For your love

      Это был последний выходной, не поглощённый предпраздничной суетой будней. До праздника оставалось совсем немного, — сделать глубокий вдох и такой же глубокий выдох, прикрыть глаза и мысленно сосчитать до трёх. То, с каким остервенением люди старались закончить все свои дела, выматывало. Вот только чёткие сроки были и у тебя.       Но сейчас был последний выходной, можно было позволить себе тот самый необходимый глубокий вдох, постараться разгрузить голову, докупая подарки и украшения. Позволить себе хотя бы на несколько часов так необходимо всё отпустить.       Город был прекрасен в своём искристом свечении, — каждая витрина и дерево через одно, любая попадающаяся на глаза кофейня и ресторан, даже люди, казалось, уже словно светились изнутри в сладостном ожидании, — перемен, изменений, счастья.       Все хотели верить в такое необходимое чудо.       Запах ели колол нос, а стойкий мороз едва ли слабее колол щёки. Атмосфера долгожданного, желанного праздника витала в прохладном воздухе, пробираясь под тёплую одежду и норовя забраться в лёгкие, даже тяжесть пакетов с подарками была приятной, — вот только сердце всё равно стучало как-то тревожно.       Любой праздник — семейный, а ты почему-то чувствуешь себя особенно одиноко.       Тебе есть, куда пойти, с кем встретить и с кем разделить это трепещущее чувство счастья. Вот только не трепещет. И сколько бы ты не убеждала себя в том, что праздника ждёшь, сколько бы не готовилась, всё равно было тоскливо и пусто.       Пожалуй, именно поэтому в последний выходной и брела по украшенному, горящему и сияющему предвкушением городу и старалась найти смысл.       Снег под ногами похрустывал, а кончики пальцев начинали замерзать, но ты и дальше бродила по центру, надеясь, что что-то изменится. Ведь знаменательная ночь совсем близко, — глубокий вдох и такой же выдох, прикрытые глаза и нетеропливый счёт до трёх, — значит, и чудо произойдёт, да?       Но мир остаётся стоять на месте, а праздничная композиция смотрит на тебя почти с равнодушием. — Красиво, правда?       Мелодичный голос совсем рядом вдруг согревает горячим какао. Ты слегка поворачиваешь голову влево, чтобы заметить, как вспышки праздничных огней играют на профиле подошедшего незнакомца, — очерчивают спинку носа, невесомо подсвечивают лёгкие кудри.       И как он умудрился по скрипучему снегу подойти так, чтобы ты не заметила?       Мужчина мягко улыбается своим мыслям, пока твоё сердце проваливается в появившиеся на его щеках ямочки. Чувствуешь, как сердце, в долю секунды оживая, начинает неистово метаться по грудной клетке.       А тем временем Он поворачивается. В тёплом мёде глаз прячется Вселенная. — Меня зовут Чан, — вдруг произносит он практически робко. Так, словно и не планировал знакомиться, словно не подошёл и не завёл разговор первым.       Чувствуешь, как колкие снежинки таят на твоих щеках, замечаешь, как они постепенно укрывают плечи нового знакомого. Становится всё холоднее, а от его лёгкой улыбки и сверкающих гирлянд во взгляде у тебя в груди практически разгорается пожар.       Теперь в такт сердцу не сыпется хрусталь снега, а растекается успокаивающее тепло и льются привычные и давно заученные наизусть мелодии. Перебросившись парой фраз, Чан тянет за собой в лабиринт праздничных улиц, — болтает о какой-то ненавязчивой ерунде, тихо смеётся и заставляет смеяться тебя, показывает на украшенные витрины и, кажется, не отрывается от твоих глаз.       Диалог удаётся поддерживать с необычайной лёгкостью, — больше никакого ощущения отречённости, никакой тревоги, никакой пустоты в груди.       И рядом с ним, — до необыкновения хорошо, словно чувства одиночества и не было вовсе. Меньше часа в его тёплой компании кажутся ярче фейерверка, приятнее самого желанного подарка.       Кажется, тебе давно не было так легко и тепло в компании кого-то, знакомство с кем длится такой короткий срок.       Время растягивается в абстракцию, пока Чан остаётся рядом. Пока в очередной раз не улыбается ямочками, пока не вкладывает тебе в руки маленькую коробочку, прося открыть в праздник.       Пока не оставляет обжигающий поцелуй на холодной от мороза щеке.