Недосягаемость

— Высокомерный мальчишка! Тебя дома учили хотя бы малейшему этикету и манерам? Джон не пытался вникнуть в суть упреков, доносившихся со стороны разгневанного учителя. Его мысли сейчас были далеки от кабинета истории: где-то на крыльце с сигаретой в зубах. — Даже сопливому первокласснику понятно, что нельзя швыряться вещами в других людей! Гуманитарные науки всегда наводили на парня скуку. По убеждениям Джона, запоминать даты — пустая трата ресурсов мозга. К глубокому сожалению, однако, на числа у него была слишком хорошая память, хотя при наличии выбора Джон бы избавился от «бесполезной» информации, которую успел впитать за долгие годы, проведенные за школьной партой. — До совершеннолетия дорос, а ума так и не нажил! Орать на учеников неэтично, да и к одиннадцатому классу должны были уже развиться хоть какие-нибудь отголоски осознанности, но Вы, Харрис, просто поражаете меня своим уровнем бескультурности. От возгласов надоедливого учителя болела голова. Юноша, угрюмо уставившись в окно, мысленно рассчитывал траекторию, с которой ему понадобилось бы приземлиться, чтобы не переломать себе все кости, совершая побег со второго этажа. — Имеете наглость не посещать добрую половину занятий, так еще и учебный процесс для остального класса пытаетесь превратить в цирковое представление? Внезапно вспыхнувший экран телефона на мгновение привлек внимание парня. Всплывшее при этом на дисплее сообщение заставило Джона самодовольно ухмыльнулся и, зайдя в диалог, незамедлительно напечатать ответ. от: курочка «Ты зачем в историка ластиком кинул?»

от: вы

«я проверял.»

Преподаватель, потерявший последние намеки на внимание от парня, начинал раздражаться. В конце концов он поднял ластик и метким броском запустил тот в мусорное ведро, шипя, как кот, которому наступили на хвост: — Видимо, Вам это не нужно, раз Вы так небрежно относитесь к своему имуществу. Провокация сработала: Джон отвлекся от телефона и вновь обратил свой взор на учителя. Однако вопреки ожиданиям Джодаха, такие действия не произвели на Харриса впечатления. Пару секунд он равнодушно разглядывал мусорку, но, не сдержавшись, внезапно прыснул от смеха и потянулся к пеналу, выуживая оттуда вторую резинку. — Да вы за меня не волнуйтесь, у меня второй есть, — кусок резины повторил подвиг своего почившего предшественника и отправился в направлении историка. Ластик ударился точно о плечо Джодаха, заставив того оторопеть. Прежде чем как-то отреагировать, ему понадобилось перебрать в памяти все остатки цензурных слов: покрывать благим матом учеников, пусть и настолько несносных, не педагогично… Набрав в легкие побольше воздуха, Джодах несдержанно ударил кулаком по преподавательскому столу и громогласно заявил: — Вон из моего класса, Харрис! Прогуляйтесь к директору, может, мозги на место встанут. Я не собираюсь вести урок дальше, пока вы не покинете этот кабинет. Харрис, который, кажется, только и ждал возможности смотаться, тут же смел все свое имущество в рюкзак и вылетел за дверь, предварительно показав Джодаху язык. — Бессовестный ребенок, никакой дисциплины… Оказавшись за дверью, вдали от осточертевшей истории, Джон зевнул и потянулся, разминая косточки. В недавних уведомлениях ожидаемо значился знакомый юзернейм. от: курочка «Частоту, с которой он может орать?» «Я в соседнем кабинете. Мне кажется, я видел, как от его криков трясется смежная стена…»

от: вы

«меня к директору отправили.»

от: курочка «Пойдешь?»

от: вы

«конечно.»

от: курочка «Конечно нет?»

от: вы

«мне этот гоблин-переросток никогда не нравился. час выслушивать нотации от того, чей айкью находится примерно на уровне количества хромосом у дождевого червя, в мои планы не входило.»

Воспоминания о раскрасневшемся от гнева лице «гоблина-переростка» в виде директора его школы заставили Джона невольно ухмыльнуться. Кажется, в последний раз, когда он добровольно-принудительно переступал порог школьной администрации, ему удалось превратить монолог воодушевленного мужчины о выигранной областной олимпиаде в часовую версию подкаста на тему «Уважение к людям: причина, по которой Харрис никогда не устроится на «нормальную» работу, несмотря на весь свой интеллектуальный потенциал». от: курочка «А сколько у червя хромосом?»

от: вы

«36.»

«курить идешь?»

от: курочка «Уже бегу» Терпения Харриса хватило секунды на четыре. Вопреки здравому смыслу, твердящему о необходимости подождать, парень решил действовал иначе, руководствуясь присущей ему нетерпеливостью. Толкнув дверь плечом, он ввалился в кабинет, учтиво кивнул немолодой женщине у доски и огляделся в поисках своего друга. Эттвуд, — преподаватель физики у старших классов, — удивленно уставилась на распахнутую дверь, но, заприметив в проходе Джона, практически расцвела. — Джон, чего же посреди урока влетаешь? Постучался бы хоть, — по-доброму поинтересовалась она. — Мэм, прошу прощения за свою беспардонность, — на мгновение встретившись с невпечатленным его выходкой другом взглядами, Джон перевел свое внимание на учительницу. Он расплылся в любезной улыбке, облокотился всем корпусом о дверной проем и небрежно продолжил: — Не хотелось прерывать Ваше замечательное занятие, однако Ло в срочном порядке вынужден явиться в кабинет директора. Надеюсь, Вы не будете против, если я его украду. Женщина заметно поникла. Она поправила очки и, тихо вздохнув, ответила: — Конечно, пусть идет. Но пообещай мне, душечка, что индивидуально объяснишь ему сегодняшнюю тему. Лололошка совсем не посещает мои занятия, а ведь мальчик-то способный… — Непременно объясню, Вы же меня знаете. — заверил ее Джон, лукаво улыбаясь. — Проконтролирую, чтобы он все выучил. — Что за цирк ты устроил? — буркнул Лололошка, выскочив из учебного класса. — Ускорил процесс твоего побега, не более, — буднично бросил Джон. Парень спрятал кисти рук в глубинах карманов брюк и бодро зашагал прямо по коридору. Джону было плевать: всегда и на все. И Дейвисон действительно уважал в нем эту черту. Его несколько легкомысленный взгляд на мир взращивал за ребрами чувство умиротворения. С Джоном всегда спокойно. Он ничего не боится, его силуэт всегда величав, а руки никогда не дрожат. Рядом с ним всякие проблемы кажутся пустяковыми, а мир будто лежит на раскрытой ладони. Ло кратко жмурится, отгоняя лишние мысли, а после — нагоняет Харриса и легким движением руки проводит по его спине, как бы оповещая, что вновь оказался рядом. — Я тебя не узнаю, — юноша театрально вздыхает — разыгрывает разочарование. — Мы действительно уйдем, не устроив напоследок никому Happy House? На подобное заявление Джон лишь вскидывает бровь, бросая краткий взгляд на друга. — Зачем нам устраивать этим идиотам счастливый дом? Дейвисон не может удержаться от смеха — беззлобного, практически детского. И не счесть, сколько раз они уже заводили подобные разговоры, но отчужденность Джона от социальных медиа по-прежнему продолжает забавлять юношу. — Да это шутка такая… из тиктока, — тут же поясняет Ло, но, ощутив на себе тяжесть чужого взора, вздыхает: — Ладно, я понял. Перевожу для душнил: мы просто уйдем? Не устроив феерическое шоу, как ты любишь? — Если продолжишь и дальше прожигать свое время, потребляя низкокачественный пятнадцати секундный контент, то твои мозги рано или поздно атрофируются, — блеф остается без должного внимания: возмущенные разглагольствования Джона перестают слушать уже после слова «низкокачественный». — И да, сегодня придется обойтись обычным перекуром. После криков пернатого жутко болит голова. А ведь я всего лишь бросил в него ластик. — До сих пор не понимаю, почему Джодаха пернатым называют, — Ло неопределенно вздыхает, рассматривая керамическую плитку под ногами. — Скучная история, если разобраться, — Джон кратко пожимает плечами. — Всего-то застал его спящим за учительским столом в конце учебного дня. Сбегал на козырек, собрал голубиных перьев и в волосы ему вплел. Фотографии все еще по школьному чату гуляют. — А-а, — понимающе тянет Ло, демонстрируя наличие интеллектуальных способностей. — Я его не читаю, уведомления в первый же день выключил. Проходя мимо окна, выходящего на главные ворота, Джон внезапно остановился. — К слову о козырьках… — Харрис в пару движений открыл окно нараспашку и забрался на подоконник. — Если уж тебе настолько не хватает адреналина, то мы частично встряхнем твою нервную систему. Спрыгнув на козырек, парень отряхнулся и поднял голову, выжидающе уставившись на друга. Ло спустился следом, спрыгнув на плоскую поверхность. Он подошел к краю и задумчиво потер затылок. — А не слишком высоко? Как бы не расшибиться… — Боишься? — хмыкнул Джон, подначивая приятеля. На чужие слова Ло лишь фыркнул. Он в себе не сомневался, и Харрис знал об этом наверняка. Юноша опустился на колени и схватился за край парапета, перелезая и повисая телом в воздухе. Он рассчитал точку приземления и расслабил мышцы, отпуская стенку. При приземлении Ло согнул колени, обеспечивая себе щадящую посадку на носки. Выпрямившись и отряхнув ладони, Лололошка глянул вверх, махая Джону рукой. — Твоя очередь. Джон вздохнул и потер глаза. Он бы в жизни не признался Ло, что причиной его необычайной молчаливости служило ничто иное как недосып. Он определенно не был настроен бегать по крышам, но, как говорится: «а мне имидж дороже родины». Долго думать, прежде чем попытаться повторить подвиг Ло, Харрис не стал. Он обхватил край и предпринял попытку слезть, но мгновенно осознал, что ему либо не хватает опыта в этой технике, либо хронический недосып начинает сказываться на теле физически. Побарахтавшись в воздухе, подобно тряпичной кукле, он сдался и ослабил хватку, падая вниз. Лололошка мгновенно среагировал и, подхватив Джона, мягко опустил того на асфальт. Несдержанная ухмылка тут же озарила его лицо. — Мне уже можно называть тебя принцессой? — Попробуй, но в таком случае ты переименуешься из цыпленка в петуха, — проворчал Харрис, маскируя усталый зевок под скуку и легкое раздражение. Он разберется с усталостью позже, сейчас важна лишь успешность побега со скучных занятий. Джон кивнул в сторону. Они зашли за угол и юркнули на крыльцо запасного выхода под покатый навес. Будто из неоткуда в руках Ло материализовалась пачка «Парламента», в которой уже через пару мгновений недоставало сигареты — всего одной. Несмотря на неоспоримый факт того, что Джон являлся инициатором большинства вылазок «покурить», сигарету в зубах у него можно было увидеть только по праздникам: на похоронах, например (чаще всего его нервных клеток). Лололошка зажег сигарету и затянулся. Джон, все это время внимательно наблюдавший за мелким подрагиванием чужих пальцев, мысленно подметил несвойственную для его друга нервозность. — Уже и сорока минут без табака прожить не можешь, цыпленок, — тон его голоса был лишен задела на развитие темы, поэтому подкол остался без ответа. Сослаться на зависимость — слишком простое и банальное решение. Очевидно, переживания парня, облокотившегося спиной о кирпичную стену, были куда глубже, чем хотелось сейчас задумываться. Джон курил лишь в моменты психологического напряжения, когда из вариантов оставалось «сломать кому-нибудь нос» и «закурить». При Ло, кажется, он прикасался к сигаретам всего пару раз. Сегодня же Харрис чувствовал себя расслабленным. Уперевшись локтями в перила, он одной рукой бесцельно листал заметки, пытаясь придумать занятие, способное отвлечь его от бесполезных размышлений «о вечном», а второй крепко сжимал непрозрачную спортивную бутылку. Джон часто распинался про необходимость способствовать достаточной гидратации организма; настолько часто, что Ло бы ни в жизнь не рискнул заикнуться о своих подозрениях об отсутствии воды в бутылке, избегая очередной нудной лекции. А ведь подозрения действительно имели место быть: Джон и впрямь зачастую вливал туда не «чистую фильтрованную воду», а энергетический напиток, пользу от которого в обычное время не раз ставил под сомнение. «Просто временная необходимость», — продолжал мысленно убеждать себя Харрис, напрочь игнорируя тот факт, что его «временная необходимость» давно начала приобретать черты зависимости. Они не разговаривали. Каким-то образом Ло всегда безошибочно определял, когда излишняя разговорчивость начинала действовать гению на нервы. Впрочем, их молчание никогда не было неловким, даже наоборот — комфорт, который испытывал каждый из них, прогуливая уроки ради нескольких минут, проведенных в компании друг друга, стоил выговоров от администрации за курение на территории школы и систематический пропуск занятий. Возникшую вокруг парней тишину нарушали лишь детские визги и смех, доносящийся откуда-то со стороны главных ворот. Внезапно, сделав небольшую паузу между затяжками, Ло заговорил: — У меня есть некоторые дела, поэтому сегодня придется обойтись без прогулки. — Ты серьезно? — Джон оторвал взгляд от дисплея и уставился на «предателя» с нескрываемым раздражением. — Что это за дела, которые важнее, чем я? — Не начинай, Джон. Ло на мгновение закатил глаза, смахивая пепел прямо на крыльцо. Бросив краткий взгляд на недовольное лицо Джона, он, однако, не смог сдержаться и отвернулся, беззлобно хихикнув. Джон же сунул телефон в карман, выпрямился и скрестил руки на груди; он явно не был удовлетворен реакцией друга. — Мы и так проводим много времени вместе, — продолжил Ло, подавив практически накативший приступ смеха. Слишком уж забавно выглядел сейчас Харрис. Тема времени, проводимого вместе, была слишком обыденна. Они виделись ежедневно на протяжении трех лет, но Харрис каждый раз без исключений возмущенно фыркал и «вставал в позу», когда Ло нарушал уже привычный порядок вещей и предпочитал потратить «их совместное время» на решение собственных проблем. Джон всегда ревностно относился ко вниманию со стороны Лололошки. Обычно это не приносило дискомфорта; юноша и сам был не против коротать дни в компании эрудированного и безотказного (когда дело касалось каких-либо шалостей) Джона. В конце концов с ним никогда не бывало скучно, а его порой откровенно детское поведение скорее забавляло Лололошку, чем раздражало. — Не дуйся. Ло расплылся в теплой искренней улыбке. Он за полтора шага сократил расстояние между ними до минимума, заставив Джона упереться поясницей в перила. Уложив свободную руку другу на затылок, он мягко огладил кожу подушечками пальцев и легко надавил, призывая наклонить голову. Как только немая просьба оказалась выполнена, на макушку Джона опустился краткий поцелуй. Всего лишь мимолетное выражение привязанности. Всего лишь. Пару мгновений они стоят так, не шевелясь и, кажется, не дыша, пока эту идиллию не прерывает Джон. Парень толкает Ло пястью ладони в плечо и фыркает: — Не дыши на меня. Твои сигареты отвратительно пахнут. Юношу подобное заявление только веселит. Он подносит сигарету (которую до этого момента старался держать подальше от друга) ко рту, затягивается и выпускает клубок табачного дыма прямиком в возмущенное лицо Харриса, который, в свою очередь, успевает задержать дыхание, заранее предугадав подобный исход. — Какой же ты придурок, — выплевывает Джон, как только дым рассеивается. Он выхватывает сигарету из чужих рук, зажимает ее губами и делает глубокую затяжку, после чего тушит окурок о перила. — Теперь мы оба пахнем дешевыми сигами. Лололошка кратко смеется, упирается ладонью в перила, чтобы наклониться и прошептать Харрису на ухо: — Неужто задел тонкие струны твоей души безобидной шалостью? Джон, встрепенувшись, практически инстинктивно хватает Ло за шею, ближе к основанию головы, сжимая пальцы крепко, но недостаточно сильно, чтобы придушить, — угрожает. Ло замирает, но не от страха, а из уважения к чужим, ненароком нарушенным, личным границам. Джон отводит голову юноши от своего уха и встречается с ним взглядами. Он с минуту разглядывает блики, танцующие на темно-синей радужке, прежде чем неопределенно хмыкнуть и закатить глаза. — Раз уж я тебе тут не нужен, — Харрис ловко выбирается из «плена» юноши, — я пошел. — Куда пойдешь? — задорно интересуется Ло, уставившись в затылок уже сошедшему с крыльца Джону. — Писать письма в NASA о необходимости испытаний новых… — Я понял, не продолжай. Джон поразителен. С какой стороны ни посмотри: он хорош во всем. Его непринужденность воодушевляет, а способность держать любую ситуацию под контролем вызывает восхищение. Он расчетлив и умен, само олицетворение понятия «хозяин жизни». Однако кое-что за годы общения с ним Ло взять в толк так и не смог: может ли обычный человек в самом деле контролировать все? Ло оперся локтями о перила и протянул руку вперед. На его ладонь упало несколько холодных капель. — Кажется, дождь начинается.