For your love

      Дорогие шлюхи и рестораны, — вот такой была его жизнь. Сумбурной, шумной, сияющей, грохочащей басами клубной музыки в сумерки и залитой алкоголем. Вспышки камер и шум толпы, ослепляющая слава, — такая яркая, что застилает глаза.       И это идельно ему подходило, казалось до головокружения правильным. Когда речь шла про Ким Сынмина, иначе и быть не могло.       Только безаговорочная роскошь, слава и всеобщая любовь.       Не любить его, на самом деле, было невозможно. Каждая черта лица, каждый изгиб улыбки и ленивый жест, — всё хранилось в памяти с таким трепетом, что он рассмеялся бы, если бы узнал. Долго припоминал бы всю нелепость признания, если бы ты только позволила себе неосторожно сорвать его с губ.       С Сынмином всегда было неописуемо сложно, потому что твоя жизнь — полярная.       Ему было не до тихих кафешек и уютных домашних посиделок, из которых была соткана твоя жизнь. Сынмин откровенно скучал, когда приходилось замедляется, не выносил размеренного существования.       Твоя тишина делила его скорость натрое, он вяз в окружающем тебя спокойствии. А ты задыхалась сигаретным дымом и глохла от клубной музыки.       Потому что всегда, с самого начала, с первого дня знакомства вы были полярные. Нежность твоих поцелуев затухала под напором его страсти, его энергия обжигалась твоим спокойствием.       Никто не понимал, как вы умудряетесь делить быт, существовать в одной плоскости, — а Сынмин только улыбался и закуривал.       И никогда вслух не произносил, что никакого быта у вас и не было. Только красивые слова, жаркие поцелуи и бурные ночи. Как в книгах, вздыхает ты. Как в кино, сказал бы он.       Идеальная картинка, переливающаяся в свете окружающих Сынмина софитов. Отражение скачущих огней, профессионально маскирующих слепые пятна.       Всё, как ему надо.       Потому что в своей полярности вы двигались исключительно в противоположных направлениях, — всегда и с самого начала. Он — к желанной славе и почитанию, ты — к необходимой тишине и спокойствию.       К стабильности, которой он никогда не мог тебе дать. Никогда и не пытался.       И никто из ваших знакомых, — десятка твоих и сотни его, — не удивился, когда одним из привчно-шумных вечеров Сынмин, весь в дыме дорогих сигарет, заявил, что ты собрала вещи. И сказал это настолько будничным тоном, что прозвучало даже скучно. Сказал так спокойно, словно это и не значило ничего.       Вся его жизнь, спиртная и громкая, никак не могла состыковаться с твоей. Никогда не пыталась.       Ведь, сколько не старайся, разные полюса никогда не притянутся друг к другу. Потому что они полярные.