Охота на серафима

Пентаграмм-сити, Наши дни

Отель Хазбин, номер 666 21:45

      Хрустальная люстра ловит слабые отсветы свечных огоньков. Зловещий мрачный лес в глубине комнаты молчит, не издаёт звуков. Иногда он бывает довольно говорлив. Здесь, в маленьком укромном уголке отеля Аластор мог бы сотворить, что угодно: оазис посреди пустыни, сад, полный павлинов и бамбука, пруд с юркими пёстрыми карпами, но нет. Лес. Его собственные охотничьи угодья. Где-то там, в слепой, глухой чаще радио-демон прячет свои маленькие сокровища.       Что порой может быть приятнее наблюдения за коноплянками? Крошечные и очаровательные завораживают и привлекают взор к себе, трепещут маленькими крылышками среди тёмной зелени. Порой, лес отзывается тихими завываниями, птичьими трелями, в особо тяжёлые дни — смехом. Далёким, недосягаемым, терзающим.       Не сегодня. Дело ли в неясном настроении хозяина номера или в наличии гостя — непонятно. Лес молчит. Лишь свечи роняют свои лучи, являются немыми умирающими свидетелями странного диалога:       — Итак, — Даст том же месте, где сидел неделю назад.       — Итак? — Аластор, умастил подбородок на мостике из ладоней, склонил набок голову, прищурился.       — Эй, это вообще-то моя приколюха была, — фыркает чучело, постукивает пальцами, затянутыми перчаткой, по гладкой поверхности стола. — Неделя прошла, папаша. А зна-а-ачит, что пришло время основной сюжетной линии в нашем квесте, — паршивец ухмыляется, зеркалит жест радио-демона, укладывает голову на ладони. Должно быть, со стороны они выглядят довольно странно. Сидят в полу-романтичном мраке, улыбаются, буравят друг друга глазами. Хо-хо, зайди кто сейчас в номер — наверняка трактовали бы происходящее совершенно неверным образом.       — Что говорить, мистер Даст? Браво, — воркует радио-демон всё в том же странном тоне.       — И… Что будем делать? Когда начнём? — вопрошает демон напротив, и Аластор скептично ведёт бровью.       — О? Милочка, я думал, что это вы мне скажете.       — Ну, по-честному, я не думал, что это всё зайдёт так далеко, — вдруг признается паук и глупо разводит руками.       — Аналогично, дружочек, аналогично! — посмеивается Ал, не меняя позы.       — Ну, наверное, надо достать какое-нибудь оружие и как-нибудь…       — О, дьявол, — радио-демон раздражённо закатывает глаза, откидывается спиной в спинку стула. — Неужели у вас нет даже приблизительного плана действий? Наброски на коленке? Возможности?       — Ну, знаешь, я не сильно на себя полагаюсь, и как бы, не хотел слишком расстраиваться, если вдруг не прокатило бы, так что старался не забегать вперёд, — лепечет Даст, вновь напялив глупую маску идиота. Аластор не то что бы раздражался. За те семь дней, что минули, он стал невольным свидетелем разных эмоциональных проявлений Энжела Даста. И, как выяснилось, именно эта личина, удивительно, бесит меньше всего. Теперь.       — Что ж, дружочек, это даже хорошо. Боюсь, если бы вы посвятили меня в свои познания в области тактики и стратегии, в один момент мне пришлось бы закатить глаза так сильно, что я увидел бы содержимое своего черепа, — снисходительно хмыкнул Аластор.       — Пошёл нахуй, красавчик, — слёту выдал Даст и вынул пачку сигарет. — Окей, раз ты у нас такой дохуя стратег, накидывай вариантов, чё делать будем.       — Предлагаю начать с разведки, дружочек. Кто владеет информацией, тот владеет миром. В нашем случае, кто убедится в достоверности сведений, тот, возможно, выживет в предложенной выше авантюре, — Аластор неохотно встал с места, размял запястья и щёлкнул пальцами, рядом с ним материализовалась доисторическая школьная старая чёрная доска с мелом. До чутких ушей донёсся истеричный смешок. — Давайте соберём воедино всё, что у нас есть, — вопреки выражению лица Даста, продолжает Аластор.       Для радио-демона веселье паука кажется всё более абсурдным. Неужели, глупое насекомое действительно думало, что игру, в которую оно пытается втянуть Аластора можно вести наобум?..       — Что смешного, мистер Даст? — приподняв бровь, спрашивает радио-демон, разделив доску надвое широким росчерком мела.       — А? Да, не парься, просто не понимаю, как себя чувствовать: то ли урок математики, то ли сюжет к порнухе, — шутливо выдаёт Даст. Аластор уже жалеет, что во всё это ввязался. Как его угораздило? — Ты реально собираешься составлять какие-то списки? План? Блин, чё за хрень, — Даст всплеснул руками, выпуская изо рта тугую струю серого дыма.       — Дружочек, спешу вам напомнить, — тяжело вздохнув, Ал чуть прижал уши к голове. — Что вы соблазняете меня ставкой на зеро. И даже будь мы с вами князьями ада, коими не являемся, просто так ворваться в небесную канцелярию и прикончить кого-то вроде одного из верховных судий… Не то что бы это рутинное занятие, понимаете, о чём я? Скажем так, в лучшем случае, в которым мы оба — высокородные демоны, у нас был бы шанс один к тысяче. В нашей же ситуации, это один к ста тысячам, если не хуже. И только при наличии грамотного плана. И если я достаточно разжевал информацию для вашего маленького розового мозга, давайте сразу перейдём к самому важному пункту на повестке дня, а именно: насколько достоверны знания, которыми вы владеете. Нам необходимо понять, стоит ли игра свеч. Узнать наверняка… Что вы делаете?       В то время, что Аластор потратил на, очевидно, бесполезное увещевание, Даст подошёл к доске, взял второй мелок и принялся тихонечко что-то черкать в уголке.       — Рисую член, — прагматично и коротко произнесло чучело, добавило пару штришков и аккурат под головкой полового органа вывело улыбающуюся мордашку. — Ты говори-говори. Мне чисто руки занять, — хмыкнул Даст и покосился в сторону. Правое ухо Аластора нервно дёрнулось, ему вслед — нижнее веко глаза. — Эй, а что мне остаётся? Ты душный, — всплеснув руками, произнёс Даст, усмехнулся уголком губ и упёр верхнюю пару рук в бока.       На комоде зазвенел телефон. Тяжёлый, массивный, родом из тех веков, когда одной лишь трубкой можно было проломить череп.       — Сдаётся мне, это вас, — масляно протянул Аластор, ловя озадаченность на лице гостя. Даст настороженно подошёл к комоду, снял трубку, приблизил к голове.       — Алло?       — Добрейшего вечерочка. Будьте так любезны, позовите к аппарату ту часть Энжела Даста, которая отвечает за здравый смысл, — искажённый помехами голос Аластора шумно прозвучал, отражаясь от стен в комнате. Паук состроил недовольное лицо, приподнял бровь и закатил глаза.       — Пошёл нахуй, — в который раз беззлобно огрызнулось чучело, шумно швырнуло трубку на станцию.       — Дружочек, кончайте этих ваших штучек. Ситуация складывается так, словно мне здесь больше всех надо. О-хо-хо, даже не думайте, что Я стану делать всю грязную работу, — подметил радио-демон и вызвал очередной недовольный хмык.       — Окей, мистер Улыбашка. Я тебя ус-лы-шал, — Даст в пару шагов вернулся к доске и взял в руку мелок. — Но я в душе не чаю, как ты планируешь «узнать наверняка».       «Кот», — на доске появилась первая надпись крупными буквами со стороны Энжела.       — Что это значит? — хмыкнул радио-демон, покосившись на своего идиотского подельника.       — Это первая ниточка, — Даст жмёт плечами. — На одной тусовке мой недо-бойфренд сказал, что надо подмазаться к одной большой шишке. Это было что-то похожее на большого кота с какой-то такой около-огненной гривой. Он был высоким, заносчивым, чё-то вынюхивал. Кажется, зовут «Бел», — Аластор внимательно вслушивается в слова своего гостя и невольно выпучивает на него глаза.       — Дружочек, я много извиняюсь за такой откровенный вопрос, но вы хотите мне сказать, что ваш хозяин с лёгкой руки толкнул вас в объятия одного из князей? — Аластор коснулся ладонью подбородка, призадумался.       — Я не знаю, кто это был. Ну, типа, мне поставили задачу: вытрахать из того парня всё дерьмо, я как бы вопросов особо не задавал. Но он правда был с ебанцой. Разговаривал загадками, вёл себя так, будто мы в тупом мыле про восемнадцатый век. О, ещё он живёт в новой части города, в высотке, — Даст безразлично жмёт плечами. Демоны снова сталкиваются глазами.       — Судя по описанию, вашей целью был Бельфегор. Насколько мне известно — тип довольно скользкий, мало приятный, повёрнут на прогрессе, новых технологиях и прочем утопичном бреде. О, неудивительно, что ВоксТек хотят заполучить его расположение, — Аластор задумчиво хмыкнул.       — Ты его знаешь? Последняя фраза звучит как что-то не шибко хорошее, — Энжел сложил обе пары рук на груди и животе, подумал секунду, приписал такими же жирными буквами «Бел».       — Имел неудовольствие познакомиться. М-м-м, скажем так, твари, пытающиеся лететь поперёк времени — глупцы и клоуны, но конкретно этот клоун может оказаться полезным. Помимо всего прочего, Бельфегор — тот ещё доктор Франкенштейн, имеющий доступ к колоссальному объему таинств мироздания. Вполне вероятно, что он пытался закинуть удочку очередного эксперимента ради и сделал это вполне удачно. Поздравляю, мистер Даст, вы попали в ряды подопытных крыс, — мрачно подмечает Аластор и постукивает пальцами по локтю.       — Думаешь, он решил поиграть? — в том же тоне интересуется паук. Аластор медленно, почти заинтересованно глянул на гостя. Даст вдруг сделался странно-серьёзным. — Получается, мы попали в пятьдесят на пятьдесят: либо у него есть достоверная информация, либо она недостоверна совсем, и этот важный хуй хочет поглядеть, чё будет. Так?       — Браво, милочка, удивительно неплохой вывод, — хмыкнул радио-демон.       — Да погоди, — отмахнулся паук. — Чисто гипотетически, если это всё он мне рассказал и не спиздел, то правильнее будет сразу идти к источнику? Откуда он это узнал? И, судя по тому, что среди контрактников не ходит даже слухов о чудодейственной пилюле, то это что-то типа сильно секретное?       — Что ж, чисто гипотетически, с источником могут возникнуть трудности. Достоверную информацию такого уровня можно получить лишь в «архиве короля», — медленно произнёс Аластор и нанёс соответствующие слова на доску со своей стороны.       — А это чё такое? — Даст наморщился, поцокан носиком сапога об пол, словно нетерпеливая лошадь. — Не смотри на меня так. Я не лезу в политику и всё, что с ней связано.       — О, дружочек, это столь же далеко от политики, как вы от целибата, — Ал пожал плечами, сделал пару шагов назад, присел на край стола. — Это лишь байка, легенда, что переходит из уст в уста. Некоторые высшие чины, с коими я имел знакомства упоминали, что нынешний мир с небесами зиждется на уговоре о неразглашении меж ангелами и Люцифером. Якобы, когда его низвергли, сбегая, наш владыка унёс с собой древние манускрипты, связанные с сотворением. Содержимое тех документов могло бы дать адским тварям силу, что положила бы конец балансу мира. Якобы, эта кража и позволила сесть ангелам и демонам за стол переговоров, — скользя взглядом по доске, Аластор щурится, поджимает губы — думает.       — Ну, такая себе байка, конечно. Если бы это было правдой, то вряд ли раз в год у нас тут происходил геноцид, не считаешь? — Даст вздёрнул бровь, склонив набок голову.       — А вы отталкиваетесь от того портрета, что владыка рисует перед нами? У каждого хода на политической арене есть свои плюсы и минусы. И если не вдаваться в политику и некоторые подробности, то… Я считаю, что архив короля скорее существует, чем нет, — Аластор негромко хмыкнул и взял со стола чужую пачку сигарет, прикурил от щелчка-искры.       — И ты думаешь, что Бел каким-то магическим образом смог получить доступ к нему? — скептично интересуется паук и зеркалит действие Аластора, закуривая по новой. — Не сильно жирно для обычного князя?       — Дабы предупредить ваш скепсис, поясню: одно время между смертью и транспортировкой сюда, я некоторое время пребывал в чистилище, работал в администрации. Только умоляю, не задавайте лишних вопросов, просто примите, как факт. Так вот! Уже в то время шли трения о более удобном формате хранения информации. Оцифровка, если позволите. Леди Лилит, помнится, была нередкой гостьей администрации и попробуйте угадать с одного раза, кто являлся её сопровождающим время от времени?       — Бельфегор? — Даст призадумался, посмотрел некоторое время на доску, затем на радио-демона. — Типа… Думаешь, Бел мог под шумок добраться до этого тайного архива?       — М-м-м, милочка, я никак не думаю. Скорее, я складываю два и два, понимаете? Я полагаю, что архив короля мог являться его главным объектом вожделения в целях утоления любопытства. Но, благо, этот демон слишком умён и жаден для того, чтобы делиться добытыми сокровищами. Даже если у него что-то и имеется, он будет оберегать это драконом на горе золота, — Аластор выдыхает струю дыма, аккуратно снимает монокль и протирает его о лацкан пиджака.       — Бля, Клубничка, это всё слишком сложно. У нас тут в шаговой доступности король ада, может просто поболтать с Чарли, попросить её, чтоб умаслила папашу и спросила про эту тайную ебаторию? — утомлённо фыркает паук, уперев руки в бока. Аластор тяжело вздыхает и закатывает глаза опять, поражаясь прямолинейной тупости членистоногого подельника.       — Дружочек, я вас умоляю, загляните в библиотеку на досуге и таки поинтересуйтесь значениями слов «стратегия» и «тактика», — раздражённо цокнул языком радио-демон.       — Да что опять не так?! — вспыхнул Энжел и хлопнул ладонью по столу аккурат рядом с Алом. — Я предлагаю самый простой и логичный вариант развития событий. Критикуешь — предлагай, душнила.       Обстановка в комнате поистине искрила. Двое вновь режутся взглядами, играют в глупые гляделки секунд пятнадцать, прежде чем Аластор прыснул и покачал головой, снисходительно взглянув на демона рядом:       — Мистер Даст, вы действительно считаете, что дьявол будет так милосерден, что не обратит нас обоих в прах после дерзости такого уровня? Как бы ни было прискорбно, все обитатели девяти кругов — лишь песчинки, не боле. Скажу проще, как только кто-то узнает, что мы захотели порыться в истоках мироздания — всё будет кончено. Если хотим получить что-то, придётся идти обходными путями, не вовлекая в эту игру никого более, — Аластор затушил окурок о фарфоровое блюдце за своей спиной, приблизился к доске и прихватил кусочек мела пальцами, стёр всё, что было написано до.       — Блять, я так надеялся, что это приключение на пару дней, — проныл Даст недовольно, сморщил лицо, упал на стул, закинул ногу на ногу, всматриваясь в болезненно-прямую спину радио-демона. Как же он ненавидит думать, но видимо в ближайшее время придётся заниматься этой хренью постоянно.       — Итак, мистер Даст, — Аластор отошёл, кусочек мела в его руке вытянулся, почернел густым гудроном и замер в ладони длинной указкой. Слова легли на доску сами по себе, сошлись в незамысловатую схему. — Наша первая зацепка: архив короля, Бельфегор и кое-какие мои связи в администрации миров. У меня уйдёт пара дней на то, чтобы навести справки.       — Дай угадаю, я не могу просто заявиться к этому важному коту и прямо у него спросить, что да как? — подметил Даст недовольным тоном, на что радио-демон саркастично похлопал в ладони.       — Действовать необходимо крайне аккуратно, дружочек. Помимо подтверждения вашей теории о контрактах, мы могли бы получить также информацию о средствах и методах действия. В лучшем случае, разумеется, — Аластор водит своей указкой по доске в попытке донести все ступени плана до паука. На протяжении всего этого вечера он чувствует что-то невероятно странное, колющее где-то внутри. Аластор не понимает, как оказался так сильно вовлечён во всё происходящее, не понимает, как всё это клоунское взаимодействие с Энжелом Дастом пришло в эту точку беседы. Неужели они всерьёз обсуждают это безумие? Аластор что? Испытывает… Надежду?       Аластор? Надеется? Звучит, как бред. Ощущается бредово.       — Походу, придётся подлизать жопу Валу, — мрачно констатирует паук. — В прошлый раз он нас свёл. М-м-м, манипулировать манипулятором — моё любимое, — едко, саркастично выплюнул Даст. Аластор не сдержал короткого смешка.       — Получится ли, милочка? Как я мог наблюдать, вы в этом не слишком хороши, — поддел радио-демон, сведя глаза в снисходительный прищур.       — Пф, — демон напротив ухмыльнулся уголком губ, прикрыл глаза, состроил сучную такую мордашку и откинулся на спинку стула. — Лапуля, я же тебе сказал, если я хочу — я получу.

Пентаграмм-сити, Наши дни

Окраины круга гордыни 05:27

      Приятно отправиться в путешествие, ни у кого ничего не спросив и не поставив в известность. Хотя, путешествием утренний променад назвать сложно. Так — проветрить голову. Путь до чистилища относительно не близкий, даже если передвигаться с помощью теней. Аластор в какой-то момент остро ощутил желание угнать какое-нибудь неприкаянное авто. Как долго он не сидел за рулём машины? Должно быть, с тех пор, как отпала нужда. Помнится, последняя его поездка за рулём пришлась на душный летний вечер семьдесят второго. Не лучшая поездка. Так или иначе, вождение всегда было приятным — ощущение скорости, лёгкости, контроля. Время замирало под рёв мотора. Помнится тогда, при жизни, когда цифры на часах ещё значили слишком много, Ал жадно ловил те мгновения. Ныне же, время не идёт вовсе. Оно не имеет никакого, ровным счётом, значения.       Радио-демон раздражённо цыкнул себе под нос, прежде чем нырнуть в кроличью нору, ведущую через второй пояс к Шестому Кругу. Многие здесь предпочитают путешествовать традиционными способами. Аластору это всегда казалось идиотизмом. Души, попавшие в геенну огненную всё еще пытаются себя очеловечить, ассоциировать себя с тем, чем были до смерти. Звучит весьма парадоксально, не так ли? Все эти магазины, телевидение, кофейни, ведение дома, хозяйства, бизнеса и прочей чепухи. Сплошной самообман и иллюзии. Очередная ода человеческой глупости.       Здесь, в нежном лоне норы, в потоке воздуха и духовных частиц, что расщепляют тело на атомы и проносят сквозь пространство радио-демону нравилось. Здесь, на время транспортировки всё обострялось, будто связь с истинными тонкими материями и смыслами становилась неразрывной. Порой, даже можно было ощутить особенно интересное: увидеть яркий сон, услышать шёпот мгновения, почувствовать дыхание смерти. Последние — крайне занятно: холодно, остро, колко. Когда ещё не больно, но страшно выдохнуть. Аластор иногда задумывался, что есть эти кроличьи норы в сути своей, но всегда где-то на грани понимания, ответ ускользал из рук.       Его выплюнуло у восточной стены города Дит. Следующая нора, если память не изменяет, должна быть где-то в десяти милях к северу отсюда. И всё же, это весьма энергозатратное предприятие. Парадокс: бесконечно проклинать время и скуку, но страдать от деятельности. Хах. А ведь Аластора нельзя назвать ленивым. Он всё еще сомневается в рентабельности предприятия, в которое ввязался. Оказался втянутым, точнее. Стоит ли игра свеч?       С некоторых пор демон тонет где-то на грани постоянного гнева и меланхолии, и это досаждает. Аластор не хочет чувствовать. Быть может прогулка таки окажет благотворный эффект? Хазбин уже давненько напоминает закольцованный день сурка. Одни и те же лица, одни и те же события.       «И тебе это нравится,» — въедливый голос в черепной коробке шепчет так насмешливо и снисходительно. По спине прошлась волна мурашек. Демон остановился и резко огляделся, развернув голову на сто восемьдесят. Пейзаж не изменился ни на йоту, он был прежним. Радио-демон постоял несколько секунд, вслушиваясь в молчаливое пространство. Тишина вокруг будто поддразнивает, щекочет внутри, и Аластор, медленно набрав воздуха в грудь, двинулся дальше неторопливым прогулочным шагом. После пространственных рывков лучше делать перерывы, он давно усвоил это.       «Разве не нравится?»                                                                                                        «Не нравится?»                   «Мы любим контроль! Мы любим предсказуемость! Мы любим день сурка!»                         «Правда?»                                                                         «Правда ведь?»       «Или что-то не так?»       Шепот становится всё более и более неразборчивым, слова наслаиваются друг на друга, Аластор чувствует, как дыхание спёрло и с силой сжимает стойку микрофона, медленно поворачивает голову вбок и раздувает ноздри, всматривается в пляшущую на земле тень.       Алебастровые длинные узловатые пальцы уцепились за землю. Вынырнув из эфемерного гудрона, поломанные ногти царапают грунт, белое узкое запястье проворачивается по оси. Второе мелькает рядом. Аластор почти физически слышит, как закапала вода и не может оторвать взгляда от собственной тени, что изрыгает из себя красноволосое, гниющее, мокрое.       Стеклянные глаза безумным невидящим взглядом впиваются в лицо. Аластор смотрит на свою утопленницу и утомлённо вздыхает. Она шало улыбается, скалится, изо рта, быстро перебирая ножками, выползла сколопендра, проделала короткий путь до высокого лба, испещрённого моллюсками, и скрылась в копне всклоченных алых волос.       — Давно не виделись, мой король, — совсем выскальзывает из тени, и расплывчатое чёрное пятно на земле оборачивается полами её бархатного сюртука.       — О, душечка, боюсь, мне не нужны попутчики! — закатив глаза, Аластор развернулся спиной к кровожадному чудовищу и продолжил променад.       — Тогда тебе не следовало ослаблять контроль, крошка Ал. Не следовало? Не следовало-не следовало, — пропел сиплый нежный голос. Нагнала, поравнялась, прихрамывая, пошла рядом нога-в-ногу. — И во что же ты нас впутываешь, мой дражайший повелитель? — саркастично интересуется женщина. Аластор смерил её коротким взглядом и вновь не сдержал усталого вздоха. Тело демона обратилось в юркий сгусток мрака и заскользило вдоль стены вперёд быстрой стрелой, незримо, неосязаемо.       После пары миль усталость взяла своё. Пришлось сделать короткую передышку. Материализовавшись вновь, Аластор услышал смешок около своего плеча:       — Как грубо! Грубо-грубо-грубо! Пр-р-росто ужас, — хохочет, а голос её обволакивает, узловатые пальцы касаются плеч, смыкаются. — Раз мой король так упорно бежит от себя, значит что-то нас тревожит. Ну же, ну же! Настало время для честного разговора с собой, кроха, — было бы наивно предполагать, что она останется там, наверху в остывающем теле, в воспалённом мозге мёртвого человека, коим был радио-демон. Разумеется, жадная тварь последовала за Алом даже в ад.       — Дорогуша, как вы можете видеть, я в добром здравии и в полной гармонии с собой, так что ваши выводы совершенно лишены оснований, — отплюнулся радио-демон и скинул чужие ладони прочь, возобновляя движение.       — Ну, видимо нет, раз уж я здесь, милый, — продолжает утопленница, вновь поравнявшись. — Ведь в последний раз мы виделись… Когда же это было? Ах да, когда мой самовлюбленный голый король не сумел совладать с первым человеком и побитой шавкой уполз в свою конуру зализывать раны. Ох! Какой же болючий удар по нашей самооценке! Видели бы тебя эти соплежуи тогда, такого бесполезного и разбитого! — и зашлась хохотом: злым, тяжёлым, умалишённым. Слепой глаз медленно уехал в сторону демона. Утопленница легонько хлопнула себя по виску, возвращая его на место. — Это был бы крах, мой господин. Настоящее фиаско.       — Неблагоприятное стечение обстоятельств, душечка, — безразлично отстреливается Ал, вспоминая мрачный день, когда Адам и стайка его пернатых подруг напали на отель. Дыхание сбивается, подёргивается нос. Короткая вспышка гнева проходится по нейронам мозга, движется по телу к руке. Резкий выпад в сторону. Аластор схватил свою мучительницу за горло, стиснул его и навис пугающей громадой. Черты лица заострились, глаза почернели, оскаленные острые зубы раскрылись в оскале, покрытые густой чёрной слюной. Утопленница захрипела, зашипела ядовитым сдавленным смехом в искажённое яростью лицо, уложила узловатые пальцы на предплечье.       — Ты всегда так жесток к себе, кроха, — сипит она, прежде чем когтистая лапа демона смыкается сильнее. Аластор резко отпрянул, приняв обычный свой вид — закашлялся, прижав ладонь к груди.       — Паршивая тварь, — прошипел демон в улыбающееся лицо мертвеца. — Не забывай, кто здесь хозяин, — отплёвывается радио-демон и широко поправляет пиджак.       — Я? О! Ха-ха-а-а-а! Так разве ж я затащила нас в очередную сделку? Разве я потеряла очередной клочок свободы, отведённый нам, крошка Ал? — всё не отступается, раскачивается на носках и прикрывает руками рот, хихикает. — Ей богу, мой дорогой, твои импульсы никогда не доводят нас до добра! И знаешь-знаешь? Если бы ты чуть чаще позволял мне решать наши проблемы, их было бы гораздо меньше!       — Пра-а-авда? — скептично протянул радио-демон, вскинув бровь. — Помнится, в последний раз, когда вы оказались у руля, дорогуша, это обернулось затяжной кровавой баней.       — Я делала хоть что-то, пока мой нежный король был поглощён горем и ненавистью к себе, — въедливо щебечет утопленница.       Аластор чувствует, как всё его существо оборачивается натянутым нервом, как из недр сознания и памяти прорастают сотни липких рук, готовых схватить и утащить на дно. Хочется избавиться от нее. Не слышать. Эта тварь не знает пощады и жалости. Аластор вновь растворяется густой чернотой, что пускается наутёк. В этом бешеном порыве путь к кроличьей норе промелькнул несколькими минутами блаженной тишины. Не оборачиваясь, Аластор ныряет в пространство. Здесь всегда можно было проскочить к третьему кругу, минуя остальные.              Тепло норы сменяется резким сильным неприятным холодом, что замещает собой всё. Паника накатила подобно цунами. Сейчас радио-демон даже не тело, так почему же он чувствует, как утопает? Рот скован морской солью, а одна короткая мысль о том, что и вдохнуть не выходит доводит до необъяснимого ужаса. Ощущение холодных, крепко стискивающих ладоней сводит с ума. Демон чувствует себя ребёнком, тонущем в бескрайней пучине, слышит, словно через толщу воды, как свирепо и бешено где-то там, наверху бушует стихия.       Наружу вышвырнуло жестоко. Тело наросло само собой и ударилось о землю, будто мячик для тенниса. Аластор жадно глотает воздух ртом, чувствует дрожь в руках и взгляд, что буравит его спину. Развлекается, издевается, упивается эфемерной иллюзией власти — нужно отделаться от неё поскорее. Чего она хочет?..       — Значит… Свобода? — растянув в оскале гнилой рот, утопленница выпустила мокриц, что шустро расползлись по лицу. — И почему мы, взрослый самодостаточный почти-человек, должны верить в идиотские бредни жалкой букашки? Почему мы не додавили эту мразь, мой повелитель? Что-то не припомню, чтобы у нас хоть когда-то была такая ненужная штука, как «милосердие», — шелестит, нарезая круги около Аластора, пока тот приходит в себя после очередного скачка. Уши радио-демона опасно прижались к голове. Он прищурился, следя за силуэтом женщины и вдруг загнанно схватил ее за руку. — Только не говори, что тебя растрогала идиотская история о мытарствах и поиске «дома». Знаешь... Ведь он действительно похож на того, чьё имя нельзя называть.       Послышался хруст костей. Из открытой раны сильными быстрыми толчками заструилась черно-бурая кровь. В рладони Аластора подрагивает вырванная по плечо конечность. Опустив глаза, радио-демон загнанно пялится на кисть, узловатые пальцы и рукав сюртука. Рука забурлила, зашипела, кожа разрывалась от натяжения, конечность в мгновение ока рассыпалась клубками мокриц и водорослей. Аластор опасно поднял взгляд на женщину. Жижа на ее плече в считанные мгновения оформилась в руку вновь.       — А может это действительно он? А? Что ты почувствуешь, если твой богоподобный мальчик пал до статуса бляди, дающей за дозу? Представляю, как блаженно он доживал свою прекрасную жизнь без тебя. Где-нибудь на берегу Тосканы, с бокалом вина, в компании молоденьких горячих земляков. И наверняка, бесконечно благодарил господа за то, что тот избавил его от старого самовлюблённого куска дерьма, — говорит быстро, почти одержима, розоватая слюна пузырится около е изорванных губ. Утопленница кружит коршуном над кучей гниющей плоти, готового напасть и вдруг спотыкается, склоняет голову набок, видя мертвецкий холод в мерцающих глазах хозяина.       — Не говорите ерунды, милочка, — произносит Аластор и буднично улыбается. — Я не стану опускаться до обсуждения трусливых предателей, — остановившись на минуту, радио-демон огляделся по сторонам, сориентировался на местности и двинулся дальше пешком. — Я не имею к тому человеку никакого отношения боле. Всё в этом мире конечно. Тот, кто не держит слова не достоин даже упоминания.       — Пра-а-авда? — протянула утопленница, едко хихикнув, вновь нагоняет, криво шагает рядом. Наконец меж ними воцарилось молчание, но ненадолго. — Так и что же ты планируешь делать, мой повелитель, если мы снимем оковы? Расправим крылья? Хочешь мне сказать, ты не последуешь примеру членистоногой шлюхи? Ха-а-а! О, крошка Ал, какой ты смешной и милый!       — Как только ошейник будет снят, вернёмся к намеченному изначально плану. Мои силы стеснены контрактом, только и всего. Если всё сложится удачным образом, мистер Даст не сумеет насладиться своей долгожданной свободой. В благодарность за неплохую идею я, избавлю его от страданий бренного существования. Ну, а затем… — мрачные тени заплясали по земле опасно обрамляя фигуру радио-демона, сплелись в непропорционально-огромный силуэт рогатого монстра. — Ад содрогнётся. Я жажду огня и крови, душечка. Боюсь, в этот раз ваш концерт абсолютно не имеет никаких оснований, — покосив глаза в сторону, пропел демон. Утопленница прыснула, изо рта вырвался короткий ядовитый смешок.       — О, милый! Милый-милый-милый! — прихватив демона под локоть, она заглянула в его лицо, слепой глаз медленно укатился в сторону. — Ты постоянно забываешь, что крови здесь жажду я, — мурлычет она. — А ты всего лишь, как бы лучше сказать?..       — Молчание золота — дорогуша, не знаете, как сказать — заткните рот, — отплёвывается Аластор и выдёргивает руку. Последний рывок. До нужной норы, ведущей прямиком к чистилищу — быстрее. Тело растворяется чёрными клубами, тени замелькали по земле, по предметам.       Всё в порядке. Он находится в гармонии с собой. Его ничего не тревожит. Прошлое остаётся в прошлом. Не существует вечной любви. Ха-ха, существует ли это глупое чувство существует в принципе? Если расчленить его, как бездыханное тело, становится понятно это — ничто иное, как цунами гормонов, болезненная привычка, слабость, приправленное совместными воспоминаниями. Всё ненужное. Всё делает уязвимым. Порой, думая о последних годах своей жизни, Аластор испытывал стыд. Ему казалось, будто он, как пятилетка попался на плутовку. Очаровался. Какая дурость.       Почуяв приближение норы, радио-демон решил не повторять ошибки, позволил телу нарасти, замер у самого края. Ощутил, как острый локоть утопленницы упёрся в плечо.       — О, да. А я ведь говорила тебе? Говорила ещё тогда, чтобы ты отдал его мне. Он навсегда остался бы с нами. Во дворце памяти, живой-живой. Моему королю не пришлось бы довольствоваться одними лишь жалкими призраками. Тот мальчишка уничтожил нас, даже мне не удалось противиться, — поддевает женщина, рокочет и хрипит над ухом. — Раз уж прошлое остаётся в прошлом, ответь, крошка Ал: почему мы до сих пор храним у сердца ту золотую дрянь?