Как ты там?

Тэхен катает машинки Хару по полу, как делал это когда-то давно. Уже и не вспомнишь день и неделю, ведь прошло пять лет. Сейчас то же самое – они сидят на полу и строят гоночную трассу из всего, что попадается под рукой. Хару энергично руководит процессом, а Тэхен подчиняется. Наблюдая за этим, Чимину казалось, что он вернулся в прошлое и перед ним годовалый сын, холостая жизнь и вечно уставший Тэхен, который ворчит на Юнги, что он снова отказался надеть то, что он подготовил. Отчего-то сейчас очень хотелось вернуть былые дни, но только это невозможно. Сейчас его сыну уже пять, Тэхен не так устает, а Чимин сидит с опухшей щекой, потому что удар Юнги был значительно сильнее предыдущих. Поглядывая на сына, Пак вздыхает. Ему казалось, что дать шанс человеку, это проявление своего рода доброты и надежды на их будущее, но он ошибся. Никакого будущего у них нет и отношения уже натянуты. Чимин уже несколько раз пожалел, что пошел тогда с Тэхеном, что ушел с Юнги и что согласился обменять холостую жизнь на оковы. Он думал, что сможет привыкнуть к вспыльчивости Мина, к колким словам во время ссор, но не смог. Не смог даже принять тот факт, что он и Хосок были парой. В глубине души Чимин понимал, что Юнги действительно не может никуда деться. Они коллеги, встреч невозможно избежать, но только вот он и не настаивал на этом. Он просил, чтобы Хосока не было в их доме. Только и всего. Отчего-то он раздражал его, а после случая в новогоднюю ночь, даже его имя выводило из себя. Чимин понимал, что так неправильно, что не ему судить, ведь и он не без греха, но ничего не мог с собой поделать, а после появились скандалы. Наверное, стоило бы и Юнги знать, что было между ним и Чонгуком, но Паку страшно в этом признаться. Он упрекает его, а сам... Юнги ушел две недели назад. Пришел только один раз за тетрадями, когда Чимина и Хару не было дома. Понял он это по появившейся клубники в холодильнике. Он не звонил. Вернее, он не звонил Чимину, а вот с Хару созванивался каждый день. Всегда после работы, чтобы подольше поговорить. Один раз Чимин даже услышал их разговор. Тихо открыл дверь его комнаты, увидел стоящий телефон на столе, а в экране был Юнги. Они по видеосвязи созвонились. Пак увидел не четко Мина, но судя по одежде, он был дома. Юнги, когда звонил Хару, начинал разговор с фразы: “Как ты там?”. Чимину она казалась нелепой. Зачем каждый раз задавать один и тот же вопрос? Иногда Хару показывал Юнги свои рисунки, иногда рассказывал о том, что было в подготовительной школе, но больше, они разговаривали о том, когда Юнги вернется домой. Подслушивая, Чимину всегда становилось жалко Хару, но именно в такие моменты он сожалел еще больше о совместной жизни с Мином. Пару раз Пак слышал, как Мин интересовался за него. Как он, тихо спрашивал у Хару: “Как там папа?”, а мальчик отвечал, что нормально. Но было ли это “нормально” правдой? Сегодня они не созванивались, но Чимин знает, что у Мина выходной. Тэхен сказал, когда недовольно ворчал на самого себя в коридоре, что хотел сегодня обговорить с Юнги образ на выступление, а он взял выходной. И Хосок тоже на выходном... Тоже. Мысль о том, что они могут быть вместе, отчего-то душила. Тэхен построил гараж для машинок и Хару “поставил” их. Улыбнувшись, Тэхен потрепал по волосам мальчика и перевел взгляд на Пака, прищурив глаза. – Что? – Что опять между вами? – Так ты приехал, чтобы это узнать? Что, он уже растрепал все? – Нет. Я приехал племяшку навестить, а тут ты с кислой миной. Чимин встал с дивана, перешагнул через построенную дорогу и гараж, подошел к выходу из большой комнаты. – Эй! Я с тобой разговариваю, – крикнул в спину Пака Тэхен. На самом деле Чимину самому хотелось бы знать, что между нами. Осталась ли та любовь? Или, хотя бы, влечение друг к другу. Можно ли вернуться? А самое главное – нужно ли? Чимин пришел на кухню и налил воды. Сел за стол, посмотрел в окно. Тэхен пришел через пару минут, сел напротив. – Чимин, может лучше расстаться? Не мучай себя и его. – Знаешь, сколько раз я думал об этом. При каждой ссоре, каждом ударе, крике. Я все понимаю, но не могу заставить мысли перестать терзать голову. Он каждый день звонит Хару, я слышу его голос и внутри сжимается. – Ну, ты его любишь, это нормально. – Нет, Тэ, не нормально. – Да брось. Вы пять лет вместе, думаешь чувства проходят так просто? Чимин промолчал. Он смотрел все еще в окно. – Папа! – вдруг раздался голос Хару. Он прибежал на кухню, встал возле стола, держась за его край и спросил: – Можно я к отцу поеду? – Что? – Отец мне позвонил и пригласил в гости. Сказал, чтобы я у тебя отпросился. Чимин перевел взгляд от Хару на Тэхена. – Чего на меня смотришь? – Где вы будите? – спросил Пак у мальчика. – У него дома, наверное. – Он один? – Я не знаю. А что? – Узнай… – Чимин, ты сейчас серьезно? – встрял Ким. – Слушай, уголек, иди пока в большую комнату. Давай соберем Лего? – О, давай. Мальчик убежал, а Тэхен продолжил, глядя на друга. – Ты чего серьезно хотел узнать у ребенка с кем там Юнги? Позвони ему сам. – Это будет выглядеть подозрительно. – Это будет выглядеть по-взрослому. Вы не маленькие дети. Чимин надулся, сложил руки на груди и задумался. В итоге, он скрылся в ванной, набрал Юнги и нервничая, стал слушать гудки. – Мин. – коротко ответил на звонок Юнги. – Юнги, это Чимин, – начал Пак, – Я по поводу Хару звоню. – А, Чимин, привет. Прости, что так ответил. Я не посмотрел на имя входящего вызова, вожусь с готовкой. – Да ничего. Хару сказал, что ты его в гости зовешь. – Да, если ты не против. Чимин поджал губы. – Я один, если ты звонишь из-за этого. – А, тогда, ладно. Ты заберешь его? – Да. Повисла тишина. Пак не знал, как продолжить разговор. – Как ты там? – вдруг спросил Мин привычным способом. Чимин часто слышал эти слова, только они не были адресованы ему. – Нормально. А ты? – Тоже. – Как работа? – зачем-то спросил Пак. Глупый был вопрос. – Не стоит на месте. Устаю, но ничего. – Юнги чем-то громыхнул и спросил: – У вас хватает денег? – Да. – Если будет что-то нужно, то ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне. – Знаю, но не стоит. – Ты такой упрямый… Боже. Чимин улыбнулся. – Я могу оставить Хару на ночь? – неожиданно спросил Юнги. – Эм, – протянул Пак, – Спроси у него сам, но если останется, то напиши мне. – Хорошо. – ответил спокойно Юнги и даже показалось, что он улыбался. – Не хочешь вместе с Хару приехать? Я мясо жарю, можем выпить вина. – Нет, я дома буду. – Ладно. Чимин сел на край ванны, продолжая слушать шум по ту сторону телефона. – Юнги, в тот раз, когда я ударил тебя... – Нет, это ты прости. – перебил Мин. – Я не рассчитал силу... И не говори, что это не в первый раз. – Но ведь не в первый, – Пак улыбнулся. – Знаю, поэтому и не говори. И Чимин ничего не сказал. Лишь опустил голову, поджал пальцы ног. – Я пойду собирать Хару. Через сколько тебя ждать? – Думаю, что через два часа буду. Пак кивнул и положил трубку. Собрать Хару оказалось труднее, чем казалось. Он хотел взять с собой все, что сделал в подготовительной школе, хотел показать свои рисунки Юнги и вытащил из шкафа кучу одежды, будто бы навсегда собрался уехать от Чимина. Выкладывая одно, Хару нес другое и в итоге пришлось строго сказать сыну, что завтра он вернется домой. Хару же сразу завалил вопросами: почему завтра? И пришлось рассказать. Радости сына не было предела. Он прыгал, громко говорил, что это самый лучший день и каждые пять минут бегал к Тэхену на кухню, рассказывая, что он едет к отцу с ночевкой. Тэхен слушал, каждый раз удивляясь, будто бы слышит впервые, а Чимин завидовал, ведь он не помнит, чтобы его сын так радовался ему. Юнги приехал через два часа. Он поднялся и Чимин открыл ему дверь, стоя в коротких шортах и майке. Услышав, что входная дверь открылась, Хару подбежал и выглянул из-за Пака. – Отец! – Уголек, – Юнги улыбнулся, – Готов? – Да! – Зайди, я помогу ему одеться. Чимин отошел в сторону, пропустив Юнги, а Хару проговорил, что может одеться сам. И он оделся. Чимин и не заметил, как вырос его сын. – Завтра мне на работу к обеду, поэтому я привезу его к двум. Ты дома будешь? – На работе. – Черт, – Юнги задумался. – У тебя получится взять его в агентство? Я приду за ним туда. – Да. – Тогда, я позвоню, как буду подходить. – Хорошо. – Юнги кивнул, а через пару минут они ушли. *** Работа шла своих чередом. Клиентов было много, хотя никакого праздника не намечалось. Бегая туда-сюда, Чимин устал уже к двенадцати дня. На обеденном перерыве Пак позвонил Юнги, спросил как у них дела, на что получил ответ, что все хорошо и сказал, что они собираются уже выезжать в агентство. К двум часам Чимин уже точно знал, что Юнги приехал с Хару в агентство и, надеялся, что когда он придет, на пути не появится Хосок. День, итак, не очень. Рабочий день подошел к концу. Схватив куртку, Чимин попрощался с коллегами и выбежал. Не хотел заставлять сына ждать. Впрочем, ему, наверняка, там весело. На светофоре Чимин достал телефон и хотел позвонить Юнги, чтобы сказать, что он будет через десять минут. Его не пустят внутрь без пропуска, поэтому хотелось бы, чтобы Юнги заранее вывел Хару на улицу. Зеленый свет для пешеходов заморгал и Чимин шагнул на зебру. Нажав на вызов, он слушал гудки, спешил. Хотел очень к сыну.

2

Пак Хару

Я не видел папу два года. Жил у бабушки, вернее, это она жила в нашей квартире. Я часто с ней ругался, потому что она все делала не так. Но, самое главное, она не разрешила мне видеться с отцом. Причину мне не озвучили, но я виделся с ним тайком после школы, а бабушке говорил, что я остался на дополнительных уроках. Это было проще, чем объяснять ей, что отец ничего не сделал плохого. Иногда я думал: что же случилось, что бабушка так изменила свое мнение по поводу отца. Раньше он ей нравился. Как-то раз я задал этот вопрос, но она не ответила. Мне уже семь. Свой день рождения я отпраздновал с бабушкой и несколькими ребятами из класса. Папы не было, отца не пустили. Я становился старше и стал понимать, почему про любовь родителей нельзя рассказывать – оказывается, это называется нетрадиционные отношения и они, во многих странах, находятся под запретом. Можно обниматься дома, а вот на улице нельзя. Это неправильно. Для меня эти слова звучали дико. Почему нельзя? Что в этом такого? Они же никому не мешают, но наше общество не может принять этого. Гнилое общество. О родителях я продолжал молчать. По сей день у меня два отца. Вернее, один папа, другой – отец, но многие думают, что у меня есть только папа. Я ненавидел это. Лгал, что отца нет, но я с ним часто переписывался, он давал мне деньги при встречах и мы были на одной волне. Я хотел пойти по его стопам – стать музыкантом. Не хотел быть таким как папа. Это не интересно. А еще, мне по сей день нравилось рисовать, поэтому если с музыкой не получится, то стану художником. Бабушка была против. Она сказала, что нужна нормальная профессия, а это все, и мы поругались. А отец меня поддержал. Шел первый месяц весны. Солнце светило с каждым днем все теплее. Я часто гулял с друзьями и в один из дней я ушел “якобы к друзьям”, но на деле я поехал к отцу. Мы провели целый день вместе, а когда я вернулся домой, то увидел чьи-то ботинки. Дедушка с нами не жил, а если и приезжал, то он носил другую обувь. Эти ботинки ему точно малы. Сняв куртку и кроссовки, я поспешил в большую комнату и войдя, застыл. – Привет, господин Пак. Я не верил глазам и даже потер их, чтобы быть уверенным, что все действительно правда. На диване, рядом с бабушкой, сидел папа. Его лицо все такое же красивое: губы пухлые, глаза добрые, улыбка родная, но кое-что в нем изменилось. – Мам, оставишь нас. Поезжай к отцу. Спасибо за помощь. – Чим, ты уверен? – Да. Я должен привыкать, да и Хару уже взрослый. Все хорошо будет. Бабушка вздохнула и встала. Я наблюдал, как она прошла мимо меня, пошла в коридор и достала из шкафа сумку. На сбор вещей не ушло много времени, поэтому через полчаса она уже стояла собранная в коридоре, готовая уйти. Тут встал папа, и я увидел то, что изменилось в нем: его пальцы рук – указательный был наложен на средний, как у инвалидов переживших приступ или инсульт, его колени находились в полусогнутом положении, при ходьбе, торс, наклонял чуть в правую сторону. А еще, он опирался на трость. Увидев это, я машинально шагнул назад. Папа снова громыхнул чем-то. – Что с тобой произошло? – спросил отец. – Авария. Я стал инвалидом. – Мне не это нужно объяснять, а то, почему ты или твоя мать, не позвонили мне?! Почему оставили в неведении? – Я три месяца лежал в коме, потом реабилитация, так прошло два года. Я не мог позвонить, а мама... – Пак Чимин! – отец ударил чем-то по столу. Наверное, кулаком. – Не кричи, пожалуйста. Не хочу, чтобы Хару все знал. – Ты знаешь, что со мной было, когда ты исчез? Если бы не Хару... Папа перебил его, сказал: – Спасибо, что приглядывал за ним. Отец промолчал. – Но, если быть честным, то я не все помню о тебе. Тэхен рассказывал, говорил, что мы встречались, я помню лишь фрагменты, поэтому, Юнги, прости, если я что-то не вспомню. Услышав это, я прижал ладонь ко рту. – О Хару ты помнишь все? – спросил отец. – Да. – Это главное. – О, чайник закипел. Послышался скрип пола, дрожание крышки от заварочного чайника и звук наливающейся воды. Видимо, папе было тяжело это делать. Я тихо подкрался в коридор, чуть выглянул и увидел, как папа, опираясь на столешницу, тряпкой ее вытирал. – Чимин, сядь. Я не буду пить чай. Папа поджал губы и развернулся. – Юнги, я пойму, если ты будешь с другим человеком, только вот Хару... Ты ему дорог. Не мог бы ты оставаться с ним на связи? Папа, на полусогнутых коленях, шаркал ногами, качался идя к столу. Он сел и его дрожь прошла. – Ты знаешь, сколько лет мы вместе? Папа задумался. – Семь лет. – Хару столько же... Отец продолжил: – Да, я с тобой воспитывал его. Отец ответил как-то тихо. Будто бы выдыхая это. – Получается, у тебя амнезия... Папа кивнул. – Какие моменты ты помнишь? – спросил отец и я уже не мог делать вид, будто меня нет здесь. Я шагнул на кухню и увидев меня, папа, опираясь о стол, встал. Отец обернулся. – Уголек, – взгляд папы был добрым, но каким-то чужим. Я тут же посмотрел на отца и подошел к нему. – Будешь чай? – спросил папа. – Нет. Я ответил слегка грубо и тут же отвернулся. – Хару, – позвал папа, – Ты не хочешь меня видеть? С самого моего возвращения отводишь взгляд. Я крепко сжал руку отца. – Хару, с тобой папа говорит. Посмотри на него. Мне пришлось посмотреть. – Не дави на него. Он имеет права злиться. Кстати, ты останешься до вечера? – спросил папа и я тут же перевел взгляд на отца. Я молился, что он остался. Либо, забрал с собой. – Думаю, вам стоит побыть вдвоем. Папа улыбнулся. Отец ушел через час. В квартире повисла мертвая тишина. Я заперся в своей комнате, стараясь лишний раз не появляться на глаза папе. Пока он занимался делами на кухне, я сходил в душ. Потом наступила очередь папы и он провел в ванне около часа. Все это время я прислушивался к шуму. Несколько раз в ванне что-то упало и по звуку это напоминало бутылку шампуня. Наверное, ему тяжело мыться, но у меня, почему-то, совсем не возникло желания ему помочь. Вскоре я уснул. Мое утро наступило в семь в выходной день. Папа громыхнул чем-то в коридоре и я испугался. Вскочил и вытащил глаза на дверь. Наверное, я ожидал, что она откроется. Спустив ноги на прохладный пол, вздохнул, я встал. Надел штаны и вышел из комнаты, не спеша шагая в сторону кухни. Придя туда, я увидел папу со сковородкой в руках. На полусогнутых ногах он стоял у плиты, мешал тесто для блинчиков в миске, рядом с которой стояла тарелка с уже жареными блинами. Пахло вкусно. Ступив на пол кухни, он заскрипел и папа обернулся. Его лицо осталось прежним и улыбка была родной, но опустив взгляд ниже, я резко остановился, глядя на искалеченное тело. – О, доброе утром, уголек. – Доброе, – я ответил ему нехотя. – Я чай сейчас налью. А, блины ты с чем будешь? Папа вертелся на кухне, пытался быстро налить мне чай, но из-за рук, в особенности пальцев, ему было не просто. Он не мог нормально взять ручку скороварки, не мог сразу налить мне чай и несколько блинов подгорели. Я смотрел на него с жалостью. Мне правда было жаль папу. Мой завтрак был невкусным. Папа совсем не так, как раньше приготовил блины. У них не было вкуса, но я давился ими, потому что не хотел обидеть. Ближе к обеду он предложил прогуляться. Чтобы тоже не огорчать его, я согласился и вскоре мы вышли из дома и шли по улице, по которой часто гуляли раньше. Я помню ее хорошо, потому что с этой улицей связано много чего: я увидел отца здесь и меня тогда чуть не сбил велосипедист, я гулял здесь с друзьями и встретил отца, тогда друзьям я сказал, что он друг папы. Моментов много, но эти самые запоминающиеся. Папа шел медленно. Опираясь на трость он, можно сказать, переваливался как неваляшка. Я шел на два шага впереди него и часто оглядывался, чтобы убедиться, что он не завалился из-за своих ног на дорогу. – Хару, давай постоим немного, – он тяжело дышал и попросил об этом как-то скуля. Я остановился и спрятал руки в карман куртки, отвернув голову. – Прости, родной. Не могу быстро ходить. – Пофиг. – выругался я, как мне показалось, тихо. – Что ты сказал? – папин голос изменился и я повернул к нему голову. – Ты... – Я сказал, что мне пофиг. – повторил я, злясь. Папа опешил. На самом деле, у меня были причины так себя вести. Их много: я не мог нормально жить, ведь мне приходилось говорить, что у меня один папа, а я бы хотел, чтобы люди знали, что Мин Юнги тоже моя семья. Что он мой отец и я его, как мне кажется, люблю больше. Что когда папа был мне нужен – его не было. Да, я узнал, что он попал в аварию, но почему это скрыли от меня? Я жил в неведении два года и для меня существовал только один родитель – отец. Я был обижен на бабушку, которая запрещала мне видеться с отцом. Был обижен на папу за прошлое, когда он ругался с отцом и из-за этого он уходил. Был обижен на папу за его внешний вид. Некогда красивый папа, превратился в урода. Кривой, не в состоянии передвигаться нормально. Папа смотрел на меня не моргая. Я знал, что он удивлен и, возможно, злился, но мне было как-то плевать. Все, о чем я думал – быстрей бы поехать к отцу. Я хочу жить с ним. – Хару, ты что такое говоришь... – папа приподнял уголки губ, будто бы хотел улыбнуться мне. – Слушай, па, если ты нагулялся, то пошли домой ? Он крепко сжал ручку трости. – Хару... – Чимин! – кто-то позвал папу и я повернул голову налево. Папа сделал то же самое и улыбнулся. Я же, удивился, ведь не понимал, как можно улыбаться этому человеку. – О, Чонгук! Я не видел этого человека тоже два года. Даже, когда о нем говорили по ТВ, я переключал канал. Чонгук подошел к нам и махнул мне рукой, наверное, показывая так свое дружелюбие. – Ты что тут забыл? – спросил папа совершенно обычным голосом и в этот момент я понял, что изменилось еще кое-что – его отношение к этому человеку. – Ехал с работы и увидел вас, – Чонгук выглядел совершенно спокойным, хотя раньше, когда он видел папу, его взгляд менялся. – Привет, Хару, – сказал он. – Здрасьте, – ради вежливости, хотя мне не хотелось, пришлось поздороваться. Чонгук удивился. – Он вырос, – заметил мужчина. – Да. – протянул папа и добавил: – Слушай, прости, он не в настроении. – Я заметил, – будто издав смешок, ответил Чонгук. – Вы кушали? Тут неплохой ресторан есть. – А, это... – папа стал тянуть с ответом, а я сжал крепко телефон в кармане. – Я думаю, что тебе будет не очень комфортно со мной. Давай лучше пойдем к нам и закажем чего-нибудь вкусного? Хару, как тебе идея? Чонгук обрадовался, а я же был готов проклинать все вокруг. К нам домой? Серьезно? – Я все куплю, а вы определитесь с напитками. Я пока позволю директору. Чонгук отошел чуть в сторону и достал телефон. Поглядывая на нас, он с кем-то разговаривал и разводил рукой в сторону. Папа же, как будто смущаясь, опустил глаза. Я не верил тому, что видел. – Позови отца. – выдал я, когда понял, что обед с этим человеком все же состоится. Папа точно не окажет ему. – Зачем? – Потому что я прошу. Пусть он тоже приедет в гости. – Я думаю, что это плохая идея. – Почему? – я еще крепче сжал телефон. – Они не ладят… Издав смешок, я ответил: – Конечно. Папа смотрел на меня и мне стало еще омерзительное. Я помнил все. Я помнил его слезы и фразы, которые он говорил этому человеку. Как просил не трогать меня, как он терпел его, а в итоге... Он хороший для него? Чонгук вернулся к нам через некоторое время. Выдав, что он до вечера свободен, он предложил зайти в магазин и я увидел, как папа спешит за ним. Как старается идти с ним вровень. Я видел, как он тяжело дышал, когда мы оказались внутри магазина, как его руки дрожали. Пройдя по отделам, мы дошли до алкоголя и Чонгук предложил взять хорошее вино. Папа согласился и тут я не выдержал. Я достал телефон, набрал отца и дождался, когда он возьмет трубку, сказал: – Отец, приезжай к нам. Я, папа и господин Чон хотим заказать вкусную еду. А, еще они вино берут, ты тоже его будешь? Я смотрел на папу, который перевел взгляд на Чонгука. Тот смотрел на меня убийственным взглядом. – Хару, это шутка? – Нет. Дать папу? – Да. Я протянул телефон папе. – О, Юнги, привет. – папа говорил быстро. – Да, встретились, хотим пообедать. Приедешь? – папа, вдруг, забегал глазами, – Да, мы взяли. Хорошо, будем ждать. Папа вернул телефон и опустил плечи. – Что за поведение, Хару? Чего ты добиваешься? – Что, за два года я изменился, да? – задал встречный вопрос я. – Выбирайте продукты, я на улицу пойду. Развернувшись, я быстрым шагом пошел к выходу. *** Чонгук заказал много пиццы, вкусного жареного мяса, курочку и купили они не вино, а пиво. Я знал, что это такое, потому что отец часто покупал его, когда хотел расслабиться. И я ее был против. Он выпивал, после рассказывал какую-нибудь интересную историю. Они накрыли стол, а я все это время сидел в своей комнате и глядел на телефон. Я ждал приезда отца и, вскоре, в дверь позвонили. Выбежав из комнаты, я хотел открыть ее, но это уже сделал Чонгук. На пороге стоял отец. – Давай без крика, – сразу сказал Чонгук, – Ему это не надо. – Выйди и я просто убью тебя. – Ты дурак? Отец злился и сжал кулаки так сильно, что костяшки его побледнели. Тут вышел папа из кухни. – О, пришел. Заходи. Чонгук развернулся, бросил на меня взгляд и кинул усмешку. Следом за ним, чуть назад, сделал шаг папа и отец зашел в квартиру, перевел взгляд на меня. Улыбнулся. – Я поговорю с сыном и приду. – грубо сказал отец, снял ботинки и схватив мою руку, повел в комнату. – Отец, что происходит? – Хару, кажется, папа выбрал другого человека. – В смысле? – я округлил глаза. – Ты же большой мальчик, уже понимаешь, что отношения непостоянны. Он выбрал не меня, а Чонгука. – Его?! – прокричал я. – Черта с два! Я уйду с тобой тогда! Я не буду жить с ними! – Успокойся, – отец сел на кровать, стараясь сохранить спокойствие. – Я не буду жить с ними! – повторил я. – Хару… – Нет! – я толкнул ногой и дверь моей комнаты открылась. – Что происходит? – папа стоял в дверях, сжимая трость. – Уйди! – выкрикнул я. – Проще разговаривай, – тут голос Чонгука меня совсем выбил из колеи. Мой взгляд затуманился. – Не вмешивался, Чонгук. – папа пытался остановить Чона. Его, а не меня. Я злился сильнее. – Хару, – голос отца звучал отдаленно. Я смотрел только на Чонгука. – Зачем ты пришел?! – громко спросил я. – Ради папиных слез?! А?! Ты разрушаешь нашу семью! – Хару… – тут папа перевел взгляд на меня, сделал шаг, но рука Чонгука его остановила. – Раз ты вырос, то давай поговорим наедине? – Чон вскинул бровью. – Через мой труп. – отец тут же встал, заслонил меня. – Юнги, ты вообще ему никто. Проваливай. – А ты? Я воспитывал его семь лет. Я имею права присутствовать здесь и он мой сын. Поэтому, выметайся из его комнаты. – Да что ты? Сын? Покажи мне документ. Я посмотрел на отца. Он сжал кулаки. – Нет у тебя ничего, поэтому свали. Я просто преподам урок, раз Чимин с ним слишком мягкий. – Я зарежу тебя, если ты тронешь его. Клянусь богом. Я испугался. Схватил руку отца. – Ну давай, вперед. Папа не вмешивался. Он смотрел и я не понимал почему. Его затуманенный взгляд меня тоже напугал, но еще больше напугало то, что отец резко двинулся в сторону, к моему столу, и схватил канцелярский нож. – Отец! – выкрикнул я. – Не надо! – Ты же псих, – Чонгук сунул руки в карман штанов и продолжил: – Как тебя взяли в агентство с твоей психикой? Через отсос? Хосоку сосал, чтобы он словечко замолвил? – Выйди. – отец, сжав челюсть, прорычал. – Эй, Хару, мы еще поговорим. Все, пошли кушать. Чонгук первый вышел из комнаты, оставив нас втроем. Я переглядывался от папы к отцу и наоборот, в ожидании, что хотя бы кто-то из них объяснит мне, что вообще тут происходит. Но никто, ничего не сказал. Папа опустил взгляд, сжав по привычке, наверное, трость, а отец отвернулся. Но у него я увидел блеск в глаза. Они будто бы покрылись пеленой из слез. Я не мог представить, сколько сил понадобилось отцу, чтобы сидеть сейчас спокойно напротив папы и не смотреть на него. И я не понимал папу – почему он, после всего, не выгнал Чонгука. Он пил свое пиво, ел пиццу и что-то рассказывал, но я не слушал. Я сдерживал свою злость на папу молчанием. Спроси он меня сейчас хоть что-нибудь – я не выдержу. Отец не пил. Даже не ел. Просто сидел. Я чувствовал его напряжение и диле желание уйти. Не знаю почему, но с отцом у меня всегда была особенная связь. Я хорошо его понимал, как и он меня. – Когда следующий осмотр врача? – вдруг спросил Чонгук у папы. Он поставил бутылку, которую держал кривыми пальцами и повернулся к Чону. Я тут же посмотрел на отца. – Через три месяца, но врач говорит, что я вряд ли смогу нормально ходить. Отец поднял голову. Я схватил его руку под столом. – Я и не надеюсь на это, – папа улыбнулся, – Главное, что живой и могу быть с Хару. – Я буду жить с отцом. Все-таки я не выдержал. – Что? – папин растерянный взгляд был мне безразличен. Отец сидел поникший, а Чон растянул губы с дьявольской улыбке. – Я не останусь в этом доме. – Уголек... – Хару! Не уголек! – прокричал я и встал. Больше не было сил терпеть и смотреть. – Сядь. – голос Чонгука вызвал дрожь. – Не приказывай ему. – встрял отец и тоже встал. – Пойдем Хару. Прогуляемся. Я рванул в коридор, быстро оделся и выбежал в подъезд. Отец вышел следом, но прежде, чем мы закрыли дверь, я услышал голос папы, умоляющий вернуться. Нет. Я не вернусь. *** В машине отца пахло всегда каким-то дорогим ароматом. Что-то древесное. Мне нравился запах, он успокаивал. Отец вел не быстро. Очень аккуратно, ведь понимал, что в ней нахожусь я. Он старался улыбаться мне, когда что-то говорил. Старался не показывать свою боль, но я знал, что дай ему сейчас свободу и он будет кричать во все горло. Поэтому, я хотел, хотя бы поговорить с ним. Пусть он не закричит, но его мысли я должен узнать. – Почему ты не вмешался? – спросил я сразу. – Потому что это его выбор. – И ты уступишь? Отец припарковал машину и ответил: – А у меня есть шансы? Хару, ты да не маленький. Сейчас дети развиты не так, как раньше. – Не маленький. И я, отец, все помню. Папа всегда плакал после его приходов, а сейчас... Что за бред. – Возможно, он не помнит этого из-за аварии. Тут не его вина. Я был поражен тому, как отец спокойно отвечает и как мыслит. Теперь я его не понимал. Вообще. – Значит... Я буду жить с ними... – Если я заберу тебя, то все сочтут, что это похищение. У меня же... – отец замолчал, – ... правда нет документов. Я твой отец только на словах. – Черт. – Прекрати ругаться. Я отвернулся к окну. – Ты всегда можешь мне написать и я приеду к тебе. – Я не пойду домой. – выдал я настойчиво. – Хару... – Папе плевать. С ним точно что-то не так и дело даже не в аварии. Этот Чонгук... Что он ему наговорил, что папа не видит ничего вокруг. – Не задевай Чонгука. Просто игнорируй его, хорошо? Я сжал челюсть от злости. – Хару, ты слышишь меня? – Мне мерзко смотреть на папу. Его ноги, пальцы рук, то, как он ходит... Я не могу принять его. Наконец-то, я признался. – Ты ему нужен больше, чем Чонгук. Поэтому, не говори так и не забывай, что он твой папа. Разговаривай уважительно с ним. Я тебя такому не учил. Может быть слова отца были правдивы, но я не хотел в них верить. Я не хотел ничего. От мысли, что дому я увижу папу и Чонгука – становилось тошно.