Большой куш

Эва

— Постарайся не двигаться, птичка. Этот ковёр будет трудно отстирать. Я кричала от жгучей боли в руке, пока Амен шаг за шагом двигался в мою сторону, переживая за свой драгоценный ковёр. Мужчина покачивался от дряни, которую хлестал сидя у камина, но каким-то образом сумел выстрелить и задеть меня. На что способен такой человек в трезвом виде?  Превозмогая адскую боль я смотрела в безжизненные голубые глаза, не отражающие ни вины, ни сострадания, лишь моё искорёженное болью лицо. Белый человек согнул одну ногу в колене и присел, схватив меня за запястье. Каждая клеточка естества пульсировала, когда тёплая ладонь коснулась моей кожи. Я вздрогнула, сжалась, но он медленно перевёл на меня укоризненный взгляд и приподнял бровь, приказывая не двигаться. Осмотрев руку, встал и бросил: — Жить будешь. Пуля прошла по касательной, так что сиди смирно, никуда не уходи.  Я скривилась, глядя исподлобья на причину моих страданий. Издевался даже тогда, когда по его вине я чуть не погибла. От него исходило непоколебимое спокойствие, как от многовековых гор или человека, который уже ничего не сможет изменить — человека, лежащего в гробу. Такой же холодный и безжизненный.  Оставив меня на полу он пошёл к выходу из гостиной. Я смотрела на окровавленную руку, запачканное платье, и чёртов ковёр со следами крови. Тело била крупная дрожь, будто кто-то схватил меня и лихорадочно пытается привести в чувства. Силы покидали и, казалось, что любое слово выйдет беззвучным дуновением изо рта, но стоило Амену выйти за дверь, я проскулила сквозь сжатые челюсти, завалившись на бок.  Боль никак не утихала, и я даже стала привыкать к жгучему ощущению.  Не знаю, сколько прошло времени, для меня оно тянулось вечность. Амен зашёл в гостиную с бутылкой воды в одной руке и прозрачным ящиком с медикаментами в другой. Опустившись на пол, стал вышвыривать коробки с таблетками одну за другой, пока не добрался до упаковки с бинтом. Обложившись всем необходимым, он снова взял мою руку и промыл рану под сопроводительные звуки из моего рта, больше походившие на шипение. Я старалась медленно дышать и быть стойкой, не желая показывать слабость или страх, но из-за шока продолжала трястись, чем мешала мужчине. Очистив ранение от крови, Амен достал тюбик и обратил внимание на мой косой взгляд, лишённый всякого доверия.  — Браунодин. — Сказал он и тут же потерял всякий интерес, возвращаясь к процессу.  Движения рук были механическими, как будто ему не впервой обрабатывать увечья.  — Почему? — Тихо, почти беззвучно прошептала, заглядывая в лицо мужчине, но он не удостоил меня взглядом, продолжая накладывать повязку.  — Он хорошо ускоряет заживление. Сегодня поспишь так, утром приедет врач и осмотрит.  Он вызывал страх и ненависть, но по какой-то причине я никак не могла удержать язык за зубами. Глупая. Какая я глупая. Мудрая женщина не стала бы вступать в открытую конфронтацию и провоцировать, она отработала бы всё, что заработала нечестным способом, и навсегда исчезла с радаров, я же — могла саморучно подписать себе смертный приговор в тот самый момент, когда выудила из-за его спины пистолет. Ещё никогда и никто не разговаривал со мной в таком тоне, не обращался настолько грубо, не позволял так нагло прикасаться руками к телу, исследуя каждый сантиметр. Следы от его рук до сих пор пылали на моих бёдрах, талии и лице.  «Я знаю таких, как ты» Знает… Сначала ничего не знающий обо мне человек возомнил, что может нагло хватать везде, где ему вздумается, потом наградил клеймом, глядя на которое я буду содрогаться от пережитого всю свою оставшуюся жизнь, а теперь сидит напротив и зализывает саморучно нанесённую рану.  — Почему ты выстрелил?  Он молчал, неотрывно забинтовывая руку. Закончив все манипуляции, встал и взял меня под локоть, помогая подняться. Без пушки в руках и угроз мужчина казался самым обычным человеком, а не жестоким извергом с насильственными наклонностями. Что его сделало таким или кто?  Я уже не надеялась услышать ответ, но закончив игру в молчанку, он сказал: — Научись меня слушать с первого раза. И не принимай доброту за слабость, иначе придётся подбить второе крылышко, птичка. 

***

Я проснулась от визга девушки, вошедшей в комнату. Подружка темноволосого стилиста  посмотрела на меня, затем на подперевшего плечом дверной косяк Амена и Тизиана рядом с ним.  — Да ты совсем с катушек слетел?! — Звонкий голос врезался в слух, окончательно прогнав остатки сна. -Что она могла такого сделать, что ты её подстрелил? Нет, я знала, что ты давно тронулся умом, но ТЫ, — девушка подошла к Тизиану и ткнула его пальцем в грудь, — Какого хрена ты поддержал эту затею? У неё же может быть семья, а вы её заперли здесь, как козу домашнюю держите. — Дороговато коза эта мне обошлась. Ты видела её тряпки? А копыта в кристаллах воровских?  — возразил Тизиан, отмахиваясь от незнакомки. — А, хрен с ними, всё равно кровь теперь не отстирать. И как я мог не поддержать своего босса? Мне в отличие от Эвтиды обе руки нужны.  Он поднял ладони вверх, помахав ими перед носом девушки и отгоняя от себя, будто назойливую муху.  — Не воровских, а Сваровски, невежда!  — Дия, ты не для этого здесь, — Амен вмешался в распри, скучающе глядя в мою сторону, — так что отдавай документы и проваливай восвояси, пока я не решил сменить замки.  — Придурок! — швырнув в Амена пакет с бумагами, девушка вернулась ко мне, присаживаясь на кровать. Наклонившись, она шепнула практически на ухо, вклиниваясь в моё личное пространство, — Ты подкинула проблем, подруга.  Недвусмысленная фраза насторожила. Кому ещё проблем успела подкинуть, кроме как самой себе?  Не став продолжать разговор, Дия встала и подошла к окну. Раздвинув шторы, она толкнула вбок раму, впуская свежий воздух. Он сейчас был нужен, как никогда. Мне ещё не приходилось встречаться с человеком, который так открыто стал бы грубить Амену. Встретив её во второй раз в этом доме, невольно задала себе вопрос: кто она? А следом еще кучу, потому что никак не могла сопоставить её речь, обращённую к мужчине, и его реакцию на неё, а точнее полное отсутствие агрессии в сторону брюнетки. Она подруга детства, верная подручная или, может, у них «свободные» отношения? О других отношениях с ним сложно размышлять.  Широко раскрыв глаза, я  принялась с жадностью разглядывать Дию, подмечать каждую деталь во внешнем виде: красивые вьющиеся волосы выглядели ухоженно, как и бронзовая кожа, сияющая в свете утреннего солнца, большие карие глаза и невысокий рост делали её похожей на оленёнка из мультика, который в детстве я готова была пересматривать тысячу и один раз, пока родители были в отъезде.  — И сколько твоя новая подружка здесь проживёт? — Она кружила по комнате, как маленькая хищная кошка, задавая один вопрос за другим, — И почему здесь? Неужто понравилась? Раньше ты не водил… — Ты замолкнешь или нет? — Амен рыкнул на девушку, нехотя отрываясь от бумажек в руках.  — Да пожалуйста! Не хочешь — не говори. Но вообще-то у неё неплохая квартирка.  Дие было абсолютно всё равно на негодование белого человека, она вела себя с ним так, будто они как минимум равны. Тизиан перешёптывался со своим боссом, было не разобрать ни слова, но исход прекрасно отражался на его лице — что-то в моих документах было не так.  — Почему тебя никто не ищет? — Амен обратился ко мне, отрывая взгляд от бумажек.  — У меня нет никого.  — Ц-ц-ц, — он едва заметно качнул головой, неудовлетворённый моим ответом, — говори. Я не буду дважды задавать один и тот же вопрос.  Своим взглядом он заставил меня подняться с кровати, издавая непонятные звуки, непроизвольно вырывавшиеся из груди. Каждая мышца гудела, рука продолжала болеть в том месте, где была перебинтована. Я встала, лишь тогда заметив на себе непомерных размеров черную футболку… и всё. Белые брови взметнулись вверх, а следом ещё две пары глаз вперили свой взор на меня, вводя в ступор. Мириады мурашек пробежались по телу, я сглотнула и опустилась на кровать, тут же накрывшись одеялом.  Нащупав нижнее бельё — выдохнула, совершенно не помня, как добралась ночью до постели.  Не извращенец. Точно нет.  Амен внимательно наблюдал за каждым движением, ухмыляясь так, будто не встречал ранее смущённых девушек, хотя для него я наверняка выглядела как одна из эскортниц, которых я видела в казино. Дия поняла, что мне некомфортно под пристальными взглядами, и привлекла внимание мужчин:  — Может, отвернётесь наконец? Девчушка смущается, — она подошла к шкафу, открыла дверцы и всплеснула руками, повернувшись ко мне лицом. — Вещи где твои? Или ты собралась как этот, — она кивком указала на статую Давида, — листочком прикрываться?  — А прикрываться зачем? — Тизиан издал смешок и поиграл бровями, глядя на Амена, чьи глаза беспристрастно глядели в одну точку.  Я поджала губы и нахмурилась, вспоминая, с каким упоением Рейм разрезал мои вещи на кусочки. И ведь действительно не осталось ничего, что можно было бы надеть в повседневности.  — Нет у меня вещей. Сама забыла, как твой дружок всё покромсал? Мне теперь только по приёмам разъезжать в том, что осталось.  Дия закатила глаза, расхаживая по комнате.  — Так не годится. Тебе нужно что-то, чтобы можно было надевать и чувствовать себя комфортно до тех пор, пока рука не заживёт. Так ведь? — она снова обратилась к Амену, на что он лишь выгнул бровь, — Иначе как твоя пташка будет отрабатывать денежки? Так и заживление будет длиться дольше… — Ты можешь привезти ей что-то, только замолчи уже наконец. — Дия так много говорила, что Амен буквально закипал, выслушивая неумелые манипуляции. — Тизиан, отвези их куда там надо.  Мужчина с гулькой, стоявший ранее с изумлённой улыбкой до ушей, осунулся и скосил взгляд на босса, тяжело вздыхая.  — Я в няньки не нанимался, сами управятся. Да и куда они денутся? Дию из твоей жизни никак не выкурить, а красотка вряд ли теперь глупостями станет заниматься, не имея даже паспорта на руках.  Белый человек молча вышел за дверь, ожидая Тизиана снаружи. Дия хихикнула и бросила, выходя следом:  — К тебе медик должен приехать, а после поедем расслабимся.  Дружелюбие девушки пугало и настораживало. У меня никогда не было близких подруг, а с теми, с кем общалась, отношения строились на взаимовыгодных условиях. Что ей нужно и почему решила вдруг помочь? Я кусала губы, сдирая слой эпидермиса, размышляя о перевернувшейся с ног на голову жизни. Как в квартиру смогла проникнуть Дия и что так удивило мужчин в моих документах — всё ещё оставалось загадкой. За раздумьями я не заметила, как в комнату вошёл высокий молодой мужчина с сумкой наперевес. С виду ему было не больше тридцати, ухоженный и так же дорого одет, как все остальные, повстречавшиеся мне в этом доме.  — Здравствуйте, я Ливий Пеллийский. Позволите себя осмотреть? — я кивнула, и он принялся аккуратно снимать бинт, — Хорошо замотал, даже лучше, чем в прошлый раз.  Это он об Амене? И сколько он искалечил?  Кожа на лице натянулась от напряжения, я выпрямилась и чуть было не выдернула руку, но мужчина вовремя перехватил запястье, не позволяя дернуться.  — Иногда ранения не требуют отлагательств и нужно самому как-то выкарабкиваться. Его первую повязку надо было видеть… она была похожа на ошмётки ткани, которые снимают с мумий.  — И часто Вы так помогаете ему? Мужчина не ответил. Сдержанная, едва заметная улыбка не требовала пояснений, говорить об этом он не станет, но несмотря на то, что врач менее контактней болтливого Тизиана, ему хотелось доверять, чего не скажешь о предмете нашего разговора. Сколько раз Ливию Пеллийскому приходилось обрабатывать раны Амена, и по какой причине они были получены? Вопросов было больше, чем ответов, но лезть в это болото категорически запрещалось. Я не хочу знать больше, чем мне нужно, а главный урок уже усвоен: мне следует помалкивать и быть хитрее, если не хочу стать той самой птичкой с двумя подбитыми крыльями.  Врач снял бинт и принялся осматривать. — Я бы назвал это царапиной относительно того, что приходилось видеть ранее. При должном уходе заживёт через пару недель, но шрам останется наверняка. Перевязка дважды в день и желательно не мочить, обезболивающие принимать можно, но не злоупотребляйте. Ливий перебинтовывал руку и аккуратно касался открытых участков кожи даже там, где не было неприятных ощущений, внимательным взглядом изучая каждый миллиметр от моего запястья до локтя. Это так контрастировало с тем, как те же самые манипуляции проделывал Амен. Едва ли такой человек способен на сочувствие, сострадание и поддержку, но что-то в нём было интригующее, манящее настолько, что инстинкт самосохранения попросту притуплялся. Но нанесённое им увечье станет красным флагом, который будет пестрить перед глазами всякий раз, когда я попытаюсь снова совершить ошибку. Рана находилась посередине, уродливая «царапина», пульсирующая даже тогда, когда о ней не думаю. Я опустила взгляд на пол, разглядывая каждую ворсинку на прикроватном коврике и представляя, как даже летом стану прятать шрам-последствие импульсивного решения.  Но моего ли? Как поступила бы другая, будь она на моём месте: позволила издеваться над собой или наоборот, с удовольствием отдалась во власть Белого человека и его голубых айсбергов, лишь бы не подвергать свою жизнь опасности? Отвлечённая собственными мыслями я не заметила, как врач спешно стал складывать медицинские приспособления обратно в сумку. Вопреки принятому решению о том, что не стану лезть не в своё дело, мне вдруг захотелось узнать больше о том, что связывало его с Аменом. — Как давно вы знакомы? С… ним. — Я не смогла произнести это имя вслух. — С мистером Оушеном? Порядка десяти лет. — Он встал, взяв сумку в руки, и снова посмотрел мне в глаза. — Вы столько не проживёте, мисс, если не будете осторожны. Ливий смерил меня сочувствующим взглядом и шагнул за порог, оставляя в одиночестве. Говорил он об опасности для меня или в целом о местонахождении в кругу этого «мистера Оушена»? Забравшись с ногами на постель,  взяла телефон в руки и стала просматривать денежные поступления в приложении банка, чтобы хотя бы примерно высчитать, сколько мне придётся отрабатывать все треклятые деньги, которые теперь непомерным грузом повисли на моих плечах. Остановившись на цифре в шестьдесят тысяч долларов, я закусила губу и зажмурилась, сдерживая подступающие слёзы. Как можно было так беспечно тратить всё до последнего цента даже не думая о последствиях?  — Дура, дура, дура. Какая же ты глупая, Эвтида, — бормотала я себе под нос, надеясь, что никто не услышит. В комнату вошла Дия и, сложив руки на груди, сказала:  — Ведёшь себя как тряпка. — я в недоумении уставилась на неё, даже не найдя слов для противостояния. — Тебе полгода удавалось шулерить и выигрывать приличные суммы. Если ты не надурила нас с Рэем и действительно лишь обокрала Амена — просто сделай это ещё раз.  Просто… снова обокрасть? Ко мне пришло озарение. Действительно, стоило войти в казино — мужчины всегда обращали свой взор, смотрели вслед моей поступи и пускали слюни на карточные столы. Внимание притуплялось у всех — даже у крупье. Так почему я, Эвтида, сижу и лью слёзы о том, что уже не могу изменить? Что мешает сейчас просто играть? Не думая о долге, не думая о том, что меня могут скормить псам. Просто делать то, что умею лучше всего, но не забирать выигрыш! Я снова села свесив ноги и посмотрела на Дию, уже держащую в руках несколько платьев.  — Почему ты это делаешь?  — Что? — она выгнула бровь и скучающе разложила наряды по постели, — везу тебя в ТЦ? Простая женская солидарность.  — Нет. Почему помогаешь?  — Ты кажешься мне… интересной. Так что поднимай свою пятую точку с кровати и не вздумай ныть! После стольких лет борьбы за жизнь нет права на ошибки, как и на сострадание к самой себе. Я встала, скривившись от боли, на что Дия закатила глаза и цокнула мне, как маленькому ребенку.  — Ливий сказал, что пуля прошла по касательной, при мне можешь не корчиться. Хотя актриса из тебя неплохая.  — А ещё он сказал, что жить мне осталось не долго! И наверняка это благодаря одному альбиносу, возомнившему себя богом!  Дия нахмурилась и подошла ко мне почти вплотную, положив указательный палец на губы. Карие глаза стали почти чёрными, а её пристальный взгляд заставил сделать шаг назад. От весёлой и непосредственной девушки не осталось ни следа.  — Ш-ш-ш, девочка. Ты глупишь даже с подстреленной рукой, — прошептала она, оборачиваясь по сторонам, — если так будет продолжаться, то слова нашего медика окажутся пророчеством, а не просто предостережением. Тебе нужно быть умной и хитрой. Я всё ещё не понимала, о чем толкует Дия, но через мгновение маска хохотушки снова вернулась на её лицо. Она помогла мне одеться и завязала волосы в высокий пучок, подводя к зеркалу.  — Посмотри на неё, — кивнув на наше отражение, девушка выправила вперёд тонкий локон у уха, накручивая его на палец, — она зачем-то нужна Амену… просто так он ничего не делает, и решения всегда чем-то подкреплены. Так что не дай этой девушке в зеркале умереть.  Мурашки стадом необузданных жеребцов пробежались по телу от того, что Дия говорила обо мне в третьем лице. Как будто той Эвтиды  в казино просто не существовало, или поимка стала настолько судьбоносной, что разделила мою собственную жизнь на «до» и «после». Стоявшая рядом Дия разглядывала меня из-под густых чёрных ресниц, склонив голову вбок, будто я — товар, а она приценивающийся покупатель.  — Почему ты так разговариваешь с… — я сглотнула, силясь произнести режущее гортань имя, но не смогла, — вашим боссом? — Никакой он мне не босс. Я просто оказываю ему услугу, находясь рядом, — она перекинула копну вьющихся волос через плечо, поворачиваясь ко мне всем корпусом, — и помогаю время от времени по доброте душевной.  — А вы… — Нет, не задавай мне вопросов о его личной жизни! Но одно скажу: Амен окружил себя лишь теми, кому может доверять. — я задержала дыхание, уловив смену настроения девушки, — и хватит меня разглядывать! Идём. 

***

В торговом центре было людно. Дия водила меня по бутикам и шоурумам, абсолютно наплевав на слова о том, что денег у меня нет и взять неоткуда. На каждую мольбу остановиться перед дверьми дорогущего магазина девушка лишь отмахивалась и волочила меня за собой, хватая всё, что попадёт в под руку. Буквально. Она помогала мне надевать всю верхнюю одежду и гоняла консультантов одного за другим, не желая ждать больше минуты, чтобы принесли нужный размер. Рядом с ней мои стервозные замашки казались незначительными. Не дождавшись очередной размер блузки, которую Дия упорно хотела на меня надеть, она выскочила из комнаты для примерки, а я осела на пуф, совершенно измотанная. Сгорбившись и подперев лицо ладонью, рассматривала развешанные по периметру примерочной брюки, джинсы, блузки, пуловеры и рубашки, которые даже не представляла, как компоновать. Дома я всегда ходила в футболке, босиком и без макияжа, но полученный осадок от университетской жизни не прошёл бесследно. Девушки в учебном заведении всегда ходили в новых вещах, при макияже и с дорогими сумками, а таких как я звали фриками лишь за то, что два сезона отходила в одной и той же куртке. С тех пор прошло несколько лет, мой внешний вид кардинально изменился, как и качество одежды, которую стала носить. Мне нравились красивые платья, дорогие украшения и туфли, но кое-что оставалось статичным: всякий раз возвращаясь домой я превращалась в тыкву, которая любит мешковатые футболки, яичницу на завтрак и сидеть в полумраке, обмазанная краской, исписывая холст очередной бездарностью.  Я услышала шорох и встала.  — Дия? — Кто-то крался по примерочной. Тревога комом встала в глотке, и я задержала дыхание, прислушиваясь. — Дия, это ты?  Ответа не последовало. Прикрывшись блузкой, медленно отодвинула тяжёлую ткань, высовывая нос и глядя в сторону выхода. Никого. Я зажмурилась, сделав глубокий вдох через нос, сбрасывая напряжение. Чья-то рука коснулась плеча. Я содрогнулась и наотмашь хлестнула мужчину по лицу, лишь потом разглядев в нём знакомого.  — Сдурела совсем?! — Тизиан! Боже, что ты здесь делаешь?  На мой писк и чертыхания мужчины прибежала Дия, но увидев меня с ним лишь улыбнулась и переложила гору вещей с одной руки на другую.  — Явился. Агент «000» без прикрытия, я тебя от самого дома приметила. Может Амену стоит сменить сотрудника на более компетентного? — девушка хихикнула и затолкала меня в примерочную, прикладывая каждую вещь к телу.  — Да, конечно, а единственного друга ему кем заменить? Тобой? — недовольный мужчина выкрикивал через плотную завесу, не желая сдавать позиции. — И как ты сообразила, что я за вами слежу?  Дия не позволила приставленным ко мне людям сопровождать нас, что вызвало еще больше вопросов о том, кто она вообще такая. Но один все-таки увязался, следуя за её машиной буквально по пятам. Тизиан старался держаться на расстоянии, но девушка сразу его вычислила, но мне ничего не сказала. Амен не доверяет мне даже после того, как я не стала спускать курок, направив дуло пистолета прямо в его белоснежную голову. Может, он прав. Я ведь всё равно попыталась.  Закончив с перепалкой двоих кудрявых особей, которые явно были друг другу небезразличны, а потом и с покупками, Дия отвезла меня к дому Амена и приказала двоим амбалам донести сумки до комнаты. Я пластом упала на кровать, положив обе руки на живот, который предательски заурчал. Со вчерашнего вечера в желудке не было ни крошки, но идти на кухню было страшно.  — Сначала помыться. Ванная ближе и Амен вряд ли в ней бывает, а вечером доберусь до кухни. — Уговаривала я себя, медленно поднимаясь с кровати.  Порывшись в пакетах, обнаружила несколько комплектов кружевного белья и пижаму, которую Дия небрежно швырнула в шоппер со словами: «на смену тому чёрному убожеству», пока я с открытым ртом рассматривала вышитые пайетками платья. Приложив к себе пару комплектов, усмехнулась и подумала: в жизни не встречала таких неоднозначных девушек. Она предостерегала меня, подсказывала, как вести себя с Белым человеком, накупила одежды на немыслимую сумму. Болтала без умолку на отдалённые темы и с интересом слушала о моей прошлой жизни, а сама не желала отвечать ни на один вопрос конкретно. Смеялась, шутила, дурачилась, но скажи я неправильное слово, и маска тут же сменялась на суровую и беспристрастную. Странная она. Очень странная. Я надела ту самую футболку, шорты, и вышла из комнаты, намереваясь смыть с себя этот день. Коридоры пустовали, персонал был распущен по домам к своим семьям и домашним заботам, в отличие от меня. Время близилось к закату, последние лучи неспешно проникали сквозь остекление, отражаясь от панорамных окон яркими разводами акварели. Будь у меня мольберт и краски с кистью — просидела бы здесь от заката до рассвета, запечатлев солнце, а затем сменяющую его луну.  И снова в мыслях возник образ мужчины, так похожего на платиновый диск. Такой же холодный, безжизненный и отчуждённый. Я поёжилась, быстро семеня босыми ногами по полу, приближаясь к гостевой ванной комнате. Снимать одежду самостоятельно оказалось сложнее, чем я думала. Высвободив одну руку, согнула в локте другую и застряла, скорчившись от боли под тёмной тканью. Холодные ладони легли на талию, а после поднялись чуть выше, слегка надавливая на рёбра, совсем как прошлой ночью у камина. Это был он. Амен прижался торсом к моей спине, положив голову на плечо.  — Помочь? — Я молчала, стоя прямо и совершенно не двигаясь. Забыла, как дышать, как говорить, как реагировать на прикосновения мужчины. — В моей части дома только душ, а я хотел воспользоваться ванной, понимаешь?  Кровяной насос работал на износ. Не колотись ты так, молю…не выдавай меня. Дыхание Амена у моего уха чувствовалось сквозь плотную ткань футболки. Я слабо кивнула, не понимая, на какой вопрос ответила этим жестом. Я хочу высвободиться из футболки или понимаю, что он хочет… помыться здесь? Мужчина скользил ладонями выше, не касаясь груди, приподнимая ткань на уровень глаз и поддерживая её. Я слишком громко сглотнула вязкую слюну, по-прежнему не двигаясь.  — Ты собираешься доставать руку?  Мужской голос у уха вывел из транса. Я молча вытащила руку из-под ткани, желая наконец встретиться взглядом с человеком, который в очередной раз вклинился в моё личное пространство, но он не позволил, соорудив повязку на глазах. Опустив глаза вниз, мне оставалось лишь наблюдать за быстро вздымающейся грудью с твердеющими сосками.  — Ты можешь помыться первым, если хочешь. — Сиплым голосом сказала я, чувствуя, как мужской орган упирается в поясницу. — Так боишься, что все дрянные слова застревают в горле?  Амен провоцировал меня с самого первого дня, выводя на эмоции. Сейчас не хотелось грубить из-за страха или, наоборот, чтобы не спугнуть? Дия говорила быть хитрее, но из нас двоих хитрец стоял позади, опаляя прикосновениями. Глупая птичка в клетке истосковалась по мужским рукам, а эти — грубые, казалось, мне подходили. Глупая я и глупые мысли о человеке, который ещё вчера чуть не лишил жизни, а сегодня прижимался своим телом к моему так, что все чувства притуплялись, оставляя главенствовать лишь одно. Чувство голода.