ZEPAR

      Наёмники, которые остались строить детский дом, стояли возле дороги и смеялись вслед уходящему немногочисленному войску Чонгука, но его короткая речь резко поменяла смех на панику. Перед тем, как приказать отряду ускориться, Чонгук сообщил, что направляются они к горе Таэлин. Слыша, что конечная цель — не логово врага, многие наёмники встрепенулись и передумали оставаться в столице. Таэлин расположена относительно близко, и по меркам наёмников путь к ней и обратно — это быстрый и лёгкий заработок. Когда отряд вернётся, новое здание детского дома ещё не построят, и вряд ли к тому времени найдутся деньги для его строительства. А значит, ни работы, ни заработка наёмникам не видать. Одни будут пить и веселиться, растрачивая деньги, заработанные в предыдущем походе, а другие — продолжат таскать доски для новой крыши таверны. Зависть, смешанная с отчаянием от невыгодного выбора, помутила разум воинов, и они, слыша отказ Чонгука принять ещё людей в отряд, стали запрыгивать в телеги. Те, кто подписали договоры с Чонгуком, скидывали нахалов под копыта лошадей и громко смеялись, высокомерием показывая триумф. Тэхён, привычно сидя в телеге с Чимином и Сухёном, слушал смех нанятых наёмников и крики затоптанных лошадьми воинов, и думал над ближайшим будущем. Нужна стратегия для победы над чернокнижниками.       После недели раздумий Тэхён сдался и решил импровизировать и проявлять смекалку в любом положении. Когда враг нагрянет, тогда ситуация сама покажет, что необходимо делать. Параллельно Тэхён, помня совет Минхо, изучал себя. Докопаться до демона в себе он не намеревался, воспринимая его как невидимый огонь жизни, но не забывая его лицо. В минуты уединения и одиночества Тэхён к нему обращался, считая, что раз им вместе век коротать, то надо привыкать к мысли, что телом необходимо делиться. Или душой. Где разместился демон, Тэхён не знает, однако обратился к нему с просьбой: когда любовь к Чонгуку исчезнет, пусть тело знахаря погибнет. Всё дело в любви. Очень сильное чувство способно проглотить с головой, но любовь Тэхёна не похожа на стандартную, про которую пишут в книгах, рассказывают воины в тавернах да старики на лавочках. В их историях есть безумные поступки, яркие заигрывания, гора подарков и слова страсти. У Тэхёна и Чонгука этого нет. Заигрывать, может, Тэхён готов, но не умеет, потому что его партнёр — альфа. В своей памяти Тэхён всё ещё альфа, который всегда соблазняет омег. Чонгук тоже потерянный, однако по большей части из-за того, что влюблён в некогда родного брата. Его любовь особенная не только из-за факта переселения души и одержимости демоном. Тэхён уверен, что Чонгук тоже объят любовью, которая не умеет лгать, притворствовать и лицемерить. Это относится исключительно к ним двоим. Любовь стала их собственным миром, в котором они настоящие, и Тэхёна это пугает. Чем больше он разбирается в себе, тем яснее видит, что лишь с Чонгуком он тот, кем является. Наедине с ним Тэхён отчётливо чувствует себя, демон притупляет бдительность и наслаждается душевными чувствами любовников, а мир становится близким, понятным и родным. Только благодаря любви Тэхён любит себя гаммой, любит Чонгука и забывает про ту часть в себе, которая затаила злобу на людей. Любовью к бывшему брату Чонгук способен спасти от бед и смерти многих людей, на которых Тэхён недобро косится, но они этого не понимают и в течение недели с долей недоверия смотрят на командира, а он в душе сильно страдает от чувств.       Они думают, что Чонгук нарушает приказ императора. Изредка воины шепчут, что отряд прогуляется к горе и вернётся обратно в столицу, хотя Его Величество требовал убить чернокнижников. Уточнять план у Чонгука никто не решился, пока однажды во время путешествия на землю не опустился туман.       — Что-то случилось? — Чимин выглянул из телеги и осмотрел сначала лес, затем — едущих позади воинов на лошадях.       Белая дымка стелется по земле, скрывая тарахтящие на камнях колёса телеги, а солнце освещает природу, согревая её перед неизбежным закатом. Чимин впервые в жизни видит туман при ярком солнце и чистом небе и подозревает, что без магии чернокнижников чудеса не случаются.       — Подождём приказ командира, — тихо отозвался Тэхён и прижал ноги к груди.       Чимин оглянулся на него и просверлил недовольным взглядом. Тэхён сидит то ли грустный, то ли задумчивый. На нём старые льняные штаны и на три размера больше рубашка, ноги босые, волосы собраны в хвост куском ткани, а короткие ногти подпилены шершавым камнем. И всё равно он остаётся необыкновенно красивым. Старая одежда и беспорядок из волос придают ему необъяснимое умиление, а не отталкивающий вид. Даже не хочется ругать за неряшливость. Чимин поддался душевному порыву, вытащил из ближайшего сундука расчёску и подошёл к Тэхёну. Без спроса, он развязал бантик из длинного и тонкого куска ткани и принялся расчёсывать чёрные волосы. Сам же Чимин в последнее время повадился заплетать себе короткую косу. Воины говорят, что она ему не к лицу, но Чимин равнодушен к их мнению и наслаждается маленькими переменами в себе.       — О чём ты с Юнги говорил в первую брачную ночь? — Тэхён решил погрузиться в недавнее прошлое, чтобы сориентироваться в душевном положении молодожёнов.       Чимин надул щёки и шумно выдохнул. Последняя ночь в таверне прошла тяжело из-за поведения пьяных наёмников: пели, орали, дрались, кидались мебелью и требовали алкоголь. Самые драчливые стучались в комнаты Юнги и Чимина, просили их выйти и проверить, кто лучший мечник и кто достоин руки и сердца Чимина. Некоторые били мечами по двери, хозяин таверны ругался, считал убытки и умножал возмещение ущерба. Всё равно большая часть наёмников утром не вспомнит, что натворила, поэтому можно спрятать старую мебель в подвал, а с буйных жителей потребовать новую.       — Ненавижу непослушание, — тихо заговорил Чимин, деревянным гребешком собирая длинные волосы в ладонь. — Профдеформация у меня. Неужели не ясно, что я остаюсь с Юнги и не нуждаюсь в доказательствах его силы? Дикари, а не ухажеры, — он принялся наматывать на «хвост» ткань и продолжил ворчать: — Я хотел их побить, но Юнги предложил лечь на кровать, обняться и не обращать внимания на шум за дверью. Разве ему можно отказать в объятиях?       Запрыгнув в постель к Юнги, Чимин прижался к нему и сосредоточился на тепле его тела. Теперь Юнги — муж. Несмотря на выгоду от брака, всё равно муж. Чимин счастлив и, засопев ему в грудь, подумал о том, что мог бы быть счастливым очень много лет, если бы не поддался сомнениям. Он следил за комфортом своей группы, знакомых, малознакомых людей и детей, а про свой не думал. Он считал, что поздно заводить отношения и настойчиво продолжал любить одного человека.       — Я рассказал Юнги всё, что думаю о своём прошлом и себе, — Чимин сел возле Тэхёна и тоже обнял колени, повторив его позу. — Я дурак, который сам себя наказал, потому что стыдно за своё поведение в молодости. Это так странно — не дать себе даже шанса учиться на ошибках в личной жизни. Ты представляешь, что со мной случилось, когда Юнги сказал, что никогда не считал моё поведение отвратительным? Понимаешь, что я за него решил? Всего лишь надо было поговорить с ним, а я не мог, потому что наказан и подобрал миллион причин дальше сидеть наказанным.       Он хмыкнул, опустил подбородок на колени и прошептал, что у него много мыслей по поводу замужества. Ему страшно думать, что потерял Юнги в деревне чернокнижников. Сейчас, когда Чимин смог разобраться в себе, ему хочется исправить ошибку прошлого. Если есть шанс сделать так, как должен был много лет назад, Чимин прыгнет выше своей головы, лишь бы поддерживать супружеские отношения с Юнги.       — А если я тебе скажу, что они кому-то выгодны? — Тэхён повернул к нему голову и уточнил: — Твои и Юнги отношения выгодны потусторонней силе, поэтому она держит Юнги на этом свете и ковыряется в его душе.       Чимин в удивлении приподнял брови и перевёл взгляд на Тэхёна, после чего пошевелил губами, но ничего не сказал. Он предполагал, что без магии Юнги давно бы наложил на себя руки, однако слышать от колдуна про помощь потусторонних сил оказался не готов. Колдунам помогают духи. Даже если Тэхён ещё не привык к своим способностям и не в состоянии избавиться от прошлого себя, то упомянул бы богов или духов. Но он сказал «потусторонняя сила». Чимин озадачился и тихо поинтересовался подробностями. Тэхён признался, что в нём живёт демон, которому необходимы отношения Чимина и Юнги, Чонгука и Тэхёна. Демон любовью жонглирует как циркач. Ему нравится наблюдать за чувствами двух пар, союз которых он сам создал. Тяга и противоречия, наслаждение и стыд — сытные блюда для того, кто вылез из ада.       Чимину нечего возразить. Он хочет быть с Юнги, но разве можно назвать искренними чувства, которые демон дёргает за верёвочки, как кукольник марионетку?       — Юнги какого мнения? — Чимин решил не спешить с выводами, ведь в первую очередь решается судьба Юнги.       — Ты — его жизнь, — Тэхён не обманул. — Ты его солнце, которое согревает его задетую смертью душу, и его спутник, который не позволяет ему сделать шаг в пропасть. Он согласен довериться демонической магии, если ты не против.       Чимин в мыслях растерялся. Он понимает, что окончательное решение принимать ему. Именно он должен выбрать будущее обоих, потому что душа Юнги стоит на границе судьбы и вмешательства ада. Ему богами велено умереть от ужаса в мыслях и кошмаров в памяти, а Чимин не находится под воздействием магии, поэтому трезво взвешивает решение. Он покосился на Тэхёна, представил внутри него демона, и стало жутко до холода в затылке. Отец Хван говорил, что демоны — ужасные существа, которые вредят человеку и используют их тела для развлечений на земле, в большинстве направленных против Бога и церкви. В Тэхёне демон не похож на описания, но Хван чаще всего держит Тэхёна в поле зрения и наблюдает за ним в отряде. Желания, трезвость рассудка и непонимание демонов смешались в голове Чимина, и он тяжело вздохнул. Знает, что нужно отказаться от помощи потусторонних сил. Пусть они остаются в своём потустороннем мире, а люди живут по установленному богами графику. Юнги необходимо отпустить. Его смерть прописана в книге судеб как важный для Чимина урок, опыт которого перейдёт в следующую жизнь. Он не смог вовремя в себе разобраться, не пытался себя понять, не хотел с собой жить в мире и согласии, и не заботился о своём внутреннем комфорте, поэтому получил стресс, который показал все ошибки в жизни. Если бы Юнги умер, это был бы самый жестокий урок судьбы для Чимина. Сейчас он в грусти и смятении от того, что увидел свои ошибки, а потеря любимого человека стала бы огромной травмой для сердца и рассудка. И всё же подсознание твердит отпустить Юнги, дать ему покой и шанс прожить новую жизнь после перерождения. Душа должна отдохнуть, а не маяться на земле со страшными воспоминаниями.       — Я тоже под влиянием демона? — внезапный вопрос Чимина нарушил молчание.       — Нет, — Тэхён наблюдает, как белая дымка тумана подкрадывается к его ногам и почти касается кончиков пальцев. — Внутри тебя есть целый кладезь чувств, но ты его прячешь от себя. Если его вскрыть, то никакая магия из ада не нужна, чтобы ты и Юнги захлебнулись в любви.       Чимин вновь задумался, наблюдая за туманом в телеге. Демон намерен разрушить то, что считается позором. Сейчас Чимин понимает, что ничего позорного в заколоченном ящике нет, да и он спрятал в него всё, что под руку попадало — шёл на крайние меры, прощаясь со старым собой. За это стыдно. Где-то в душе томятся сильные чувства, которые Чимин обвинил в своём, как ему когда-то казалось, паршивом поведении, хотя он до сих пор не изменился: такой же суетной, болтливый, эмоциональный, активный. Он всё ещё привлекает к себе внимание людей всех полов и возрастов и мог бы соблазнить, наверное, самого императора. К сожалению, много лет назад он подумал, что единственного альфу, который ему необходим, он не смог завоевать, а значит, проблема в его неправильном поведении, и решил избавиться от прошлого себя.       Демон даёт второй шанс жить Юнги. Чимин спрятал лицо в ладони и сильно зажмурился, чтобы не плакать. Он хочет следовать за судьбой, но желание прожить ту жизнь, которую когда-то упустил, немного сильнее. Совсем крошечный перевес заметен колебаниями в выборе. Чимин замечает, что его «хочу» основано на моральных принципах, которые прививали дедушки и посредники. А желание — это то, к чему он действительно стремится, и ему дважды стыдно понимать, что он не только когда-то испортил свою жизнь, но и сейчас не даёт дорогому для себя человеку избавиться от болезненных воспоминаний. Демону нужны обе стороны любовных отношений, и Чимин, ладонью прихлопнув внутри себя мораль, соглашается на помощь.       — Ты уверен? — Тэхён обязан спросить, чтобы позже не выслушивать слезливую речь про поспешное решение. — Ты справишься с мыслью, что Юнги жив благодаря магическому воздействию?       — Иногда мне будет плохо, — Чимин опустил руку, чтобы пальцами коснуться невесомой дымки, и тихо повторил: — Иногда.       — Тогда я тебе позже кое-что отдам, — Тэхён выпрямил ноги, погружая их в туман. — Ты убедишься, что сделал правильный выбор.       Послышался голос Чонгука, и телеги остановились. Чимин прислушался к приказам, затем попросил Тэхёна присмотреть за Сухёном и побежал получать распоряжения. Тэхён посмотрел на деревянный таз, который до краёв поглотил туман. Ребёнок сытый, чистый, лаской убаюканный на любящих руках и беззаботно спит, не подозревая, что рядом бродят те, кто намеревался использовать его тело. Быть может, среди них есть его отец. Сложно его вычислить, потому что в день зачатия с омегой спали несколько альф. Это дитя похоти и разврата, но рождённое с чистой душой, которую чернокнижники хотели отдать демону. Они бы за ним ухаживали как за божеством, подготавливали бы к значимому дню, а затем провели бы ритуал жертвоприношения. В день рождения Сухёна чернокнижники преследовали какую-то важную цель, но Чонгук и отряд нарушили планы. Наверное, для демона желание Чонгука спасти брата оказалось намного привлекательнее, чем предложение чернокнижников. Должно быть, сейчас они на него злятся. Особый день для них всё ближе, но демон вселился в тело великовозрастного и небезгрешного гаммы, а ребёнка похитил Чимин, который нужен Зепару.       Тэхён задумался. Воины в отряде не намерены присматривать за ребёнком, поэтому не являются угрозой для чернокнижников. Чонгук охраняет группы наёмников, используя ветер, поэтому всегда узнает, когда враг ступит на его территорию. Однако в тумане провести ритуал крайне сложно, а значит, у чернокнижников появился шанс проскочить к отряду и быстро навредить. Пораскинув мозгами, Тэхён сделал вывод: надо охранять Чимина. Демон не тронул его душу и чувства, а с ребёнком Чимин носится как с императорской короной. Если в отряде найдутся те, кого легко настроить против Чимина, то чернокнижникам не придётся выманивать его за пределы территории ветра. Воинов в отряде вполне хватит, чтобы убить одного омегу, который регулярно удаляется справлять нужду в противоположную от сортира сторону, то есть найти его в уединении не составит труда. Враг не просто так наблюдал за отрядом — собирал сведения о воинах, изучал распорядок дня и следил за повадками колдуна. Слепо лезть в драку с наёмниками чернокнижники не рискнут из-за защиты демона. И сейчас он готов защищать отряд, поэтому Тэхён не до конца понимает намерения врагов, когда они создали туман.       — Что им надо? — он спросил вслух, не понимая, как общаться с Зепаром, и вытащил ребёнка из тазика. — Мелкого заберём с собой.       Одной рукой он прижал ребёнка к груди, а другой — вытащил из ближайшего сундука длинную полосу ткани, на которой омеги опускают в яму продукты для хранения. Соорудив нехитрую конструкцию, Тэхён привязал к груди Сухёна, и осторожно ступая по короткой лестнице, прибитой к телеге, выбрался наружу. Туман поднялся выше, поэтому, когда Тэхён спрыгнул на землю, не увидел перед собой даже вытянутую руку. Ребёнок издал недовольный звук и вновь погрузился в сон. Голоса воинов раздались в самом начале колонны, а Чонгук громко раздавал указания и по мере сил успокаивал тех, кто сильно волновался.       — Предлагаю поделить их! — крикнул Тэхён и слегка прижал Сухёна к себе, будто извиняясь за шум. — Паникёров отделить от кучи и пусть перебьют сами себя!       Он еле сдержался, чтобы не рассмеяться и безошибочно направился к Чонгуку. Воины в ответ крикнули проклятия, а Чимин откуда-то со стороны потребовал Тэхёна вернуться в телегу и переждать в ней туман.       — Не переживай! — Тэхён отмахнулся, пробираясь сквозь белое полотно к телеге Чонгука. — Сухён со мной, поэтому ему ничего не грозит. Кому я нужен? — он несколько секунд промолчал, затем будто вспомнил: — Разве что отцу Хвану.       — Тебя послушать, — выкрикнул воин из толпы, — так ему и Чимин нужен!       Тема для обсуждения нашлась сама собой и разрядила обстановку в тумане. Чонгук согнал наёмников в одном месте и велел держаться за руки, чтобы не потерялись. Тэхён направился вперёд, ориентируясь на голос Чонгука, который недалеко от своей телеги пытался провести ритуал. Он понимает, что чернокнижники задумали что-то сотворить с отрядом, поэтому решил запустить ветер для охраны. Ранее, когда туман еще не касался небольшой лесенки для подъёма в телегу, Юнги вытащил из сундука необходимые для создания ветра атрибуты, но проводить ритуал Чонгуку пришлось на ощупь.       — Я помогу, — Тэхён положил Чонгуку руку на плечо. — Я буду делать, а ты — проговаривать заклинания.       — Ты когда-то проводил этот ритуал? — Чонгук удивился, но допустил, что знахарь охранял себя с помощью магии.       — Нет, но я видел, как его проводил ты, — Тэхён присел и сосредоточился на воспоминаниях.       Сначала он ощупал предметы, которые лежат на земле, дал каждой определение и запомнил их расположение. Сейчас сомневаться в себе — унизить всех гамм. Тэхён отнёсся к поставленной задачи как к тому, что для него естественно и привычно, словно каждый день призывает охранника-ветра. Да и с Чонгуком приятно работать в паре. Он с радостью согласился принять помощь, понимая, что вслепую будет долго вошкаться, а у Тэхёна пальцы чувствительные, и есть природой данное гамме копирование и способность знахаря запоминать, где находятся предметы. В своё время он с закрытыми глазами все родинки нашёл на лице Чонгука, поэтому предметы в тумане найдёт без проблем. Абсолютное доверие к нему немного насторожило Чонгука, но лишь тем, что в теле знахаря сидит демон. Полагаясь на Тэхёна, Чонгук также должен доверять и демону. Вспоминая слова Юнги про то, что Зепар только направил чувства нужных ему людей в сторону любви, Чонгук решил не быть излишне подозрительным и сконцентрироваться на заклинаниях.       Первый этап подготовки прошёл быстро. Чонгук дал старт и принялся проговаривать первое заклинание. Тэхён тихо сообщал, что он сделал и в ритуале ориентировался на голос Чонгука. В последнее время они мало общались, поэтому шёлк голоса Чонгука приятно ласкал слух Тэхёна и погружал тело в сладкое расслабление.       Первые слабые колебания в воздухе коснулись ног Чонгука, образовывая с ним связь, чтобы он знал про приближение врага к воинам. Тэхён хотел бы никогда не прекращать ритуал, лишь бы тонуть в тембре голоса Чонгука и чувствовать, как он касается нежных струн души, и она поёт песнь любви к жизни. В эту минуту Тэхён внутри себя одновременно благословил и проклял своё пылающее любовью сердце, которое всегда, даже когда глаза слепы, смеет сильнее любить Чонгука.       Добавляя порошки в чаши с огнём, Тэхён ощутил лёгкую тревогу, которая резко оборвалась, и на её смену пришло спокойствие. Кажется, чернокнижники рядом и готовы действовать, но ритуал Чонгука ещё не окончен. Ветер не успеет полностью образоваться до того, как враг навредит. Тэхён бросил в чашу сухие благовония, вдохнул аромат цветочной смеси и набрался терпения, чтобы закончить дело.       Когда Чонгук проговаривал заклинания, ждал ответ Тэхёна. Когда тот сообщал, какое действие совершил, внутри Чонгука раздавался визг восторга от командной работы. Ещё большей радости придавала мысль, что раз за разом Тэхён рушит о себе мнение воинов. Чонгуку доказательства не нужны. Ему важно видеть, что Тэхён не намерен делать назло наёмникам, мстить им за бездействие в сложную для отряда минуту и показывать, что без него группы сдохнут в первой битве с чернокнижниками. Он остаётся самим собой и не думает меняться. Чонгук без лишней скромности приписывает успехи себе: Тэхён действительно хочет работать с ним в паре, поэтому старается на благо отряду.       Когда появился ветер и закружился в тумане, Чонгук широко улыбнулся и опустил руку к ногам, чтобы ощутить своё первое творение, которое создано совместно с Тэхёном. Долго улыбаться не пришлось — со стороны воинов послышался короткий крик. Следом добавились невнятные возгласы, а затем раздался лязг металла.       — Чимин! — вскочил на ноги Чонгук и, когда тот отозвался, строго приказал: — Найдёшь свою телегу?       — Да, а что происходит? — любопытный Чимин, смотря в белый туман, растерялся, ведь ему необходимо командовать, а он даже свою группу не видит.       — Бегом! — голосом не друга, а командира приказал Чонгук, и Чимин, выставив руки вперёд, поспешил идти строго прямо, откуда предположительно пришёл.       Тэхён встал на ноги и непроизвольно прижал к себе ребёнка. Он слышит сражение и улавливает в воздухе запах крови. Чонгук попросил его вывести из толпы Юнги, чтобы тот не ощутил адреналин битвы и не кинулся бездумно убивать, сам рискуя отправиться в лапы смерти, из которых отчаянно карабкается. Тэхён в сосредоточенности прищурился, стал дышать медленно и поверхностно, затем сконцентрировался на внутренней связи. Всматриваясь в густой туман, он внутренним чутьём обнаружил расположение Юнги и удивился тому, что тот не находится в куче воинов, которые устроили массовое сражение. Чонгук разозлился на них. Обычно спокойный, он с раздражением в голосе крикнул, что, если они не прекратят проливать кровь своих товарищей, он отправится к горе без отряда. Тэхён сразу ему сообщил, что Юнги нет среди воинов, а чернокнижники создали провокацию до того, как образовался ветер.       — Раз навредили, значит, скоро туман рассеется, — Чонгук прислушался к лязгу металла и вновь принялся приказывать наёмниками опустить оружие и помочь раненым.       Юнги выставленной перед собой ладонью упёрся в спину Тэхёна, и тот отозвался, голосом показывая, что это он, а не враг или готовый к убийству воин. Когда Юнги положил ладони ему на плечи, Тэхён попросил найти Чимина и оставаться с ним рядом до исчезновения тумана.       — Где ребёнок?! — Чимин крикнул громко, вложив в голос строгость и волнение.       Тэхёну совести не хватило орать с Сухёном на груди, поэтому он снова направил Юнги к Чимину и добавил, что ребёнок временно останется с ним. Юнги без разъяснений понял, что необходимо отойти в сторону и передать сообщение, пока у Чимина не началась паника и период угроз врагу.       — Где-то ещё одна деревня чернокнижников, — Тэхён отпустил ниточку, которая связывает его с Юнги, и подошёл ближе к Чонгуку. — Где-то рядом, поэтому они ведут себя активно. На этот раз они следят за дорогой, охраняя своё жилище, потому что знают твою силу и не забыли, как ты сжёг их деревню.       — И всё равно не убивают отряд, — Чонгук привычно сложил руки на груди, размышляя над поведением врага. — Когда я встретился с чернокнижником возле таверны, он мне предложил вместе с тобой присоединиться к их шайке. Быть может, мы им нужны живые?       Колдуны — желанные помощники всех без исключения, будь то император или крестьянин. Чернокнижники с распростёртыми объятиями примут Чонгука и одержимого демоном колдуна, которые между собой одновременно любовники и бывшие братья. Вот только Чонгук для них источник магии, поэтому останется жив, а за себя Тэхён не уверен. Врагу требуется демон больше, чем магия знахаря, пусть даже гаммы. Если узнать, зачем они призвали Зепара, ещё со множеством ритуалов, можно будет отчасти понять дальнейший их план относительно отряда.       — Значит, идём в деревню, — твёрдо решил Чонгук, и Тэхён его поддержал. — Надо её найти и сжечь, как улей шершней.       — Судя по воплям, треть отряда не сможет сражаться, — Тэхён тяжело вздохнул и с тоном извинения озвучил общую с Чонгуком мысль: — Необходимо провести ритуал предсказания, чтобы найти «гнездо» врага.       Он резко замолчал, но Чонгук сам догадался, что надо не только обнаружить деревню, но и путь к ней, численность чернокнижников и посмотреть на итог сражения. Возможно, оно последнее для отряда. Чонгук за один ритуал не увидит большое количество информации, а Тэхёну без помощи не войти в состояние предсказания. Надо думать над выходом из положения и желательно быстро, потому что чернокнижники действуют, а не ждут, когда Чонгук определится со своими чувствами и мыслями. Свой выбор он давно сделал, но отложил его в подсознании и боится впустить его в сердце. Нужно время для его принятия, и Тэхён предоставил ему целую жизнь, чтобы разобраться в чувствах, но пора признать, что одно слово Тэхёна способно разрушить все внутренние баррикады Чонгука. Одно только слово, и даже инстинкты сдадутся перед чувствами. Зная, что когда-нибудь Тэхён его произнесёт, Чонгук решил сначала больше узнать про Зепара. Записи про него есть в книге отца Хвана. Найти причину зайти к нему в гости не составит труда, но незаметно прочитать информацию про демонов невозможно. Воровать книгу Чонгук отказывается, потому что считает кражу низким поступком, а за поступки необходимо отвечать перед законом. Хван если не уверен, то точно подозревает, что Тэхён одержим демоном, поэтому не удивится, когда увидит, что командир заинтересовался демонологией. Скорее всего, как полагается священнику, предложит свою помощь для изгнания демона, а Чонгук не хочет с ним общаться на тему одержимости Тэхёна. Но с самим Тэхёном и даже с Зепаром Чонгук готов откровенно поговорить про брата, запертого в теле знахаря. Он наконец-то уложил в своём сознании правду, адаптировался в ней и смог определиться со своей позицией. Не сложно с чем-то смириться и легко стереть из сознания обманчивый образ брата. Сложнее всего признаться себе в том, что ты не такой, каким раньше себя представлял. Чимин себя прятал осознанно, но мысль про смерть любимого человека сорвала маску с его лица, потому что времени, чтобы удерживать её, не осталось. Чонгук никогда не носил маски, но в течение последней недели всё чаще думал, что Тэхён увидел в нём его, Чонгука, настоящего. Тэхён показал ему, какие они оба на самом деле. В общении они вели себя достаточно открыто и честно, чтобы понять: они ничего не хотят менять друг в друге. Больше всего Чонгук не хочет возвращаться в прошлое. В нём осталось безумие во время битвы, а сейчас есть Тэхён, который будто заменил его собой.       Чонгук почти уверен, что «исцелился» благодаря демону. Он запомнил слова чернокнижника о том, что Зепар способен притянуть друг к другу абсолютно любых людей, независимо от их пола и сексуальных предпочтений. Если бы тяга к омегам во время битв у Чонгука осталась, то стала бы большой проблемой в отношениях с Тэхёном, а раз она чудесным образом пропала, значит, без демонического вмешательства не обошлось. Чонгук всегда знал, что его похождения по полю битвы ни к чему хорошему не приведут, но он думал, что в конечном итоге попадёт в тюрьму за изнасилование, а не станет причиной смерти брата. После гибели Тэхёна, настал жуткий моральный период Чонгука, который едва справлялся с обязанностями командира отряда. Повезло, что Чимин всегда подстраховывал в делах, пытался приободрить и отвлекал от мрачных мыслей. С появлением знахаря постепенно скорбь ушла, а про своё поведение во время битвы Чонгук вовсе забыл. Снова его почувствовать страшно. Разве можно согласиться вновь сходить с ума и вредить людям? Кто променяет любовь на страдание? Точно не Чонгук. Вспоминая свои чувства, страхи и волнения перед каждой битвой, он захотел вцепиться в Тэхёна обеими руками, прижать к себе, как оберег, и утопить в любви воспоминания.       Не исключено, что Юнги прав — они оба трусы. Но разве сейчас Юнги не проявляет смелость? Щенком боится и всё равно держится на плаву в реке жизни. Ему всё равно, откуда придёт помощь. Он воспользуются ею, чтобы достичь цели. Главное — знать, за что борешься. Чонгук неделю тщательно над этим думал, взвешивал все варианты и пришёл к выводу: он всё ещё борется за отношения с Тэхёном. Ему есть что сравнивать, и он, как любой человек в мире, не лишён желания жить с уютом в своём маленьком мире. В его случае уют — понятие относительное, потому что варианты будущей жизни содержат негативные стороны. Чонгук выбирает тот, в котором у него есть поддержка и в котором он тоже является опорой. Однако сначала он узнает про демона немного больше, чем рассказал ему чернокнижник. Если Зепар вредит Тэхёну, Чонгук откажется от отношений в пользу обряда экзорцизма.       Воины начали ссориться, чем вывели Чонгука из мыслей. Он приказал им сидеть на месте и ждать, когда туман исчезнет, а Тэхёну — возвращаться в телегу. Последний перечить не стал. Во-первых, у Чонгука появилось много хлопот с воинами. Во-вторых, Сухёна необходимо вернуть Чимину. Однако напоследок Тэхён попросил поделиться ближайшим планом на поход.       — Будем разбивать лагерь, — спокойно заговорил Чонгук. — Раненым нужно лечение.       Тэхён повернулся в противоположную сторону и пошёл прямо, возвращаясь той дорогой, которой пришёл. Шагая неспешно и опасаясь наткнуться на человека или испуганную шумом и туманом лошадь, он подумал, что Чонгуку сейчас особенно тяжело. Мало того, что ему приходится решать проблемы в своей личной жизни, так ещё отряд нарушил приказ, а значит, воины более непригодны для найма. Даже если враг совершил провокацию, воины на неё повелись, поэтому доверия им нет. Итог: отряд императора прекратил существовать, потому что служить в нём некому. Чонгук не скажет об этом, пока не вернётся в столицу, чтобы сейчас воины не начали вести себя нахально, зная, что последний раз выступили в поход. Вдобавок после драки в тумане у многих осталась злость в сердце. Кто-то кого-то подозревает в нападении, ранении и смерти, а значит, хочет мстить. Если чернокнижники добивались этого результата, то им можно посочувствовать, потому что Чонгука внутренними разборками в отряде не напугать.       Ветер закружился вокруг ног Тэхёна, и ребёнок заворочался. Пробормотав, что они в полном порядке, Тэхён хотел перешагнуть через надоедливый и прохладный ветер, но тот, пока лично не убедился, что опасности нет, не отстал.       — Наверное, ты скоро попросишь есть, — Тэхён обратился к Сухёну и посмотрел вниз, но увидел лишь белый туман.       На ощупь кормить ребёнка Чимину не приходилось, но он наверняка готов к любым трудностям. Тэхён добычу молока возьмёт на себя, чтобы не подвергать Чимина опасности. Всё же хорошо, что знахарь ориентировался в пространстве с закрытыми глазами и родился гаммой. Если раньше Тэхён игрался с навыками, то сейчас всерьёз подумал, что рад ускорить ритуал и кормление ребёнка. Он не сомневается, что Чонгук и Чимин сами бы справились, но сейчас время дороже золота, а промедление несёт смерть, потому что чернокнижники быстрые в словах и делах.       Тэхён вытянул одну руку направо и медленно пошёл вперёд, пробираясь сквозь туман и ожидая столкнуться с телегой. Невольно он подумал про демона. Почему он не спасает людей в отряде? Если они погибнут, то Тэхёну придётся вернуться в столицу. Он не настолько искусный воин, чтобы в одиночку победить всю толпу чернокнижников. Если против них использовать магию, то надо направить её на конкретного человека, а Тэхён по именам врагов не знает, и они прячут лица, поэтому даже образ не представить. Демон с ними знаком, но будто бездействует и не заинтересован в спасении воинов. Чернокнижники тем временем готовят новую пакость.       «От суеты мозоли на ногах появляются» — Тэхён вспомнил свои слова, и рука прикоснулась к доскам телеги. Демон не спешит. Он плавно свёл Тэхёна и Чонгука, дождался удачного момента для союза Донхёна и Босона, медленно сближает Юнги и Чимина и позволяет Чонгуку подготовить себя к союзу с Тэхёном. Демон знает, что делает. Суета — показатель отсутствия умения собраться и принять решение. Она толкает делать много движений, но все они бесполезные. Можно бегать как белка в колесе, истоптать ноги в кровь, но так и не изменить своё положение. Тэхён помнит, как чернокнижники бессмысленно ходили по поляне, видимо, создавая иллюзию жизни, своей численности и занятости. Где они в тот момент находились на самом деле, Тэхён не знает и предпочёл провести ритуал предсказания, чтобы посмотреть на их место проживания.       — Тэхён? — раздался голос Юнги из телеги.       — Я! — подал голос Тэхён и, ощупывая телегу, попятился боком. — Чимин, кажется, Сухён голоден, потому что часто просыпается.       Сидя в тумане, Чимин новости не обрадовался, но быстро сообразил, что положение не безнадёжное. Приготовить еду — всё, что сейчас требуется. Из чего готовить, Чимину известно, поэтому осталось сходить и взять. Главное, вооружиться мечом, чтобы, если туман быстро исчезнет, враг не застал врасплох.       — Возьми ребёнка, — Тэхён вытащил из ткани Сухёна, подхватил его одной рукой, а другой приготовился махать возле края телеги, чтобы нащупать Чимина. — А мне дай миску или кружку. Я сам принесу молоко. Если кобыла копытом в лоб не даст, то я вернусь быстро.       Чимин от помощи не отказался, открыл рядом сундук, гремел посудой, пока пальцами не наткнулся на нужную миску и, схватив её, на четвереньках пополз проводить обмен. Он интересовался успехами Тэхёна, тот плавно водил рукой в тумане, намереваясь столкнуться ею с Чимином, и неохотно рассказывал, что по отряду бродит ветер, где-то рядом чернокнижники и их «гнездо». Оно должно располагаться так, чтобы не быть замеченным едущими через лес крестьянами, монахами, рыцарями и гостями столицы, но при этом путь от жилища чернокнижников до дороги не отнимал много времени. Это очень выгодно, потому что у торговцев можно купить любой товар, при этом не выбираясь в город. А путешественники могут стать отличным пополнением поклонников чернокнижия. Если догадки Тэхёна верны, тогда достаточно увидеть место, где живут враги, чтобы наслать на него беду, тем самым повысив шанс отряду выжить в сражении.       Рука Тэхёна коснулась руки Чимина, и оба мужчины замерли, решая, как безопасно передать ребёнка. Чимин опустил миску одной рукой, Тэхён запомнил расстояние до неё, удобнее взял Сухёна и медленно прикоснулся им к руке Чимина, затем освободил одну руку и взял миску. Чимин сразу подхватил Сухёна и прижал к груди, после чего прошептал проклятия туману.       — Не думаю, что эта белая дрянь скоро рассеется, — отозвался Юнги, когда Тэхён отошёл от телеги. — Наёмникам нужна помощь, а в тумане им её неоткуда взять. Омеги не видят раны и переломы, да и воины больше желают убить обидчиков, чем помочь им сохранить жизни.       — Чонгук и Тэхён обязательно найдут выход из положения, — Чимин пятится назад, возвращаясь на своё место. — Или у тебя есть идеи? В последнее время ты даже с Тэхёном не общался.       Время, обещанное Тэхёном для помощи, вышло. Юнги его дождался и теперь с волнением ожидает результат. Есть ли положительные моменты в нём? Стоит ли продолжить ждать чуда? Или лучше прекратить мечтать? Ответ могут дать Тэхён и Чимин. Лучше поговорить с первым, чтобы не нервничать и спокойно принять итог. Но именно про свою судьбу Юнги необходимо говорить с Чимином. Надо начинать общаться на сложные для двоих темы, принимать решения друг друга и поддерживать их, иначе Чимин и Юнги продолжат бояться сказать слово, чтобы не задеть чувства, и будут вечно использовать Тэхёна для переговоров. Очень некрасиво получается: как только нужно обсудить их отношения, в мыслях идут сомнения, неуверенность и желание молчать. Поскольку сейчас решается судьба Юнги, он первым прервал традицию превращаться в немую рыбу и спросил прямо:       — Тэхён с тобой общался по поводу влияния демона на меня? Спрашивал твоё мнение? Что ты ответил?       Три вопроса, а Чимину показалось, что его пытают. Улетучилась храбрость, захотелось сбежать, и неожиданно мозг принялся по кругу проматывать воспоминания про короткий разговор с Тэхёном. И всё же, несмотря на частые удары сердца в груди, Чимин взял на себя ответственность за своё решение. До сих пор ему больно от одного короткого «да», когда согласился принять помощь демона, а пересказывать разговор Юнги действительно сравнимо с пытками.       — Общался, — тихо ответил Чимин и пятками упёрся в мешок, после чего сел на ноги. — Спрашивал. Я знаю, что моё промедление с ответом тебе тяжело даётся, но дай мне немного времени.       «Плачет, — безошибочно угадал Юнги, наизусть зная поведение Чимина. — Значит, согласился». Когда Чимин с чем-то не согласен, готов стать оратором на главной площади столицы и отстаивать своё мнение. Он выдаст бессчётное количество причин, почему выступает против, начертит план на доске и вступит в спор с инакомыслящими. Даже если стоял вопрос жизни и смерти, а Чимин отказался от помощи демона, он бы сразу повторил все аргументы, которые перечислил Тэхёну, и помог Юнги закончить дела перед смертью. Но сейчас он собирается с духом, чтобы вложить в короткое «да» длинное объяснение «Я пошёл против воли богов и не дам тебе покой, который ты заслуживаешь после пережитого насилия в плену». А Юнги счастлив, потому что Чимин дал ему необходимый запас сил, чтобы продолжать ждать магическое лекарство от демона.       — Прости, я согласился, — Чимин положил ребёнка в таз и, ощупывая пространство возле себя, наткнулся на ноги Юнги. — Я не могу тебя отпустить. Если хочешь уйти, скажи об этом Тэхёну, и он поможет тебе обрести покой. А я не могу.       Он подвинулся ближе и лбом упёрся в плечо Юнги, который чувствует его волнение. Подумав, что Чимин в душе и в мыслях себя казнит, Юнги повернул к нему голову и тихо спросил:       — Если я тебя поцелую, тебе станет легче?       Чимин резко выпрямился и ощутил, что до вопроса Юнги не так уж сильно нервничал. Однако раньше тревога смешивалась с горем и даже со скорбью, будто проходят похороны собственной совести. Сейчас есть волнение, но приправленное счастьем. Чимин точно знает, что ему не делают одолжение и не поощряют, а Юнги намерен успокоить. Мало того, Чимин знает, что Юнги ждал его согласия, потому что мечтал жить, пусть даже это желание исполнит демон, как в случае Чонгука и Тэхёна. Собрав все мысли воедино, Чимин сообразил — Юнги делает первые шаги к полноценной супружеской жизни.       — Конечно, — Чимин мог только шептать из-за сдавливающих горло слёз.       — Я помню все случаи, когда ты плакал, — Юнги в тумане осторожно вытянул руку в поисках Чимина. — Помню, как в детстве я проходил мимо детского дома, а ты во дворе плакал и палкой бил альфу. Не знаю, что между вами случилось, но господину Чхве пришлось за ворот тащить тебя в сторону, — он прикоснулся к плечу Чимина и быстро ориентировался в тумане. — Помню, как ты бил Тэхёна, а он отгонял тебя одной рукой, как надоедливую муху.       Чимин сквозь слёзы улыбнулся, вспоминая огромного Тэхёна и себя, прыгающего на него с кулаками. Со стороны выглядело смешно, но бить всерьёз Чимин не намеревался — он всего лишь задирал Тэхёна, чтобы показать ему его неповоротливость. Кто же тогда знал, что она сыграет решающую роль в сражении с чернокнижниками.       Руки Юнги поднялись выше, ладони коснулись мягких волос, косой переплетённых за спиной, а большими пальцами он вытер влажные следы слёз с щёк. Ориентируясь исключительно на свои руки, Юнги приблизился к лицу Чимина и медленно замотал головой, чтобы потереться с Чимином носами.       — Эта романтика не в твоём стиле, — Чимин не сдержал слова и договорить не позволили губы Юнги.       Много раз первый поцелуй с Юнги Чимин в воображении рисовал с красочной романтикой. Казалось, что иначе Юнги не умел. Быть может, в других условиях он поступил бы так, как от него ожидали: привёл бы омегу под цветущую вишню и в рыжих красках рассвета признался в любви, после чего страстно поцеловал. Но сейчас ситуация повернулась не в его пользу: Юнги надо доказать, что он живой. Его не воскресили, он не полумёртвый и даже не держит смерть за руку. Не надо его оплакивать. Не стоит лить над ним слёзы. Он хочет жить и как никто другой понимает демона, который пытается выжить среди враждебно настроенных к нему людей. Юнги не знает его намерений, но разделяет с ним желание избегать смерти.       Юнги целовал сначала мягко и не позволял углубить поцелуй. Он не дразнился, а наслаждался мягкими губами Чимина. В прошлом они изредка в качестве награды целовали лицо Юнги, и теперь захотелось целовать их так же. Это стоило сделать много лет назад, когда Чимин целовал щёки Юнги, но последний каждый раз не решался. Ему хватало смелости сражаться с врагом, но бросить самому себе вызов в борьбе за омегу так и не смог.       Для Чимина поцелуй долгожданный, и он с неменьшим удовольствием подставлял свои губы под ласку Юнги. Однако это удовольствие очень отличается от того, какое осталось в фантазии Чимина, отчего он ощутил сильный удар урока жизни. Стало больно даже не в душе, а в сознании, будто мысли могут болеть. Чимин не смог разобраться в чувствах, которые спутались клубком червей, и среди них извивается не только счастье, но и грусть. Наступило очередное разочарование в прошлом, в поступках, в себе. Чимин обнял Юнги, чтобы тихо выплакаться за всё время, которое терпел и не позволял себе выплеснуть эмоции наружу.       Он любит Юнги, но пряча юношескую любовь, забыл, что время идёт, он растёт, а вместе с ним и чувства. Чимин никогда не переставал любить Юнги. Заглушив в себе влюблённость, он не заметил, что продолжал любить, но иначе: тихо, по-взрослому, тайно. Тем временем спрятанная в душе любовь осталась, Чимин её не пережил, не потратил, не израсходовал по назначению, и сейчас понятия не имеет, что с ней делать. Он слишком взрослый, чтобы любить на уровне взрывных эмоций, а Юнги не в том состоянии, чтобы принять лавину сумасшествия.       — Ты говорил, что успокоишься, а не сильнее расплачешься, — Юнги осторожно отстранил его от себя и вновь приложил ладони к его щекам, чтобы поцеловать.       Поцелуй для Чимина важнее слёз, поэтому, когда он и Юнги соприкоснулись языками, оставил плач на вечер и ночь. С наступлением темноты можно отойти подальше от отряда и вдоволь выплакаться, выпуская из души обиды и, наверное, получится простить себе ошибки. Старики говорят, что молодость дана, чтобы ошибаться и набираться жизненного опыта, но Чимин всё равно не в состоянии прекратить сожалеть, ведь его поведение испортило ему жизнь.       — Чимин! — голос Тэхёна прервал поцелуй, и Юнги прошептал, что рад не слышать хлюпанье носом. — Я сделал это!       — Герой! — непроизвольно вырвалось у Чимина, которому надо что-то говорить, лишь бы показать, что его рот не занят. — Уже ползу к краю телеги!       Тэхён боится пролить молоко. Телега высокая, рассчитанная на погрузку вещей, а не людей, поэтому её край высотой немного ниже среднего роста альфы, чтобы можно было быстро скинуть груз с плеч. Передать миску с молоком да ещё в густом тумане оказалось сложной задачей, но Чимин и Тэхён приняли решение не спешить и набраться терпения. Они вновь махали руками, пока не наткнулись друг на друга. Следом Тэхён вложил в руку Чимина край тарелки и не отпускал пока не убедился, что она не выпадет.       — Я ухожу, — предупредил Тэхён, чтобы к нему не обращались. — Надо поговорить с Чонгуком.       Он без препятствий обошёл телегу и остановился, всматриваясь в густой туман, который ему не нравится. Тэхён свободно найдёт любую дорогу, но есть проблема — люди и лошади не стоят на месте. Можно легко столкнуться с кем-то и нельзя исключать нападения испуганного толчком воина. Тем временем раненым наёмникам нужна помощь. Кто-то ползёт в сторону, кто-то начинает паниковать из-за того, что ослеплён туманом, а кто-то мёртв. Тэхёну не нравится мысль, что любой воин, включая Чонгука, может умереть из-за паники в тумане. В памяти, будто пузырь воздуха в воде, всплыл ритуал, который, вероятнее всего, может помочь избавиться от магии чернокнижников, но у Тэхёна нет необходимых ингредиентов. Для помощи он позвал Чонгука, и тот сразу отозвался.       — Почему ты покинул телегу? — Чонгук строг, потому что понимает, чем чреваты прогулки вслепую.       — Мне нужна твоя помощь! — Тэхён ориентируется на голос и медленно пробирается вперёд.       Чонгук сменил ворчание на заинтересованность, догадываясь, что Тэхён хочет убрать туман. Быть может, это очередная помощь демона. В любом случае, она вовремя, потому что Чонгук сможет быстрее подготовиться к ритуалу для предсказания, а омеги спасут больше воинов. Странно, что среди галдящих наёмников не слышно Донхёна. Если с ним случилась беда, тогда Его Величество велит казнить всех, кто нанимался в поход, чтобы наверняка погиб тот, кто ранил его фаворита. Позвать Донхёна Чонгук даже не думал, чтобы толпа раненых и здоровых наёмников не двинулась на голос командира, который позволил кому-то идти к нему. В давке погибнет ещё больше людей, чем это происходит сейчас в одной куче, поэтому Чонгук не спешит отдавать приказы.       — Я уже близко! — Тэхён принюхался и уловил запах табака. — Можешь поделиться ингредиентами?       — Насколько опасен твой ритуал? — Чонгук поймал себя на мысли, что с трепетом души ждёт, когда Тэхён поймает его в тумане.       Ответа у Тэхёна нет, потому что он вспомнил заклинания и процесс, а результат — нет. Если Чонгук против, то имеет полное право отказаться делиться посудой. Он возглавляет отряд и указывает его членам, что и когда делать, поэтому его решение не оспаривается. У Тэхёна личный интерес в противоборстве с чернокнижниками, но Чонгук помнит, сколько в нём магии, поэтому с настороженностью отнёсся к проведению ритуала и поставил два условия. Во-первых, он будет сторонним наблюдателем, пусть даже не увидит ни одно действие. Зато он услышит слова и в будущем поищет заклинания, чтобы узнать название магии и её истоки. Во-вторых, он прервёт ритуал, если заподозрит, что кому-то он наносит вред.       — Я согласен, — Тэхён схватил запястье Чонгука и довольно взвизгнул. — Поймал! Помнишь, как в детстве я тебя догнал, привёл домой, а оказалось, что ты бежал на учёбу? Ты даже не сопротивлялся! И не объяснил мне, что опаздываешь к учителю! Я потом долго смеялся над ситуацией.       Он рассмеялся, а Чонгук ощутил горечь обиды. Она жжёт душу хуже красного перца во рту. И причина не в том, что в детстве из-за молчания Чонгука родители отругали и наказали Тэхёна, а потому что сейчас появилась лишняя причина вспомнить про ритуал чернокнижников в деревне. Но Тэхён посмеялся над прошлым, будто рассказал историю своего знакомого. Чонгук так не умеет и, чтобы не продолжать сжигать свою душу, он спросил прямо:       — Как ты справился с мыслью про наше родство?       Тэхён прекратил ехидно хихикать и ответственно подошёл к ответу. Он честно признался — иногда его беспокоит мысль про Чонгука как брата и аморальность их союза. Это проявляется как глухой толчок в сознании или яркая вспышка в инстинктах, но чувства любви к Чонгуку в Тэхёне больше, и оно массивной волной топит в себе все тревоги. Путь к принятию любви Тэхён проходил поэтапно, как и тяжело для сознания дались изменения в восприятии себя. Именно они помогли не сойти с ума от влечения к брату.       — Первые дни после попадания в тело знахаря я мог только плакать, — тихо заговорил Тэхён и подошёл ближе к Чонгуку, но руку его не отпустил. — Мне казалось, что я ребёнок: маленький, худой, слабый, хрупкий, беспомощный. Я шёл медленно не потому, что мой шаг тяжёлый, а наоборот, из-за лёгкости во всём теле. Мне казалось, что я способен оттолкнуться от земли и взлететь. Я смотрел в зеркало и боялся своего отражения. Я мял лицо, разговаривал сам с собой, чтобы слышать свой голос. Мне было страшно, ведь я стал другим, — он тяжело вздохнул, выдыхая тревогу прошлого, и объяснил: — Меня не сразу узнал Юнги. И когда я попал в отряд, не долго радовался, потому что ко мне отнеслись как к чужому, врагу, опасности. Я убедился, что я другой и мне никогда не стать прежним. Внешние и внутренние факторы надавили на меня, и я принял нового себя. А ты помог мне принять моё тело, — он сделал ещё шаг вперёд, чтобы напроситься на объятия. — Я всё чаще замечаю, что отношусь к нашему некогда родству как к прошлой жизни, о которой у меня осталась память. Но я всё же понимаю, что это только сравнение. Когда ты собирал отряд, чтобы прибыть к Таэлин, я думал над тем, что ты можешь согласиться продолжить наши любовные отношения. Я буду этому рад, и всё же я себя спросил: если я это сделаю, смогу ли из этого выкарабкаться? Если я примкну к чернокнижникам, то всегда смогу сбежать. Если я поселюсь в монастыре, то смогу покинуть его в любой момент. У меня на каждое моё решение есть обратный путь и возможность вернуться на исходную точку, чтобы выбрать другое действие. Но стать твоим спутником жизни — это то, из чего я не хочу выбираться.       Он замолчал, дожидаясь комментария Чонгука. Тот удивился тому, что Тэхён ни разу не упомянул демона, не свалил всю вину на него и не распинался в любви. Он не сказал, что жить без Чонгука не может, не клялся, что любить — это просто и со временем инстинкты прекратят напоминать о себе. Тэхён не описал, как ему хорошо в постели с Чонгуком, и не пообещал более жаркий секс. Он даже не манипулировал тем, что идеально подходит Чонгуку в постели. Тэхён признался, что ему было тяжело сердцем тянуться к тому, кого недавно называл братом, и он до сих пор изредка боится своей любви. Но не пытаться бежать от неё — его осознанный выбор, принятый не впопыхах.       Чонгук его из благодарности обнял. От честного ответа в мыслях и на душе стало легче, появилась уверенность, что положение не безвыходное, а будущее не так страшно, как подсказывают инстинкты. Да и в своих объятиях Чонгук почувствовал не брата, а гамму, в которого посмел влюбиться. То, что Тэхён когда-то звался братом, твердит подсознание. Оно, как вредная привычка, напоминает о себе и вынуждает поддаться ей. В силу привычки курильщик набьёт трубку табаком и покурит, алкаш утром встанет опохмелиться и вновь напьётся, а подсознание напомнит Чонгуку, что он любит своего брата. И ничего с этим не поделать, потому что проще покурить, выпить и пережить стигматы инстинктов, чем пытаться подавлять привычки. Трудность лишь в том, что алкоголизм и курение при большом желании можно побороть, а инстинкты — никогда. Тэхён выбрал любовь с Чонгуком, а к периодическим всплескам её отторжения относится с пониманием. Он принимает тот факт, что они присутствуют в его жизни, но они ничем не отличаются от ворчливых людей, которые выступают против любовного союза Тэхёна и Чонгука. А значит, даже инстинкты можно игнорировать.       — Какие ингредиенты тебе нужны? — Чонгук вдохнул запах Тэхёна и представил туманное утро после дождя.       Обнимая крепче, он осознал, что надо попрощаться с братом, который будто запрещает Чонгуку встречаться с гаммой Тэхёном. Но пока не время для расставания. Сначала необходимо узнать доступную информацию про демона.       Тэхён перечислил необходимые ингредиенты для ритуала, и Чонгук удивился, что не требуются свечи и чаши для огня. Нужна чаша с водой, нож, перья и перемолотые в порошок кости животного. Чонгук не знает ни одного ритуала, в котором применяется необычное сочетание воды и перьев. Чаще всего для соединения стихий используют свечу как огонь, а перья — как воздух, и их сжигают. Тэхён сказал, что поджигать ничего не намерен.       — Идём, — Чонгук отстранился и, взяв Тэхёна за руку, повёл в сторону. — Дам тебе, что просишь.       Пробираясь в тумане к телеге, Тэхён не отпускал руку Чонгука и посчитал своим долгом рассказать про процесс ритуала. Дело не хитрое — налить в чашу воду, проговорить заклинание, добавить свою кровь, опять прочитать заклинание, бросить в воду перья и вновь прочитать заклинание, высвобождая свою магию. Чонгук, зная, какая магия заложена в Тэхёне, обречённо вздохнул и подумал, что лучше бы сожглись перья. Судя по всему, Тэхён или демон с помощью него, намерен «сжечь» туман. Как колдуну Чонгуку полезно посмотреть на процесс, но он его, к сожалению, не увидит.       — Тебе демон не мешает? — Чонгук ладонью наткнулся на телегу и пошёл вдоль неё.       От удивления Тэхён повернул голову в сторону Чонгука и буркнул, что его переживания ценит, поэтому на вопрос ответит. Он признался, что не слышит и не чувствует демона, но, кажется, один раз видел. Больше с ним встречаться нет желания, потому что от него исходит энергетика истинного зла. Его будто в аду разозлили, поэтому он пришёл на землю в поисках спокойствия. Тэхён к нему изредка обращается, словно дурачок общается сам с собой, потому что ему необходимо привыкнуть к мысли про кого-то внутри себя.       — Нехороших мыслей у тебя нет? — Чонгук ощупал лестницу и легко по ней забрался в телегу. — Самоубийство? Убить воинов? К отцу Хвану как относишься?       Стоя возле телеги, Тэхён почесал затылок и сказал, что умирать не собирается, жизнь ему нравится, а воины ему не интересны, пока его не трогают. В натянутых отношениях с отцом Хваном он считает виноватыми обоих. Тэхёну не стоило сразу демонстрировать силу, будто угрозами можно манипулировать экзорцистом. А Хван не выполнил их договор, за что поплатился. Несмотря на то, что Тэхён за неисполнение просьбы обещал довести его до самоубийства, решил не идти на крайние меры, потому что экзорцист нужен отряду. Однако, если Хван вновь исподтишка начнёт читать молитвы, Тэхён молчать и бездействовать не намерен.       Чонгук, на ощупь определяя предметы в сундуке, поверил ему. Подсознательно он подметил, что обстановка в отряде накаляется до предела. Демон отдыхает от ада, создавая его в душах людей, а для этого нужны удобные условия. Ненависть воинов к Тэхёну — отличный повод помучить Чонгука, который явно не следит за каждым наёмником. Безусловно, себя в обиду Тэхён не даст, но Чонгук — живой человек и не лишён тревоги за того, кого любит. Ему до сих пор плохо при мысли о родстве, но идея относиться к нему как к прошлой жизни пригодится для старта в подавлении страха.       Ветер закружился возле телеги, и Тэхён пнул его ногой в попытках прогнать. Чонгук моментально попросил не драться со сгустком магии.       — Стукач и ябеда, — сквозь зубы процедил Тэхён и вновь лягнул ногой, но она прошла сквозь поток воздуха.       — У тебя очень игривое настроение, — подметил Чонгук и сложил все предметы за пазуху.       Тэхён не отрицает, что воодушевлён общением с Чонгуком, общей с ним работой и предстоящим испытанием в магии. Ему нравится ощущать себя немного ближе к Чонгуку, занимаясь с ним одним делом. Ещё больше счастья будет, когда исчезнет туман.       — Будь осторожен, — Чонгук спрыгнул с телеги и ощупал Тэхёна, чтобы взять его за руку. — Когда-то я получил ожоги из-за твоей магии, поэтому примерно представляю масштаб катастрофы, если она выйдет из-под контроля. Проследить за тобой я не могу, поэтому просто тебе доверяю.       Тэхён присел и прошептал, что не чувствует опасности для людей, даже для чернокнижников. Будет проведён маленький ритуал на благо отряду. Чонгук по очереди передал ему атрибуты и последним отдал флягу с водой. Пока Тэхён копошился в тумане и читал заклинания, Чонгук, присев возле него, задумался. Всё же хорошо, когда рядом находится человек для поддержки. В сложную минуту он примчится, поможет, не осудит и не назовёт слабаком. Конечно, если случится беда, Чонгуку помогут Юнги и Чимин, но они способны помочь делом, а залезть в душу и мысли и навести в них порядок — только Тэхён. Он и Чонгук на одном уровне, и один не пытается поставить себя выше другого. Они говорят сложные вещи понятным языком, не намереваясь скрыть смысл и сделать его двойственным. Они на одной волне и не провоцируют друг друга, чтобы на что-то проверить. Вот и сегодня Чонгук поговорил с Тэхёном и на свои вопросы услышал полезные ответы. Кажется, что счастье близко, но Чонгук помнит, как дважды поспешил с выводами и жестоко за это поплатился, поэтому лишний раз себя не обнадёживает верой в свои силы. Он не забывает, что даже при самом благоприятном исходе, отношения с Тэхёном будут даваться сквозь титанические труды в борьбе с инстинктами.       От размышлений Чонгука отвлёк потяжелевший воздух. Из-за влажности дышать стало проблематично, но не критично. Тэхён закончил бормотать последнее заклинание и притих, ожидая результат. Воздух постепенно нагревался, на открытых участках кожи появлялись капли, стекали и впитывались в одежду или опускались на землю. Магия Тэхёна чумой распространилась на весь участок тумана и пожирала магию чернокнижников, превращая её в пар, затем — в воду. Воины насторожились, позвали Чонгука и сообщили, что умирают.       — Помогайте друг другу! — крикнул им Чонгук и встал на ноги, всматриваясь в туман перед собой. — Скоро туман рассеется, и сможете вернуться к своим коням!       Тыльной стороной ладони он вытер капли с висков и прошептал, что со стороны чернокнижников вред может быть не последним, поэтому необходимо готовиться к ритуалу предсказания. Скорее всего, на ближайшей поляне придётся ставить шатры, чтобы предсказать исход битвы и увидеть расположение деревни. Да и от мёртвых необходимо уехать подальше. Несмотря на то, что близится осень, прохладная погода нагрянет не скоро, поэтому от трупов необходимо держаться подальше, чтобы не нюхать вонь и не подцепить болезнь. В придачу чернокнижники — заядлые любители отрубить мертвецу конечность. Наверняка не побрезгуют собрать потроха и применить их в очередном ритуале для выражения почтения своему богу. Если они решат утащить труп, то пусть это делают свободно, а не ограждаясь от воинов разрушительной магией.       Чонгук присмотрелся — пелена тумана стала не плотной, а больше похожей на клубы дыма от костра. Захотелось отогнать её рукой, но помешали стекающие по шее капли, которые щекочут кожу и провоцируют зуд. Чонгук короткими ногтями почесал шею, затем посмотрел в бок и рассмотрел нечёткий силуэт Тэхёна, после чего с улыбкой сказал:       — У тебя получилось.       Он за свои успехи редко радуется, а Тэхёном гордится. Причём Тэхёном-любовником, потому что брат ненавидел магию. Да и не ровен час, как с последним придётся попрощаться. Чонгук не нашёл ему замену, отказывается скучать по нему и хочет вычеркнуть его из своей памяти. Крайняя и самая жестокая мера в виде отказа от брата необходима, чтобы жить в спокойствии. Но это невозможно. Как Юнги никогда не забудет плен, так и Чонгук навсегда запомнит брата. Однако приоритеты расставлены, и Чонгук выбирает любовника. Он уверен, что демон в его решении не виноват, или косвенно виноват, но окончательный выбор осознанный.       — Я тебя почти вижу! — Тэхён помахал Чонгуку влажной рукой, и тот кивнул. — Отнесу вещи к твоему сундуку.       Он подхватил с земли остатки после ритуала, а Чонгук направился к месту, где оставил воинов. Туман постепенно рассеивался в магии Тэхёна, дышать становилось легче, а влага оседала на землю и деревья. Лошади почти не сдвинулись с места, фыркали и трясли головами, сбрасывая с себя капли, а наёмники в поведении оказались хуже животных. Они расползлись по залитой кровью дороге. Несколько трупов лежат раздетые, и воров не найти. Раненые разорвали на себе одежду, перетянули раны и грубыми словами звали к себе омег. Чонгук только бросил на них косой взгляд и пошёл дальше вдоль дороги, чтобы найти беглецов или их трупы. Внезапно он увидел блеск металла в кустах и заинтересовался. Решив, что кто-то прячется или обыскивает карманы мертвеца, Чонгук тихо ступал сандалиями по траве и присматривался, но редкий туман помешал издали оценить обстановку.       Когда Чонгук обошёл кусты, рассмотрел неожиданную для себя картину: воины из группы Юка взяли в кольцо двух главенствующих омег. Альфы сидят на присядках лицом к лесу, а Юк и Донхён в центре круга обнялись, чтобы, во-первых, не потерять друг друга в густом тумане, если круг разорвётся, и во-вторых, снизить панику из-за потери ориентира. Группа сидит в двух метрах от дороги, значит, сбежать не намеревалась. Альфы во главе с Юком никогда не давали повода усомниться в своей преданности командиру, но в панике человек способен на многое, а именно её добивались чернокнижники, когда наслали туман на отряд.       — Свободны! — приказал Чонгук, и люди в группе птицами встрепенулись.       Юк не растерялся и, встав на ноги, принялся объяснять происходящее. Он рассказал, что в отряде началась потасовка и альфы Юка принялись его защищать. Донхёна его группа не слушалась, поэтому Юк схватил его за руку и выдернул из толпы. Именно Юк отдал приказ своим альфам двигаться к лесу, но далеко не уходить, чтобы слышать командира. Альфы окружили главенствующих омег на случай, если в тумане безумный и напуганный воин упадёт за кусты и кинется в слепой бой.       — Я беру ответственность на себя! — Юк понимает, что он упустил второй шанс служить в императорском отряде.       — Возвращайтесь, — Чонгук непроизвольно махнул рукой, словно перед глазами не туман, а сигаретный дым. — Раненым нужна помощь.       Он ушёл обратно к дороге. Благо, туман позволяет разобрать лежащих воинов, и Чонгук их рассортировал на тех, кого можно и нельзя вылечить.       — Надо освободить дорогу, чтобы телеги могли проехать, — он перешагнул через полуголый труп и вступил в лужу крови, после чего тихо выругался.       Когда наёмники стянулись к нему, он пальцем по очереди указал на раненых воинов и велел тащить их в телеги, и закончил:       — Остальных убить.       Он вытер подошву о траву, убрал мокрые локоны волос за уши и заметил, что дышит свободно. Тэхён своей магией прекрасно подавляет магию чернокнижников, поэтому ему придётся чаще проводить ритуалы для защиты или обороны. Чонгук ему поможет охраной, хотя считает, что охранять того, за кем присматривает демон, — бессмысленно.       — Так нельзя! — раздался голос наёмника, и Чонгук оглянулся, не веря слуху. — Надо попробовать их спасти!       — Спасай, — Чонгук направился к храбрецу, который посмел перечить, — только своими лекарствами.       — Вы же колдун! — не сдаётся молодой бета, словно способен уговорить Чонгука. — Приготовьте порошок, чтобы залечить его раны!       Чонгук опустил взгляд на замершего воина, который истёк кровью, затем поднял взгляд на бету и уточнил:       — У меня нет рецепта, чтобы приготовить порошок для воскрешения.       Бета не поверил, присел и приложил два пальца к шее наёмника, после чего сосредоточился. Шли секунды, а пульс не ударил по подушечкам пальцев, и бете пришлось сдаться. Однако дух храбрости перешёл на другого воина, который принял эстафету и потребовал спасти всех раненых. Чонгук ему не отказал, но вновь повторил, что кто хочет лечить, тот будет использовать свои лекарства. Проблема воинов в том, что предметы первой медицинской помощи есть у омег, которые отказываются нарушать приказы Чонгука. Делиться личными лекарствами или рвать свою одежду на полосы, чтобы перевязать раны, никто не хочет, потому что самим мало, ведь в таверне сгорели все вещи. Но воины смело, один за одним, морально давят на Чонгука, чтобы он лечил всех раненых. Им это необходимо в качестве компенсации за своё безумство, которое они творили в тумане.       — Пока вы здесь болтаете, — спокойно заговорил Чонгук, рассматривая маленькую недовольную группу, — те, кого можно спасти, ждут помощи.       — Они все ждут! — огрызнулся альфа и вытащил меч из ножен. — Зачем часть из них убивать?!       Стоящие рядом с ним наёмники бросили взгляды на его оружие и поспешили беспрекословно выполнить приказ командира. Туман достаточно рассеялся, чтобы лучи стремящегося к горизонту солнца осветили не только заточенную сталь, но и застывшую на ней кровь. Связываться с одним из тех, кто совершил преступление, воины побоялись, поэтому переметнулись на сторону командира, способного их защитить. Бета, который первый заговорил про спасение всех раненых, подошёл к Чонгуку и с опущенной головой попросил прощение, после чего объяснил:       — Все сейчас с расшатанными нервами. Удивительно, что вы спокойны.       Он ушёл, а Чонгук заподозрил неладное. Чтобы не думать понапрасну, он подозвал к себе Донхёна, чьи руки уже испачкались в крови раненых товарищей, и попросил рассказать, что случилось, когда наёмники сидели в тумане. Кто зачинщик драки? Почему воины не выполнили приказ? И как так получилось, что группа Юка нашла самообладание и уползла в сторону? Донхён вытер руки о штаны, от удивления приподнял брови, затем едва вспомнил, с чего начался переполох. Как оказалось, сначала воины общались, даже шутили, и не намеревались ослушаться командира. Что сложного — стой и жди? Чернокнижники тоже люди, поэтому в тумане ничего не увидят, а значит, не войдут в него. Затем раздался лязг стали, и все воины вытащили оружие, а дальше кто-то поранился, кто-то кого-то толкнул и началось слепое сражение. Группа Юка стояла самой дальней в толпе, поэтому даже не поняла, что произошло.       — Меня толчками вытолкнуло к Юку, — Донхён напряг память, но он плохо помнит моменты в состоянии стресса. — Кажется, я вскрикнул, поэтому Юк схватил меня и выволок подальше. Его группа просто удалялась от сражения, потому что не получила от вас приказ сражаться. Я Юку и его альфам за кустами рассказал, что отряд будто с ума сошёл.       Чонгук отпустил его и громко приказал воинам убрать трупы с дороги и отправляться дальше в путь. Ему пришлось контролировать, чтобы мертвецов не раздевали, но всё равно находились те, кто оттаскивал их за кусты и успевал чистить карманы. Чонгук постоянно торопил отряд и повторял, что ждать никого не намерен и отъедут они до ближайшей поляны, на которой можно поставить шатры. На новом месте разрешено высказать негодования и возмущения, а пока необходимо работать молча и слажено.       — Воинам лучше рты закрыть, — Юнги, сидя в телеге, по-детски прижал колени к груди и опустил голову, словно желая стать маленьким комочком, чтобы его не замечали. — Зря, очень зря…       Дальше он что-то неразборчиво шептал, а телега тронулась с места, и голос Юнги канул в ржании лошади едущего позади воина. Донхён и Чимин, ухаживая за бессознательными товарищами, переглянулись, решая, стоит ли говорить. Чимин от любопытства поинтересовался подробностями совета. Наёмники всегда перечат Чонгуку, пишут на него жалобы и нарушают правила. За несколько лет работы Чимин не может вспомнить хотя бы один тихий и мирный поход.       — Вот именно, — тихо заговорил Юнги и посмотрел на него настороженным взглядом. — Чонгук не приказал писать объяснительные, значит, не видит в них смысл. Помнишь, кому он всё прощает?       — Мёртвому, — одними губами пошевелил Чимин и, опустив голову, продолжил перематывать рану на руке воина.       Чонгук не ведёт отряд на верную гибель. Он продолжит им руководить и сделает всё возможное для его сохранения, но большая часть воинов потеряла его уважение. Чонгуку всё равно на их жизни, однако он не может их бросить, потому что они боевая единица и из-за них могут пострадать невиновные наёмники. Если сначала Чонгук с пониманием отнёсся к потасовке, допустив, что её затеяли чернокнижники, то после требования вылечить смертельно раненых поменял своё мнение. Скорее всего, главные враги отряда находятся в нём. Среди воинов достаточно ублюдков, которые поднимут меч на товарища по оружию ради развлечения и адреналина в крови. Наверное, если бы не горстка преданных людей, проверенных боями, Чонгук бы отправил отряд обратно в столицу и отказался руководить непослушными тупицами. Босон мог бы выделить своих ответственных воинов, но Юн — род, в котором правители жадные на людей и щедрые на деньги. Им проще повысить оплату за работу пятерым наёмниками, чем рисковать пятью профессионалами. В случае поражения отряда Чонгука всегда можно нанять новых любителей махать мечами, на которых во время их обучения не тратились деньги из казны и которые неровня вражеским рыцарям. За жизнь Чонгука Босон не переживает, потому что знает, что Тэхён его защитит и вернёт в замок в целости и сохранности.       — Я встану на защиту группы Юка, — Донхён разорвал рукав воина, чтобы добраться до раны. — Она спасла мне жизнь, поэтому я верну должок.       — Помалкивай лучше, — Чимин серьёзен и бросил на Донхёна белый взгляд. — Без тебя хватает умников, которые учат командира управлять отрядом.       Донхён будто очнулся, приподнял брови, изумившись, что действительно сказал глупость. Вот когда Чонгук заявит, что группа Юка наказана, тогда можно вступать в словесную перепалку с ним, а пока надо держать рот на замке. Однако Донхён вспомнил одну маленькую деталь, которая моментально толкнула задать вопрос:       — Почему ты, Юнги и Тэхён не присоединились к толпе воинов? — Донхён с прищуром из-за подозрений посмотрел на Чимина, а у того ответа не нашлось.       Он, конечно, напомнил, что за Сухёном нужен уход, однако Донхён подкорректировал свой вопрос, добавив в перечень ребёнка. Чимин не смог даже придумать ложь и сам задался вопросом: почему он не присоединился к воинам? Быть может, действительно решил, что будет лучше остаться с ребёнком возле телеги, а среди нелюбящих его наёмников опасно. Чимин не помнит, чтобы боялся тумана, хотя знал, что он — магия чернокнижников, в которой они могут прятаться. Он без причины не пошёл к воинам.       Чимин замер в поисках ответа. Вспоминая своё поведение, он заметил, что действовал так, будто ему приказано стоять в стороне или позволено нарушить приказ. И он его нарушил. Если не считать ночные походы в туалет в неположенном месте, то Чимин впервые ослушался командира. Причём он не понимает почему. При этом Чонгук ни словом, ни делом не показал, что против поведения Чимина, Тэхёна и Юнги. И ладно, Тэхёну дано больше свободы, потому что с ним необходимо советоваться по поводу чернокнижников, поэтому его присутствие рядом с Чонгуком можно отнести к необходимости. Чимину Чонгук мог позволить остаться с ребёнком в телеге. А Юнги? Он вовсе стоял дальше всех от телеги и не пытался ни выполнить приказ, ни двигаться к Чимину, а Чонгук считал, что он находится среди воинов.       — Донхён, — Чимин неожиданно для себя решил провести маленькое расследование, — ты слышал или видел среди воинов отца Хвана?       Тот от удивления оттопырил нижнюю губу и потерялся с ответом. Поскольку ростом Донхён невелик, то мало что видел в толпе, а позже вовсе туманом лес заволокло. Однако ему показалось, что отец Хван отсутствовал, потому что обычно он пытается примирить воинов и привести их к благоразумию, но, когда началась драка, его голос не был слышен.       Чимин передал ему тряпку и попросил продолжить обрабатывать раны, а он пока сбегает в начало колонны и уточнит некоторые детали у Чонгука, который не мог не заметить бардак в отряде. Он просто промолчал, даже когда Чимин и Юнги слонялись в тумане, напрочь не замечая, что нарушают приказ. И ведь в их головы даже мысль не закралась, что в ситуации что-то неправильно.       Прибежав к Чонгуку, Чимин осмотрелся — рядом едут воины. Попросив поговорить наедине, он предупредил, что надолго не задержит командира и новость не препятствует поездке. Чонгук спрыгнул с лошади, отошёл с Чимином в сторону и пошёл в ногу с отрядом, чтобы не отставать. Выслушать ему пришлось то, что он сам знал. Отец Хван у Чонгука вовсе на отдельном счету, поэтому его молчаливый отказ идти к группе воинов послужил сигналом приготовиться к чему-то нехорошему. Это второй раз, когда Хван нутром чует магию, но молчит о ней. Однако он поступил только не по-дружески. В остальном его не обвинить в нарушении правил, потому что у него есть своя магия, которую он решил использовать для защиты от чернокнижников. Чонгук больше волновался за то, что Хван в тумане решит провести обряд экзорцизма. К счастью, тревога не оправдалась, и Чонгук сделал вывод, что во время работы Хвану необходимо зрение.       — Что тебя удивляет? — Чонгук немного улыбнулся, замечая, как Чимин насупился. — Чернокнижники и экзорцисты так или иначе связаны с демонами, поэтому, скорее всего, Хван понял, какую магию враги использовали для тумана. Он по-своему защитился от неё.       — Но не защитил отряд! — сразу возразил Чимин, считая, что Хван пожертвует людьми, если это потребуется для избавления мира от демона.       Чонгук развёл руками и предупредил, что наказывать Хвана нет причин. У него свои враги, магия, принципы жизни. В отряде он чаще всего выполняет роль моральной поддержки и помогает лечить раненых. Во время битв он с помощью своих ритуалов ищет одержимых демонами людей. Сейчас его враг сидит в соседней телеге, но избавиться от него крайне тяжело. Порой Чонгуку кажется, что Хван запутался в себе. Не исключено, что ему действительно дано испытание веры, а может, он всего лишь человек, которому не чужды простые человеческие слабости. Его любовь к Чимину всё ещё не растворилась в молитвах, и Бог её не вытащил из его сердца. А Чимин тем временем продолжает любить Юнги и холоден к страданиям Хвана. Ему воины советовали поговорить с безнадёжно влюблённым священником, объяснить, что Чимин никогда не уйдёт от Юнги и предан ему. Но Чимин не видит в этом нужды, потому что он вышел замуж по любви и про развод не думает. То, что он любит Юнги, известно почти каждому жителю столицы, и когда что-то в его чувствах поменяется, слухи расползутся быстро. Вот тогда женихи пусть выстраиваются в ряд, а сейчас жалеть кого-то или оправдываться перед кем-то Чимин не считает нужным.       Чонгук крикнул отряду поворачивать на поляну и разбивать лагерь. Надо готовиться к ритуалу, но перед этим — сходить в гости к Хвану. Наверняка он сейчас обрабатывает раны воинам, затем уйдёт купаться, а позже зайдёт в свой шатёр и примется молиться перед сном. Чонгук попробует в его отсутствие почитать книгу, что маловероятно получится, потому что Хван прекратил ему доверять в тот момент, когда узнал про его любовную связь с Тэхёном. Скорее всего, священника от шатра далеко не отогнать, а обстановка среди воинов требует читать проповеди. Коллектив в отряде собрался не самый удачный, и Чонгуку порой кажется, что Босон сделал это намеренно, чтобы избавиться от Тэхёна. Подозрения не безосновательные: если память знахаря вернётся, то он может рассказать про все тяжкие грехи императорской семьи.       Чимин убежал руководить остатками своей группы, Чонгук направился помогать разгружать доски, а Тэхён, спрыгнув с телеги, решил не участвовать в установке шатров, а прогуляться вдоль реки, чтобы отдохнуть от преследования ветра. С собой он забрал Сухёна, чтобы под присмотром находился и не думать про его безопасность.       Пока воины суетились, Тэхён с ребёнком на руках стоял на берегу реки и смотрел на рыжий от заката окрас водной глади. Мысли постепенно успокоились. Чем ниже опускалось солнце за горизонт, тем меньше ощущалась в душе тревога, и Тэхён решил, что настала пора отдать Чимину письма Юнги. Сегодня омеги нужны раненым, завтра необходимо кормить толпу голодных альф и бет, но вечером, когда большая часть отряда уснёт, Чимин найдёт время, чтобы почитать откровения влюблённого в него подростка Юнги.       Ребёнок пошевелился, и Тэхён принялся укачивать его на руках. Прогуливаясь вдоль реки, он начал тихо петь песню кряхтящему Сухёну, даже не зная, поможет ли она ему уснуть. Чимин говорил, что у ребёнка периодически случаются кишечные колики, поэтому необходимо давать разведённые в воде эфирные масла. Тэхён понятия не имеет, где среди вещей Чимина находится лекарство и нужно ли оно именно сейчас.       Поёт Тэхён красиво, а в игре теней вечера и огней заката его песня слышится колыбельной самой природы, которая успокаивает гнев в сердцах озлобленных воинов. Чонгук сначала хотел подойти к Тэхёну и пригласить на ужин, но предпочёл ходить за ним следом и слушать песни. Раньше голос брата звучал низко, а разговаривал он громко. Смеялся Тэхён на всю таверну, и его смех невозможно было спутать, поэтому те, кого он будил по утрам громким гоготом, безошибочно знали, кому устраивать выговор. У нынешнего Тэхёна одновременно волнующий и успокаивающий баритон. Чонгук не помнит колыбельные отца, но слушая Тэхёна, с пониманием отнёсся к тому, что Сухён постепенно замолкает. В то же время, пение Тэхёна обладает особой магией, которая будоражит кровь Чонгука. Песня разносится в лесной тишине, смешивается с шелестом листвы в макушках деревьев и плавно удаляется к багряному горизонту вместе с мелкими волнами на реке. Чонгук сдерживает желание встать на одно колено перед Тэхёном и, будто рыцарь, предложить ему сходить в храм и провести ритуал бракосочетания.       Сухён прекратил копошиться и плакать, и Тэхён резко повернулся назад, чтобы вернуться к шатрам. В вечернем сумраке он увидел счастливого Чонгука, который улыбается и чему-то радуется до ярких звёзд в глазах. Небо не столь чистое, как его взгляд, и Тэхён уверен, что под небосводом глаз Чонгука он всегда найдёт себе уютное место. Или же это и есть небо их маленького общего мира.       Чонгук, глядя на него с восхищением, убеждённо проговорил:       — Когда ты поёшь, замолкают даже боги.       Тэхёну на душе стало очень приятно. В теле знахаря он способен петь многие песни, в которые необходимо вложить нежность. Раньше он мог своим пением ворон с крыши прогнать, а сейчас ребёнка успокоил и очаровал альфу. Воины вряд ли оценят песни про любовь — им баллады про легендарные сражения подавай, поэтому Тэхён решил, что пел только для двух слушателей.       — Идём ужинать, — позвал его за собой Чонгук. — Я попросил Чимина отнести порцию в твой шатёр.       — Даже ругаться на меня, Чимина и Юнги не будешь? — Тэхён широко улыбнулся, отчего его глаза превратились в узкие щелочки. — Командир Чон, мы нарушили приказ. Нам всю ночь писать о том, что произошло в тумане и почему мы так поступили?       Чонгук хмыкнул, наблюдая за весельем Тэхёна. Ему смешно, хотя он понимает, что шутка не смешная. Кто защищён от магии чернокнижников, тот не обезумел в тумане, и лишь отряду Юка крупно повезло стать тем, кто защитил Донхёна. Юк до сих пор не понимает причину драки и радуется, что ему удалось вслепую схватить Донхёна за руку. Его альфам завидуют те, кто размахивал мечами и наносил раны товарищам, и подозревают в использовании магии, потому что иначе удачу группы Юка не в состоянии объяснить, а в совпадения не верят. Тэхён и Чонгук знают, что причина спасения группы кроется в том, что Донхён нужен демону. К такому выводу Чонгука натолкнуло поведение Хвана. Судя по его книгам, демон ему знаком, поэтому, если священник не поддался магии чернокнижников, значит, имеет защиту от неё, равную той, которая сохранила в тумане тех, за кем присматривает Зепар.       — Я позже к тебе зайду, — Чонгук оставил Тэхёна возле первого шатра и ушёл к отцу Хвану.       Наёмники не закончили переносить вещи с телег в шатры, поэтому священник, скорее всего, аккуратно расставляет по сундукам свои религиозные атрибуты. Чонгук его за бездействие в тумане не осуждает, потому что на его месте так же бы поступил. Лидер отряда — колдун, который расправляется с врагами своей магией, и с чужими советами лезть в его работу не стоит. Для Хвана он ничем не лучше чернокнижников, такой же дьяволопоклонник и друг нечисти. Сколько бы раз Чонгук ни говорил, что не выбирал жизнь колдуна и не виноват, что родился с особенным геном, отец Хван стоял на своём: выбор есть всегда. Ведь мог же отказаться от колдовства, уйти служить Богу и посвятить ему свою жизнь, но нет, стал колдуном рода Юн. Сейчас Чонгук задал бы ему ряд ядовитых вопросов и прямо бы сказал, что священник своим примером не показывает праведность и не в состоянии следовать за своими принципами. Красиво говорить даже пьяный наёмник умеет, особенно лихо тосты подбирает, лишь бы найти повод выпить и собутыльников для жаркого общения, да только пользы от этого нет. Так и Хван: говорит убедительно, а на деле — пустослов. Его единоверцы находят ему оправдания, но Чонгук видит, что бремя священника далеко не всем по плечу. Хвану всего лишь необходимо вовремя остановиться и смириться, что как экзорцист он себя изжил. Однако признать это для него означает проиграть Зепару.       Из шатра Хвана, как обычно, пахнет ароматными маслами. Чонгук подал голос и, получив разрешение, вошёл. Внутри Хван в свете свечей расставлял на сундуках книги и трактаты, и Чонгук в воздухе ощутил напряжение. Моментально сердце сдавила, если не обида, то досада, потому что пропало доверие между Чонгуком и Хваном. Один охраняет одержимого демоном человека, другой хочет его освободить, и каждый считает, что идёт правильным путём. Чонгуку жаль терять дружбу с Хваном, но он ею пожертвует ради того, чтобы каждую минуту чувствовать себя счастливым.       — Я пришёл поговорить с вами про магию чернокнижников, — Чонгук сел на землю ближе к нужной книге. — Расскажите мне про неё.       Хван открыл небольшой сундук и вытащил из неё Библию, после чего оглянулся на Чонгука и спокойно уточнил:       — Что именно тебя интересует? И почему говорить должен я? Тэхён не желает делиться с тобой знаниями? Ты всё хотел научить его всему, что сам умеешь, но на самом деле ему есть чему тебя научить.       Его обращение на «ты» приобрело тон лёгкого напоминания, кто старше, мудрее и опытней в жизни. Чонгук принял это как отчаяние. Наигранное спокойствие Хвана в очередной раз показало, что порой нужно признавать то, что самому не нравится, чтобы научиться с этим бороться, а не корчить из себя стойкого к невзгодам человека. Хван не смог принять два факта: он влюбился в молодого омегу и не может подступиться к демону. В первом случае Хвану не стоило пытаться вырвать любовь из сердца и избегать Чимина. Изначально эта любовь не несла в себе надежду на взаимность, поэтому со временем легко бы переросла в отцовские чувства с желанием заботиться и оберегать омегу, как родного сына. Чонгук уверен, что влечение исчезло бы вместе с угасающими гормонами в организме немолодеющего альфы. Но страсть, секс, ночи любви и тяга к омежьему телу — то, что Хвану неизвестно, и на чём демон сыграл решающую партию против него. Если судить по словам чернокнижника, то Зепар отлично управляет любовью, а Хван её из себя безуспешно искоренял, показывая, что боится её, и она — его слабое место. Демон напоминает ему про его чувства, когда Чимин находится в поле зрения или слышен его голос, и каждый раз Хван тратит силы, чтобы успокоить своё любящее сердце.       — У него я спрошу позже, — Чонгук взял книгу и сделал вид, что занят ею, будто ему стыдно смотреть в глаза тому, кто долгое время помогал отряду, а теперь стал врагом. — Меня интересует ваше мнение. Вы не попали под влияние магии чернокнижников, значит, нашли против неё защиту.       — Я молился, — как обычно, Хвану помог Бог.       Он восхвалял Бога, расставляя религиозные атрибуты на сундук, а Чонгук листал книгу. Ему повезло, что имена демонов расставлены в алфавитном порядке, поэтому без труда нашёл нужную страницу. Первый беглый взгляд уловил, что Зепар не мелкая сошка в аду, а герцог, под чьим руководством есть войско. Чонгук перевернул страницу, показывая, что по-прежнему бесцельно листает книгу. Периодически он отвечал Хвану, провоцируя его жарче благодарить Бога за спасение. Когда же Чонгук вернулся на нужную страницу, мельком прочитал, что военное дело — первый конёк Зепара. Сражения он любит больше, чем объединять двух людей любовью. Но, что понравилось Чонгуку — Зепар любит наказывать предателей. Отсюда и стремление Тэхёна провести ритуал «Смерть за измену», однако, к счастью, это единичный случай, когда Тэхён подготовился мстить. Хвана он едва ли обидел, когда рассказал про его любовь к Чимину, хотя мог бы довести до самоубийства. А на пустые разговоры воинов он вовсе не обращает внимания.       В книге написано, что Зепар высокий, надевает доспехи и предпочитает сражаться мечом. Чонгук сразу вспомнил своего брата, высокого здоровяка с большим мечом на плече, и сердце до боли сжалось от сравнения. Вдобавок Зепар носит красные одежды, что совсем не соответствует вкусам Тэхёна, однако это, кажется, дело времени, потому что у него пока нет личных вещей. Для себя Чонгук подчеркнул, что Зепар зарождает любовь в людях любого пола. Именно так произошло с Чонгуком и Тэхёном, но, если верить чернокнижникам, демон способен зайти намного дальше, чем зарождение. А веры врагам нет.       Чонгук насторожился и закрыл книгу. В подсознании раздался звук охотничьего рожка, оповещая, что дела намного хуже, чем казались в последнее время. И никуда от этого «хуже» не деться и его не изменить. Чонгук уже стал последователем демона и успешно создаёт ему комфорт, ад на земле, прислуживает и оберегает, лишь бы Тэхён остался рядом и иметь возможность его любить.       — Не хотите говорить? — Чонгук вернул книгу на место и встал на ноги. — Подумайте немного. Я вернусь позже. Если не расскажете мне, я не стану относиться к вам хуже.       Он вышел на улицу, ветер закружился в его ногах и доложил, что воины заняты делом, два раненых наёмника умерли, а Тэхён в своём шатре ужинает. Мёртвых придётся выбросить в реку, и к утру, скорее всего, будут ещё трупы, а кто выживет до рассвета, тому гарантировано выздоровление. Быть может, раненые в тумане воины всё равно умрут и сейчас забота омег напрасна. Когда обнаружится жилище чернокнижников, отряд на него нападёт, оставив раненых в телегах. Враг способен их убить вместе с лошадьми и испортить провизию. Учитывая, что во время сражения потерь не избежать, остатку отряда не составит труда прокормиться благодаря охоте. Не надо будет готовить котлы с едой и тратить часы на чистку овощей и десятки килограммов муки на выпечку. Чем меньше людей в отряде, тем проще и быстрее вести их обратно в столицу. А вот остаться без лошадей — худший вариант из возможных. Сейчас Чонгук больше думает о раненых, а не о предстоящей битве, потому что склоняется к тому, что победит чернокнижников, поэтому можно без лишних мыслей наводить порядок в отряде. Есть внутренняя уверенность в победе, причём не имеющая под собой основания. В книге Хвана он вычитал, что Зепар наказывает предателей, и это то, что очень похоже на жажду Тэхёна уничтожить чернокнижников. Чонгук думает, что демон хочет их наказать за что-то, поэтому использует тело знахаря и душу воина. Непонятным для Чонгука остаётся лишь выбор демона, ведь мог же целиком взять одного знахаря-колдуна, который не отличался покладистым характером и не брезговал мстить людям и таить на них злобу. Он стал бы отличным союзником созданию ада и поддерживал бы его в любом деле. А с Тэхёна взять нечего, кроме мимолётной боли от мысли про сексуальную связь с братом.       Чонгук возле входа в шатёр попросился войти, и Тэхён с набитым ртом, как мог, крикнул разрешение. Когда же Чонгук зашёл в освещённое огнём в чашах помещение, Тэхён, сунув еду за щёку, констатировал факт:       — Всё же Чимин отлично готовит. Даже приготовленные на скорую руку овощи божественны.       Чонгук заметил количество еды на сундуках и земле и вспомнил, как после нападения Соджуна Тэхён поглощал пищу сверх меры. Наверное, ритуалы отбирают у него много сил, поэтому ему необходимо очень плотно кушать, хотя после состояния пророчества в замке он не тянулся ко всему, что выглядит едой. Чимин щедро поделился с ним ужином, из-за чего Чонгук пересмотрел свои первоначальные мысли, касаемо возвращения в столицу остатками отряда. Если часть чернокнижников выживут и вновь начнут насылать магию, а Тэхён её убирать, то кормить его придётся как пятерых воинов. Однако Чонгук сделал вывод: лучше отдать еду и остаться голодным, чем не использовать возможности Тэхёна и умереть всем отрядом.       — Как ты себя чувствуешь? — Чонгук остался стоять возле выхода из шатра, чтобы не топтать землю, рядом с которой стоят тарелки с едой.       — Замечательно! — Тэхён схватил палочками овощи и довольно улыбнулся, будто еда — трофей, добытый в тяжёлом бою. — Ты спрашиваешь, потому что всё ещё думаешь, что демон мне вредит?       — Не совсем, — Чонгук присел, чтобы Тэхёну не приходилось поднимать взгляд при разговоре. — У меня появилось желание больше общаться и проводить времени с тобой, заботиться о тебе, потому что меня преследует мысль, что когда демон использует тебя для уничтожения чернокнижников и избавится от тела знахаря.       Тэхён положил палочки на сундук, повернулся к Чонгуку и с удивлением спросил:       — Разве это плохо? Это ведь будет идеальный вариант для того, чтобы вернуть ситуацию в нужное для жизни русло. Я умру, как должен был умереть в деревне чернокнижников, а ты сможешь меня похоронить и жить той жизнью, которая тебе предначертана судьбой. Заодно империя избавится от чернокнижия и демона.       В тот момент душа Чонгука подняла восстание против услышанных слов и дикой кошкой ощетинилась, выпустив когти для защиты. Тысячи протестов пронеслись в мыслях Чонгука быстрее, чем в груди раздался один удар сердца. Чонгук мог бы горячо высказаться, но со стороны это выглядело бы так, словно он обвиняет Тэхёна в боли от расставания, которое ещё не произошло. Вместо длинной речи, состоящей из капризных «хочу» и «желаю», Чонгук тихо просил Тэхёна написать на бумаге призыв демона Зепара. Возможно, простому колдуну удастся с ним пообщаться и, если Тэхёну уготована смерть, договориться не убивать его. Чонгук признался: он помнит, что Тэхён хочет жить. Если сохранить его жизнь возможно с помощью демона, то Чонгук готов окунуться в чужую для него магию и попробовать в ней свои силы.       Тэхён задумался. Маловероятно, что Зепар в ближайшие несколько сотен лет покинет тело, потому что он проделывает тонкую работу для соединения судеб. Вряд ли великий демон ада заморочился бы над чувствами и мыслями морально покалеченных людей, если бы не намеревался в будущем их использовать. Однако Чонгука волнуют догадки, поэтому Тэхён нашёл выход из их положения:       — Если сражения не миновать, я перед наступлением напишу тебе призыв и подробно опишу ритуал, но пообещай его прочесть только в случае моей смерти.       Чонгук опустил взгляд на ещё зелёную траву и задержал дыхание, чтобы успокоить взбесившиеся мысли, которые напомнили про письма брата перед битвой. Чонгук не прочёл адресованное ему послание, и оно сгорело в таверне. Сейчас спрашивать у Тэхёна, что он напоследок писал брату, означает добить моральное состояние Чонгука до уровня самобичевания. Ему необходима передышка. Он проведёт ритуал предсказания и наберётся смелости, чтобы поговорить с Тэхёном как с братом. Что оба при этом будут чувствовать, Чонгук предпочитает не представлять, однако понимает — разговора не избежать, потому что недосказанность между ними как братьями необходимо решить. Если оба хотят попробовать вернуться к их романтическим отношениям, то с их совместной жизненной дороги должен сойти брат Тэхён. Родство будет напоминать о себе в самых неожиданных моментах их жизни, но чтобы до оцепенения от ужаса не зацикливаться над образом брата, Чонгук должен его отпустить из своих сердца и подсознания. Скорее всего, сложнее всего разговор дастся нынешнему Тэхёну, ведь он услышит слова прощания от того, кого любит.       — Обещаю, — Чонгук согласен на условия Тэхёна и уважает его стремление попусту не тревожить демона. — Я напомню тебе про наш договор после того, как проведу ритуал предсказания.       Тэхён кивнул, затем улыбнулся, и в его глазах в отражении пламени из чаш заплясали игривые чёртики. Их предназначение невозможно забыть, потому что они всегда пляшут от желания резвиться и во что бы то ни стало добиться желаемого. Чтобы не быть многословным, Тэхён быстро попросил не стесняться приглашать его присоединиться к ритуалу, и повернулся к тарелкам, будто внезапно снова проголодался.