Как ты там?

Пролог

Сегодня холодно. Не то, чтобы на улице совсем был лютый дубак, но отчего-то, даже в теплой куртке было не комфортно. Хотя, быть может, холодно совсем по иной причине. Она есть и принять ее очень сложно. Замотав посильнее шарф, Чимин стоял возле входа в больницу, куря сигарету. Дым поднимался вверх, забивал носовые пазухи, оседал на одежде. Любой человек, который не курит, точно почувствует запах дешевых, противных сигарет, но для Чимина это давно привычный запах, который не кажется каким-то иным. Дорогой или дешевый — значения не имеет. Выдохнув дым, пепел упал на асфальт, который был покрыт мелкими хлопьями снега. Еще бы, сейчас начало декабря и уже, как бы, пора зиме взять на себя ответственно и окутать город белой пеленой. Сколько можно ходить по грязи? Надоело. Докурив, Чимин выбросил окурок в бак и снова выдохнул дым, после чего помахав рукой перед собой, разогнав его и шагнул к входу развязывая шарф. Внутри пахнет лекарствами и хлоркой. Видимо, только что здесь помыли пол, а Чимин топчется и следит, нагло позабыв, что стоило вытереть ноги перед тем, как войти. Врачи ходит туда-сюда с пациентами, разговаривают о чем-то и совсем не обращают внимания на парня. Впрочем, так даже лучше, ведь в противном случае придется объясняться, а Чимину хотелось бы повторить эти слова единожды — на стойке информации. Шагнув к ней, Чимин занервничал. — Добрый день. Я к О Суын. — Чимин сжал кулаки, говоря это и затаил дыхание, дожидаясь ответа. Девушка за стойкой опустила глаза и клацала ногтями по клавиатуре, а после уткнулась в монитор. — Вы Пак Чимин? — Да. — Проходите. Только снимите верхнюю одежду и наденьте бахилы. Чимин кивнул. Он и без не это прекрасно знал. Как ни как, он сюда уже не первый раз приходит, однако каждый раз, как первый. Страшно и до тошноты противно. Он не любит больницы. Бахилы шуршат, люди толкаются и совсем не смотрят куда идут, что раздражает Чимина еще больше. Он итак нервный последние две недели, а тут еще и это… Одна морока. Палата той самой О Суын была просторной. Кровать большая, окна выходили во двор, даже телевизор висел на стене, правда Пак так и понял, для чего он ей. Она его никогда не включала. Да и вряд-ли включит. На койке, под капельницей, датчиками отслеживания состояния пациента, девушка двадцати пяти лет лежала с закрытыми глазами и медленно дышала. На ее голове была надета легкая вязаная шапка с красным цветком с левой стороны, а больничная одежда светлого цвета придала девушке еще больше бледности. Почти аристократичную. Впалые щеки заставляли отвести взгляд, но Чимин смотрит на нее, на ее щеки и видит только ту Суын, которую всегда знал. Присев на край койки, Чимин поправил одеяло и сложил руки на своих ногах. Вдохнул запах, что находился в палате и уловил еле заметный, почти исчезающий аромат ребенка. Да, именно аромат, потому что так звучит красивее. Сказочнее. Несколько минут слушая тиканье датчика Чимин вдруг вспомнил тот день, когда радостная Суын рассказала, что ждет ребенка. Тогда солнце светило и Чимин шел с работы до ужаса уставший, а она перехватила его на перекрестке, повела в кафе и достала тест на беременность. Тогда Чимин и представить не мог, что через полгода все кардинально измениться. Что широкая улыбка Суын превратиться с уныние, что свет в глазах погаснет и появится бесконечная тоска и тревога за ребенка. Но, к счастью, она его выносила, правда пришлось приложить немало труда и все это время Пак был рядом. Он ходил в магазин вместо нее. Ходил с ней на первое узи и на последнее тоже, он был с ней рядом, когда озвучили пол ребенка и был рядом, когда она рожала. Он видел ее слезы, когда ребенка положили ей на грудь, а после отобрали, когда у нее начались спазмы и судороги. Чимин видел все и теперь ему казалось, что нет ничего страшнее того, что было. Воспоминания поглотили и он не услышал, как Суын проснулась. Он понял это лишь тогда, когда девушка толкнула его ногой. — Эй, — хрипло кивнула она, — Завис что-ли? Пак сел в полоборота. — Привет. Ты как? — Хотелось, чтобы было получше, но увы. — Я еще не видел врача, поэтому… Девушка вдруг закашляла. — Чим, у меня к тебе просьба. — Суын сухими губами начала говорить, будто это было куда важнее, чем разговор о ней. Пак слушал внимательно. — Мой сын… Забери его себе. — добавила девушка. Чимин распахнул глаза. — Я знаю, что прошу слишком много. Даже очень, но ты единственный, кто может его воспитать. Моей матери все равно на него. Если уж на меня ей плевать, то его она просто в приют отдаст. — Суын, подожди, я не могу. — испуганно проговорил Чимин. — Чим, мне осталось немного. Я уже не могу даже руку поднять без усилий. — Но… — Отец его — мразь еще та. Сделал дела и сбежал, и я даже искать его не буду. — злобно сказала девушка. Чимин поджал пухлые губы покусанные из-за нервов. Он прекрасно понимал, что слова Суын звучат правильно — зачем нужен ребенку отец, который является трусом? На перепих способны все, а вот отвечать за совершенные дела лишь исключения, и, к сожалению, тот урод, который переспал с Суын, является трусом и Чимину жаль его. Далеко он не пойдет. Вечно будет бегать и бояться всего. — Чимин, ты мой единственный лучший друг и моему ребенку будет с тобой хорошо. — А еще я гей. Девушка улыбнулась. — Вот именно. Пусть он будет жить с тобой. Ты же… ну, как бы сказать… Чимин знал, о чем хочет сказать Суын, поэтому сам произнес эти слова: — Да, детей не могу иметь. Вернее могу, но только от суррогатной матери. — Вот именно, а я уже родила, но умираю, и мой ребенок останется совсем один. Тебе не жалко его? — Не дави на жалость, Суын. Это все серьезно. — Чим, рак никого не жалеет и мне не выжить, поэтому подумай и дай ответ. — сказала Суын. Дать ответ оказалось сложнее, чем казалось. Дружба с пяти лет, они через многое прошли и вот, твоя давняя подруга говорит, вернее предлагает, забрать ее ребенка, потому что умирает — разве это можно так легко принять и дать ответ. Чимину тяжело от этого. От одной только мысли, что ребенок Суын будет жить где-то, в каком-то непонятном месте, с какими-нибудь злыми людьми — душило Пака. Вдруг с ним будут плохо обращаться. Вдруг будут обделять и не подарят любви. Вдруг его вообще убьют и пустят на органы, ведь мир жесток. От последней мысли у Чимина дрожь прошлась по коже и он вздрогнул, покачав головой. — Суын, я не гожусь в родители. Посмотри на меня, — Пак развел руки, — Я флорист. У меня денег хватает, только чтобы за квартиру заплатить и все. — Не переживай. Я об этом позаботилась. Я написала заявление и в случае моей смерти, все деньги перейдут ребенку, но пока он несовершеннолетний, деньгами распоряжается опекун. — Суын… — Чим, подумай. Это слово так и звучало в голову Чимина до самого вечера. Вернувшись домой он даже не стал переодеваться и лег на кровать в джинсах и кофте. После больнице он чувствовал опустошение и совсем не хотелось ничего делать. Он лежал и смотрел в потолок, размышляя о будущем, в котором он не видел даже самого себя, не то, чтобы жизнь с ребенком. Насколько Чимин знает, Суын не дала ему имени. В свидетельстве о рождении стоит прочерк в строке имени, как и в фамилии. Думая об этом, Чимин не заметил, как уснул. Утром следующего дня он открыл глаза от телефонного звонка. Живя в квартире в одиночестве, Чимин сел на кровать, убрал темные, почти черные волосы с лица и облизал губы. Спустил ноги, поднял телефон с пола, который, видимо, упал, когда Пак переворачивался во сне и увидел номер больницы. Он тут же нажал на кнопку ответа, до ужаса опасаясь услышать по ту сторону телефона что-нибудь страшное. — Господин Пак? — голос девушки был тихим и несколько грустным. — Что с Суын? — сразу спросил Чимин, мгновенно лишаясь остатков сна. — У нее приступ и с ней врачи. Господин Пак, возможно, она не выберется. Госпожа О, сказала в случае критической ситуации сразу позвонить вам и еще, — девушка вздохнула, — Ее сын… Никто не навещал госпожу О, кроме вас, вы отец ребенка? Чимин молчал. Он затаил дыхание, смотрел на свои ноги, поджимая пальцы, тяжело дышал и боялся, что из-за долгого молчания девушка снова повторила свой вопрос. Но куда больше он боялся услышать:«Она скончалась». Страх нарастал с каждой секундой, как и холодели руки Пака, и когда уже он сам понял, что молчание вышло за рамки ожидаемого, он вдруг заговорил, совершенно для себя неожиданно: — Да. Он мой сын.

1

Чимин стоял перед больницей с младенцем на руках. Совсем недавно именно в этой одежде, только куря сигарету, Чимин дожидался, пока она дотлеет и спешил в палату к лучшей подруге, а сегодня он с ней простился. Суын умерла вчера. Спустя три дня после звонка медсестры и сейчас Пак совсем не знает, как ему быть и что делать. Маленький мальчик на его руках не плакал. Он был одет в комбинезон и спал. Надув щеки, с белоснежной кожей и черными ресницами, он был похож на куклу, но иногда, его уголки губ поднимались, что растворяло иллюзию, что он неживой человек. Отвернувшись от главного вход, Чимин крепче прижал маенького мальчика к себе и шагнул вперед. У ребенка еще не было имени — Суын специально сделала так, чтобы имя ему дали потом, когда будет решено, к кому отправится жить ребенок. Чтобы у родителя была возможность выбрать имя самостоятельно. Это было вполне разумно и предусмотрительно со стороны Суын, только вот Чимин бы предпочел, чтобы этот ребенок жил с матерью, а не с ним. Он ничего не понимает в детях. Не знает, как правильно их пеленать, чем кормить, как купать, какие игрушки нужны. Он ничего не знает. И, наверное, даже неправильно его сейчас держит на руках, но раз малыш не плачет, значит не все так плохо. Выйдя за территорию больницы, Чимин вызвал такси и поехал домой. В небольшой квартире, где только есть большая комната, спальня, кухня не совсем большая, но, как кажется Чимину, уютная и не считая ванной комнаты с туалетной, это было все. Когда заходишь в квартиру, по правую руку находится кухня. В ней светлые обои, светлые, молочная тюль, темный кухонный шкаф висит над плитой и раковиной, а также темный стол, который стоял возле окна. В летние дни, особенно утром, солнце светит прямо на стол и Чимин часто любил именно это время в летнее время года. Зимой все не так. А осенью и весной тем более. Все мрачно и уныло. Большая комната содержала в себе диван возле стены по правую сторону от входа, балкон напротив дивана, комод на котором стоял телевизор, а над ним полка со всяким ненужным барахлом, от которых Чимин все не может избавиться. На полу лежит большой ковер из мелкого ворса однотонного цвета — молочного. Он зашел в большую комнату, положил аккуратно ребенка на диван и расстегнул молнию комбинезона. Медленно снял его, положил рядом и приступил к снятию шапочки, как вдруг малыш заплакал и открыл глаза. — Тише, — с грустной улыбкой сказал ему Чимин, как будто он что-то понял. Сняв остальную одежду, Чимин оставил ребенка в штанишках, футболочке на кнопках и носочках. Выпрямив спину, он разглядел малыша, который широко распахнув рот, ревел. — Пожалуйста, не плачь. Я не знаю, что делать… Впервые эту квартиру заполнил плачь ребенка, а не что-то иное. Чимин смотрел на него совершенно теряя себя. Он никогда не думал, что всего неделя способна перевернуть его мир. Что всего за пару дней он из парня, у которого отношения висят на волоске, он превратить в отца-одиночку. Суын все сделала очень грамотно — она через знакомого сделала документы, передав опекунство Чимину без лишних вопросов. Она вписала его в родство с ребенком, указав, что он отец, а жили они в гражданском браке. Конечно, если есть документ, подтверждающий это, то для чего нужен ДНК тест. Хитро. Но единственное, что она не сделала — не вписала имя ребенка, охарактеризовав это тем, что Чимин сам его спишет. Видимо, документы были готовы давно и Суын знала, что Чимин не бросит ребенка. Подняв его на руки, Пак сел на диван и начал качать. Пытаясь сделать так, чтобы малыш уснул, Чимин наблюдал за тем, как ребенок тянул ручки вверх. Такие маленькие, хрупкие и Пак наклонил голову, поцеловал их. Запах ребенка был совершенно незнаком ему, но оказался приятен носу и Чимин растянул пухлые губы в улыбке. — Тебе нужно дать имя, да? — заговорил Чимин. — Может быть… Хару? Как тебе? Ребенок все еще плакал. — Давай будем друзьями, Хару? Давай ты перестанешь плакать, иначе и я заплачу. Чимин говорил все это с улыбкой. Плакать он не станет, но его мучает то, что он не может повлиять на ребенка. Укачивая, Хару все же, спустя время, успокоился и большими глазами он смотрел на Чимина. Они совершенно не похожи, все будут говорить, что они не родные и от одной только мысли, Чимину становится не по себе. Сколько же раз он будет ходить школу по этому поводу? Сколько раз будет разбираться с друзьями Хару, которые будут твердить ему, что он подкидыш. Пак уже готов к этому с мыслями: «Как же тяжело будет мне потом». Первый день их совместной жизни и родительства Чимина прошел весьма удачно. Хару крепко спал ночью, а проснувшись под утро, даже не заплакал, а просто пропищал, как мышка. Чимин сразу понял, что малыш хочет кушать и быстро сделал ему смесь, которую прислала больница вчера поздно вечером. И слава богу там была инструкция. Хару хорошо покушал, а потом, Чимину пришлось менять памперс, но он умело справился, чем был горд. Сейчас время обеда. На часах 13:45 и Чимин приготовил себе рамен. Вместе с Хару на руках, он сидел на кухне и быстро пытался покушать, но ручки малыша все мешали ему нормально держать палочки. В итоге Пак не поел. После обеда, по-хорошему бы, стоило погулять, но так как у Чимина не было коляски для Хару, парню пришлось носить ребенка на руках. Впрочем, это была не единственная проблема — еще хуже было то, что нужно было купить продуктов и детский смесей домой, но с ребенком на руках это не так просто сделать. В итоге, Чимин решил оформить доставку домой. Иначе было не как. Да, дороже, но ситуация без вы́ходная. Шагая вдоль улицы, Пак смотрел вперед и иногд опускал глаза на Хару. Он спал, надув губы. Проходящие мимо девушки то и дело, что охали и ахали, восхищаясь Чимином, только вот для него это не имело никакого значения. Он не понимал, почему отцы-одиночки так пользуются спросом у девушек. У таких как он все обстоит по-другому. Он до сих пор не сказал человеку, с которым встречается о том, что он забрал сына подруге себе. Он боится сказать об этом, ведь он был против детей вообще. Впрочем, он был против не только этого — общение с Суын он тоже ставил под запрет, но Пак не слушал его. Он знал Суын дольше него и тот не имеет права запрещать с кем-либо общаться. Чимин же не запрещает, а мог. Стало холодать и Чимин пошел домой вместе с Хару. Не хотелось, чтобы он простудился, потому что как лечить такого комочка Пак не знал. Лишь догадывался, что лекарства будут дорогими, но не желал экспериментировать. Раздев его, сменив памперс, Чимин взял Хару на руки и пошел на кухню. Поставил греться чайник, чтобы заварить смесь, как вдруг услышал звонок в дверь, который испугал Хару и он заплакал. — Тише, тише, — укачивая, нежно сказал ему Чимин и подошел к двери. Открыв ее, Пак увидел того, с кем не был готов встретиться. В ближайшие дни уж точно. Прижав ребенка ближе к себе, Чимин улыбнулся, создав что-то вроде дружелюбия и отошел назад. — Привет, Чонгук. На нежный голос Чимина Хару среагировал мгновенно и задвигал руками. Перехватив их, Пак прижал к груди и ждал, что человек напротив него скажет хоть что-нибудь. Он зашел в квартиру, громко закрыв дверь и Чимин тут же сказал ему так не делать. — Меня не было две недели, а ты уже с ребенком. Миленько. — сказал несколько злорадно Чонгук. — Он Суын? — Уже мой. — Он что вещь? — Чонгук усмехнулся. — Она умерла, Гук. Чонгук снял куртку, ботинки и толкнул ногой дорожную сумку. Прошел мимо Чимина в сторону кухни. — Что ж, соболезную тебе. Покормишь меня? — Сначала я покормлю Хару. Чонгук обернулся, бросил недовольный взгляд на малыша, а после поднял свои уставшие, красные глаза на Чимина. — Хару, значит, — Чонгук произнес имя ребенка несколько презренно. Будто он был пятном на его белой футболке и хотелось вывести его как можно скорее. Чимин зашел на кухню и подошел к столешнице, на которой стояла бутылка и банка со смесью. — Гук, ты же поможешь мне? — спросил тихо Чимин, держа одной рукой ребенка, а другой насыпал смесь в бутылочку. — С чем? — С сыном. Я знаю, что ты не это ожидал увидеть по возвращению, но я надеюсь на твое понимание. — Я не буду его воспитывать. Об этом даже не проси. Чимин поджал губы и его рука дрогнула, когда он хотел насыпать последнюю ложку смеси. — Я сам его воспитаю, а ты просто будь рядом. Мне нужна… — Тебе стоило мне позвонить, когда ты решил, что хочешь иметь ребенка. –… поддержка. — закончил Пак. Он больше не стал ничего говорить. Молча залил смесь водой, подождал пока она остынет и накормил Хару, а после пошел с ним в спальню и лег на кровать, начал играть. Чонгук лишь раз пришел к нему, чтобы спросить, где он будет спать. Получив ответ, что на диване в большой комнате, он выругался и ушел. Этой ночью они впервые не спали вместе.

2

Прошла неделя и Чимин свыкся, что в квартире стоит запах ребенка. Это сложно объяснить, если никогда не чувствовал этого запаха, но он есть. Для Чимина он сладкий и в тоже время чистый, как будто запах кондиционера для белья. Пак не может объяснить, почему именно так сравнил его. Вчера на его счет пришла крупная сумма, а после ему позвонили, правда он не запомнил кто, и сказали, что госпожа О Суын оставила эти деньги на необходимые нужды сына, поэтому поздно ночью, после того, как малыш уснул, Чимин сидел тихо на полу в спальне и искал на просторах интернета коляску и кроватку. Купил тем же вечером и утром все доставили. Темно-синяя коляска заняла все свободное место в коридоре, а кроватка — в спальне. Пришлось передвинуть шкаф ближе к окну, чтобы поставить кроватку рядом с кроватью, дабы всегда быть рядом. Из вещей у Хару было только то, что выдали ему в больнице и что купила Суын, поэтому Чимин стирал вещи малыша, сушил их и так по кругу. Правда сегодня он решил, что Хару, все-таки нужна другая одежда, поэтому созвонившись утром с матерью, он рассказал ей о случившимся и попросил о помощи. И вот теперь, он и Хару, стоят возле входа в торговый центр, дожидаясь женщину. На улице с каждым днем холодает все сильнее. Закурив сигарету Чимин выдыхал дым в сторону, бегал глазами по прохожим людям и увидел вдалеке женщину. Его мать спешила, держа в руках большую сумку. Чимин тут же выбросил сигарету, чтобы не заставлять женщину ворчать на уже взрослого сына. Подойдя, она обняла Пака и нависла над коляской. — Божечки, — убрав часть теплого пледа от лица Хару, — Такой крошечный. Я уже забыла, что и ты, поганец, тоже был таким. — Мам, — опустив плечи, протянул Чимин. — Суын… она… — женщина старалась подобрать слова, чтобы заговорить о кончине подруги, но Чимин всем своим видом дал понять, что не желает об этом говорить. — Мам, Хару вещи нужны и все остальное, а я не понимаю в этом. — Да, конечно. — женщина выпрямилась. — Я помогу. Поход по магазинам занял почти два часа. Благодаря женщине было куплено все необходимое, а под конец их похода по огромному торговому центру, Хару проснулся. Его большие глаза бегали в разные стороны, а взял его на руки, он заулыбался Чимину. Сев на свободный диван, которые были расположены вдоль торговой галереи, Чимин достал готовую смесь. — Уже набил руку. Делаешь это умело. — женщина с улыбкой произнесла эти слова, а Чимин вдруг почувствовал резкий укол в сердце, будто его кольнули иглой. Знала бы она сколько Чимин потратил нервов впервые несколько дней, она не говорила бы так. — Чим, отцу бы тоже сказать следовало. — Нет. Его тяготит, что я гей, а ты хочешь рассказать о ребенке. Я против. — Он был бы рад. — Не хочу. Хару мой сын и я не хочу слышать, что я такой неправильный, буду показывать ребенку такие нормы. Он же считает, что я пропагандирую это. Женщина вздохнула. — Он не считает так. — Не оправдывай его. Хару вел себя спокойно. Не плакал, что было огромной радостью. Мать Чимина взяла его себе на руки и обняла, сказав, что он очень красивый, и что когда он подрастет, они пойдут с ним в музей или в больную библиотеку, чтобы присвоить ему лучшие манеры. Чимин на все это улыбнулся, ведь у него нет такой любви к книгам или искусству, как у его матери. Работая флористом много ума не нужно, но Пак не считает, что это что-то великое. Что-то столько красивое. Разошлись они через час. Женщина уехала на такси, а Чимин с Хару не спеша пошли в сторону дома. Дыша свежим, морозным воздухом, Чимин крепко держал коляску. Они шли с краю по улице, стараясь не доставлять дискомфорта идущим им навстречу людям, как вдруг Чимин почувствовал вибрацию в кармане. Достав телефон он увидел имя «Чонгук» и ответил: — Гук, привет. — Ты где? — Гуляю с Хару, а что такое? — Ты же знаешь, что я не могу ходить без охраны по улице. Зачем заставляешь меня ждать? Чимин растерялся и ускорил шаг. — Я не знал, что ты собирался приехать сегодня. Гук, можешь подождать меня в машине? Я скоро приду. — Господи, — раздался вздох, — Снова твой Хару… Меня это начинает бесить. Чимин, я артист и я не могу показываться на людях просто так. Мы это уже обсуждали. Чимин виновато опустил глаза, как будто Чонгук стоял перед ним. — Да, прости, я все помню. — ответил Пак. — Быстрее, Чимин. Чонгук отключился. Он часто так делал, поэтому Чимин уже привык к его выходкам. Он ускорился и скорым временем добрался до дома. Чонгук ждал его в большой черной машине, которая явно была пуленепробиваемой и, видимо, заметив Пака, вылез из нее, держа сумку в руках. Чимин улыбнулся, но в ответ не получил ничего. Чонгук поспешил в подъезд. Зайдя в квартиру он быстро разделся, пошел на кухню и полез в холодильник. Чимин же, раздел Хару, покормил его и взял на руки. Прижав к себе ребенка он пришел к Чонгуку на кухню. Тот сидел с бутылкой соджу и двумя стопками. — Я не буду пить. — сразу сказал Пак. — Из-за него и выпить не можешь? — будто бы с издевкой спросил Чонгук. — Да. — На кой черт ты тогда мне нужен… Слова прозвучали болезненно и Чимин выдвинул стул, сел напротив. — Гук, прошла неделя. Почему ты не можешь смириться с этим? Он часть меня. Он никуда не уйдет. — Ты реально тупой? — Что, прости? — Чимин распахнул глаза, не веря услышанному. Чонгук вздохнул, откликнувшись на спинку стула и покосил взгляд на окно. Его скулы двигались и свидетельствовали о том, что он нервничает. Его брови нависли над переносицей. — Когда мы начали встречаться, я четко тебе дал понять, что между нами никого не должно быть. — Гук, у меня нет никого. — поспешил отправляться Чимин. — Нет, ты не понял. — Чонгук сложил руки на груди, вел ровно, посмотрел на Чимина и добавил: — Никого. Даже ребенка. Я не собираюсь делить тебя с ним. — Чонгук… я не верю… Неужели для тебя это такая проблема? Он же никак не мешает тебе. — Мешает. — Чем? — Он будет расти, а значит есть риск того, что мой секрет будет раскрыт. Чимин ответил: — Господи, ему даже года нет. Чего ты переживаешь за то, чего нет. — Но будет потом. — А ты планируешь быть со мной так долго? — спросил Чимин и Чонгук изменился в лице. — Что? — спросил Чон. — Ты не хочешь, чтобы он был. Ты не поддерживаешь меня, ты даже не интересуешь, что со мной и как я. Тебе плевать. Чон усмехнулся. — Даже сейчас…тебе смешно. — Потому что прежде, чем забрать ребенка от непонятной бабы, нужно было поговорить со мной. Чонгук встал. — Она — не баба. — раздраженно ответил Чимин. — Ах да, твоя покойная подруга шлюха. Давай вспомним, сколько мужиков через нее прошло. — Чонгук задумался, делая вид, что вспоминает. — Прекрати. — Нет, это ты прекрати. Отдай его в приют и не мучай себя. Какой из тебя отец? Посмотри в зеркало. — Хватит! — Чимин прокричал и Хару испугался, заплакал. — Что ты в будущем ему дашь? — Любовь! Я не отдам его! — Не повышай на меня голос! — закричал в ответ Чонгук. Пак тут же прижал Хару к груди, поглаживая его по спине. Малыш плакал, а Чонгук навис над ними, словно грозовая туча и пронзал взглядом. — Ты совершил ошибку, Чимин. Из тебя не получится нормальный отец, и думаю, что нам лучше расстаться. Чимин не дрогнул. Он смотрел на стол, поглаживая по спине Хару, который успокоился и только изредка всхлипывая. — Я тоже хотел это предложить. Мы разные, а еще, Чонгук, я знаю, что ты изменял мне. — Что? — Чон вдруг сделал шаг назад. — Твой, якобы, новый парень мне писал и просил оставить тебя в покое. Видимо, — Чимин повернул голову, посмотрел на Чонгука, — он не вкурсе. Жаль его. — Жаль? — Да. Он не знает, с кем связался. — За то ты свободен. — равнодушно ответил Чонгук и поспешил в коридор. Через пару минут дверь открылась и закрылась в ту же секунду.