Scars look like tattoos

      Под ногами неприятно хлюпает талый снег. Слабый ледяной ветер пробирается под одежду и кожу. Сяо Чжаню кажется, что этот холод идёт изнутри. Телефон мёртвым грузом лежит в кармане. За весь день на него не пришло ни одного важного сообщения. Рабочий чат, пара сообщений от мамы, одно рекламное о скидке в магазине и ни одного от Ибо. Весь день в голове крутится лишь наскоро написанные две строчки.       «Мне нужно на встречу. Вечером всё объясню»       Чжаню теперь не нужны объяснения. Если бы Ибо только разбудил его, сказал всё как есть. Но после стольких лет совместной жизни, сухая фраза на клочке бумаги.       Он нехотя заходит в родной дом. Ощущение, что ему здесь не место, словно удавка препятствует дыханию. Сяо Чжань машинально ослабляет повязаный вокруг шеи шарф, оттягивает ворот рубашки. Легче не становится. Не снимая пальто, проходит в гостинную, садится на диван и с сожалением в глазах осматривает обстановку — уют, который они с Ибо так кропотливо создавали. Он ждёт. Ждёт, что дверь вот-вот откроется. Любимый мужчина появится на пороге с неизменным «Малыш, я дома», будет сбивчиво рассказывать, что иначе он поступить не мог. У него просто не было времени на это утром, ведь случилось что-то действительно серьёзное. Сяо Чжань хмурит брови, закусывает губу. Представляет, как в очередной раз отмахнётся от собственных чувств и сделает вид, что всё в порядке. Он больше так не хочет. Поэтому мужчина отводит выжидающий с двери взгляд, методично поливает цветы, словно напоследок дать им немного воды, перед тем как они навсегда засохнут. Аккуратно, размеренно складывает вещи в чемодан, будто оттягивая момент своего ухода. Садится на кровать в спальне. Документы, ноутбук, любимый плед, кажется ничего не забыл. В завершении поправляет смятую постель. Застегнув пальто, которое так и не снимал, обвязав потуже шарф, Сяо Чжань выкатывает два небольших чемодана в прихожую. Обернуться назад сил нет. Остаться намного тяжелее, чем уйти.

***

      Ли Минхо лежит в своей спальне, повернувшись к окну и устремив глаза на террариум. Паук зарывается в опилки и парню хочется так же. Крики родителей уже стихли. Отец, громко хлопнув входной дверью, ушёл в круглосуточный магазин за очередной порцией алкоголя. Мать наверняка закрылась в крохотной ванной, со слезами на глазах отмывая ту от следов крови сына.       Ли проводит кончиком языка по свежей ране на губе. Беспомощность отдаёт металлическим привкусом. Он ненавидит себя за слабость, за трусость перед единственным человеком, которому не может дать отпор. Минхо сжимает кулаки. Кожа на сбитых костяшках натягивается и начинает саднить. От постоянных драк та стала грубее и боль уже давно не вызывает дискомфорта.              Директор Ван ясно дал понять, что ещё одна драка на территории школы это прямой путь к его отчислению. Ли не совсем оторван от реальности и понимает, что хотя бы базовое образование ему необходимо. С поправочкой — образование в нормальной школе, а не для трудных подростков. Минхо берёт свой смартфон, открывает чаты, на глаза попадается переписка с Трейси. После инцидента, в тот же вечер она впервые написала Минхо. У него сохранилась вся история их общения от откровенных фотографий, до последнего.       Tracey:       «Спасибо, что помог       Надеюсь, у тебя не будет из-за этого проблем»       Парень ухмыляется и тут же стонет от острой боли в разбитой губе. Как оказалось, никого не волнует, его искренний порыв защитить честь девушки. Тупым взрослым плевать из-за чего Минхо подрался. Драка есть драка. Напротив контакта Джисона светится зелёная точка и последнее полученное сообщение.       Best ass in the world:       «👌»       Минхо случайно, как он потом сказал преподавателю, отправил ему мем. На бездушный смайлик нечего было ответить. Теперь чувство стыда не позволяет даже зайти в переписку. Хан Джисон опять оттаскивал его от других учеников.       Ненависть, злость, обида ядом разливаются по венам. Необходимо вытеснить эти чувства чем-то другим. Ли набирает контакт Сынмина, заранее зная, что простое сообщение точно останется без ответа. Ему нужен друг. Его самый лучший друг, с которым можно не бояться быть тем, кто ты есть. С каждым гудком надежда тает, а после третьего непринятого вызова и вовсе пропадает. Минхо остался совсем один.       Парень борется с желанием швырнуть телефон в стену и, быстро вскочив с кровати, стягивает с себя испачканную кровью футболку. Надевает любимую толстовку, со слегка потресканным принтом, из-под чёрной ткани капюшона выглядывают яркие волосы. Домашние шорты меняет на джинсы, левое бедро паутиной обрамляют цепи разной длины. Он обувает высокие ботинки, заправляя в них штанины, снимает с вешалки кожаную куртку с шипами. Неаккуратно повязанный клетчатый шарф, так неуместно смотрится на его шее.       — Минхо, ты куда? — слабый голос матери раздаётся в тёмном коридоре.       — Гулять, — возможно, грубее, чем следовало бы бросает парень.       — На улице ещё холодно, надень…       — Нормально, — перебивает женщину Минхо и выходит из квартиры, пока не вернулся отец.       Вдоль тротуара, по которому шагает Ли, скопились лужи и его практически окатывает брызгами мимо проезжающая машина. Минхо лишь глубже зарывается носом в чужой шарф, прячет озябшие руки в карманах. Шум вечернего города пробирается в подкорку и кажется, выкручивает собственные мысли на максимум. Между пальцев появляется сигарета, огонь зажигалки всего на секунду обдаёт лицо своим теплом. Дым покидает лёгкие. Вот бы и все проблемы было так же легко выкурить. Выпустить все переживания в никуда, рассеять по ветру.       Его путь заканчивается в захудалом баре с отвратительным алкоголем, а из закусок только снеки. В помещении душно и пахнет спиртовыми парами. Ли садится на высокий стул, заказывает бутылку дешёвого виски, в котором от виски одно название. Рядом со стаканом бармен оставляет блюдце с арахисом. Напиток обжигает горло, но парень продолжает вливать его в себя, пока ощущения не притупляются.       Около него вырастает подвыпившая женщина. Она опирается спиной о барную стойку, для устойчивости положив локти на столешницу. Минхо без интереса окидывает её взглядом, подхватывает двумя пальцами орешек и отправляет в рот.       — Ты расстроен, — расслабленный голос льётся сквозь музыку и чужие разговоры.       — Мне очень весело, — Ли приподнимает стакан, в котором виски на один глоток.       — Я могу составить компанию, — женщина проводит пальцами по его ладони, заставляя обратить на себя более пристальное внимание.       Минхо изучает её затуманенным зрением. Даже в таком состоянии он замечает, что она навряд ли моложе его матери. Надменная усмешка появляется на губах.       — Не интересуюсь, — он наполняет стакан из практически пустой бутылки.       — Нравятся помладше? — приближается, опаляя ухо горячим дыханием. — Или кто-то другого пола? — тихий смешок. — В обоих случаях я могу изменить твоё мнение, — томно шепчет она.       — Слушай, тётя, — Ли брезгливо отстраняется, — в данный момент мне нравится этот сорокаградусный виски. Да и я не настолько пьян, чтобы… — громко выдыхает, практически ложится на стойку, — в общем, ты поняла.       — Маленький мудак, — звучит обиженный высокий тон. Женщина испаряется, в попытке найти развлечение в другом месте.       Парень просит ещё одну бутылку, выпивая остатки этой. Бармен обеспокоенно смотрит на него, но заказ выполняет. В этот момент Минхо ощущает на себе чужой взгляд. Он оборачивается и встречает заинтересованные голубые глаза. Молодой человек лет двадцатипяти сидит на соседнем стуле, пристально глядя на Ли.       — Что? — рявкает он. — Тебе я тоже понравился?       Парень в замешательстве округляет глаза.       — Хочешь, дам отсосать?       Кто-то грубо дёргает его за плечо с такой силой, что Минхо валится со стула. Голова кругом, выпитый алкоголь грозится выйти наружу. Предпринимает попытку сориентироваться, но его резко поднимают за ворот куртки.       — Некрасиво девушкам грубить, — ещё до того, как чувствует жгучую боль в скуле, он замечает ту самую женщину, гадко улыбающуюся из-за широкой мужской спины.       Боль немного отрезвляет, что позволяет принять защитную стойку и занести кулак для ответного удара. Костяшки больно врезаются в чужой нос. Мужик шипит, рука тянется к пострадавшему лицу, окрашиваясь красным. Он разъярённо кричит, накидываясь на Минхо, но очередной удар выводит из равновесия. Ли слышит хруст. Кто-то вновь тянет его за рукав, но парень наотмашь замахивается. Запястье заламывают, припичатывая к барной стойке.       — Вали отсюда, пацан, — грузный бармен с неаккуратно подстриженной бородой нависает над ним.       Минхо расслабляется, давая понять, что сопротивляться не будет. И как только чувствует, что его уже не удерживают, забирает неначатую бутылку и нетвёрдой походкой выходит из бара.       Затянувшие ссадины на руках треснули и кровоточат, скула пульсирует болью, сообщая о наливающейся гематоме. Парень засовывает кулак в небольшой, ещё сохранившийся сугроб, запоздало думая, что грязный снег не лучшая идея. Откупоривает виски, поливает янтарной жидкостью новые раны, стряхивает капли алкоголя и пьёт прямо из горла.       Хан Джисон размеренным прогулочным шагом отходит от остановки в сторону школы. В его расписании нет первого урока, поэтому мужчина не переживает, что может немного задержаться и наслаждается утренним солнцем, что только начинает пригревать своими лучами. Основной поток учащихся уже прошёл и редкие школьники стягиваются к главным воротам, стараясь вовремя успеть на уроки. Джисон замечает знакомую шатающуюся фигуру. Парень стоит на месте, раскачиваясь и силясь трясущимися руками достать сигарету из пачки. Сердце будто срывается вниз, пуская по телу волну неприятных ощущений и подпрыгивает, застревая в горле.       — Минхо? — словно не веря собственным глазам, окликает парня Хан, остановившись в полуметре.       Ли поднимает расстерянный взгляд, отводит зажигалку от неприкуренной сигареты. Тяжёлый, шумный выдох слетает с губ. Парень вынимает никотиновую палочку изо рта, который кривится в ломаной ухмылке.       Джисон шарит глазами по чужому телу, школьного рюкзака нет, лицо опухшее и сильно разит алкоголем.       — Ты в таком виде собрался в школу? — голос звучит высоко от возмущения.       Минхо оглядывает себя. На джинсах у правого колена грязный след, парень усердно оттирает его, чуть не заваливаясь на асфальт, когда голова начинает кружится сильней. Сигарета ломается, но всё ещё зажата между пальцами, покрасневшими от холода. Он неловко ведёт плечами, поправляя куртку и выпрямляясь, словно демонстративно показывая, что теперь он вполне неплохо выглядит.       Не отдавая отчёт своим рукам, Хан тянется, чтобы осторожно отодвинуть край чёрного капюшона, прикрывающего половину лица. Под левым глазом отёк и приобретающий тёмно-фиолетовый оттенок синяк.       — Ты не пойдёшь на занятия, — строго говорит преподаватель.       — Домой я тоже не пойду, — парень пожимает плечами, выбрасывает сигаретный фильтр. — Останусь здесь, — он неуклюже сгибается намереваясь сесть на тротуар.       Хан тут же подхватывает его под локоть. Мужчина нерешительно осматривается по сторонам. На них никто не обращает особого внимания. Уроки уже начались, отчего ни учащихся, ни коллег не видно.       — Идти ровно можешь?       — Мне некуда идти, — звучит тихо и устало.       — Минхо, пожалуйста, — умоляет Джисон, крепче сжимая чужое предплечье.       Ли так вымотан, что ему буквально плевать, идти куда-то или остаться здесь. Поэтому он просто кивает и позволяет вести себя. Как только они с преподавателем входят на территорию школьного двора, рука мужчины пропадает, а вместе с ней тепло и опора.       — Почему мы идём в школу? — еле слышно спрашивает парень, засыпая находу.       — Потому что я не могу оставить тебя одного, — так же тихо вторит Хан.       Просто идиотская и безрассудная идея сейчас кажется единственно правильной. Возможно, его даже уволят за это. Преподаватель молится всем известным богам и на всякий случай неизвестным, чтобы из кабинетов никто не вышел, чтобы в тихом коридоре Минхо вдруг не упал. Хоть парень и старается идти прямо, его то и дело ведёт. Джисон вновь берёт того под руку, прижимая к себе.       — Меня исключат?       — Нет.       Ли хмыкает, наклоняясь к чужому уху. От неожиданности и тяжести чужого веса, Хан чуть ли не заваливается в противоположную сторону.       — Ты со всеми такой добрый?       Мужчина морщится от запаха перегара. Конечно он добрый. Любой другой на его месте поступил бы так же — прятал пьяного ученика, рискуя работой, репутацией и доверием.       «Только с тобой, какого-то хера» — предательски шепчет подсознание.       Ли громко зевает, пряча лицо в шарф. Джисон предпочитает не заострять внимание, что парень нагло присвоил его вещь. Странно, но даже не жалко. Минхо словно нарочно игнорирует погодные условия, а так ему будет теплее.       — Потом меня ждёт серьёзный разговор? — не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, задаёт следующий.       Джисон невольно улыбается, от того с каким смирением звучит голос ученика.       — Если захочешь рассказать, что происходит, я готов выслушать, — это не совсем тот ответ. Хан понимает, что нравоучениями он всё равно ничего не добьётся. Нужно показать парню, что рядом есть кто-то, кто готов помочь. И возможно, самую малость, он хочет быть рядом.       — Жизнь дерьмо, вот что происходит, — звучит обречённый шёпот.       Мужчина отпускает школьника, чтобы открыть кабинет и пропускает того вперёд, сразу же повернув замок изнутри класса. Расстёгивает пальто, толкает дверь в дополнительное помещение. Минхо смотрит, как преподаватель снимает верхнюю одежду, вешая на крючок. Красный джемпер обтягивает широкие плечи, взгляд скользит ниже по стройной талии и узким бёдрам в наглаженных брюках. Во рту пересохло и он безупешно сглатывает.       — Приводите пьяного ученика в подсобку? — язвит Ли.       — Ложись, — Хан указывает подбородком на небольшой диванчик, — и сними куртку. Твои шипы испортят обивку.       Минхо неуклюже падает на жестковатое сиденье.       — Штаны снимать не буду, — стягивает кожанку и бросает Джисону. — Не прощу себе, если не вспомню ночь с таким мужчиной.       — Утро, — поправляет тот, вешая чужую одежду рядом со своей. — И сделай одолжение, не шуми, у меня ещё уроки.       Ли заваливается на бок, положив руку под голову и свесив ноги в заляпанных грязью ботинках. Он отключается сразу, как тело принимает горизонтальное положение, но Хан всё же старается быть очень тихим, когда оставляет рядом стакан с водой.       Проводить занятия, зная что происходит в смежном помещении, тяжело. Преподаватель постоянно отвлекается, зависает, прерывает лекцию, чтобы отлучиться и одним глазком посмотреть всё ли нормально с Минхо. Пару раз парень всё же просыпался, о чём свидетельствовал пустой стакан.              Джисон в очередной раз извиняется перед классом и скрывается в подсобке.       Скинув обувь и подогнув ноги, Минхо спит в обнимку с пальто своего учителя, уткнувшись носом в пахнущий цитрусовыми духами воротник.

***

      У Чонсу в голове уже третий день крутится предложение Ода, на которое он, к слову, ответил согласием. Вот только осуществить обещанное не так просто. Парень пригласил его к себе с ночёвкой, провести время вместе. Им так давно это не удавалось. Они должны встретиться через час, а Чонсу до сих пор не получил согласие родителей, чей контроль с каждым днём только усугублялся. Ким нервно теребит лямку рюкзака, в нём лежит сменная одежда, зарядное устройство и новенькая зубная щётка.       Od~i ☀️:              «Котёнок, ты готов?»       Словно читая мысли, Сынмин присылает сообщение.       Me:       «Да»       Короткий ответ и глубокий вдох, который разносится по просторной комнате.       Получить разрешения необходимо, сбегать из дома, как минимум глупо, как максимум безрассудно.       В гостиной отец смотрит выпуск передачи о рыбалке, мужчина вяло постукивает пальцами по подлокотнику дивана. Хорошо, что мама задержалась на работе, в её присутствии получить согласие весьма проблематично.       — Пап, — Чонсу подходит вплотную, но так чтобы не закрывать обзор на экран телевизора. — Меня Чонин с ночёвкой к себе позвал, — без зазрения совести врёт парень, сжимая руки в замок за спиной.       На него переводят удивлённый и слегка озадаченный взгляд.       — Зачем?       — В приставку поиграть, ему на день рождения её подарили, — снова ложь.       — Кто ещё будет? — допрос продолжается, а Чонсу лишь давит невинную улыбку.       — Чанбин и Хёнджин.       Отец смотрит строго, будто пытается прочитать мысли сына.       — Ладно, — соглашается мужчина. Это оказалось проще, чем представлял себе Чонсу. — Но буду звонить тебе каждый час.       — И ночью? — пытается отшутиться Ким.       — А нужно? — отец приподнимает одну бровь. Взгляд в один миг становится серьёзным. — Иди уже, — мужчина щёлкает пультом и переключает канал.       Второй раз повторять не нужно, Чонсу идёт в комнату, боясь сорваться на бег, в попытке избежать встречи с матерью. Он знает, что папа звонить не будет, но определённо точно самому отзвониться необходимо.       Ким выходит из жилого комплекса, под ногами талый снег, который смешался с мокрым песком, превращаясь в грязное месиво. До уже привычного места встречи в квартале от своего дома, парень идёт, предвкушая лучший выходной. Он стоит привалившись к кирпичной стене, в руках тяжёлый рюкзак, а глаза встречают всех прохожих, надеясь скорее увидеть лицо любимого.       На обочине паркуется жёлтый автомобиль. Од выходит из машины, сокращает расстояние в два широких шага и берёт в свою ладонь свободную руку Чонсу.       — Привет, — нежно целует в губы, — я так соскучился.       Они не виделись всего-то двадцать два часа, но каждый из них понимает какой смысл заложен в этой короткой фразе. Ким улыбается, крепче сжимая ладонь Сынмина, и садится в такси.       — Куда мы едем?       — В наш загородный дом, — Од положил руку на плечо, приобнимая своего парня. Ремни безопасности мешают сделать это, но кому какая разница.       — Родители вот так просто тебе разрешили? — до сих пор не верится, что кто-то может спокойно относиться к подобным вещам. У Чонсу всё сложно, это если очень мягко выражаться.       — Они сказали, что лучше мы будем…кхм…кхм, — Сынмин прокашливается и наклоняется ближе, так чтобы водитель их не услышал, — заниматься этим в приличном месте, а не грязном туалете ночного клуба.       У Кима кончики ушей от услышанного краснеют, он пихает Ода локтём в бок. Парень заливисто смеётся и оставляет прикосновение губ на щеке.       Дорога пролетает незаметно, машина останавливается у двухэтажного коттеджа за чертой города. Здесь спокойно и даже ранняя весна не удручает общей картины. У дверей горят фонари, дорожка из гравия усыпана каплями прошедшего утром дождя.       Сынмин отпирает замок, первым пропускает внутрь Чонсу. Парня встречает тепло и приятный запах. Они снимают верхнюю одежду, обувь оставляют на резиновом коврике.       — А ты подготовился, — Ким оглядывает уютную гостиную, в которой обеденный стол заставлен едой из доставки и одинокой бутылкой вина. В камине уже слегка тлеющие поленья, от них по всей видимости и исходило окутывающее тепло.       Од пожимает плечами и кивает, не зная что сказать на столь очевидное.       — Интересно узнать, по какому такому особенному поводу? — не отступает Чонсу.       Сынмин обходит парня, подходит к столу, отрывает от ветки винограда одну ягоду и отправляет ту в рот.       — Да есть один, — многозначно отвечает парень. Смотрит пристально, так что мурашки по коже. Киму даже на мгновение становится неуютно, но ровно до того, пока Сынмин не продолжает, — годовщина с того момента, как я в тебя влюбился, котёнок.       — Неужели уже год прошёл, — Чонсу подцепляет кончиками пальцев нарезанный кубиками ананас.       — Вообще-то два.       В комнате повисает молчание. Ким пытается проглотить фрукт, но получается как-то слишком картинно. Он чуть не закашливается, от признания своего парня. Чонсу всегда думал, что их чувства стали взаимными прошедшим летом, а как оказалось, Сынмин переживал их за долго до этого.       — Будешь так усиленно думать, появятся морщины, — улыбается Од. Его улыбка успокаивает, позволяет отпустить все навязчивые мысли.       Чонсу садится за стол, открывает первый ланч бокс и видит любимую филадельфию.       — Спасибо, — искренне благодарит парень, с удовольствием пробует блюдо, макая в соевый соус.       Сынмин наливает в обычные стаканы красный сухой напиток, наблюдая за любимым. Он впервые за последние месяцы видит его счастливым из-за таких, казалось бы, банальных вещей. Маленькими глотками опустошает стеклянную посуду.       — Ты есть не хочешь? — Чонсу поднимает взгляд на Ода. У парня заметно блестит влага за глазах. — Эй, ты чего?       Ким путается в ногах, пытаясь выйти из-за стола. Берёт в ладони лицо Сынмина и пытается разглядеть причину накативших слёз.       — Всё отлично, котёнок, — тягучий поцелуй накрывает чужие губы. Руки скользят под тонкий свитер, но парень себя тут же осекает, останавливаясь.       — Что, прямо тут? — вопросительно поднимает брови Чонсу.       — Конечно нет, — у Ода голос становится низким.       Он ведёт его в спальню на первом этаже, на второй подниматься никакого желания нет. У них и так времени на них двоих катастрофически мало.       Чонсу медленно расстёгивает пуговицы на флисовой клетчатой рубашке синего цвета, ведёт пальцами по оголённой груди с рельефом мышц и касается губами ключицы. С него неторопливо стягивают свитер. Им так этого не хватало, что, кажется, за один день не наверстать упущенное. Обидно и досадно, когда они вновь останутся вдвоём?       Сынмин вновь не даёт погрязнуть в вязких размышлениях, ведёт парня до кровати, осторожно опуская на мягкую поверхность. Снимает оставшиеся элементы гардероба с себя и уже затем с Чонсу. Нависает сверху, любуясь немного смущённым взглядом родных глаз.       — Помнишь, как это было в первый раз? — неожиданно спрашивает Од.       Ким не удерживается от звонкого смешка.       — Ага, я так переволновался, что чуть всё не испортил, — Чонсу закрывает ладонью лицо.       — Котёнок, — шепчет на ухо Сынмин, — это было восхитительно.       Он опускается поцелуями на грудь, ладонями проходясь по разведённым бёдрам. Губы касаются нежной кожи, пуская по телу Чонсу мурашки. Од тянется за баночкой смазки под подушкой, выдавливает прозрачную жидкость на пальцы и обводит колечко мышц. Слегка надавливает, погружая один и видит незамедлительную реакцию. Ким расслабленно выдыхает, сжимая пальцами простынь. Парень быстро расслабляется, словно этого он давно ждал. Он зарывается в чужие волосы, притягивая ближе к себе.       — Я готов, — хрипло говорит Чонсу, когда в него без труда погружаются уже три.       Сынмин распределяет смазку по члену, направляет головку внутрь, погружаясь медленно, накрывая чужие губы нежным, но глубоким поцелуем.       Размеренные толчки переростают в настойчивые. Он не спешит срываться на быстрый темп, но Чонсу сам просит, громко выстанывая имя любимого, до будущих следов, проводя ногтями по спине. Кончает первым, сжимая в себе Сынмина, которому не оставляет другого выбора, как последовать примеру своего парня. Од выходит, белесоватая жидкость попадает на подтянутый живот Чонсу.       Тяжёлое дыхание заполняет небольшую комнату, а температура в ней кажется поднялась на несколько градусов.       Сынмин наощупь находит пачку салфеток, вытирает разомлевшего после оргазма Кима и ложится рядом, сгребая того в крепкие объятия.       — Я так скучал, котёнок, — снова повторяет Од и целует влажное плечо.       — Не трогай меня минут пять, — смеётся парень. — Дай просто полежать.       — Отдыхай, — Сынмин ведёт кончиком носа по щеке, — а я пока принесу тебе ужин в кровать.       Чонсу чувствует, как любимые руки исчезают с его тела, а шаги удаляются в сторону гостиной. В мыслях всплывает нечто важное, о чём точно забывать не следует. Парень вяло отрывается от кровати, находит свои джинсы на полу, а из кармана достаёт смартфон. В телефонной книге находит контакт отца и незамедлительно набирает.       — Наигрались? — с ходу спрашивает мужчина.       Чонсу давит почти что вырвавшийся смешок.       — Да, пап, — отвечает парень, — скоро спать собираемся.       — Тогда спокойной ночи.       Разговор обрывается так же быстро как и начался.       Спокойной ночи это явно не про сегодня. Чонсу падает обратно на подушки, зарывается в мягкое одеяло, сжимая то в руках. В отдалении слышно, как Сынмин наводит шорох в гостиной. Ким прикрывает глаза, в которых успели скопиться капельки влаги.

***

      Последнее время в квартире Хёнджина и Чонина слишком тихо, скорее даже уныло. Хван делает вид, что в порядке и естественно не замечает угнетённого состояния младшего брата. Чонин же видит всё: красные глаза по утрам и неестественно натянутую улыбку. Видит, но ничего не может с этим сделать. Потому что, пожалуй, слишком хорошо его понимает. Наверное, можно было бы и посмеяться с того, что оба брата полюбили похожих парней. Где-то в параллельной Вселенной, это могло бы быть забавным. В этой же, Чонин собирает себя по кусочкам и выходит из комнаты.       — Как насчёт пиццы и тупой комедии? — он бодро запрыгивает на диван, в голосе слышится веселье.       Хван без промедления открывает приложение с доставкой.       — Четыре сыра?       Пара часов пролетают так незаметно, что Хёнджин словно только моргнул и уже он переворачивается с бока на бок, а сон никак не идёт.       Острое чувство одиночества выкручивает конечности, ломает кости. Парень укутывается в одеяло, то ли пытаясь спрятаться, то ли согреться. Вымотанный мозг упорно подкидывает фантомные ощущения чужих рук. Так до обидного мало он чувствовал их на себе. Отчаяние ведёт мысли совсем не в ту сторону. Если бы у них с Сынмином было больше времени. Возможно, тогда бы Хван мог насытиться его жаркими объятиями. Парень до боли закусывает нижнюю губу. Это так глупо. По наивному глупо думать, что будь у них не пара месяцев, а лет что-то бы изменилось. Он просто с головой утонул в другом человеке и сколько времени ни дай, будет недостаточно. А может и к лучшему? Хёнджин успокаивает сам себя, вытесняя мысли, что уже пустили корни в его голове. Что произошло бы с ним через пару лет? Но сердце предательски не верит в логику. Оно стало врагом собственному хозяину. Как и время. Чем больше его проходит, тем становится больнее. Словно организм самоуничтожается, не чувствуя любимого рядом. Зачем ему существовать, если тот, кто поселился в каждой клеточке больше не рядом? Невольно думается, а скучает ли Сынмин? Парень вспоминает, с каким взглядом, тот просил остаться, сколько боли и мольбы было в слабом, родном голосе. Хёнджин не хочет, что бы Киму было больно. Его личной боли, кажется, хватит на целый материк.       Слеза скатывается по щеке, оставляя мокрое пятнышко на подушке. Хван не пытается их сдерживать, когда бесшумным потоком те льются из глаз.