Скромные зарисовки

      Дома тихо, все спят. А я не сплю. Сижу на кровати и смотрю в окно. В облаках запуталась луна. Она такая красивая, я хочу помочь ей. Протягиваю руку к окну, касаюсь пальцами стекла. Холодное. И луне холодно. Сотни глаз устремлены к ней, но никто не может ее коснуться, ведь она так далеко.       А я рядом, но меня касаться никто не хочет. И мне тоже холодно. Объятия мамы почти стерлись из моей памяти. Прикосновения, которые я знаю, вынужденные. Или от злости.       Об стекло ударяется маленький камушек. Мне даже не надо выглядывать, чтобы узнать, кто там. Я и так знаю. Но все равно высовываюсь. В свете луны невысокая тень. Стоит, облокотившись на велосипед. И ведь даже рукой не махнет, знает, что я жду и обязательно выйду.       Крадучись иду по коридору, обходя скрипучие половицы. Замок на двери я заранее открыл, чтобы не греметь сейчас. Подхватываю на ощупь кеды.       Во дворе темно, фонарь давно перегорел. Мне это на руку. Натягиваю кеды и иду к нему.       — привет.       — привет.       Говорим тихо, только луна услышит.       За углом к забору прицеплен мой велик. Он старый, обычный, без миллиона скоростей, но зато всегда в порядке и смазан, ни одного скрипа.       — погнали?       — погнали.       И мы летим по улицам. Ветер свистит в ушах, волосы раздуваются и полы куртки. Я всегда немного позади, чтобы видеть, как он крутит педали, как поднимается и едет стоя, а самое главное, как оборачивается и смотрит еду ли я, не отстал ли. За короткий этот взгляд из-за плеча я готов на все, ей богу. Как в слащавом кино, но мне плевать.       У нас никакого маршрута нет, и цели никакой нет. И как я это люблю! Не надо ни о чем думать, прошлое и будущее не имеют никакого значения. Есть только здесь и сейчас, он и я, наши велосипеды, шуршание асфальта и редкие фонари. А с неба за нами присматривает луна. Я уверен, что она смотрит только на нас. Не знаю почему, не спрашивайте, просто чувствую как ее одиночество уходит вместе с моим.       — хочешь колу? — мы мало говорим, когда катаемся, но иногда он что-то спрашивает.       — хочу.       И мы едем к единственной в районе круглосутке. Заспанный парень выходит на звук колокольчика.       — о, привет, че как, — зевает, когда мы заходим.       — пойдет. — я молчу, а он в принципе немногословный.       — наличка?       — ага.       Над кассой висит круглое зеркало, такое знаете, от воров. Оно отражает нас искаженными, ноги длинные, головы большие. Сразу хочется кривляться. А может мы такие и есть, а все другие зеркала врут? И ходим мы по миру на длинных тонких ножках. Я улыбнулся своим мыслям.       Он сразу заметил. Он вообще все замечает. Поднял глаза в зеркало, пока парень сонно выгребал сдачу из кассы, и тоже улыбнулся. И я уверен, вот хоть спорь, что он подумал то же, что и я.       — ну бывай. — и колокольчик снова звякнул.       Весна в этом году такая теплая, что даже по ночам не холодно совсем.       — погнали на холм? Там посидим.       — погнали.       Он протягивает мне красную банку, на которой уже появились капельки, другую убирает себе в карман и вскакивает на велик не дожидаясь меня. Но немного отъехав оборачивается. Как всегда. И снова я лечу за ним, и свист в ушах, ветер раздувает куртку, а банка в кармане несильно ударяет в бок.       На холм кто-то затащил скамейку, уперли из парка. Мы садимся, открываем колу. Из моей банки начинает вытекать пена, потому что я ее растряс пока ехали. Я быстро выпиваю ее, наклонившись вперед, чтобы не заляпать одежду.       Молчим, но у нас хорошее молчание, наполненное, нет от него желания сказать что-то глупое или в телефон уткнуться. Просто смотрим на город внизу и на луну. Она все еще на небе и смотрит на нас.       Ладно. Я еще смотрю на него, чуть-чуть, украдкой.       — мне жаль ее. — не поясняю кого, потому что он понимает.       — почему?       — ей холодно.       — с чего ты взял?       — никто не может ее коснуться и согреть.       — мы касаемся ее взглядом. — и смотрит он в этот момент не на луну. И я на нее не смотрю. Я смотрю на целую вселенную в глазах напротив.       — разве от этого тепло? — и почему я шептать начал?       — от некоторых взглядов даже жарко.       Я хотел бы поспорить, потому что меня бросило в дрожь и холодный пот, или как там в книжках пишут? Но не могу.       — иди ко мне.       Три очень коротких слова, восемь букв — иди ко мне — а для мальчишки, который забыл прикосновение мамы, это много, это слишком много даже для его огромного сердца.       Я несмело двигаюсь к нему, и он кладет руку мне на плечи. Тепло.       — дыши. — я слышу в его голосе улыбку.       И я дышу, и он дышит. И нам легко и просто.       — луне больше не холодно.       — луне больше не холодно.       2022.05.10