее себе.        И вот, в нехарактерный для себя момент слабости, сирота из Квинса, который благодаря интеллекту, прагматичности и исключительному цинизму вознесся до невероятных высот адвокатской профессии, пообещал ее защитить. — Всегда, — короткий тихий ответ, который, вероятнее всего, она даже не расслышала, сейчас привел его в убойный отдел.       Уже успевшая сменить платье на джинсы и футболку, Ева, в ожидании детектива, стояла у окна, обнимая пальцами бумажный стаканчик с паршивым кофе из автомата, и кутаясь в белый кашемировый кардиган. В контраст ее появлению у него дома, сейчас она выглядела как сама невинность. — Какого черта ты собралась тут устроить? — мужчина спешным широким шагом подошел к девушке и протянул руку к ее локтю.       Ева даже не дернулась, но ее колючий предостерегающий взгляд заставил его опустить руку, не коснувшись. Он помнил как Алессандро Медичи как-то похвастался тем, что сломал сучку Дженовезе, но судя по этому взгляду, прошлое было не властно над этой женщиной. Жертвы насилия не смотрели с угрозой. Только сейчас мужчина разглядел ее новую сущность. Холодная, решительная, уверенная в себе, она смотрела на него с вызовом. Полная противоположность той юной влюбленной девочке, идеалы которой он так грубо попрал. — У него будет алиби. — Ева, — едва слышно зашипел адвокат, склоняясь к ее лицу, — твоя версия посыпется раньше, чем ты успеешь открыть рот, а потом ты сядешь за лжесвидетельство. Не будь идиоткой.       Она молчала, но на дне ее глаз плескалась отчаянная решимость. — Добрый день, мистер Бейл, миссис Фрост, — в кабинет вошел детектив, который расследовал дело, — полагаю, вы меня ожидаете?       Я адвокат Массимо Торичели и хочу увидеть своего подзащитного. Сейчас. — ледяным тоном произнес Грегори, смерив девушку уничтожающим взглядом.       Следователь повернулся к Еве. — Его бывшая жена беспокоится, — отрезал адвокат, поясняя ее визит. — Мне передали, что Вы искали меня, чтобы дать показания, — полицейский обратился к Еве. — О…поверьте, ничего, что могло бы помочь расследованию и… леди Фрост уже уходит, — сказал адвокат с нажимом.       Она отметила, что он прекрасно знал как правильно к ней обращаться в соответствии с титулом. — Но я все-таки хотел бы вас допросить, миссис Фрост. — Пришлите повестку, — Грегори мягко взял под локоть, абсолютно не сопротивляющуюся Еву, и вывел из кабинета, — Жди меня в машине.       Девушка кивнула и лишь когда отвернулась спиной к адвокату, победно ухмыльнулась. Он все же помнил свое обещание и она на этом сыграла.       Она села на заднее сиденье шикарного мерседеса, раздумывая сколько Бейлу понадобится времени чтобы вытащить Массимо под залог. Рядом с ней лежала папка, заглянув в которую, Ева обнаружила копию всех материалов расследования, включая допрос Торичелли и результаты медицинской экспертизы. Бейл нарочно отослал ее в машину, ведь знал, что она не удержится.       Ева не заметила как до скрежета стиснула зубы, читая протокол допроса подозреваемого. Она думала, что похоронила в себе все чувства к этому мужчине и прекрасно осознавла, что вряд ли его сексуальная жизнь и предпочтения изменились, однако подробное описание того сколько раз, в каких формах и позах он трахал агентку ФБР, вызвало у нее зудящее раздражение и злость.       Хорошо хоть презервативами воспользовался, — крайне странная, для сложившихся обстоятельств, мысль отчего-то промелькнула в ее сознании.       Ева рассматривала фотографии с отметинами на теле жертвы, абсолютно точно оставленными ее бывшим мужем. Она впервые задумалась о том, был ли у таких мужчин свой особый почерк, определенно да. Полосы на запястьях от слишком тугого бандажа, характерные синяки от его пальцев на бедрах, плечах и шее, распухшие от укусов соски… все это заставило Еву дышать глубже, справляясь с подкатывающей тошнотой. Она видела много трупов, когда работала на Бейла, но сейчас организм реагировал слишком остро.        Девушка захлопнула папку, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и проанализировать прочитанное. Агентка была убита во сне, двумя выстрелами в сердце через подушку, замок входной двери не вскрывался, камеры в доме были отключены около часа ночи, то есть когда Торичелли все еще находился у нее в квартире. Улики указывали на то, что он изнасиловал и убил эту женщину, и Ева понятия не имела как Бейл будет доказывать невиновность Торичелли. Прокурор уж точно постарается подать присяжным все в максимально мрачных тонах. Тошнотворный ком снова застрял где-то в районе солнечного сплетения.              Дверь машины открылась и фигура, в безбожно дорогом темно-синем костюме, элегантно опустилась рядом с ней. — Ты слишком бледная, воды? — Да, пожалуйста, — она ничего не спрашивала, ведь знала, что бесполезно. Она заключила сделку с дьяволом и он всласть насладится ее терзаниями, ведь намеренно оставил папку. Девушка давно заметила, что исключительно холоднокровный и спокойный Бейл любил выводить людей на эмоции, словно подпитываясь ими. И это всегда играло ему на руку. В ушах до сих пор стоял фраза ее покойной подруги, вырванная хитрым адвокатом в процессе допроса, и превратившая ее в глазах общества из жертвы изнасилования в жадную до денег шлюху.       Намеренно выдерживая паузу, Грегори достал из бара хололную бутылку воды, налил в хрустальный стакан для виски и протянул девушке. — Спасибо, — сделав пару глотков, Ева прижала стакан ко лбу, — когда он выедет под залог? — Он не выйдет под залог.       Ева молчала. Все, что делал этот человек было частью стратегии, он всегда продумывал все до мелочей, потому спорить сейчас с ним не было смысла, как и расспрашивать о его планах. Он расскажет ей ровно столько, сколько посчитает необходимым. — Я смогу увидеть его? — А что так сильно хочется? Снова потянуло на подонков?       Ева пропустила его шпильку. — Ты увидишь его тогда, когда я скажу, — он посмотрел на нее в упор убийственным взглядом, — И не смей больше никогда манипулировать мной. Это единственный раз, когда я тебе это позволил.       Ева закусила губу. Она сыграла по его же правилам, и теперь он отчитывал ее как нерадивую студентку. — Я голоден, можешь составить мне компанию. Или тебя отвезти домой? — К отцу. — Хорошо. Ты должна как можно скорее покинуть город, я позвоню, когда ты понадобишься.       Девушка открыла было рот, чтобы возразить, но он оборвал ее на полуслове. — Ты доверяешь мне? — Да. — Тогда не спорь и сделай как я прошу.

***

Часом ранее. Полицейский Участок.

— Торичелли, на выход. К тебе пришел адвокат.       Массимо нехотя поднялся с неудобной кровати и просунул руки через решетку. Металлические браслеты защелкнулись на запястьях, а следом щелкнул автоматический замок камеры. — Добрый день, я Грегори Бейл, ваш единственный, с этого момента, адвокат. — У меня уже есть адвокаты и я не помню, чтобы нанимал вас, — Массимо вальяжно уселся на стул, стоящий перед, разделяющим мужчин, столом в комнате для посещений. — Ваша бывшая жена попросила меня, скажем так, об услуге.       Торичелли напрягся. — Удивительная преданность, хочу заметить. Вы, конечно, можете отказаться и потерять свой единственный шанс выйти на свободу, но оплата не возвращается. — Я компенсирую ей всю сумму. — Вы меня не поняли, она не платила… деньгами…       Глаза итальянца полыхнули гневом. На мгновенье воображение нарисовало нелицеприятную картину того, на что слишком откровенно намекнул посетитель. — Отлично. Постарайтесь не растерять свой гнев по ходу процесса. И еще кое что, вы не выйдете под залог. — Какого черта? Любой адвокатишка из самой захудалой юридической фирмы обеспечил бы мне залог. — Вы нужны мне здесь, если хотите выбраться из этого дерьма. — И что, даже не спросите меня…. — О том, что правда ли вы ее изнасиловали и убили?       Торичелли утвердительно склонил голову. — Мне плевать. Но я одного не могу понять, как Ева могла спутаться с таким ублюдком как ты? Позволять делать с собой подобное добровольно… — Ты недооцениваешь силу любви, адвокат. — Не так уж сильно она тебя любила, раз ушла к твоему приятелю. — Это только между мной и Евой, — прорычал Торичелли. Этот человек ему определенно не нравился. — Больше нет. Так вы согласны на мои условия, или ваша бывшая супруга зря потратила мое время? — Согласен, — Массимо понимал, что если Ева решилась на сделку с этим человеком, значит верила, что тот его вытащит. И он решил ей довериться.

***

Несколько месяцев спустя. Лондон.

      Она заварила себе чай и опустилась в некогда любимый кокон, провалившись в мягкую подушку. Воспоминания назойливо роились, подсовывая фрагменты, так недолго продлившегося, счастья. Сколько раз она вот так вот сидела в этом коконе, а Эдвард массировал, отекающие в последние месяцы беременности, ступни.       Она любила приходить сюда, когда он работал и тихонько дожидалась в коконе, пока он проводит пациента и заварит ей чай. Иногда они, умостившись на пледе посреди английских роз, поглощали пиццу из ближайшего итальянского ресторанчика, запивая совсем не винтажным вином. Она ела руками, а он ножом и вилкой, за что она обзывала его снобом, а он отвечал, что не любит пачкать руки и трахал ее пальцами и не только прямо на этом импровизированном столе.       Он обещал ей пятнадцать лет счастья, но старуха с косой украла почти все. Ева снова и снова возвращалась в ту роковую дождливую ночь, когда отвлекла его от дороги, а затем сдержала, данное ему слово, и выбрала себя. Вина. Гребаное чувство вины все еще выжигало ее до тла.       Она достала телефон и набрала тот самый итальянский ресторанчик, расположенный за углом. — Привет Марчелло. — Добрый вечер, Ева, — хозяин всегда называл ее по имени, ведь именно так она представилась ему, когда он обслуживал их с Эдвардом столик в первый вечер. — Есть свободные руки, чтобы доставить маргариту? — Конечно, сеньора и лучшее вино для вас. — Спасибо и добавь еще гриссини с оливками пожалуйста. — Двадцать минут.       Девушка положила трубку и посмотрела на часы. Домой сегодня она возвращаться не планировала, о чем предварительно предупредила охрану, няню и дворецкого.       На днях в кофейне она встретила приятного и интересного мужчину, который позвал ее на свидание и Ева решила, что нужно пробовать жить, двигаться дальше.       Мужчина оказался ее ровесником и вел успешный бизнес в сфере IT технологий, рассказал, что увлекается дайвингом и шибари. Последнее, собственно, и подтолкнуло ее принять приглашение на свидание, предполагающее посещение его сессии в качестве зрителя, и последующий ужин.       Сессия была атмосферной и даже камерной. Качественный свет, красивая модель, одетая в телесного цвета закрытое боди. Ева с интересом смотрела как, без сомнения, опытный мастер делает красивую обвязку, как девушка-модель расслабляется в его руках, однако сама же не испытывала привычного трепета.       Она поняла, что дело было совсем не в шибари, а в мастере, которому она безгранично доверяла. После Алекса Ева добровольно никому кроме Массимо и Эдварда не позволяла к себе прикасаться так. Любовь и доверие стирали барьеры, выстроенные ее сознанием.       И вот теперь она смотрела на красивого сексуального мужчину, который, она знала, исполнил бы ее любые фантазии сегодня ночью, но ничего не чувствовала. Она не хотела, чтобы он к ней прикасался. Совсем. Поэтому сейчас сидела в своем коконе, ожидая пиццу и вино.       В дверной звонок позвонили и, все еще находящаяся под воздействием болезненных воспоминаний, девушка рассеянно открыла дверь. На пороге стоял Дежеймс, держа в руках коробку с пиццей и бумажный пакет. Он исчез из ее жизни после того вечера, когда привез сюда пьяную, и сейчас Ева меньше всего ожидала его увидеть. — Я проходил мимо и увидел твою машину, сын Марчелло как раз нес тебе пиццу. Не пригласишь? — Входи, — девушка равнодушно пожала плечами. Этот человек так давно не попадался ей на глаза, однако она удивилась, что он знает хозяина ресторанчика. — Ты знаешь Марчелло? — Я живу неподалеку и часто захожу к нему поужинать.       Ей это не показалось странным, ведь Марилебон привлекал своим спокойствием и зеленью. Ева накрыла на двоих, а Джеймс откупорил бутылку вина. Она смотрела на него в их с Эдвардом кухне, медленно осознавая, насколько сюрреалистично это выглядит. Она не знала, почему позволила ему войти. Может от неожиданности, а может от одиночества, давящего на нее уже так долго. У нее был чудесный сын и никого, с кем поговорить по-душам. Джеймс был странным, но в конце концов кто из нас не был?       Они ели молча. И лишь когда тарелки опустели, он заговорил первым. — Давно тебя здесь не видел.       Ева подняла бровь в удивлении. — На самом деле мы соседи. Я живу в этом доме, — он кивнул в сторону окна, откуда был виден соседний коттедж. Мне пришелся по вкусу этот тихий райончик и… соседство. — Да. Тут тихо, — на автомате ответила девушка.       Он поднялся со стула и по-хозяйски отправил тарелки в посудомоечную машину, а затем включил кофеварку, словно был частым гостем в этом доме.       Озарение пришло к ней внезапно. Сколько раз они с Эдвардом занимались любовью на этой самой кухне, не потрудившись закрыть шторы, ведь окно выходило в их садик, а порой даже в том же саду. Сейчас девушка через стекло отчетливо видела малюсенькое окошко на чердаке соседнего дома. Он был там, — осознание на мгновение оглушило. — Я бы не отказался от десерта. — У меня ничего нет. — Ты ошибаешься, милая, — Джеймс подошел со спины и положил свои ладони поверх ее запястий, болезненно прижимая к столу и заключая ее в ловушку, — ты станешь превосходным десертом.       Ева дернулась и тихое шипение раздалось возле уха, — Тшшшш… Ты так долго была хорошей девочкой, но ты ведь хочешь этого… я чувствую. Отпусти свои темные желания.       Она сразу поняла что он имеет в виду и окинула кухню быстрым взглядом в поисках телефона, но он, судя по всему, остался лежать в коконе. Дыхание участилось, а мозг судорожно пытался найти решение. — Ты боишься меня… я чувствую твой страх, — мужчина потянул носом аромат, исходящий от женского тела — идеальна.       Однако он ошибался. Стах покинул ее навсегда вместе со взрывом цистерны, так пахла ее ярость. — Я предупреждала тебя еще тогда, чтобы ты не смел меня трогать, Джеймс, — она смотрела на его отражение в окне ледяным взглядом, — ты пожалеешь если сделаешь это.       Молниеносно одна его ладонь легла ей на голо и пальцы сжались, больно надавливая на трахею и перекрывая воздух.       Вспомнив, что Эдвард рассказал ей о Джеймсе, Ева расслабилась. Он ждал сопротивления, но она не даст ему этого. Она вернула на стол, потянувшуюся рефлекторно к его запястью, руку. — Хорошая девочка.       Ее чуть не вывернуло от этой фразы. — Мы с тобой немножко поиграем, милая, — он потянул ее вверх и обхватил за плечи, — пойдем.       Она знала куда он ее ведет и знала что будет после.       Джеймс втолкнул ее в ту самую комнату, где они с Эдвардом уединялись для шибари. Девайсы для наказаний давно убрали, но джут для обвязки остался лежать на столике, с потолка все еще свисали карабины, а у изголовья кровати в стену были вбиты кольца. Идеальное место для реализации всех извращенных желаний сбрендившего психа. Маленькое окно в цокольном этаже скудно попускало бледный лунный свет, оно тоже выходило в сад. — На колени, детка.       Ева, проигнорировав его приказ, ровной походкой прошла к столику с графином виски, налила себе стакан, а затем прошла к дивану и опустилась на мягкое сидение. — Ты оглохла? Я сказал, на колени! — Джеймс начинал выходить из себя.       Девушка не выглядела напуганной, невозмутимо закинула ногу на ногу, слегка подтянув материю платья выше по бедру, пригубила напиток и облокотила руку о подлокотник.       Мужчина опешил от ее реакции. — Чего ты хочешь, Джеймс? — Ты бросила меня ради него и заслужила наказание. Я хочу, чтобы ты задыхалась от боли. — Это все? — Для начала. — Хорошо.       У мужчины по лицу поплыла блаженная улыбка. — Да… моя девочка вернулась ко мне, — он сделал несколько шагов в ее строну.       Ева встала и начала медленно собирать гармошкой подол платья. — Я сам, — он опустил ладони на ее бедра.       Мгновение и полный стакан жгучего алкоголя выплеснулся ему в глаза, а девушка рванула в сторону двери.       Глухой удар чего-то тяжелого об пол заставил ее обернуться. Джеймс лежал возле дивана, истекая кровью. В небольшом окне виднелось отверстие от пули.       Ева в шоке вышла в коридор, а через пол минуты рядом появился Роман. — Как давно? — И тебе здравствуй, Ева. — Как давно ты следишь за мной? — Корректнее будет сказать, присматриваю. — Тем не менее… — С дня прочтения завещания твоего мужа. Вызови полицию и скорую. Если сделаешь это сейчас, он будет жить. Если через десять минут, он умрет. Решать тебе, — с этими словами Роман исчез.       Ева вышла в сад и взяла в руки телефон. Спустя десять минут, она набрала номер скорой помощи.