Другие 365 дней

      Я прихожу в себя и с хрипом прочищаю иссушенное горло, облизываю шершавые потрескавшиеся губы. Липкая невыносимая духота заставляет пот мелкими капельками стекать по обнаженному телу. Мои глаза слепы из-за стягивающей голову повязки, а затекшие конечности привязаны, имитируя распятие Христа.       Я слышу медленно приближающиеся шаги, и мое тело напрягается в ожидании. Я вздрагиваю, когда прикосновение чего-то прохладного, настойчиво заставляет поднять подбородок.       Говорят, депривации обостряют другие органы чувств, я втягиваю носом раскаленный воздух. Запах, стоящего передо мной человека, кажется мне знакомым.       Острое лезвие скользит по щеке, от челюсти к ключице, а затем вдоль нее. Теплая жидкость стекает меж грудей. Грубая ладонь размазывает кровь по груди и устремляется вниз, туда где мои ноги пытаются сомкнуться плотнее. — Мой сладкий покорный питомец, — он шепчет прямо в ухо, а горячий язык слизывает кровь с моей щеки, пока пальцы удерживают подбородок, не позволяя отстраниться.       Этот голос. Я знаю этот голос, но изнеможенный разум отказывается копошиться в памяти. — Если ты будешь послушной, я дам тебе попить, — мужчина демонстративно делает несколько громких глотков и прислоняет ледяную бутылку к моему виску. — Давай, попроси, как ты это умеешь. Ты же хочешь, я знаю.       Судорожный глоток заставляет мое горло саднить, но ни одного звука не вырывается оттуда.       Я слышу, как вода из бутылки выливается на пол и это самая мучительная пытка из всех, что мне довелось вынести. В то время как, обманчиво невинный, поцелуй в шею обещает новую боль.       Теперь я слышу, как шуршат разрезаемые веревки, и тело под воздействием закона всемирного тяготения, подается вниз, повисая лишь на руках.       Я слышу собственное шипение, сопровождающее боль от вывернутых, неестественной позой, плечевых суставов.       Его рука крепко сжимает мое горло, удерживая тело на весу, пока разрезанные на запястьях веревки, не падают на пол, а вслед за ними и мое непослушное тело. — Поднимись!       Я собираюсь с силами и все же встаю на ноги, опускаю голову, руки плетьми свисают вдоль туловища.       Жара в помещении становится почти невыносимой. Может быть это уже Ад? — Идем.       Я чувствую, как цепкие пальцы обхватывают мою шею сзади и подталкивают вперед. Нет смысла сопротивляться, я покорно переставляю ослабевшие ноги.       Скрип двери, холодные камни под босыми ступнями, дыхание ветра на разгоряченной коже. Рука резко срывает повязку и неожиданно толкает в спину.       Я падаю в ледяную воду. Секундное облегчение трансформируется в ужас, когда я понимаю, что не могу всплыть на поверхность, тело словно одеревенело.       Глаза привыкают к свету, и через прозрачную поверхность воды я вижу, склонившуюся над ней, фигуру ребенка. Кудрявый мальчик лет десяти с любопытством рассматривает меня, такими знакомыми глазами. Его сын. Пузырьки воздуха поднимаются от моих губ, к еле колышущейся глади воды, в беззвучном крике о помощи. Но ребенок лишь продолжает смотреть, как водоворот утягивает меня на дно, а мои легкие как будто заполняются расплавленным металлом из-за невозможности сделать спасительный вдох.       Ледяная вода не в силах остудить, горящее в агонии тело, погружающееся все глубже в, теперь уже, мутную темную жижу. Сознание, наконец, отключается и я погружаюсь во тьму.

***

      Морской бриз, словно парус, надувал белоснежный шифон, отделяющий ее спальню от пляжа.       Эдвард широкими шагами преодолел четыре ступени и вошел в распахнутую дверь. — Я принес тебе круассаны из твоей любимой булочной и апельсиновый конфитюр.       Обычно она выскакивала на встречу, только лишь при упоминании ее любимой выпечки, однако сейчас дом встретил его гробовой тишиной.       Мужчина прошел на кухню и поставил гостинец на клетчатую скатерть.       Передняя дверь закрыта изнутри, а это значит, Ева либо плавала в океане и он ее не заметил, либо была в ванной.       Британец уже собирался вернуться на пляж, когда заметил, что дверь санузла приоткрыта, а на раковине стоят несколько пузырьков.       Когда он вошел, открывшаяся картина, на мгновенье пригвоздила его к полу. Ева лежала в наполненной до краев ванной, с головой скрытая водой.       Его реакция была молниеносной, через секунду он уже начал реанимацию.       Когда тело девушки начало исторгать воду, а веки затрепетали, мужчина перевернул ее на бок и прижал к груди, оперевшись спиной о бортик ванной. Она все еще кашляла прочищая легкие, когда Эдвард набрал телефон скорой помощи. — Не надо, — чужим хриплым голосом, едва слышно, прошептала Ева.       Он одарил ее гневным взглядом, но вызов все-таки сбросил.       На свет фонарика ее зрачки отреагировали как должно, а лицо стало понемногу приобретать естественные краски. — Идиотка! Ради кого ты это сделала? — справившись с первичными эмоциями, сейчас Эдвард Фрост был взбешен.       Девушка расфокусированным взглядом блуждала по белоснежному кафелю, с выбитыми на нем абстрактными линиями, — Я… — Ты будешь жить, Ева! Ты слышишь меня? Никогда не смей больше даже пытаться! Иначе я упеку тебя в психушку до скончания твоих дней! — он крепко прижал ее к себе, словно опасаясь, что она прямо сейчас поворотит попытку суицида. — Я не хотела.       Британец недоверчиво сощурился, вглядываясь в лицо девушки. — Меня мучают кошмары, по-этому я выпила снотворное, я не думала что оно так быстро подействует. — Ты пьешь успокоительные конскими дозами, конечно же снотворное подействовало сильнее. — Откуда ты?.. — Не нужно быть психотерапевтом, чтобы это понять, — мужчина покосился на баночки с лекарствами, стоящие на раковине. — Я не пыталась себя убить, правда… просто эти кошмары… они измучили меня, я почти не сплю. — Я бы подарил тебе зелье сна без сновидений, если бы такое существовало в природе, но увы, могу лишь предложить свою профессиональную помощь.       Девушка смотрела на него так, словно обдумывала предложение. — Не факт, что в следующий раз кто-то зайдет к тебе на чай так удачно. — Кроме тебя никто ко мне не заходит. — Вот видишь, твои шансы выжить в следующий раз, существенно снижаются. Я говорю абсолютно серьезно. Давай попробуем терапию. — Хорошо, я согласна.       Эдвард облегченно выдохнул и откинул голову на бортик ванной, все еще сжимая обнаженную девушку в своих объятьях, однако ее наготы, он сейчас абсолютно не замечал.