Как ты там?

Уголек бегает по гостиной и мяукает. Просит еды. Юнги кормил его два часа назад, а сейчас хотел бы сам покушать, правда еды в доме нет. Уже как два месяца. Питаться, конечно, доставкой удобно, но Юнги любит еду Чимина. Его завтраки кашей, тушеное мясо. Ему этого не хватает. Аж до слез. Месяц назад он думал, что уже отвык от одиночества в квартире и, вроде бы, все начало налаживаться: сердце успокоилось, мысли перестали душить по ночам, но две недели назад все вернулось. В час ночи он проснулся в холодном поту, протянул руку на другой край кровати и никого не обнаружил. Пустота. Тогда он окончательно осознал – он один. А ведь он так старался расположить Чимина к себе. Тэхену надоедал, расспрашивал у него про него, приезжал на работу, правда никогда не заходил. Часто видел его гуляющего с Хару по одной и той же улице, но, опять же, не подходил к нему. Лишь смотрел, сидя в машине. А теперь? Что теперь? Уголек ластился возле ног и Юнги встал, пошел на кухню, насыпал корм коту. Тот сразу же подбежал к еде. Отчего-то эта картина вызвала улыбку на лице, которое не улыбалось уже два месяца. Юнги вдруг лишился чувства радости и только сейчас, кот, который хрустел кормом, вызвал изменения в лице. Юнги несколько раз пытался выйти на связь с Чимином. Ему было важно услышать, что у него все хорошо, что их сын не болеет, и кушает хорошую еду. Но сколько бы Юнги не звонил Чимину, он не брал трубку. Пару раз Хосок говорил ему поехать к нему. Мол, возьми яйца в руки и вперед. Правда фраза эта по другому звучит, но не важно, Юнги суть понял. И он прислушался к совету Хосока и поехал. Буквально пару дней назад, но зайти в подъезд, постучать в дверь так и не решился. Все еще было стыдно за тот разговор и признания. Подойдя к холодильнику, он открыл его и не увидел ничего, кроме бутылок соджу, яиц, кимчи и остатков пиццы. Подумал, что так он долго не протянет. Сдохнет обязательно и даже не от голода, а от отсутствия любимых людей. Следующую неделю Юнги был погружен работой. Нужно было написать музыку для новой песни Чонгука, поэтому приходилось каждый день, с самого утра и до позднего вечера, терпеть его лицо, что крайне не радовало. Он просил Сокджина, директора компании, изменить решения и переназначить продюсером кого-нибудь другого, но тот заявил, что Чонгук сам настоял на сотрудничестве. Поэтому пришлось работать. Они подписали контракт. Вообще Чонгук и до знакомства с Чимином раздражал его, а узнав, что они встречали, каждая их встреча была пыткой для Мина. Сдерживать себя, чтобы не ударить этого человека, с каждой их встречей становилось все труднее. Уголек покушал и стал путаться под ногами, прося об игре. Раньше с ним играл Хару, а теперь этим приходиться заниматься Юнги. Он сел с ним в тихой гостиной, достал фантик привязанный к нитке и хотел было начать игру, как вдруг в дверь позвонили. Покосившись на часы, увидел, что они показывают почти одиннадцать вечера. Вздыхая, Юнги подошел к двери, открыл ее, уже подготавливая себя к крикам, потому что так поздно к нему не стоит приходить, как вдруг увидел Чимина. Уронив “игрушку” Уголька, Юнги не знал что делать: поднять ее, потому что Уголек прыгал на ноги или заговорить с Чимином. А лучше обнять. – Я за вещами. Кое-что нужно забрать. Могу зайти? Юнги распахнул дверь, ни сказав ничего. – Привет, Уголек, – Пак присел, погладил кота и Мин почувствовал легкий запах парфюма, которым всегда пользовался Чимин. Мурашки тут же покрыли его. Он закрыл дверь, отошел в сторону и наблюдал, как Чимин, с улыбкой, игрался с Угольком. – Хару где? – не выдержал и спросил Мин. – У матери. – Вот как. – Ты один? – спросил Чимин, снимая обувь. – Да. – Я быстро. Пак, не снимая верхней одежды, прошел через гостиную, идя сразу в спальню Хару. В ней он что-то взял, сложил в сумку и вышел, прикрыв дверь. Юнги наблюдал за тем, как Пак шел обратно, покосился на их когда-то спальню и поджал пухлые губы. – Уголька заберем тоже скоро. Хару немного приболел и он пока что у мамы. Как ему станет легче, то я приеду за котом. Он скучает по нему. – Приболел? Что с ним? – Юнги завалил вопросами Чимина от переживаний. – Ангина была, но сейчас уже лучше. – Почему не позвонил мне? – Для чего? – бросил Чимин несколько равнодушно. – Для чего? Я его отец. Ты, итак, забрал его, а сейчас выясняется, что он болел и, причем очень даже серьезно. Чимин сжал ручку сумки, стоял к Юнги боком. – Чимин, дай мне хотя бы поговорить с ним. Если тебе плевать на меня, то я не могу так. Я не могу забыть все. Ни тебя, ни своего сына. Юнги сделал шаг к Чимину. Тот повернул голову. – Время уже позднее. – Позвони матери, спроси, вдруг он не спит. – Юнги, мы расстались, – зачем-то напомнил Чимин, нанося удар невидимым ножом прямо в сердце, – И он мой сын. – Чимин, прошу тебя. Один звонок. Юнги точно выглядел жалко, отчего Чимин вздохнул и окинул оценивающим взглядом. Он достал телефон, набрал номер и Юнги слышал гудки, а после женский голос. Ответила мать Чимина. Он сразу спросил про Хару и женщина ответила, что он еще не спит. Рисует. Пак попросил передать ему телефон. – Держи, – Чимин протянул телефон и Юнги, задрожав, взял его, отошел чуть назад. Чимин прошел мимо, сел на диван. – Алло, – детский, родной голос вызвал у Юнги растерянность. Он заходил по гостиной, чувствуя на себе взгляд Чимина. – Уголек, привет. – Юнги боялся слов. Вдруг Хару откажется разговаривать после того, что было. – Отец! – мальчик воскликнул. – Как ты там? Послышались всхлипы. – Отец, прости меня. Я тогда обиделся на тебя, потому что накричал. Ты из-за этого нас выгнал? Я хочу к тебе. Юнги опешил. – Хару, я не выгонял вас. Никогда бы не выгнал. Слышишь? Не плачь. – Отец, я болел. Так сильно, что мне уколы кололи. – Я знаю, но ты молодец. Ты же у меня взрослый уже. Снова всхлипы и голос мальчика задрожал. Юнги никогда не испытывал такой уязвимости, как сейчас. Хотелось рвать и метать. – Отец, – Хару закашлял, – Я скучаю. Давай уговорим папу вернуться к тебе? Юнги улыбнулся. Хару действительно все понимал. Для своего возраста он был весьма не глуп. – Папа сейчас со мной, скажешь ему это? Чимин напрягся. – Подожди, отец, – мальчик заговорил быстрее, – Помнишь того дядю, который приходил тебе? Певец который. Юнги молчал. Слушал. – Он приходил к папе. Они ругались. – Что? – Мин тут же остановился напротив дивана, поднял глаза на Чимина, – Ты был в комнате? – Да. Я не люблю, когда ругаются, поэтому сидел в ней. Кажется, папа плакал потом. Холодный пот прошелся по всему телу Мина. – Уголек, я заберу тебя завтра, хорошо? Сейчас тебе нужно отдыхать, а утром, когда ты проснешься, я буду у тебя. – Правда?! – Да. Обещаю. – Ура! – закричал мальчик. – Бабушка, завтра я увижу отца! Представляешь... А дальше Юнги уже не слушал. Хару был так рад, что забыл отключить вызов и сделал это сам Юнги. Опустив руку с телефоном, он смотрел на Чимина, который встал и в полумраке, светом в гостиной который служил лишь светильник рядом с диваном, – подошел к Мину. – Я заберу его завтра. – Это нужно со мной обсудить, а не решать в одиночку. Пак забрал телефон. – Почему ты не позволил мне, когда Чонгук пришел к тебе? – Он искал тебя и все. – тут же ответил Пак. – Хару сказал, что вы ругались. – Мы просто громко разговаривали. Никто не ругался. Пак ответил тихо, что даже показалось, будто его голос дрогнул. Он убрал телефон в карман куртки, отвел взгляд и чуть развернулся. Хотел сделать шаг в сторону, но Юнги резко схватил его руку, дернул к себе и обнял. Не выдержал. – Пожалуйста, давай все начнем заново. Опустив лицо, Юнги уткнулся в волосы Чимина. Глубоко вдохнул их запах. – Чимин, я люблю тебя. Дай мне этот чертов второй шанс. Прошу тебя. Сумка в руках Пака упала. – Юнги, разве мы сможем доверять друг другу? – Да! Я верю тебе. Раз ты сказал, что Чонгук просто приходил, то так оно и есть. И Хару я не трону никогда. Он сам признал ошибку, извинился. – А ты этому рад? Ты первый должен был сказать “извини”. Он ребенок. Юнги прикрыл глаза, ответил: – Знаю. Я все знаю. – Тогда отпусти меня. Раз завтра ты намерен его забрать, то я должен поехать с вами, а значит, нужно лечь спать раньше. Нам рано встать придется. Разжав объятия, Мин наблюдал за тем, как Пак сделал шаг назад. – Не уходи. Останься. – Я не собирался уходить. Мне не хочется тащиться до сюда утром на автобусе. Но спать я буду в комнате Хару. У него большая кровать. *** Юнги кусал губы и наблюдал за тем, как Чимин, в чертовых коротких спортивных шортах, футболке и растрепанными волосами, что-то готовил. По квартире разнесся запах чего-то вареного и у Юнги заурчало в животе. После душа Чимин ничего не спросив сделал доставку продуктов и сразу приступил к готовке, а Юнги только и оставалось, что наблюдать за этим сидя за столом. Он кусал губы, когда Пак наклонялся что-то вытащить из нижних ящиков. Сходил с ума, когда он облизывал пальцы измазанные в соусе. И приходилось отворачиваться, когда Чимин подходил к столу, терся членом об него, ставя тарелки и закуски. Юнги понимал, что все это он делает не специально, но попробуй объясни это члену, который давно стоял. Пришлось прикрыть его ладонью. – Видел у тебя соджу, может выпьем пару стопок? – предложил Чимин. – Да, давай. Я подготовлю, – Юнги встал, быстро подошел к холодильнику, достал бутылку, открыл ее и налил две стопки. Протянул одну Чимину, он сказал, что это для аппетита и они выпили. Очень поздний ужин оказался вкусным. Впрочем, как и всегда. Юнги все съел и даже попросил добавки, а выпитый алкоголь немного расслабил. Они сидели за столом перед пустыми тарелками, в тишине выпивали алкоголь, Юнги подпер рукой подбородок, смотрел на Чимина расслабленным взглядом, улыбнулся. – Что? – спросил Пак, – Ты дыру во мне протрешь. – Да просто. Я безумно скучал по тебе. Чимин убрал волосы с лица. – Я уберу со стола, а ты можешь идти отдыхать. Чимин начал собирать тарелки, складывая их одну на одну. Перенес их в раковину и поставив, развернулся, встретился со взглядом Юнги. Он видел растерянность в глазах Пака. – Я могу поцеловать тебя? – смущенно спросил Мин. – Не стоит. – Ладно, – Юнги опустил глаза и отошел от Чимина. Через пару минут он ушел в спальню, чтобы не искушать себя, а еще через время увидел, как мимо комнаты прошел Чимин. Он быстро пожелал “Приятных снов” и хлопнул дверью спальни Хару. Ворочаясь, Юнги уснул лишь под утро, а как только наступил рассвет, Чимин разбудил его, сказав, что его просит к телефону Хару. Привстав, Юнги откинул одеяло, Чимин заметил его стояк и тут же отвернулся. Сам же Мин взял телефон, поднес к уху. – Хару? – Оте-е-е-ц, – мальчик всхлипывал, а Юнги вмиг проснулся. – Что случилось? – Ты же сказал, что я проснусь и ты уже будешь здесь. Где ты? – Хару, – Юнги убрал телефон от уха, взглянул на время и добавил: – Еще даже шести утра нет. – Я попросил дедушку разбудить меня пораньше. Когда ты приедешь? – Я собираюсь. Ложись еще и поспи. – Ты точно заберешь меня? Юнги спустил ноги на пол. – Да. – Ладно, – мальчик вздохнул. Отключившись, Юнги вернул телефон Чимину. Тот улыбался. – Я же сказал, что рано встать надо. – Ты знал, что он проснется в такую рань? – Да. – Боже мой, – вздохнул Мин. Он встал, прошел мимо Чимина и вскоре скрылся в ванне. Через час они выехали за Хару.

Пак Хару

Тот дядя, Чонгук, меня пугал. То, как он кричал на папу и чем-то гремел на кухне, я до сих пор помню. Я думаю, что он ударил папу, потому что после ухода этого человека, папа сидел в ванне. Этого я не сказал отцу, потому что знаю, что он вспыльчивый. Лучше расскажу ему потом, через время. Я очень скучаю по отцу. Как бы я не злился на него, чтобы не говорил, но его я, мне кажется, сильнее люблю. Отец считает меня взрослым, а я вот, повел себя как ребенок, когда обиделся на него и заплакал. Отец же говорил, что наша семья – тайна. Папа это говорил, но я все равно сказал, что мы все живем вместе. Какой я дурак. Теперь жалею об этом. После того как папа забрал меня у отца, я стал чувствовать от него тот неприятный запах. Отец называет это “курить”. Папа часто стоял на балконе с телефоном в руках. Кому он звонил или писал я не знаю, но это точно был не отец. А потом я заболел. Сильно. Я бредил, как сказал папа. Высокая температура не сбивалась и мне ставили уколы. В те моменты я ненавидел папу за то, что он отобрал меня у отца. Отец бы крепко держал мою руку и говорил, что я большой. Что я, господин Пак, уже мужчина. Папа же так не говорил. Он лишь сказал, что уколы нужно делать, чтобы не было осложнений, но мне так было все равно на это. Я хотел просто к отцу, но папе я этого не сказал. Услышав голос отца спустя два месяца было непривычным для меня. Он разговаривал со мной так спокойно, как делал это всегда, когда давал тайную конфету или когда мы что-то утаивали от папы. В остальные моменты я все равно слышал некую строгость в голосе. Потом меня увезли к бабушке, когда мне стало немного лучше. Там я был под присмотром взрослой женщины и папа мог спокойно работать. Я не понимал, почему меня нельзя отвести к отцу, ведь он такой же мой родитель как папа. Но, конечно же, я этого не спросил. Сейчас же я сижу в большой комнате дома бабушки и дедушки в дичайшем ожидании отца. Я прислушиваясь к любому звуку машины, чтобы определить – эта машина отца или нет. Уже два часа прошло. Я почти лишился надежды, что отец приедет. Он занятой человек, знаменитый, и в любой момент его могли вызвать на работу, но вдруг, входная дверь открылась и зашел папа, правда без отца. – Где отец? – тут же спросил я, уже начав обижаться. – В машине. Тут из кухни вышла бабушка с фартуком на груди и вытирая руки об полотенце, сказала, чтобы Юнги зашел в гости. Папа растерялся. Отец и родители папы не были знакомы лично. – Можно я за отцом сбегаю? – не выдержал и спросил я. – Я сам схожу. Ты лучше бабушке помоги. – ответил папа. Я тут же рванул на кухню. Ждал приказа бабушки, но она все сделала сама. Даже конфеты достала, которые мне было нельзя, а потом я услышал голос отца. Папа с ним разговаривал. Рванув через коридор к отцу, я запрыгнул на него, повис на шее, крепко сжимая ее. – Мальчик мой, – отец тихо прошептал мне эти слова. – Я к тебе поеду жить, – также тихо ответил я. Отец засмеялся и поставил меня на пол. Он разделся, поклонился бабушке, когда она вышла встретить их и сказал, что не хотел беспокоить. Но бабушка улыбнулась отцу и пригласила к столу. За завтраком отец сидел рядом со мной молча. Он прятал руки под столом, вел себя совсем не так, как я привык видеть. Папа же был энергичен. Он что-то рассказывал бабушке. – Отец, хочешь, я покажу тебе свою комнату? Отец посмотрел на бабушку. Я не понимал, зачем он это делает. Не она же завет его, а я. – Идите, конечно. – бабушке вежливо кивнула и мы встали. До комнаты добрались очень быстро, скрылись в ней и когда отец остался со мной наедине, я спросил: – Тут тебе лучше? – Так ты специально привел меня сюда? – он улыбнулся и потянул меня к себе. – Да. Ты стесняешься бабушку? – Ну, не то, чтобы да. Она взрослая и мама твоего папы, а мы же семья с тайной, поэтому я переживал, как твоя бабушка отнесется ко мне. – Бабушке ты нравишься. Я рассказывал, какой ты классный. – гордо сказал я. – Правда? – отец потрепал мне волосы. – Да! Ты же музыкант. Это классно. Вырасту, тоже буду музыкантом. Отец улыбнулся. Я был так рад видеть эту улыбку. Она такая родная для меня, любимая. Через некоторое время к нам зашел папа. Он кивнул и сказал, что пора ехать, поэтому я и отец быстро собрались, попрощались с бабушкой(дедушки не было дома, рыбачил) и мы уехали. Правда когда мы ехали домой, я думал, что мы вернемся в квартиру отца, но папа сказал, что нам нужно вернуться в нашу квартиру. Это так он говорил за квартиру, где живет он и я. Отец не стал спорить и через три часа привез нам домой. Из-за пробок мы ехали дольше обычного. Я устал, кашель не до конца прошел и уже подъезжая к дому, я уснул. Отец меня домой на руках занес – я знал это, потому что папины руки были другими. Он положил меня на кровать в комнате и хотел уйти, но я проснулся. Испугался, что он сейчас хлопнет дверью и в этой квартире останемся только папа и я. Схватив его руку, я крепко ее сжал. – Ты чего, уголек? – поинтересовался отец, присев на край моей кровати. – Куда ты? – На кухню. Отдохни еще. – Не уходи. Посиди со мной. Отец растерялся. Я не часто о таком просил, но если и просил, то папа был против, говоря, что я большой уже. Сейчас же, я был готов поругаться с папой, если он скажет эти слова. Но папа не пришел к нам. Даже когда отец уснул рядом со мной, а я нет, папа не заглянул в мою комнату. Я слышал, что он что-то делал на кухне: гремел тарелками, сковородками. Видимо, что-то готовил. Под эти звуки я тоже уснул, а когда проснулся, то отца рядом не было. Страх тут же сковал меня. Он был похож на тот страх, когда я услышал впервые раз, как за дверью этой комнаты папа тихо плакал. Сейчас я боялся также. Выйдя из комнаты я тихо двигался в сторону кухни. В ней не горел свет, но горел маленький светильник в большой комнате. Я подошел к ней, заглянул и увидел родителей. Они сидели на диване обнявшись друг с другом и отец целовал папу. Прежде, я никогда не видел этого. Они всегда скрывали свою любовь, лишь говорили, что важны друг для друга, что я их сын, но проявление чувств было для них запретом. Сейчас же, я так увлеченно смотрел на них, что почувствовал, как во сне разрасталась их любовь. Я вдруг понял, что мне важно это видеть. Я тихо вернулся в свою комнату, но стоило мне зайти в нее, я случайно задел свои игрушки и некоторые из них упали на пол. Рванув к кровати, а потом сделав вид, что я только выхожу из комнаты, навстречу мне шел папа. Он вытер припухшие губы, улыбнулся мне, а следом за ним вышел отец, поправляя футболку. – Я хочу чай. – сказал я совершенно спокойно, но в душе мне хотелось закричать, что я видел вас, что я хочу, чтобы вы проявляли свою любовь. – Юнги, поставишь греться чайник. Я пока помогу Хару принять душ. Отец кивнул и быстро ушел, а папа повел меня в ванную. Так он помог мне с душем, стараясь долго не держать меня в воде, после помог одеться и мы пришли на кухню. Отец уже налил чай, поставил конфеты и печенье. – Так, на конфеты не налагать. Одну только можно. – строго сказал папа. Отец же моргнул мне, что означало – он даст потом мне еще одну, но в тайне от папы. Этот день был полон спокойствия, но я не знал, что через год, после моего дня рождения, на этой кухне папа ударит отца так сильно, что разобьет ему губу. *** Мне пять. Год так быстро прошел. Я уже хожу в подготовительную школу – это что-то между садиком и первым классом, но это не совсем та школа о которой принято говорить. Обычно меня туда привозит отец, потому что ему по пути на работу, а вот забирал меня уже папа. Обычно он был в хорошем настроении, но последнюю неделю они с отцом часто ссорились, поэтому внешний вид папы был мрачный. Такой хмурый. Он таким мне не нравился. Сегодня он забрал меня с опозданием. Сказал, что на работе задержали. Я лишь кивнул ему и поправил лямку рюкзака. Шли мы молча, хотя обычно папа рассказывал что-нибудь. Дойдя до остановки, сели в автобус и тоже весь путь молчали. Мне стало совсем некомфортно, будто бы в ссорах между родителями виноват был я. Дома папа молча сделал чай и дал эклер. Только один, потому что в нем крем, а от него у меня тоже может появиться аллергия. Кушая его, я старался растягивать удовольствие, как мог, ведь знал, что второй мне не дадут. Папа точно нет, а вот отец мог. И подумав о нем, входная дверь открылась. Я вскочил и побежал в коридор. Там стоял отец и дядя Хосок. – Дядя Хосок! – я воскликнул от радости, но тут услышал, как на кухне у папы что-то упало. – Уголек, – отец зашел следом и широко улыбнулся. Я подбежал к нему. – Ничего себе, Хару, как ты вырос. – дядя Хосок присел и достал мандарин из кармана. – Спасибо! – А Чимин дома? – спросил дядя Хосок. – Дома. – папа ответил и вышел из кухни. – Рад тебя видеть, – дядя Хосок хотел было подойти ближе к папе, но тот шагнул назад. – Чим, – отец выдохнул, сократив имя папы. Я смотрел на них и не понимал, что происходит. От папы шел холод. Он двигал челюстью, злясь, а отец быстро снял обувь и прошел по коридору в большую комнату, вернулся через минуту с какой-то тетрадью. – Передай Чонгуку. Пусть изучает. Завтра меня не будет. – сказал отец и дядя Хосок забрал тетрадь, кивнул и открыл дверь. Он попрощался, махнув рукой и вышел в подъезд. Закрыл дверь и тут заговорил отец, совсем спокойно. – Я работаю с ним. Перестань, пожалуйста, так вести себя при нем. – А как я должен себя вести? Отец прошел на кухню, папа пошел за ним. – Хотя бы не показывать ему, что считаешь его говном. – Уж простите, что я не могу смириться с тем, что ты позвал бывшего на новый год в наш дом. Отец подошел к столу и развернулся, спросил: – А что насчет твоего бывшего? – Не понял? – К тебе он зачем приходил? Он знает, где я работаю, а еще, знает, где я живу. Твои слова, что Чон искал меня, звучат как ложь и я предлагаю снова использовать презерватив. Я выглянул из-за угла. Они ругались и даже не обратили на меня внимания, но когда я выглянул, увидел, как папа замахнулся и со всей силы, что была в нем, ударил отца по лицу. Он пошатнулся, чуть завалился на стол, но упираясь руками, удержался от падения. – Как же сильно ты меня ненавидишь... – протянул отец, а я приложил ладонь ко рту, почувствовал, как по щекам стекали слезы. – Я просто просил избавить меня от вида Хосока. Не приводить его сюда, но ты... Хочешь предохраняться? Хорошо. Отец выпрямился. Сделал шаг к папе. – Почему я должен спокойно реагировать на приход Чона сюда, а ты устраиваешь истерики? Ведешь себя, как ревнивая баба, а меня вставляешь неверным парнем. Не устал еще? – Ты приводишь Хосока слишком часто сюда. Уже трижды за месяц и один раз, вы даже пиво пили, и я молчал. – Так приведи Чонгука. Вместе посидим. Отец будто бы специально бесил папу словами. – Урод ты, Юнги. Кулаки отца сжались. – Что, ударить хочешь? Вперед. – Не буду. За тобой наш сын стоит. Папа издал смешок. – Он мой сын. Ты ему никто. Тут я думал, что сейчас начнется скандал века. Однако отец спокойно попросил меня пойти в комнату и я подчинился. Вытер слезы, развернулся, пошел по коридору и дойдя до двери комнаты, услышал громкий шлепок, а после звук, будто бы выдвинули стул. Я тут же забежал в комнату и плотно закрыл дверь.