ZEPAR

      Возвращение в город, как обычно, продолжилось со скандалами и драками. Чонгук не скрыл от отряда смерть Соджуна и его поступок, из-за чего мнения воинов о Тэхёне разделились. Одни рады сильному колдуну в рядах, а другие, наоборот, твердят, что одного Чонгука вполне достаточно для походов. Третьи пророчат беды из-за неконтролируемой магии, четвёртые слепо доверяют решению Чонгука, а пятые отдали судьбу колдуна в руки императора. В конце концов воины друг с другом поссорились, а Чимину пришлось пресекать побоища. Дабы успокоить людей, Чонгук спрятал от их глаз Тэхёна и ребёнка, сделав в телеге удобное место.       Двигаясь в сторону столицы, телега пошатывалась, тарахтела, а вместе с ней гремела посуда в мешках. Тент скрыл от Тэхёна солнце и частично накрыл вход, чтобы поедом не ели любопытные взгляды сзади едущих воинов. Компания новорождённого Тэхёну понравилась. Он быстро научился сооружать подгузник, пользоваться рогом для кормления и осторожно купать ребёнка. Маленький альфа кряхтел и капризничал, что не понравилось воинам, которые подумали, что Тэхён проводит над ним чёрные ритуалы. И вновь Чонгуку пришлось менять позиции в строю, поставив за телегой с Тэхёном ещё одну. В конечном итоге нервы Чимина сдали, и он отправил к Тэхёну Донхёна, лишь бы воины знали, что рядом с ребёнком находится свой человек.       — Прости, — Донхён побледнел, поправил мятую рубашку и присел в стороне от Тэхёна. — Я только выполняю приказ. Я тебе не помешаю.       — Сядь ближе, — Тэхён положил в большой таз одежду из мешка Чимина и принялся укладывать её так, чтобы получилось подобие постели для ребёнка. — Выпадешь — меня обвинят.       Донхён засуетился, не желая подставлять человека. Он понимал, что Тэхён не издевался над ребёнком, а возмущались те, кто не принимал участия в воспитании сыновей. Наёмники в подавляющем большинстве не семейные люди, поэтому не представляют сложности с детьми, а Донхён большую часть жизни провёл среди младших братьев. Но невозможно объяснить элементарные вещи тем, кто хочет, чтобы Тэхён оказался злым колдуном.       — Ты правда брат командира Чона? — Донхён, теребя пальцами манжеты, присмотрелся к его лицу, словно в чертах мог найти общие с прошлым Тэхёном.       — Я так думаю, — честно признался Тэхён и осторожно положил спящего младенца на одежду. — Почему спрашиваешь? Не припомню, чтобы ты и я дружили. Виделись мы, когда ты приходил к Чонгуку, а я был рядом с ним. Я к тебе даже как к омеге не приставал, потому что в отряде отношения запрещены, а вне работы ты не маячил в поле моего зрения.       — А я ведь хотел тебе сам предложить переспать, но очень боялся, — взгляд Донхёна заметался по телеге. — Мне говорили, что ты на всякие штуки в постели был согласен, а я…       Он резко замолчал, а Тэхён в мыслях пожелал себе сдохнуть. Прошлое давило на душу хуже бремени грехов. Говорил отец Хван: прелюбодеяние — смертный грех. Тэхён смеялся над причудой чужой религии и просил Хвана не умничать, а позволить наслаждаться молодостью. Она быстро пролетит, старый альфа станет никому не нужен, а там и до половой слабости рукой подать. Сейчас Тэхён понимает, что нуждался в помощи, но окружающие, включая Юнги и Чонгука, думали, что у него просто любвеобильный темперамент. Он мог бы найти одного омегу, стать семейным человеком и воспитывать детей, если бы не страх вновь быть брошенным или увидеть среди своих детей носителя гена колдуна. Тэхён завоёвывал внимание омеги, потому что не получал его от отца-омеги, вдоволь им наслаждался, чувствовал счастье от идиллии, тянулся к ней, а после ночи любви становилось страшно. И Тэхён бежал от любовника первым, словно опережая момент, когда сбегут от него.       Теперь ему молодой омега признаётся, что хотел использовать его ради своего удовлетворения. Вполне логично, что альфа без комплексов и со славой кобеля в конце концов станет всего лишь инструментом для удовлетворения. При этом ещё ни один омега не предлагал ему провести течку. Всё же течка — дело очень личное, требующее рядом внимательного альфу, которому омега доверяет, потому что в сложный для организма период очень уязвим. В Тэхёне никто и никогда не видел такого альфу, так чем гордиться?       — Не на всё я соглашался, — Тэхён стал мрачнее тучи и подвинул к себе таз с ребёнком, будто он станет препятствием для выплеска агрессии. — А тебе советую, чтобы комплексами не обрастать, заранее обговаривать с альфой свои предпочтения в постели.       Донхён вздрогнул, засуетился и быстро признался, что он даже говорить об этом не может. У него не хватило духу подойти к главному распущенному альфе, чтобы попросить об одолжении, а с обычным альфой подавно не сможет заговорить про секс. Донхён пробовал исправиться в постели, но в порыве страсти хотелось больше удовольствия. Донхён брал доминирование на себя, что понравится далеко не каждому альфе, который природой создан для главенства над омегой. Выполнять прихоти Донхёна никто не думал, поэтому со временем он прекратил искать себе пару, а позже, когда потребность в альфе возросла, начал кидать косые взгляды на Тэхёна. К сожалению, умер он раньше, чем Донхён нашёл в себе храбрость просить ночь любви, а сейчас Тэхёну омеги не нужны и ему очень тяжело принять прошлого себя. Вроде, всё понимает: причину, страхи, поступки, невозможность остановиться, немые крики о помощи. Всё видит как на ладони, а душа холодеет и паника подкрадывается к вискам от желания, чтобы прошлое исчезло, стало чужим, забылось всеми и самому его забыть.       — Вот как! — Тэхён посмотрел на красивого омегу и быстро его раскусил. — Так вот почему ты легко согласился руководить группой альф. Значит, работа частично удовлетворяет твои потребности? А ты с виду тихий и скромный, но на деле — далеко не паинька.       Донхён хихикнул в ладонь и кивнул. Он объяснил, что ему не хватает физического превосходства над альфами, как у Чимина, чтобы чувствовать себя полноправным хозяином группы. Да только душа не лежит к оружию. Донхён — семейный человек. Его вполне устраивает работа, но иногда попадаются абсолютно несносные альфы. Если пожаловаться на них Чимину, то позже придётся лечить на них синяки. Чимин терпеть не может грубых альф, а наказывает так, что если хочешь остаться здоровым, то лучше сразу признаться в ошибке Чонгуку. Донхён не желает своему обидчику поломанных конечностей, которые кормят наёмников, поэтому не жалуется Чимину и терпит грубости.       — Почему Чимин такой жестокий? — Донхён почесал затылок, не понимая поведение своего наставника. — Он такой милый и добрый, пока дело не касается работы. Он будто оборотень. Вот уж воистину командир нашёл себе достойного заместителя! Неудивительно, что Юнги до сих пор отвергает Чимина.       Тэхён прошептал, что чужие души — потёмки, и замолчал. Он никогда не расскажет секрет Юнги, даже Чонгуку, потому что верит, что есть некая петля времени, которая периодически затягивается, возвращая старые события на новый круг, позволяя людям исправить ошибки. Чимин до сих пор не знает, что на самом деле Юнги его очень любил, но так и не смог признаться, потому что в то время Чимин не мог стать чьим-то парнем и не думал о надёжных отношениях. Юнги — человек-стабильность, а у Чимина случается регулярная непоседливость, которая в детстве и юности бурлила лавой в вулкане. Быть очередным парнем Чимина, расстаться с ним через месяц и вновь встать в очередь к нему Юнги не захотел и принялся ждать, когда выветрится омежья дурь. Время шло, годы пролетали, и Юнги выгорел. Это не значит, что он не любит. Он просто устал любить. Любовь не исчезла — скрылась за бессилием, но сверху её придавило взрослыми домыслами, лишними умозаключениями и глупыми выводами. Сейчас Юнги вовсе не способен на проявление светлых чувств, однако Тэхён помнит своё предсказание и активно размышляет над тем, чем он может помочь, чтобы дать толчок Юнги задуматься над принятием помощи врача. Ничего умного на ум не приходит. Чем больше вариантов он подбирает, тем сильнее в душе паникует, понимая, что другу суждено умереть.       — Ты правда колдун? — Донхён решил продолжить общение, чтобы скоротать путь к столице.       — Так написано в письмах и это подтвердил Чонгук, — Тэхён почувствовал себя плохо и поёжился.       Мысли переплелись старым плетнём и выстроили забор между прошлым и настоящим. Тэхён тянется к Чонгуку-брату, а что-то в груди сопротивляется, борется за право обладать Чонгуком-любовником. В попытках удержать тонкую родственную нить Тэхён вспоминает жизнь до казни, свои чувства к брату и десятки интриг с омегами, лица которых никогда не вспомнит. Нечто в душе ужом извивается, протестует и возрождает пошлое видение, напоминая Тэхёну про неизбежное с братом. В ушах звучат собственные стоны, губы согревают ложные поцелуи, кожа сгорает от несуществующих, но желанных прикосновений, и становится невыносимо разрываться между запретом и жаждой удовольствия. Образ брата в прошлом смешивается с видением, и Тэхён в ужасе срывается с места, перепрыгивает через таз с ребёнком и выскакивает из телеги. Ему необходимо сбежать от смеси звуков в голове, но кажется, что их издаёт нечто живое в груди.       Донхён выглянул на улицу, взглядом поймал едущего позади телеги Чимина и не на шутку испугался. Он ничего плохого не сказал Тэхёну и казалось, что разговор неплохо завязался для того, чтобы перерасти в дружбу.       — Юнги, в погоню! — скомандовал Чимин и перевёл взгляд на едущего рядом воина: — Инсон, присмотри за моей лошадью, — он посмотрел на Донхёна и нашёл ему задание: — О произошедшем сообщи командиру.       Сняв с седла кнут, Чимин спрыгнул на землю и побежал в сторону леса, где скрылись Тэхён и Юнги. Сам чёрт не разберёт поведение нового Тэхёна, а отряду теперь подстраиваться под него. Если бы не покровительство Чонгука, воины давно бы выбросили посреди дороги лишнего колдуна. Он именно лишний, потому что абсолютно не вписывается в атмосферу отряда. Большая часть воинов по приезде в город с радостью вновь заключат договоры с Чонгуком, но если Тэхён тоже поедет, то желающих отправиться на сражение значительно сократится. Чимин не против найма хоть привидения, лишь бы коллектив собрался сплочённый. А как его сплотить, если воины на Тэхёна смотрят как свирепые волки? Едут и мечтают сдать его императору и без лишней суеты отправиться убивать чернокнижников. Но Чонгук точно уговорит Его Величество взять под опеку ещё одного колдуна и везде его таскать с собой. Самое неприятное для Чимина то, что он полностью согласен с Чонгуком.       Откидывая в сторону омежьи капризы, лёгкую ревность к Юнги, личную неприязнь к Тэхёну и желание сохранить эмоциональный штиль в отряде, Чимин видит, что сильный колдун без памяти о себе не должен вольно бродить среди чернокнижников. И пусть Чимин ничего не понимает в магии, ему достаточно знать, что в Тэхёне кипит что-то пострашнее Чонгука. Ещё более неприятно, что это «что-то» интересует врагов. Нет, Чонгук не отдаст им Тэхёна. Во-первых, если чернокнижники приберут к рукам сильного мага, то отряду придётся дольше маяться над их уничтожением. Во-вторых, если Тэхён останется с Чонгуком, то поможет быстро избавить империю от врагов. В идеале Чимину нравится план: отвести Тэхёна к колдунам на горе Таэлин. А пока это не случилось, надо выполнять приказы.       Чимин засучил рукава рубашки, сжал в руке кожаный кнут и присмотрелся к залитому солнцем лесу — ни души, ни звука. Учитывая, что за отрядом, как бараны, послушно следуют чернокнижники, Чимин легко догадался, что они где-то рядом, поэтому природа притихла, и улыбнулся перед скорой встречей. Пощупав карман конопляных штанов, он убедился, что защитные амулеты, подаренные Чонгуком, на месте. Главное при встрече с врагом — следить за его руками и не подпускать к себе близко. С первым пунктом проблемы, потому что чернокнижники прячут руки в широких рукавах, поэтому движения пальцев не увидеть. Чимин предпочтёт сразу колотить врагов, пока они даже моргнуть не успели, но Чонгук рано утром предложил новый план. Он поделился с Чимином предположением, что во вражеских рядах начинаются распри, и яблоко раздора — Тэхён. Тайно в одиночку или отдельными группами чернокнижники стремятся заполучить себе сильную магию колдуна. Не везёт им в том, что Тэхён привязан к брату, которым считает Чонгука, и уходить от него не намерен. Похищение и пленение Тэхёна врагам не поможет, потому что его магия непредсказуемая и способная сжечь весь лес вместе с животными, букашками и чернокнижниками. Остаётся только с ним подружиться и переманить на свою сторону. Когда Чонгук умом дошёл до этого вывода, задался вопросом: неужели Тэхён действительно сильнее чернокнижников?       Чимину теперь тоже любопытно проследить за врагами, когда рядом Тэхён. Тема магии, как оказалась, очень интересна. Отряд Его Величества изредка сталкивался с колдовством, но впервые вынужден с врагами делить случайно найденного колдуна. Делиться Чимин не любит и обожает приносить командиру хорошие новости. Пока он плутал по лесу в сторону реки, увидел возле дерева группу чернокнижников. Чёрные плащи, как тени деревьев, распределились возле стволов. Голов не видно, но Чимин по капюшонам определил, что чернокнижники смотрят в одну сторону и, вероятнее всего, подсматривают. Чимин приучил свою группу к одному негласному правилу: если потерялся, идти к реке. Отряд всегда придерживается какого-либо водоёма, поэтому невозможно не наткнуться на берег озера или реки, а Чимину проще искать пропажу, двигаясь сразу к воде или вдоль неё. Вот и Юнги, вероятно, привёл Тэхёна к берегу, чтобы упростить Чимину поиски, а чернокнижники, как стервятники, слетелись к добыче. Если Юнги их видит, то игнорирует, а те не нападают, наблюдая за Тэхёном в непринуждённой обстановке, как за животным в его естественной среде. Кажется, у врага даже оружия нет, по крайней мере видимого.       — Воспитания ноль, — проворчал Чимин и подошёл ближе. — Даже я, сирота, знаю, что подслушивать и подсматривать нехорошо.       Чернокнижники синхронно к нему повернулись, не сказали ни слова и опустили руки. Чимин отпустил кольца оружия и сжал ручку. Главное — попасть по противнику острыми «коготками», которые висят на конце кнута. Бить по подвижной цели неудобно, но Чимину не особо есть дело, какую часть тела противника травмировать. Только враги не спешат нападать или убегать. Главная проблема в борьбе с ними — никогда не знаешь, что они делают. Может, заклинания бормочут? Или у них в рукавах спрятаны отравленные дротики? Стоя перед противником, который атакует не оружием, а магией, Чимин почесал затылок, предполагая, что бы сделал командир на его месте, и не пришёл ни к каким мыслям, потому что только боги ведают, какая каша варится в голове Чонгука. Если бы иметь навык разбираться в колдовстве, тогда бы ещё получилось до чего-то додуматься, но Чимин — парень простой, обученный драться оружием и кулаками, а не словами и невидимыми силами. Взмахнув кнутом, он сделал вид, что намерен атаковать, но чернокнижники остались стоять на местах, будто вкопанные. Переживая в первую очередь за свою жизнь, Чимин подумал, что враги всё же колдуют, и сделал лёгкое движение рукой со сжатой в ладони кожаной ручкой, отчего кнут со свистом рассёк воздух и стальными крюками впился в одного чернокнижника. Резко дёрнув ручку на себя, Чимин стальными крючками разодрал спину врага, а длинные ремни оружия вернул к своим ногам. Работой он остался доволен — раненый упал, а его подельники разбежались по кустам. Чимин вновь поднял ручку, замахнулся, и кнут сделал виток, после чего настиг новую нерасторопную жертву. Человек упал, выгибаясь назад от боли, но не издал ни звука. Чимин дёрнул кнут на себя, и стальные крючки вспороли спину чернокнижника и разорвали ткань одежды. Он упал на колени и пополз на четвереньках дальше от своего раненого товарища.       Чимин вновь замахнулся, чтобы на спине врага оставить кровавые следы в память о себе, но замер, посчитав, что зря тратит силы. Чонгук строго приказал быть настороже и рассказал про подозрения Тэхёна относительно одного чернокнижника. Наблюдая за врагами в лесу, Чимин начал склоняться к тому, что происходит нелепица, которая его унижает. Он старается, рвёт кожу и мясо врагам, а они молчат. Один так и остался валяться под деревом, будто умер от болевого шока, а у другого только подошва сандалии в кустах мелькнула при побеге.       Чимин кольцами собрал кнут и осторожно подошёл к лежащему чернокнижнику. Присев возле него, он отодвинул широкий чёрный рукав и приложил два пальца к ещё тёплому запястью — мёртв. Осмелев, Чимин перевернул тело на окровавленную спину и скинул капюшон с головы. На вид мужчина — ровесник Чонгука, на лбу нарисован красный круг, внутри которого такого же цвета точка. Кроме рисунка, человек ничем не отличается от жителей империи. Разве что Чимина удивило умиротворение на мёртвом лице, словно перед смертью чернокнижник не испытывал боль от рваных ран.       — Чертовщина, — Чимин подвёл итог и направился в сторону, в которую недавно смотрели враги.       Как ожидалось, они следили за Тэхёном. И — чему Чимин обрадовался — Юнги и Тэхён обосновались на берегу реки. Хорошо, когда подопечные послушные, но плохо, что теперь придётся догонять отряд. Юнги сидит на берегу, Тэхён прижался к нему, как к родному, и оба тихо переговариваются. Атмосфера спокойная, в отличие от шумной реки, и создаётся впечатление, будто за спиной Юнги есть барьер, через который враг не смог пробраться, чтобы похитить Тэхёна.       — За вами следили, — Чимин подошёл ближе и присел возле Юнги. — Тэхён, не убегай больше, потому что я и Юнги всё равно отправимся на твои поиски и можем умереть. Кстати, из-за тебя за отрядом следуют чернокнижники.       Он не хотел обвинять его в проблемах, но последнее предложение прозвучало как упрёк, за что Юнги послал Чимину взгляд недовольства и осуждения. Тэхён, словно не слыша собеседников, тихо продолжил говорить, что не существует времени, которого бы ему хватило, чтобы привыкнуть к себе. И не создать ни одного тела, глаза которого позволили бы ему видеть мир таким, каким он его себе представляет. Природа, окружающие люди и воспоминания Тэхёна как бусы из слёз, сдавливающие шею от желания избавиться от того, кто должен прахом лежать на холме возле гильотины. Даже лицо родного брата, некогда дарившее радость, теперь провоцирует болезненную любовь в груди тянуться за поцелуем. Схватка разума и чувств сильно отражается на состоянии Тэхёна, отчего он постепенно начинает терять силу воли. Он осознаёт, что готов сдаться перед чувствами.       — Как хорошо, что тебя отец Хван не слышит! — громко заговорил Чимин, лишь бы не выслушивать нытьё взрослого человека. — Он бы сказал, что тебя дьявол искушает и надо молиться Богу днём и ночью.       Он рассмеялся, считая религию отца Хвана чушью. Тэхён, наоборот, заинтересовался и пообещал навестить священника, потому что на душе настолько плохо, что он согласен поверить в единого Бога, если он поможет избавиться от лишних чувств.       — У человека нет лишних чувств, — Чимин положил возле себя кнут и потянулся к сандалиям, чтобы снять их. — Если ты лишишься чувства любви, то кем ты станешь? — он поставил обувь возле кнута и принялся закатывать штанины. — Тебе не кажется, что знахарь любил Чонгука, а тебе передалось это чувство?       Он вскочил на ноги и подошёл к реке. Указывая пальцем на воду, он сказал, что видит что-то блестящее и намерен это забрать. Вытащив тонкую полосу ткани из кармана, он связал ею волосы в хвост и решительно направился в реку. Зная Чимина, Тэхён отстранился от Юнги, сделал вид, что затекла спина, и принялся делать повороты корпусом в стороны. Очень скоро Юнги понадобится Чимину больше, чем кислород. Принц Пак попадёт в беду, а рыцарь Мин храбро его спасёт, при этом злым драконом может оказаться коряга или камыш. В эти моменты Тэхён не вмешивается и с улыбкой наблюдает, как Чимин позволяет себе быть слабым, а Юнги — героем. Улыбка быстро превращается в кривую линию, когда Тэхён пытается вспомнить хоть один подобный момент с собой. Где же тот омега, который хотел поиграть в неловкость и силу? Где тот, кто соглашался поддаться в игре и обратить её в заигрывание? Тэхён каждый раз, смотря на хитрую игру Чимина, не мог вспомнить ни одного омегу, который поступал бы так же. А всё потому, что Тэхёна никогда не любили омеги. Они с жаждой авантюр прыгали к нему в кровать, а про создание семьи с ним даже не задумывались.       — Ой! — провокатор Чимин замер, когда по ягодицы вошёл в воду. — Моей ноги что-то коснулось, — он посмотрел на Юнги, взглядом изучая его мимику и прощупывая изменения в ней. — Это медуза? Она меня ужалила?       — В реке нет медуз, — моментально сориентировался Юнги, но остался стоять на месте. — Наверное, рыба волосинки на ногах щиплет.       Тэхёну грустно и смешно одновременно, отчего плакать хочется. Друзья ведут себя так, как много лет назад. Забавно наблюдать за ними на третьем десятке лет, но такие игры вынуждают расслабиться, вернуться в юность и позволить себе побыть пятнадцатилетним подростком, который добывает затонувшее золото. Грустно, потому что Тэхён видит, как встревожился Юнги. Он знает, что должен помочь Чимину. Он хочет подойти к нему и сопроводить его до таинственного предмета, добыть его и все лавры победы отдать Чимину. Взамен он получит больше, чем блестящую побрякушку — улыбку, внимание и объятия счастливого омеги. Но Юнги не может пошевелиться. В нём, как в Тэхёне, душа рвётся на две части: желания чувств и разума. Глядя на него, Тэхён понимает, что разум Юнги ошибается, и начинает сомневаться в правильности своих выводов, которые касаются любви к брату. Как и Юнги, Тэхён свято верит, что именно трезвый рассудок прав, а чувства — нет. Но действительно ли рассудок трезвый? Юнги осознаёт, что должен тремя шкурами содрать с себя привязанность к Чимину, разорвать связующую их нить и стать для него плохим человеком. По мнению Юнги, Чимин заслуживает настоящего альфы, достойного и не униженного другим альфой. И всё потому, что для Юнги Чимин — кто-то слишком светлый и чистый душой. Тэхён понимает, что Юнги неправ. Чимин давно выбрал себе достойного альфу, но оба никогда не сделают первый шаг, потому что их жизни поменялись в худшую сторону.       Тэхён решил их сватать. Надо хотя бы попробовать ради спасения Юнги. Нужно найти брешь в его страдающей душе и залечить кровоточащую рану. Пусть процесс будет долгим и нудным, лишь бы итог не разочаровал. Нарушить план может только сам Юнги, если откажется от помощи, и Тэхёну кажется, что так и произойдёт, поэтому разрешения лучше вовсе не спрашивать.       — Юнги, всё в порядке, — Тэхён всё же влез в общение, замечая заминку друзей. — Просто делай то, что всегда. Ты же знаешь, что Чимину необходимо. Разве не за это ты его полюбил?       За долю секунды Чимин сообразил, что услышал лишнее, и сделал озабоченный мутной водой вид. Его ноги действительно что-то коснулось, но это не повод для паники, потому что в реке есть не только рыбы, но и мусор. Чимин повернулся, увидел что-то блестящее и решил подойти ближе. Сделав шаг, он споткнулся обо что-то подвижное и толстое. Из-за течения не удержав равновесие, он с глухим «ой» плашмя рухнул в воду.       Первым переполошился Тэхён. Помощь Чимину не нужна — не утонет на мелководье, но оставаться в стороне Тэхён не смог. Однако, пока он маялся с сандалиями, Юнги положил меч и ножны на траву и обречённо побрёл в реку. Медленно, неуверенно и под громкий стук сердца, больше похожий на набат, он подошёл к Чимину и протянул ему руку. В нём крепко засела уверенность, что он лишний и должен стоять в стороне, будто Чимин — император, а он, Юнги — грязная попрошайка на улице. Пройдут две секунды, и руку помощи отвергнут, над поступком посмеются и припомнят плен. Юнги морально приготовился к грубости, но Чимин сплюнул воду, глубоко вдохнул и, как недавно Тэхён, обхватил руками ногу Юнги и прижался.       — Ты устойчиво стоишь? — Чимин шмыгнул носом и поднял взгляд на Юнги.       Тот удивился, но вида не подал. В его душе ничего не изменилось, когда он увидел полный любви взгляд Чимина. Сердце Юнги спокойно за него, потому что Чимин духом сильный и справится с любой напастью, даже со смертью того, кого любит. А Тэхёна надо поддержать и заново научить жить.       — Устойчиво, — Юнги осторожно обхватил его запястья и помог подняться на ноги. — Что случилось?       — Вот, — Чимин присел и принялся руками водить под водой. — Сейчас покажу.       Постепенно он отошёл от Юнги на несколько шагов, уровень воды поднялся, а то, что блестело, уплыло вниз по реке. Наконец, Чимин что-то нащупал, прошептал «Вот он» и приподнялся на ногах. Сделав усилие, поднимая тяжесть, он за волосы вытянул труп.       — Он меня коснулся, — мокрый Чимин оглянулся на Юнги и замер, ожидая вердикт.       Чтобы ускорить процесс, он попытался перевернуть труп, но тот основательно за что-то зацепился. Потерпев неудачу, Чимин не сдался и поднял тело выше, но ткань рубашки мертвеца порвалась и выскользнула из цепкой хватки.       — Упустил, — посетовал Чимин и вновь принялся искать труп в воде.       — Стой! — Тэхён, наблюдая за друзьями с берега, остановил его и жестом позвал к себе. — Брось его! У него нет руки — это Соджун!       Интерес Чимина только возрос. Он вновь сунул руки в тёплую воду, пальцами нащупал труп и крепко сжал его плечи. Наполовину вытащив тело, Чимин успел посмотреть на обезображенное смертью лицо и расслабил пальцы. Мертвец с тяжестью рухнул в воду и скрылся в её мути, а Чимину стало любопытно посмотреть, что прижимает нижнюю часть трупа ко дну.       — Идём догонять отряд, — напомнил про работу Юнги. — Когда мы до него доберёмся, Чонгук всех спать уложит. Если нам удастся поспать пару часов, то можно считать это успехом.       Тэхён предложил кому-то на лошади догнать отряд и передать Чонгуку, что остальные подтянутся позже. Чимин, вылезая из реки, отказался. Он несёт ответственность за Юнги, которого лично выбрал для преследования за Тэхёном и которого обязан доставить Его Величеству в целости и сохранности. Живой Тэхён — личный каприз Чонгука и спорный человек в отряде, поэтому может бежать куда глаза глядят. Чимин признался, что убил бы его ради спокойствия всей страны. Ждать выгоду от Тэхёна равносильно слепой вере в лучшее будущее. Сейчас армия и наёмники отлично справляются с военными задачами, император в добром здравии и ему достаточно Чонгука для предсказаний. Империя без знахаря и колдуна Тэхёна процветает, поэтому рисковать его обучать и верить в пользу его магии очень глупо. Но из уважения и даже мелкой доли понимания Чонгука Чимин носится с Тэхёном, как с непослушным ребёнком, и мирится с его замашками. Чимин потерпит немного и скрепя сердце довезёт Тэхёна до императора, а потом выдохнет и займётся делами с Юнги.       — Отлично! — вопреки ожиданиям, Тэхён повеселел и направился к кустам. — Раз я не часть отряда и мне можно сбежать, тогда пойду воровать коней чернокнижников.       Чимин, прыгая на одной ноге, а на другой завязывая ленты сандалий, крикнул ему остановиться и не накалять и без того недружественные отношения. И ладно, если Тэхёну плевать на весь отряд, но про Юнги должен же подумать, не заставлять его нервничать и не вынуждать следом идти на опасное дело.       — Не надо со мной дружить! — Тэхён остановился и оглянулся на Чимина. — Мне не выгодно быть твоим другом, потому что друзья помогают друг другу, а мне надо, чтобы тебе душевно было очень плохо, — он подошёл к нему ближе и поставил руки в боки. — Помнишь, как тебе было больно в деревне после того, как чернокнижники уволокли твоего друга? Помнишь, как ты кричал? Вот так же мне надо, чтобы ты страдал внутри себя из-за своей любви к Юнги.       — Тэхён, идём, — Юнги, наблюдая, как мрачнеет Чимин, поспешил увести в сторону Тэхёна. — Под контролем Чонгука разберётесь между собой, а пока давайте возвращаться в отряд, иначе получим выговор за медлительность.       Тэхён фыркнул, глядя в глаза Чимина, затем ушёл к дороге, но слух навострил, чтобы вычислить чернокнижников и всё же увести у них коней. Не по воздуху же враги следуют за отрядом, а пропажу пары лошадей вполне переживут. Пусть риск оказаться в плену высок, но желание Тэхёна быстрее вернуться к Чонгуку превышает любой страх. Иногда Тэхёну кажется, что чернокнижники не важнее пыли на дорогах. Они умом мнительные и строят из себя кого-то влиятельного, сильного и того, с кем надо считаться. Но на самом деле они опасны для простого человека, а колдуну легко им дать отпор. Тэхён точно знает, что если разберётся в заклинаниях, то способен противостоять магии чернокнижников и, наверное, Чонгук тоже может, если нащупает их слабое место.       Юнги забрал свою лошадь и побрёл к дороге следом за Тэхёном и Чимином. Последний не обнаружил труп чернокнижника и посетовал на свою невнимательность. В следующий раз он обязательно обыщет мертвеца и заберёт у него все ценности. Хотя Чонгук не разрешает грабить ни живых, ни мёртвых чернокнижников, опасаясь лишних разборок за право обладать их вещью. Потерять даже одного воина из-за побрякушки — неравная цена. Всё же Чонгук предпочитает с носителями магии биться ею, а с теми, кто ею не наделён — на мечах. Чимин умеет сражаться лишь оружием, но что ему делать, если сейчас потенциальное оружие — живой человек? Тэхёна не взять, на плечо не закинуть и в карман не спрятать. К тому же он непредсказуем и неуправляем. Как назло, Юнги не спешит становиться на сторону Чимина в попытках вразумить Тэхёна, что вовсе усложняет задачу найти золотую середину в общении между ними тремя.       — Ты мне не хочешь помочь? — Чимин встал возле Юнги и отжал воду с волос. — Твой друг мне хамит, угрожает, не слушается, а ты будто с ним заодно.       — Так и есть, — Юнги посмотрел на Чимина и искренне улыбнулся. — Я не могу тебя ослушаться, но и не намерен препятствовать Тэхёну испытывать себя, — он заметил на его лице напряжённую сдержанность и объяснил: — Если бы ты видел то же, что я в шатре Чонгука, то отпустил бы Тэхёна на все четыре стороны. Мы не колдуны, Чимин, поэтому отстань от Тэхёна. Если с ним что-то случится, пусть Чонгук бежит в лагерь врагов.       На Чимина давит ответственность и желание выполнить задание лучше, чем просили. Заморачиваясь над чем-то, он забывает о бедах и проблемах. Правда, они позже его догоняют, но он их быстро давит новой задачей, которую нередко сам себе находит. Грубость Тэхёна вовсе прошла мимо ушей, потому что воины порой используют её ради того, чтобы командующий омега обиделся и на эмоциях позволил самовольство. С Чимином подобная хитрость не проходит, поэтому он проигнорировал грубые слова и продолжил требовать порядок. Однако Юнги прав — над Тэхёном есть власть только у Чонгука.       — Давай поговорим? — Чимин не сдаётся, первым идёт на уступки Тэхёну и ищет компромисс в сложном положении. — Откуда у тебя уверенность, что враг тебя не похитит?       Он обошёл Юнги и встал возле Тэхёна, показывая, что вопрос адресован ему. Чимин доходчиво объяснил причины, почему он отказывается красть лошадей у чернокнижников. Среди длинного перечня он упомянул, что Чонгук очень дорожит Тэхёном и намерен маяться с ним, пока есть возможность. Чимин не забыл подробно описать своё положение, в которое он попал из-за Тэхёна, и свои обязанности. Ему казалось, что пункт с Чонгуком станет весомым, но Тэхён выслушал и со спокойствием в голосе кратко ответил:       — Я тебя не подведу.       Чимин всплеснул руками, не понимая человека, который сначала грозит душевной болью, а потом обещает не подвести. Тэхён кивнул, подтверждая свою позицию. Для него всё просто: Чимин его во всём устраивает, кроме его отношения к своей любви. Он даже раздражает постоянством, пассивностью и сопротивлением сильному чувству. Тэхён его понимает и не осуждает, но места себе не находит от мысли, что ещё не поздно свести двух влюблённых. Из них никто и никогда не сделает первый шаг, потому что оба входят в круг людей, которые, если в юности не выскочили замуж, то потом им уже это не надо. Тэхёна мучает факт того, что можно поменять их жизни в лучшую сторону, но Чимин слишком любит комфорт, поэтому никого не подпускает к своему личному пространству. Он гонит от него Тэхёна, а тот мысленно чешется от желания исправить ошибку в книгах судеб друзей, будто перфекционист видит перевёрнутый треугольник в настенной мозаике, и готовит зубило, чтобы его выковырять и поставить правильно.       Тэхён остановился и поднял взгляд к небу. Оно сегодня небывало красивое — синее, почти сапфировое, словно надело свой лучший наряд и украсило его солнечной брошью. Ветер шатает деревья, будто кружась с небом в танце, треплет волосы Тэхёна, высушивает одежду Чимина и Юнги и где-то скидывает с голов чернокнижников капюшоны. Тэхёна тянет к врагам. Внутреннее желание посмеяться над ними вынуждает думать над планом. Необычное желание самоутвердиться и откровенное злорадство толкают сбежать от Чимина. Единственный минус — Чимин прикажет Юнги догнать беглеца, а Тэхён хочет сам пойти, чтобы никто не мешал выполнить дело.       — Кому я нужен, кроме брата? — Тэхён перевёл взгляд на Чимина и быстро добавил: — Юнги не считается, потому что он в петлю полезет, когда его терпение иссякнет. Ты же не думаешь, что он вечно будет держаться за меня, как за спасительную ветку?       Именно так Чимин и думал, но Юнги подтвердил, что с Тэхёном он в этом мире временно. Сырой холод смерти постепенно пожирает его. Он расползается от затылка к шее, касается плеч и постепенно захватывает тело. Сколько Юнги хватит выносливости, столько он проживёт, но он никогда не отличался умением терпеть дискомфорт, поэтому, быть может, протянет ещё месяц или полтора.       — Давай умрём вместе? — Тэхён с интересом заглянул ему в глаза и завёл руки за спину.       В его жесте Юнги увидел открытость, а Чимин — скрытность, будто спрятал за спину коварный план. Тэхён объяснил, что ему невыносимо сложно находиться в чужом теле. Оно выталкивает душу, как инородный предмет, а та сопротивляется, цепляется за сердце и вынуждает его биться. Тэхёну надоело договариваться с самим собой в любой мелочи: куда-то сходить, с кем-то поговорить, что-то сделать. Он хочет спокойствия, а оно существует где-то за чертой жизни.       — Вы вообще меня видите? — напомнил о себе Чимин, замечая, что Юнги и Тэхён неплохо договариваются о времени смерти, причём общаются так, словно решают, куда поехать на рыбалку.       Самое ужасное для Чимина — Юнги согласился. Теперь его не только никто не держит в этом мире, но и Тэхён стал таким же, а значит, Чонгуку будет трудно обучать его магии, если вообще их договор ещё в силе. Чимин даже растерялся: теперь ему можно убить Тэхёна? Вроде, сам к смерти тянется. С другой стороны, Юнги последует за ним в могилу.       — Сначала навестим монахов, — Юнги пальцем указал на Тэхёна. — Ты должен отдать письмо знахаря, потом сделаем всё остальное.       «Всё остальное» напугало Чимина, но он решил побороться с Тэхёном за Юнги. В городе Чонгук покажет императору Юнги и Тэхёна, получит деньги для оплаты наёмникам и займётся своими колдовскими делами. Тэхён тоже останется с ним для изучения магии, а Юнги вернётся в таверну. И вот тут Чимин с ним побеседует. Невольно вспомнилось предсказание, и оно показалось не таким уж бессмысленным. Быть может, Чимину удастся восстановить рассудок Юнги, и они сблизятся.       Тэхён шёл по дороге и вспоминал своё состояние после того, как нож проткнул его живот. Больше ничего подобного не случится. По крайней мере, Тэхён не намерен вновь чувствовать себя при смерти. Он обещал Чонгуку всяческую поддержку, поэтому не должен валяться на кровати в жалком состоянии. И он перед Чонгуком в долгу. Тэхёну всё же удалось внутри себя войти в комнату и прочесть предсказания. Теперь он может их писать и зачитывать, наслаждаться уютом комнаты и общаться с Чонгуком. Именно Чонгук послужил недостающей ступенькой, подставив свои руки, чтобы Тэхён вошёл в комнату гордо и не споткнулся о красные одежды. Однако Тэхён ответно подал ему руку и помог следом подняться. С того момента Тэхёну кажется, что без Чонгука он не сможет предсказывать. Он отлично владеет своим состоянием на грани двух миров и продолжает находиться в реальности, при этом не обрывая связь с магией. Но он сомневается, что без Чонгука у него получится превосходить самых опытных колдунов. Что-то привязалось к сердцу, словно пёстрая лента обмотала коробку с подарком, и лёгким трепетом напоминает о себе, когда Чонгук рядом. Возможно, у знахаря тоже был человек для предсказания, и теперь магия требует равных условий, но Тэхён ещё не способен понять, кто и какую роль играет в его способностях.       От мыслей отвлёк шорох слева. Тэхён посмотрел в лес и попросил Чимина и Юнги в паре продолжить путь. Юнги предложил ему забрать меч или кнут, но Тэхён отказался и пообещал добыть лошадей.       — Заодно узнаю, что не так с чернокнижниками, — он помахал им рукой и побежал в сторону, откуда слышал звук.       Лес всегда наполнен пением птиц или рычанием зверей, если их не пугает магия. Тэхёну стало очень любопытно посмотреть на быт чернокнижников. Странно встречать их везде и знать, что они в придачу преследуют отряд. В пути Чонгук останавливает колонну только дважды в день и каждый раз ощущает присутствие врагов. Так сколько же их, если они одновременно умирают и воскресают, преследуют и стоят на месте, молятся в шатрах и разбегаются по всему лесу?       Тэхён подумал, что глупо группе людей делать привал возле грязной реки. В другой стороне от дороги есть река с чистой водой, но враг предпочёл действовать вопреки удобствам. Издали слышно, как кто-то рубит дрова. Периодически раздаётся ржание лошадей, и обоняние улавливает запах жареного мяса. Если кто-то готовит пищу, значит, люди должны быть настоящими. Тэхён не заметил, как сунул руки в длинные рукава халата и принялся чесать предплечья. Он приподнял плечи, ногтями впился в кожу и чесал её до тех пор, пока не стало больно. Чернокнижники заставляют его нервничать больше, чем Чимин. К Чимину есть привязанность и желание поддерживать его, а то, что он не строит личную жизнь — лишь закостенелое со временем чувство. Тэхён болью разобьёт костяной гроб и заставит Чимина вспомнить, как он любил в шестнадцать лет. А чернокнижники нервируют одним своим существованием. Они привязались к Чонгуку, как уличная шавка к торговцу мясом. Тэхёну нужно спокойствие, чтобы разобраться в себе и своих чувствах. Но как сосредоточиться, если всё внимание Чонгук отдаёт отряду, магии и чернокнижникам? Отряд, к счастью, под наблюдением омег, поэтому Чонгук редко решает проблемы воинов. Магию он разделит с Тэхёном, примером показывая её использование. Единственным препятствием остаются чернокнижники.       Тэхён удалялся всё глубже в лес, ориентировался на необъяснимое внутреннее руководство, которое тянуло вперёд, и ненароком подумал, что легко найдёт обратный путь. Всё же природа — его союзник, или знахарь знал лес лучше, чем свои пять пальцев. В большинстве случаев Тэхёну сложно сказать, откуда у него берётся уверенность в том, что он никогда не делал. Ему всегда для счастья требовалось мало: выжить в битве и оплата в качестве награды. Ни признание, ни орден героя не имели для него значения, если касались битвы, а не омег. Теперь ему даже омеги не нужны. Хочется просто жить, но не хватает мелких деталей, чтобы уютно устроиться в жизни. К сожалению, путь к деталям перекрыт крупными проблемами, на решение которых нужно много времени. Его можно сократить, но тогда велик риск потерять даже тело. Тэхён не намерен им жертвовать, поэтому потерпит неудобства и будет держать под контролем чернокнижников и Чимина. Последний характером переплюнул первых со всеми их ритуалами и магией. Это ж надо было родиться с непоколебимой верой в свои принципы. Чонгук вытащил счастливый билет, когда в отряде сделал его своей правой рукой. С таким помощником можно битву проспать — Чимин её непременно выиграет. Тэхён способен залезть в душу Чимина и высвободить похороненные в ней чувства, но понимает, что навредит и не добьётся цели. А всё потому, что Чимин будет усердно строить новый гроб для чувств, чтобы не ранить ими Юнги, который про любовь сейчас не думает. Тэхёну остаётся только бить по гробу с чувствами, пока он не даст трещину, а затем не разлетится на куски. Чувства заживо похоронены, но живы, поэтому найдут выход через трещины, и Чимин от безысходности постепенно сам разрушит могилу.       Юнги безнадёжен и широкими шагами идёт к смерти. Тэхён ощущает исходящий от него запах погребального костра и слышит, как плачет его душа, приговорённая отправиться в иной мир. В Юнги убили альфу, человека и создание природы, но душа осталась живой, а в ней хранятся чувства. Тэхёну с ним проще, потому что Юнги уже пережил невыносимую боль как физическую, так и душевную. Надо только поменять ход его мыслей и дать ему источник жизни, который каждый день будет наполнять его счастьем, воодушевлять и придаст ему статус особенного человека. Это необходимо, потому что пережитый ужас Юнги никогда не сможет забыть.       Тэхён подошёл к дереву и посмотрел на суету чернокнижников. Они ходят будто бессмысленно туда-сюда, заходят в палатки, выходят из них, опять бесцельно идут. Капюшоны, как обычно, накинуты на головы, руки засунуты в рукава, взгляды направлены на дорогу под ногами, а передвижение проходит словно по очерченной траектории. Лошади стоят, телег не видно, костры не горят, еда не готовится, дрова не рубятся. «Они надо мной издеваются?» — Тэхён, смотря на подобие театрального представления, оскорбился. Он не ожидал сражения или оваций от чернокнижников, но их игнорирование принял как грубость. Сначала они его убили, потом книгу подсунули, а теперь даже не смотрят в его сторону. Понимая, что они из-за капюшонов видят только свои ноги, Тэхён вышел вперёд и прошёлся к лошадям. Мимо промелькнул чёрный силуэт, следом ещё один, и никто не посмотрел на Тэхёна. Он погладил лошадь по морде, пару минут наблюдал за суетой чернокнижников и вышел одному навстречу.       Альфа в плаще врезался в Тэхёна, сделал два шага назад, повернул немного налево и пошёл дальше. Тэхён пожалел, что отказался взять меч Юнги, ведь сейчас бы всех врагов по одному вырезал. С другой стороны, убивать чернокнижников — плохая идея, потому что часть из них следуют за Чонгуком и готовы мстить за убийство. Тэхён далеко от отряда и не может защитить брата, значит, сегодня надо отступить.       Он забрал двух вороных лошадей и направился обратно к дороге. Мысли тоже вернулись на исходную точку, и стало неуютно думать про Чонгука как про любовника. Тэхён набрался смелости признаться себе в правде, судить себя без глупых оправданий и наконец прийти к выходу из щекотливого положения. Во-первых, на омег Тэхёна не тянет, поэтому длительный загул не поможет отвлечься от проблемы. Во-вторых, она намного глубже, чем кажется, давно пустила корни в душу и оплела чувства, охраняя их от любого магического вмешательства. Теоретически в моменты сексуального возбуждения Тэхён может выбрать любого альфу для развлечений. В отряде точно найдётся воин, который захочет пополнить свою сексуальную коллекцию гаммой и согласится единоразово оказать услугу. Но есть огромный нюанс, с которым Тэхён никогда не сталкивался, поэтому очень осторожен в своих желаниях — у него есть потребность в близости душ прежде, чем отношения дойдут до секса. Ему хочется кружащих голову чувств, хочется их проявлять не только в сексе, хочется дышать человеком и без остатка отдавать ему себя. И в награду бы взаимность получить. Без неё Тэхён даже близко боится находиться с Чонгуком. Он знает братскую любовь, никогда не смотрел на Чонгука как на человека для сексуального удовольствия и даже в мыслях не мелькала идея представить его голого. Тэхён Чимина никогда не рассматривал как любовника, хотя видел его во многих состояниях, начиная от замечательного настроения и заканчивая течкой и невменяемостью из-за алкогольного опьянения. Чимин — названый брат, поэтому все нюхательные рецепторы альфы спят. А на родного брата они природой не рассчитаны, поэтому Тэхёну отчасти страшно чувствовать к нему влечение. Но взаимность способна внести многие изменения. Тэхён нашёл тонкую грань между «нельзя» и «желаю», но в одиночку никогда её не нарушит. Думая о близости с Чонгуком, даже о душевной, но всё ещё запретной, он ощущает колючий стыд и ядовитый позор, доводящие до ужаса и будто поднимающие из могил души предков, которые в спину посылают проклятие ублюдку в их роду. Быть недостойным сыном — панический страх. Вот Чонгук — гордость родителей. А Тэхён — никто или как все, самый обычный человек. Ему бы вовсе не зваться братом колдуна, но уже родился кровным родственником, и лучше об этом помалкивать, чтобы не слышать «у такого хорошего командира да такой никчёмный брат». И ведь за глаза говорили про целомудрие Чонгука и половой хаос Тэхёна, даже не пытаясь в них разобраться. Если бы злые языки знали причины столь кардинальных различий у братьев, то сами бы впали в ужас и разочаровались в «идеальном» командире Чоне.       Тэхён мотнул головой, замечая, что ушёл от размышлений в прошлое. Сейчас ему главное признать, что если Чонгук разделит с ним стыд и позор и без просьб возьмёт на себя равную ответственность, то Тэхён сдастся и прекратит ругаться сам с собой. Он понимает, что не пойдёт искать другого альфу, потому что знает: то, что ему необходимо, может дать исключительно брат. И не только в плане удовольствия он способен его удовлетворить вдоль и поперёк, физически и духовно. Альфы не поверят, что гамма в двадцать восемь лет никогда не занимался сексом с альфами или не мастурбировал как омега. Они не станут заморачиваться над моральным состоянием любовника, ориентируясь на личное наслаждение. А Чонгук заморочится, уступит, с пониманием подстроится под того, кто в памяти остался альфой и никогда не испытывал омежьего возбуждения. Про проникновение члена альфы в свой зад Тэхён предпочитает пока не думать, считая, что природа сама подскажет, как надо поступить, будучи на месте омеги во время секса.       Из мыслей выдернули два силуэта возле дороги. Один приветственно помахал рукой. Другой — с облегчением вздохнул. Первый — Юнги, который ни на секунду не сомневался, что друг сделает то, в чём уверен. Второй — Чимин, которого груз ответственности не позволил бросить Тэхёна в лесу. Быть может, Тэхён бы погиб, но Чимин обязательно бы это выведал и передал Чонгуку, объяснив, что лучше пусть умрёт один, чем трое.       — Чернокнижники так легко расстались с лошадьми? — Чимин хитро прищурил глаз, подозревая Тэхёна в дружбе с врагом.       — С ними что-то странное творится, — Тэхён подвёл лошадей к Юнги и кратко рассказал, что видел в лесу.       Он надеялся, что Юнги сможет что-то объяснить, но тот лишь плечами пожал. Его держали в темнице, поэтому он не видел уклад жизни чернокнижников, и они с ним не разговаривали, ничего при нём не обсуждали.       — Тэхён, ты хоть смотри, что крадёшь, — буркнул Чимин и стал мрачнее грозовой тучи.       Стоя возле седла, он снял с него ремень и поднял повыше, показывая висящую отрубленную руку в отличном состоянии. Бледная, чуть покрытая пятнами и в крови, но из-за какой-то вонючей прозрачной мази неплохо сохранилась с момента, как её отрубили.       — Как новенькая, — подытожил Чимин и выбросил руку и ремень в кусты подальше от дороги. — Вроде, Соджуну принадлежит. Сам-то он выглядит как полагается утопленнику, а рука краше будет. Тэхён, тебе не кажется, что ты украл лошадь с магическим атрибутом?       Тэхёну всё равно, нарушил ли он ритуал чернокнижников или задел их чувства. Ему нужны лошади, а остальное настолько неважно, что не задержалось в памяти. Чимин осмотрел животное, остался доволен и сообщил, что готов ехать. Пока он ждал Тэхёна, одежда на нём высохла, волосы тоже. Он вновь собрал их полосой ткани и стянул в хвост на затылке. Повесив кнут на пояс, он сел в седло и приказал остальным догонять его. Юнги и Тэхён проявили меньше радости и азарта. Если бы не ожидающий в отряде Чонгук, оба легли бы спать прямиком на берегу реки, в которой застрял труп Соджуна.       Когда Чимин умчался вперёд по протоптанной ленте дороги, Тэхён и Юнги лениво взобрались в сёдла, тяжело вздохнули, тайно завидуя бодрости Чимина, и повели лошадей вперёд. Никто не спешил. На лошадях они доберутся быстрее, даже если не мчаться галопом, поэтому в душе появилось спокойствие и некоторое облегчение от мысли, что к ночи на горизонте покажется отряд.       Юнги ощутил на себе пристальный взгляд и посмотрел в сторону. Тэхён прищурился на него, криво усмехнулся и с любопытством в голосе выпалил:       — Выйдешь замуж за Чимина?       «Бредит или я сплю?» — Юнги взвесил ситуацию. Поскольку реальность ощущается, а на больного Тэхён не похож, Юнги напомнил, что не обременяет себя узами брака, чтобы не оставить мужа вдовцом, семью без кормильца, а детей без родителя. Ему противно о себе думать, представляя вдовца с тремя-пятью детьми, а рядом гроб с его, Юнги, трупом. Если повезёт с погодой, то тело Чонгук доставит, а в жару мертвеца ждёт участь тела Соджуна. Уж лучше быть холостяком, чем чувствовать счастье в браке, но так и не пресытиться им.       — Да что ты заладил одно и то же! — перебил Тэхён, пренебрежительно фыркнул и объяснил хитрый план: — Скоро отряд выдвинется в новый поход, и мы тоже увяжемся за Чонгуком. Куда он без нас? Чимин, естественно, побежит за тобой. Поскольку мы из похода не вернёмся, то наша оплата попадёт в карман императора. Однако, вдовцы наёмников из отряда Чонгука получают деньги своих погибших мужей. Когда ты умрёшь, Чимин бросит работу в отряде и ему потребуются деньги на дом и скорее всего, он усыновит Мелкого. Ты же видел, как он к нему привязался, да и этот ребёнок напоминает ему про тебя. Не хочешь выйти замуж, чтобы после смерти принести пользу Чимину? Это своеобразная благодарность ему за любовь, которую он так и не смог в себе убить.       Он улыбнулся, и у Юнги дрожь прошлась по спине и рукам. Слышать, что Чимин что-то или кого-то убил, неприятно. Он, конечно, может вспылить, но максимум поленом огреет или в костёр выбросит. Убить он способен только врага, а кого он им посчитает — сложно угадать. Юнги задумался над словами Тэхёна и ушёл в размышления. С одной стороны, Чимин откажется выходить замуж ради выгоды, потому что гордость не позволит. С другой стороны, когда у него ещё выпадет возможность стать мужем любимому человеку? С третьей стороны, Юнги не хочет оставлять его вдовцом. С четвёртой стороны, Чимину деньги лишними не будут. Он бросит работать наёмником, освободит комнату в таверне и пойдёт искать дом. Безусловно, у него есть отложенные деньги на чёрный день, но почти год ему надо как-то прожить, потому что сейчас поздно сажать рассаду в огороде, а с ребёнком на руках особо работу не найти.       Юнги задумался — нехорошо получается, хоть не помирай. Душа болит от мысли, что Чимин может сдаться после смерти любимого человека и остаться в полном одиночестве. На Чимина не похоже, но предугадать его поведение невозможно, потому что совсем недавно он едва не сошёл с ума из-за смерти близкого друга и ещё не полностью пришёл в норму. Второй удар по психике скажется бог знает как.       — Я подумаю, — пообещал Юнги. — А ты не хочешь выйти замуж?       — Очень хочу! — Тэхён оживился и повеселел. — Только кто меня наймёт в отряд, если все боятся моей магии? Вот ты и Чимин не боитесь, Чонгук насторожен, а остальные воины душами трясутся от страха.       Юнги пожал плечами. Он уверен, что Тэхён его не убьёт, даже если попросить. Чимин доверяет Чонгуку, который приказал в любой непонятной ситуации с магией звать его на помощь. И только Тэхён каждой клеточкой тела чувствует, как магия в нём дремлет, будто море перед бурей. В нём сидит что-то страшное и ищет удобства в жизни. Оно не желает никому зла, но умеет решать дела только с его помощью. Тэхён пытается не идти на крайние меры, думает о лучшем выходе из ситуации, однако видит, что не везде добро эффективно. Добро ведь слепое, поэтому не видит, как плохо Тэхёну от мысли про потерю друга, который заменил ему родителя. Но оно слышит голос умершего человека, который не должен топтать землю наравне с живыми. Добро справедливо, поэтому отвернётся от Тэхёна и Юнги, дабы не нарушать равновесие в мире. Зло видит, как к нему пришла заплаканная тьма, и смотрит на её слёзы, зная, что они не последние. Ради того, чтобы упиваться ими и страданиями, зло поможет. Выгода — из века в век ходовая валюта. Тэхёну нечего дать добру, потому что одно его, Тэхёна, существование качает весы с чашами жизни и смерти. Мало того, он пытается вытащить из чаши смерти Юнги, потому что привязан к нему. В прошлом Тэхён задумывался над тем, что кто-то из его близких людей умрёт, потому что работа у них опасная. Смерть во время битвы воспринималась естественно, как то, что в конечном итоге ожидает каждого наёмника. Сейчас Тэхён не согласен терять тех, кто ему дорог. В конце концов, если он может за них побороться, то почему бы не проявить эгоизм?       — Это Чимин? — Юнги всмотрелся вперёд и глазам не поверил. — Отец Хван? Что он тут делает?       Перед ними посреди дороги Чимин, сидя на лошади, приветственно машет рукой мчащему к нему священнику. Ни Тэхён, ни Юнги не поспешили присоединиться к приветствию, потому что отец Хван заботится о каждом человеке, но волнуется лишь за одного. Сильное чувство не миновало сердце того, кто всю жизнь посвятил Богу и поставил его выше семейной жизни. Да и угораздило же Хвана влюбиться в омегу, который мало того, что в два раза его моложе, так ещё и безнадёжно влюблён. Несколько месяцев назад Тэхён, имея безграничный опыт в похоти и блуде, первый заметил сердечки во взгляде отца Хвана, с которым общался Чимин. Этот взгляд отличался от извращенцев, которыми командовал Чимин. У них в глазах чокнутое обожание, а у Хвана взгляд открытый, обнимающий и оберегающий. Тэхён поделился мыслями с Чонгуком, а в ответ услышал, что религия Хвана требует либо расстаться с сутаной и выйти замуж, либо продолжать быть священником. К сожалению, третьего не дано. И вот время идёт, Чимин всё ещё ждёт Юнги, а отец Хван не даёт даже намёка на то, что претендует на Чимина. Тэхён не спешит хвалить крепкую веру, потому что пока омега одинок, все влюблённые в него альфы спокойны, словно у них есть шанс. Но стоит омеге ответить одному взаимностью, как у остальных ревность попрёт изо всех щелей. Тэхён как раз недавно предложил Юнги вступить в брак, что станет неожиданностью для многих горожан и сильно ударит по любящему сердцу священника. Быть может, таким образом чувства отца Хвана найдут спокойствие и настанет смирение от мысли, что Чимин — чужой муж, который давно и сильно любит. Или же, наоборот, новость про брак сведёт с ума.       Чимин оглянулся, помахал рукой Юнги и Тэхёну, затем о чём-то поговорил с Хваном и указал пальцем вперёд на дорогу. Юнги моментально занял возле него дорогу, и Тэхёну пришлось терпеть общество священника. Невооружённым глазом видно, что меньше всего Хван хотел ехать возле того, кто чёрных ритуалов и заклинаний знает больше, чем чернокнижники. Тэхёну всё равно на существование экзорциста до тех пор, пока он не использует подлые проверки на одержимость демоном. Пусть борется со злом открыто, а не подкидывает освящённые предметы, чтобы посмотреть на реакцию Тэхёна.       — Зачем ты сбежал? — Хван первым нарушил молчание и придержал лошадь, чтобы Юнги и Чимин не подслушали разговор.       — Думал, что сбегу от мыслей, — Тэхён улыбнулся и объяснил: — Тяжело совмещать старую память и новую реальность.       Хван не улыбнулся в ответ, на Тэхёна посмотрел изучающе, словно на диковинку. Сложно поверить, что в одном человеке магии слишком много. Она обожгла Чонгука, но и вылечила его. Она делает колдуна неуязвимым, и разве что простые человеческие чувства стали его слабостью. Их Хван решил проверить:       — Слух ходит, что ты влюбился в Чонгука. Разве ты не считаешь его своим братом?       В ответ Тэхён рассмеялся, отчего Юнги и Чимин оглянулись, но быстро вернулись к своему разговору. Тэхён потянулся к ремню Хвана и снял с него небольшой бурдюк, чтобы попить.       — Любовь? — Тэхён вытащил пробку и пожал плечами. — Это не любовь. Это боль. Вам ли не знать? Только вы прячетесь от неё за спиной вашего Бога, а я заперт в этом теле, которое любит и терзает ум, отрицающий чувство. Мне не сбежать из него и никогда не избавиться от пыток чувствами, поэтому оставьте свои нравоучения для Юнги.       Хван прошептал, что Юнги отказался от помощи, выбрав смерть. Сейчас Чимин ему что-то рассказывает, замечая, как тот шепчет ему краткие комментарии. Раньше он вовсе молчал и не слушал, а сейчас пытается вести долгую беседу, вникать в сказанные слова и подбирать ответ. Хван не помнит, когда в последнее время Юнги слушал Чимина дольше двух минут. Он с радостью говорил с Чонгуком или Тэхёном, а с Чимином не задерживался для разговора. Теперь что-то изменилось, и интуиция священника подсказывает, что не к добру.       — Что ты сделал с Юнги? — он встревожился, опасаясь чёрной магии.       — Разрешил ему умереть, — Тэхён вернул бурдюк на место и опять растянул губы в улыбке. — Все вокруг ему запрещали, а я разрешил, вот он и взбодрился. Юнги даже сам выбрал событие, после которого мы вместе отправимся к праотцам.       Он доволен собой и знает, что не сможет себя убить из-за Чонгука. Морально тяжело находиться возле него, чувствовать возбуждение и желать его как альфу, но боль перерастает в удовольствие и счастье от любви. Это прекрасное чувство, способное заставить объять весь мир в лице одного человека. Надо только перешагнуть грань, и Тэхён получит зависимость от Чонгука, ранее неиспытанное удовольствие, узнает про новые чувства в себе и наконец-то ощутит то, что никогда не мог выпросить у родителей. Новая жизнь и новый он, но с жуткой болью от отношений, или спасение в смерти ради сохранения чистой совести? Жаль, что эта совесть будет чистой только у Тэхёна, потому что для окружающих людей и Чонгука он совершенно посторонний и чужой человек. Хотя душа болеть от отношений будет тоже только у Тэхёна, потому что он единственный, кто считает Чонгука своим братом. Получается идиотская ситуация, в которой Тэхён пока не спешит делать выбор.       — Вы тоже считаете, что я должен умереть? — он посмотрел на Хвана, предугадывая его ответ. — Вы не хотите убивать невиновного, поэтому предпочитаете проводить надо мной эксперименты, чтобы исключить мою связь с дьяволом. Но, отец Хван, где доказательство того, что вы не дьявол? Его точно из вас изгнали? Или вы волк в овечьей шкуре?       Тот привёл десяток подтверждений своей чистоты и обратился к Богу с искренней молитвой. Говорил открыто, признался в грехах и поклялся, что стойко пройдёт любое испытание Тэхёна. Чувства к Чимину он тоже считает проверкой веры и докажет преданность Богу. Тэхён рассмеялся, после чего объяснил, что если отталкиваться от религии Хвана, то людям даны испытания, которые им по силам. Получается, любовь священника под давлением шёпота жарких молитв расплавится и не оставит после себя ни следа.       — Но, отец Хван, — Тэхён состроил на лице ложное любопытство, — что вы будете делать, если ваше чувство усилится? Оно станет нестерпимым, захватит ваш разум и перечеркнёт дело всей вашей жизни. Вы надругаетесь над тем, кого сейчас нежно любите, и станете сами себе противны. Император прикажет запретить вашу религию в Корее, посадит вас в клетку и выставит на главную площадь с обвинительным листом, — он вытянул руку и приложил ладонь к груди Хвана, накрывая пальцами серебряный крест. — Про похоть я знаю больше, чем вы о ней слышали. Мне неприятно её вспоминать, а вам?       Тэхён посмотрел ему в глаза, чтобы не пропустить нарастающую в них волну ужаса, охватывающую сознание из-за влечения. В нём нет места любви, заботе и нежности, но есть жажда поиметь омегу любой ценой. Становятся безразличны последствия, мораль и божьи законы. Тэхён кончиками пальцев через крест и сутану ощущает бархат души отца Хвана, которая сопротивляется магии, насилию и животной похоти. Нагретая магией ладонь осторожно запускает в тело тепло, касается его девственности и играет на струнах одиночества, провоцируя сексуальный голод. Но Тэхён, помня помощь Хвана в отряде, не посмел лишить его рассудка от жажды насилия. Да и Чимину не составит труда в три раза сложить потенциального насильника и доставить императору на суд. Если Тэхён сейчас уберёт всех неугодных для себя людей, то в отряде Чонгука не останется воинов. Надо пробовать договариваться с людьми, тем более, отец Хван — нужный помощник для ухода за ранеными и для оказания моральной и психической поддержки.       Тэхён убрал руку, замечая на лице Хвана выступивший пот, а на глазах — слёзы. Он безмолвно просит пощады. Он быстрее покончит с собой, чем пожелает зла тому, кто дорог сердцу. Самоубийство же — грех в его религии, и он согрешил, мысленно выбрав вспороть себе живот, лишь бы близко не подходить к Чимину.       — Я просто хочу жить, — Тэхён погрустнел от того, что его никто не понимает. — Мне не нужны ни вы, ни люди. У меня есть Чонгук и два друга, а большего мне не нужно, поэтому оставьте меня в покое. Хотите проверить меня? Проверяйте открыто и не делайте из меня врага, иначе я дам вам испытание, в котором вы ощутите всю свою слабость перед чудовищными желаниями.       Если отец Хван перейдёт черту дозволенного, Тэхёну придётся убрать его на пути к комфортной жизни. Убивать не хочется, да и лишать его права служить Богу — отобрать смысл жизни. Остаётся только ограничение свободы, но следить за кем-то — хлопотное дело. Тэхён наблюдает за Чонгуком, Юнги и Чимином, поэтому над Хваном предпочитает не заморачиваться, пока не вынудит ситуация.       Тэхён не сомневался, что по приезде в отряд отец Хван первым делом побежит жаловаться Чонгуку. Время близится к ночи, Чонгук с воинами поужинали, искупались и собрались ложиться спать, а Хван настаивает на разговоре с командиром. Тэхён, стоя возле своего сундука и костра, снял ленту с волос и взглядом проводил уходящих Хвана и Чонгука. Ему показалось подлостью — обсуждать его в стороне, шушукаться и ябедничать. Но он не осуждает священника, понимая, что сам ему показал, что способен причинить вред, поэтому командир обязан об этом знать.       Чонгук услышал удивительную историю про Тэхёна. Хван говорил спокойно и предупреждал, когда высказывал свои предположения, а под конец рассказа взволновался. Чонгук удивился не поступку Тэхёна, а его смелости испытать магию на практике. В его голове необъятное поле знаний, которыми он всё равно бы воспользовался, потому что они непроизвольно лезут наружу и требуют реализовать магию. Хвану намерения колдунов не понять, поэтому в своём рассказе он признался, что Чимин ему не безразличен. Сделал он это, чтобы защитить Чимина и предупредить про возможности Тэхёна, но Чонгук отреагировал так, будто ничего страшного не случилось. Он услышал, что у Тэхёна к нему тоже есть чувства, и на душе стало тепло, легко и спокойно. Даже змея, охраняющая сердце, ослабила кольца, с облегчением вздохнула и уснула.       Чонгук узнал, что такое счастье, ощутил его крылья и обнаружил, что неосознанно расчистил свою дорогу жизни для ещё одного человека. Пусть она будет короткая и им суждено побыть вместе минуту, неделю, месяц — Чонгук хочет оставить в своей памяти каждое прожитое с Тэхёном мгновение. Всё же взаимность чувств открывает второе дыхание, показывает ещё одну сторону жизни и мир в ярких красках. Чонгук тщательно спрятал в душе счастье и перед Хваном остался серьёзным командиром.       — Что вы ожидали от колдуна? — он попытался напомнить про сущность Тэхёна, но вспомнил, что Хван не полностью разобрался с геном колдунов. — Он вам сказал, что не против, если вы будете его проверять. Вот и проверяйте, тем самым контролируя его. Поверьте, колдун без веской причины не будет сводить вас с ума, тем более, Чимин Тэхёну нужен без стрессов после изнасилования.       — Почему ты уверен, что он не навредит отряду? — Хван немного успокоился, но ему необходимы аргументы, которые докажут безопасность Тэхёна.       — У него слишком много недоброжелателей, смерть которых станет губительной для самого Тэхёна, — Чонгук сунул руки в карманы штанов, показывая, что разговор ему надоел. — Проще игнорировать их и окружить себя нужными людьми, да жить так, как хочется. Тэхён считает себя моим погибшим братом, поэтому знает Юнги с самого своего рождения. Не мешайте ему помогать Юнги карабкаться из губительного состояния, даже если такие методы кажутся вам чудовищными. Ни у вас, ни у меня не получилось помочь Юнги, поэтому не препятствуйте пробовать Тэхёну, — он вытащил серебряную монетку и показал её Хвану. — Когда на мне будет заговор или любая магия колдуна, она потемнеет. Я ещё из ума не выжил, чтобы не защититься, зная про существование других колдунов.       И вроде бы Хван успокоился, но внутренний страх после пережитого безумия вынуждает бояться. С Тэхёном лучше не связываться, но что делать, если окажется, что знахарь сам нуждается в помощи, потому что находится под влиянием тёмных сил? Пока он не похож на жертву дьявола: Тэхён держал в руках распятие и выпил святую воду. Однако для Хвана это не весомый показатель отсутствия связи с нечистой силой, и есть множество способов для проверки человека, а Тэхён прошёл только самые невинные из них. Необходимо использовать молитву, но пока не выпало случая прочитать её над Тэхёном.       Когда Хван ушёл в свой шатёр, Чонгук осмотрел поляну — воины спят на земле, на мешках, на простынях. Шатёр поставили только для отца Хвана, потому что он мешает своим бормотанием спать. Тратить время на установку остальных шатров никто не согласился, сокращая время на утренние сборы и желая быстрее добраться до столицы. Чимин с ребёнком расположились возле костра, рядом с ними лёг Юнги. Возле соседнего костра Чонгук увидел Тэхёна и наконец-то позволил себе улыбнуться.       Тэхён спит на боку, лицом к огню и немного согнув ноги в коленях. После купания он надел белую ночную рубашку, а вместо подушки взял мешок с одеждой. Видимо, он сильно хотел спать, потому что нарушил правило: нельзя ложиться на мешок не высушив волосы. Тэхён не только не высушил, но и свесил их с обратной стороны мешка, чтобы стекающая вода не щекотала шею и спину. Чонгук его простил. Даже если вещи в мешке сгниют или покроются плесенью, Чонгук ни слова не скажет Тэхёну, однако решил утром ненавязчиво напомнить о правиле.       Рано радоваться взаимным чувствам, но Чонгук уже ощущает потребность проявить свои. Есть риск оттолкнуть от себя Тэхёна, который лично в любви не признавался и не давал понять, что готов к отношениям с альфой. У Чонгука есть только пророчество Тэхёна, слова отца Хвана и личное желание. И всё же он и брат спали в обнимку, поэтому Чонгук решил прикрыться этим фактом, если Тэхён выдвинет протест или вовсе обвинит в домогательствах, когда ощутит рядом запах табака.       Чонгук лёг за его спиной, в душе счастливо взвизгнул и подвинулся ближе, стараясь не разбудить Тэхёна и всласть насладиться объятиями. В момент, когда горячий Чонгук максимально приблизился к прохладной после купания спине, настал переломный момент в сознании. Он услышал, как раздался хруст, будто в подсознании провалился деревянный пол и его щепки полетели в бездну прошлого. Настало время для жизни. Можно отпустить страхи и насладиться отдачей нежности. Чонгук осторожно обнял Тэхёна, вдохнул его запах и едва не поцеловал в шею. Решив, что поцелуем напугает, он прильнул к Тэхёну щекой и закрыл глаза. Он настраивался крепко поспать, но мысли крутились вокруг факта о том, что Тэхён — альфа. Чонгук мысленно себе повторял, что обнимает и прижимает альфу, чувствует нежность к нему, хочет поцеловать, а инстинкты спят. Любого другого альфу он загрызёт за попытку поцеловаться, а рядом с Тэхёном очень уютно и комфортно. Чонгук начал верить, что боги наделили его геном колдуна, но отобрали нормальное восприятие полов.       Чонгук согрел Тэхёна своим теплом, осторожно обнимая и стараясь не завалить его на живот. Сейчас его объятия для уюта, а не от желания защитить от злых воинов. В его объятиях нет пошлости, но именно возбуждение постепенно заполнило Тэхёна и сделало кожу очень чувствительной. Он не хочет отталкивать от себя Чонгука, не против, как раньше, спать в обнимку, однако вынужден бороться с эротической фантазией. Чонгук максимально близко прижат к спине Тэхёна, который из-за плохо скрываемой эрекции взял его за запястье и поднял его руку от живота к груди. Едва пальцы ощутили кожу Чонгука, воображение разыгралось до низости. Память выдала недавнее видение интимной близости, и Тэхён сжал ткань белой рубашки, пытаясь побороть возбуждение. Запах Чонгука напоминает про родство, тело тянется лишь к нему, а стыд смешался с влечением. Последней каплей стало непривычное для Тэхёна возбуждение омег. Кровь прилила к органам, нежная кожа стала чувствительнее, настойчиво потребовала ласку Чонгука, и Тэхён не смог унять влечение, потому что задом прижат к желанным бёдрам. Три слоя одежды отделяют альфу и гамму от истинного наслаждения друг другом. Тэхён на уровне своего бедра дрожащими пальцами сложил ткань в гармошку, приподнимая рубашку выше, и от ощущения скольжения её по ногам только сильнее раззадорил фантазию. Ему казалось, что он слышит свои и Чонгука стоны, а жар двух тел проникает в души и раздувает в них пламя страсти, которой Тэхён боится.       — Ты не в порядке, — прошептал Чонгук и приподнялся на локте. — Ты заболел?       Он заглянул ему в лицо и в свете костра успел заметить промелькнувшую чёрную линию на шее. Не теряя время, Чонгук перевернул Тэхёна на спину и попросил сказать, что он видит. Тот ни за что на свете не скажет, что всего лишь возбудился, и ушёл бы к реке с любопытством изучать пальцами омежий орган, если бы нашёл в себе силы оттолкнуть объект влечения. Душа и тело хотят не самоудовлетворения, а Чонгука, потому что есть уверенность, что он способен помочь Тэхёну принять себя гаммой. Зачем лезть руками в свой зад и, вероятнее всего, испугаться скорого оргазма, если есть Чонгук, который уделит внимание, успокоит и раскроет для себя и партнёра красоту секса между их полами?       От вида Чонгука чувство позора в Тэхëне увеличилось и заставило стыдиться фантазии и эрекции. Он увидел каждую деталь лица брата, его обеспокоенный взгляд и влажные губы. В свете костра Тэхён рассмотрел даже родинки, которые выглядели так, словно пьяные боги раскидали звёзды по огненному закату. Брат не изменился, и нет причин менять отношение к нему. И Тэхён из последних сил сопротивляется, в воображении пытается сделать Чонгука бесполым и напомнить себе про детские, самые чистые братские чувства. Параллельно Тэхён мысленно смеётся над собой: до возбуждения он гордо заявлял Юнги и отцу Хвану про любовь к Чонгуку, а сейчас вместо гордости осталось трясущееся от страха сознание. Оно погружается в состояние предсказания и ищет цель. Чонгук, замечая его горящие огненным цветом глаза, попытался перетянуть внимание на себя, но, будто чёрт из табакерки, явился Донхён.       — Командир Чон, чем помочь? — он, сонный и одетый только в ситцевые трусы, заметил состояние Тэхёна и быстро сообразил, что выпал шанс почувствовать себя богатой особой, которая пришла к колдуну за предсказанием.       Чонгук отправил его спать, усадил Тэхёна и обнял. Тот прижался к нему и перевёл взгляд на Донхёна, который отошёл за спину Чонгука, чтобы жёлтый цвет глаз рассмотрел будущее. Тэхён его увидел, но посчитал, что навредит ему, если скажет прямо и открыто. Некоторое счастье требует моральной подготовки, поэтому Донхёну нужно дать время свыкнуться с первой частью перемен в своей жизни, чтобы принять вторую.       Из видения Тэхён узнал о нём и Чонгуке намного больше, чем они могли бы рассказать. Оказывается, при должной обстановке Донхён — отличный лидер, который составит достойную конкуренцию даже Чимину. Разница лишь в том, что Чимин с детства дружит с представителями всех полов, поэтому давным-давно прощупал едва ли не все «виды альф» и наработал интуицию на подход к каждому из них. А Донхён рос в семье, в которой им командовали родители и от него всегда что-то требовали младшие братья, а он прислуживал, поэтому его лидерские качества заглушили. Но они остались, и в видении Тэхён увидел, как Чонгук, не упуская выгоду, берёт обучение Донхёна в свои руки.       — На тридцатый день рождения своего мужа родишь ему сына-альфу, — заговорил Тэхён, магией в глазах очаровывая Донхёна. — Муж очень будет радоваться, праздник закатит на всю империю и полюбит тебя ещё сильнее.       Донхён подошёл к нему ближе, присел за спиной Чонгука и задумался, тщательно составляя вопрос, чтобы яснее передать смысл того, что интересует. Донхён не замужем, да и неожиданно слышать про замужество, когда в постели есть крупные проблемы.       — Страшно замуж выходить, — он честно признался и решил вовсе ничего не спрашивать. — Сейчас альфа тебя любит, а завтра — всему городу рассказывает, какой ты извращенец в постели.       Тэхён вытянул руку, слегка стукнул пальцем по носу Донхёна и с улыбкой пообещал:       — Я отдам тебя замуж, поэтому не переживай ни о чём. Я уже знаю про этого человека всё до мелочей и не отдам тебя за того, кто посмеет над тобой посмеяться. Но и ты пообещай никогда и ни перед кем не унижаться. Повысь свою самооценку, даже если тебе будут говорить, что ты зазнался. Ты не бросишь работу до беременности, поэтому доставай из своего характера стальные щиты и острые копья.       Чонгук приказал Донхёну уходить, а не слушать про себя хвалебные речи. Тот, не испытывая терпение командира, послушался, поблагодарил Тэхёна за предсказание и убежал к своему костру обдумывать слова. Тэхён прошептал Чонгуку, что на самом деле Донхёна, как и Мелкого, нужно беречь от дурного влияния. И если младенец под надёжной охраной Чимина, то Донхён нуждается в наставнике, которого будет слушаться. Это точно не Чимин, потому что ржавое колесо его жизни, царапая судьбу скрипящими спицами, делает поворот. Совсем скоро, как и Донхён, он окажется в ситуации, к которой совсем не готов. Для обязанностей наставника остаётся Чонгук. Безусловно, есть люди намного опытнее, есть мудрые, есть начитанные, да и колдун видит мир иначе, поэтому обучать обычного человека ему сложно. Но доверие очень много значит в процессе обучения. Донхён способен слепо поверить учителю, чем незамедлительно воспользуются недоброжелательные люди. Чонгук должен это понять, когда увидит, что предсказал Тэхён.       Сонный Чимин подошёл со спины Чонгука и при виде жёлтого цвета глаз сложил руки на груди. Уходить поздно — Тэхён взял на вооружение жизнь первого попавшегося человека. В ней он видит перемены и хотел бы сказать что-то приятное, но нечего. Лучше вовсе молчать, однако состояние предсказания всегда заставляет колдуна говорить.       — Скоро за Юнги замуж выйдешь.       Чонгук, понимая, что за спиной стоит Чимин, попросил его уйти. Тот буркнул, что пришёл помочь и больше такую ошибку не повторит.       — Ты уговорил Юнги выйти замуж? — тихо спросил Чонгук, догадываясь, что самостоятельно Юнги бы не додумался до свадьбы.       — Да, но не спеши меня ругать и говорить, что я издеваюсь над друзьями, — Тэхён его крепче обнял и тяжело вздохнул.       Ругать Чонгуку не за что, потому что он понимает, что колдун не мог не сказать пророчество. И, зная Чимина, Чонгук тоже в полной мере осознаёт его чувства. Недавно Тэхён говорил про секс между Чимином и Юнги, теперь предрекает свадьбу, но, учитывая состояние Юнги, счастья в предсказаниях нет. Секс и свадьба по принуждению — не то, о чём мечтает любящее сердце. Да и Чимин морально не готов принять резкие перемены в жизни, но Тэхён настойчиво твердит, что скоро свадьба. Чонгук, размышляя трезво, сделал вывод, что Тэхён на берегу реки сказал что-то, после чего Юнги начал к нему прислушиваться. Если раньше Юнги больше сидел в своих мыслях, без перерыва вспоминая плен, то теперь смешивает старые мысли с новыми размышлениями про свадьбу и над списком последних дел в этом мире. Думая, что скоро смерть, он легко согласился выйти замуж и ему осталось только речь составить, чтобы сделать предложение Чимину.       И конечно же виноват в его поведении будет Тэхён. Когда человек меняется и делает то, что не предполагалось людьми, ему ставят клеймо «проклятый» и подозревают в подчинении магии колдуна. Тэхён смирился со своей участью и, когда к нему вернулся Чимин, не нашёл в себе силы на него обидеться. Чимин пришёл с зеркалом в деревянной декоративной рамке. Пришёл не мстить, не обидеть, не сделать больно и не ради пакости. Несмотря на бурлящие в душе обиду и злость, он не находил в себе решимости отомстить и из-за этого ещё больше злился. Ему тяжело перешагнуть через свои принципы и выплеснуть эмоции на голову невиновного человека. Ещё хуже становится, когда он не видит вины Тэхёна, слова которого выводят из себя. Зеркало нужно, как щит от глаз колдуна. Пусть Тэхён смотрит на своё отражение и себе предсказывает будущее, а Чимин сыт по горло будущим и не хочет знать, какие ещё муки его ждут впереди.       Когда он повернул к Тэхёну зеркало, тот посмотрел на лакированную рамку и увидел в отражении себя, свои руки, крепко прижатые к спине Чонгука и жёлтые глаза. Отвратительные глаза. Они выглядят пугающим выбором судьбы, которая предоставила два варианта, но оба ведут в огненную геенну. Невозможно смотреть, как красивое лицо знахаря уродуется жёлтым цветом не согревающего костра, а сожжения души. Тэхён слабо представляет, как знахарь жил с магией, но сочувствует ему, ведь она, как истеричка, не в состоянии быстро прийти в чувство и успокоиться. Нужно тратить время и терпение, дожидаясь, когда глаза вернут себе карий цвет.       — По срокам твой ритуал протекает в норме, — заговорил Чонгук, чтобы объяснить положение Тэхёна. — За это время колдун постепенно погружается в состояние, делает предсказание и плавно возвращается в реальность. Но ты будто тратишь минуту, чтобы увидеть будущее человека, а остальное время страдаешь от того, что глаза не видят жертву. Если перед тобой поставят десять человек, ты всем расскажешь будущее?       Тэхён хотел пожать плечами, но сосредоточился на отражении. В нём он видит незнакомого мужчину с багровой накидкой на плечах. Черты его лица тонкие, аристократические, красота строгая, роковая, а глаза красные, словно кровавое месиво съеденной человеческой души. Волосы мужчины чернее самой тёмной ночи в империи, а кожа мертвенно-бледная настолько, что Тэхён ложно ощутил её трупный холод. Но мужчина живой и смотрит на Тэхёна со спокойствием, словно проверяя его реакцию на своё присутствие. Взгляды двух пар глаз встретились, и Тэхён ощутил чувство неминуемой беды, если продолжит раскидываться пророчествами. Он меняет жизни людей, и это то, что он не в состоянии контролировать, но перемены ему нужны не для благополучия людей, а для собственного эгоистичного комфорта. Лучше никогда не смотреть на мир и не видеть чужих глаз. Быть может, именно поэтому знахарь идеально ориентировался вслепую и ушёл жить в глушь леса. Тэхён не может себе позволить жить вдали от людей, потому что нуждается в общении, но и мужчина в отражении одним взглядом морально давит, словно предупреждает, что от предсказаний не сбежать.       Тэхён испугался и за секунду решил, что нет глаз — нет состояния пророчества. Чонгук только необъяснимым внутренним чутьём уловил опасность для Тэхёна и, схватив его за рубашку, рванул от себя. Тот с широко раскрытыми глазами упал на спину и короткими ногтями коснулся лба, намереваясь расцарапать себе лицо. Чонгук обхватил его запястья и попытался выпрямить его руки, но Тэхён напрягся и вновь потянулся к своему лицу.       — Посмотри на меня! — приказал Чонгук и сел на его ноги, чтобы уменьшить панику. — Смотри на меня и говори всё, что пожелает твоё состояние.       Чимин, стоя за его спиной, понял, что совершил глупость по незнанию. Он не хотел навредить, не ведал, что творил, и ему не по силам исправить ситуацию. Странно, что люди в отряде считают врагом Тэхёна, который ещё никому не причинил зла, зато ему только и делают, что пакостят. Тэхён никого не убил и не покалечил, всячески помогал отряду, но всё равно люди на него скалятся. Быть может, они боятся его как колдуна или ревнуют Чонгука, во что слабо верится. И всё же почему-то только Тэхён производит отталкивающее впечатление. Даже отец Хван, чьё сердце любит весь мир, старается лишний раз с ним не видеться.       Зеркало выпало из руки Чимина и разбилось о лежащие на земле поленья. Чонгук не обратил внимания на звук позади себя, сосредоточился на том, чтобы Тэхён не поранился, и без остановки просил его успокоиться, чем разбудил воинов.       — Всё хорошо, — Чонгук спокоен, догадываясь, что не зря пахло вербеной. — Ритуал окончен.       Он приложил его ладони к своему лицу, и они дрогнули. Тэхён испугался, что поцарапает Чонгука, и замер, наконец обращая внимание на обстановку.       — Извини, — он лихорадочно прошептал и признал свою вину: — У тебя опять из-за меня неприятности.       — Не неприятности, — возразил Чонгук, продолжая держать его прохладные руки на своих горячих щеках. — Если бы ты помнил процесс обучения будущих колдунов, ты бы не называл свою панику неприятностями.       Он улыбнулся, отпустил Тэхёна и слез с него, но так и не поинтересовался причиной, которая натолкнула его на идею выцарапать себе глаза. Сейчас спрашивать бесполезно — не расскажет, пока в душе есть отголоски паники. Чонгук позволил ему сбежать от десятков пожеланий сдохнуть, призывов убить паршивого колдуна и напоминаний, что впереди дальняя дорога и надо выспаться.       Тэхён убегал всё дальше, чувствуя себя зверем, который пришёл в этот мир ради душевного тепла одного человека. Он пришёл вопреки жизни, поэтому люди относятся к нему как к противоестественному объекту в их окружении. Тэхён слышит их пульс ненависти, жажду насилия и возмездия. Им нужна жертва, на которую можно обрушить обиды за несостоявшуюся жизнь, за невозможность вернуться в прошлое и исправить ошибки, а Тэхён посмел занять чужое тело, вернуться к брату и жить совсем другим человеком.       Ему надо менять модель поведения, иначе среди подонков не выжить. Чонгук — человек, который допускает любые события на жизненном пути, поэтому активнее справляется с бедами. Но даже он недавно стал максимально уязвим, когда подумал, что Тэхён умер. Значит, у него появилось слабое место, и задача Тэхёна — стать сильным. С Юнги он должен быть неспешным и с ним придётся повозиться, но они всегда на одной стороне, поэтому им друг с другом уютно. Чимин яро защищает личное пространство и не терпит, когда ему указывают, как жить. С ним Тэхёну надо быть осторожным, чтобы сделать его ещё одной живой стеной, которая защитит от потери тела знахаря и напасти людей. Последних много и нельзя для них становиться врагом, чтобы не привлекать к себе внимания. Если они объединятся, то однажды звон церковных колоколов позовёт к себе Тэхёна, чтобы освободить его от тела и магии.       Тэхён забежал в реку, вода замедлила ход и остудила пыл. Тревога всё ещё осталась в сердце из-за воспоминаний про пугающее отражение в зеркале, но потеряла влияние над сознанием. Тэхён шумно выдохнул и принюхался — пахнет вербеной Чимина. Вот же вездесущий и всегда в курсе последних событий, но про своё будущее не желает знать, или хотя бы не про противоестественную его часть.       Тэхён предпочёл не встречаться с Чимином, чтобы избежать конфликта. Как пить дать — поссорятся. Тэхён начинает понимать, что общение как прежде уже не получится. Он не тот, кем его знали, и люди никогда не воспримут его прежним. А значит, настало время давать отпор недругам, крушить озлобленные внутренние миры и грызть проклинающие глотки. Чонгук не может всегда защищать Тэхёна, которому не по нраву быть обузой. Он должен оберегать Чонгука, но для начала необходимо в отряде определиться со своей позицией, чтобы воины прекратили желать смерти. Второй раз Тэхён отказывается умирать.       Он вышел на берег, мокрая ткань прилипла к телу и пришлось остановиться, чтобы отжать воду. В это время Чимин вынырнул, увидел Тэхёна и скривился. Надо бы извиниться за зеркало и объяснить, что принёс его не ради мести, но Чимину проще плюнуть ядом в лицо, несмотря на искреннее желание признать вину. Он вовсе удивляется несостыковке: красивый альфа, но хочется не поражаться его красоте, а вовсе с ним не встречаться. Сейчас, когда Чимин ступил на ночной берег, невольно подумал, что Тэхёну солнце не идёт — серебро света луны подчёркивает его красоту лучше яркого солнечного дня или дорогих украшений. В лунном свете Тэхён выглядит чьей-то сбывшейся и невинной мечтой, только одинокой, будто мечтатель умер, так и не найдя свой идеал. Красота Тэхёна могла бы вскружить голову альфе, бете и омеге, повести за собой толпы людей хоть к блестящей победе, хоть на неизбежную погибель. Но его невидимая аура заставляет наблюдателей ощетиниться, как кошка, и принять позицию защиты. Тэхён будто ангел с кровью демона: достаточно жить с воспоминаниями о его красоте, ведь встреча с ним сулит верную смерть. Чимин считает необъяснимым нынешнее своё и людей поведение, ведь в день знакомства в отряде Тэхёна игнорировали и считали дураком. Возможно, смерть Соджуна сильно повлияла на умы воинов, потому что Тэхён — последний, кто видел его живым. В отряде поговаривают, что Соджун бы не умер, если бы вошёл в шатёр Чонгука. Скорее всего, он не осмелился бы убить командира, а Тэхён, как маленький ребёнок, с игрушкой среди ночи прибежал к брату спастись от страшных снов. Если бы он не струсил перед ночным кошмаром, Соджун бы не совершил преступление и не сбежал бы из отряда прямиком в лапы чернокнижников.       Чимин никогда не оправдывает преступления и уверен, что Соджун в темноте перепутал Тэхёна и Чонгука, а значит, шёл к шатру, чтобы убить. Но это лишь предположение, имеющие право на существование, как и мнение воинов. Не зная правды, спорить бесполезно, но ссоры продолжаются, и всё больше членов отряда злятся на Тэхёна.       — Чимин? — Тэхён оглянулся, замечая, что запах вербены усилился. — Я хотел уйти до того, как ты приплывёшь к берегу, — он немного помешкал и чётко произнёс: — Спасибо за то, что отправил за мной Юнги.       Его «спасибо» нервирует Чимина, проникает к костям и сжимает их тисками. Лучше бы Тэхён совершил преступление, чтобы Чимин нашёл причину относиться к нему не так, как прежде. Самое неприятное для Чимина — неоспоримый факт того, что он легко доверит Тэхёну ребёнка. Есть ещё ряд дел, которые ему можно поручить и не сомневаться, что они будут выполнены качественно и в срок. Более того, есть дела, будто созданные для Тэхёна. И в то же время он раздражает.       Чимин буркнул «на здоровье», надел длинную ночную рубашку и ушёл в гущу деревьев, после чего сел под одним из них. Обняв колени, он посмотрел на звёздное небо и тяжело вздохнул. Прекрасная ночь, чтобы крепко спать и не думать о плохом, но как унять тревогу, если не можешь понять первопричину раздражения? Да, неприятно слышать предсказания, смысл которых — сплошной негатив. Да, надоели проблемы с Тэхёном. И да, тяжело существовать в тяжёлой атмосфере отряда. Но Чимин не припомнит, чтобы не мог с этим справиться. И почему страдать от его причудливого восприятия ситуаций должен Тэхён? Пусть считает себя хоть братом Чонгука, хоть богом — его право, и ответственность за него взял Чонгук. Тэхён никому не причинил зла, наоборот, Юнги сегодня говорил больше, чем с момента его освобождения из плена. Чимин несказанно этому рад, однако так и не смог поблагодарить за это Тэхёна.       Чимин себе признался: если он не избавится от негативных эмоций, то они его сожрут и станут причиной потери работы, потому что нервный помощник командира совершит ряд роковых ошибок и погубит отряд. Единственный выход из ситуации, который пришёл на ум Чимина, — прямо спросить Тэхёна. Он же знает себя, и наверняка люди ему говорили про странное отношение к нему. Вот пусть внятно объяснит причину раздражительности окружающих.       Тэхён сам его нашёл, присел рядом и предупредил, что может уйти, если необходимо. Он понимает, что надоел Чимину за весь день, да ещё и предсказание сказал, хотя не просили.       — В последнее время ты бесишь, — признался Чимин и посмотрел на него с усталостью во взгляде. — Настолько бесишь, что мне надоело это чувство. Почему так происходит?       — Потому что мне позволено больше, чем остальным, — сразу ответил Тэхён и объяснил: — Ты и воины ограничены правилами, а у меня полная свобода. Воины срослись с правилами, поэтому моё поведение для них — раздражитель. Появление ребёнка в отряде подействовало на них так же, а то, что он рождён врагом, — всего лишь повод требовать убрать его с глаз долой, чтобы, как ты говоришь, не бесил. Лишь несколько человек действительно уверены, что ребёнка нужно убить из-за его родителей, а остальные — заражённые этим мнением. Не осуждай их, потому что большинство воинов — альфы, которым природа велела защищать свои территорию и стаю. Для них порядок, равноправие и привычный ритм работы — основа безопасности и стабильности.       Чимин взбунтовался и напомнил, что он не альфа. Быть может, по его поведению не видно, но он омега. Ребёнок смог в нём коснуться давно закрытых дверей родительских инстинктов и чувств и приоткрыть их. Чимину больше нравятся хлопоты с новорождённым, чем с группой альф и бет. Даже в условиях похода ему радостно строить круги из одежды, кормить малыша по графику, купать, стирать пелёнки. Один новорождённый доставляет меньше забот, чем несколько воинов. Но Чимин не жалуется и понимает, что ребёнку лучше жить сначала в детском доме, а потом — в приёмной семье.       — Мне надо пробраться к тебе в душу, но ты сопротивляешься, — ответно признался Тэхён и приложил свою ладонь к его груди. — Тебя это выводит из себя, а я всё равно настойчиво лезу. Мне очень надо, чтобы ты просто любил, забывая про работу, возраст, обязанности, перспективы, сравнения, опасения и риски. Помнишь, как ты любил в юности? Любовь к Юнги помогала тебе любить жизнь, брать от неё самое полезное, изучать её лучшие стороны. А потом случилась рутина взрослой жизни, и ты похоронил любовь, убедив себя, что раз Юнги она не нужна, то и для тебя бесполезна.       Ладонь нагрелась магией и ощутила внутри Чимина скованный жар. Это чувство — гармония несочетаемого: тяги, запрета, страсти, слёз, счастья, отвержения. Раньше Чимин боролся бы за любовь ради лучших её сторон, а сейчас свыкся по жизни плыть без движений, без направления, без спутника. Тэхён магией прокрался к любви и окутал её тёмной энергией, словно обнимая, оберегая и укрывая от чёрствости Чимина. Чувство ещё горячее, требует согреть душу возлюбленного и много лет мечется взаперти в поисках выхода.       Чимину стало страшно. Необъяснимый страх образовался спонтанно, без причины, будто враг из подворотни. Всепоглощающий мрак перевернул сознание и сосредоточился на ладони Тэхёна. Чимин безошибочно ощутил, что даже мелкое движение пальца колдуна породит гибель от сумасшествия. Будет не паника, а внутренний разрыв чувств и эмоций, словно их надули и лопнули, как мыльный пузырь. Чимин посмотрел в глаза Тэхёна и поверил его словам, но так и не понял, как к ним относиться. Тэхён уже ковыряется в чужой душе, доводит её до трусливой дрожи, но при этом говорит, что получает от Чимина отпор.       — Чонгук знает про твой план? — Чимин спросил шёпотом, показывая слабость перед магией. — Я ему расскажу.       — Разве ты не хочешь помочь Юнги? — Тэхён вопросом больно ударил по чувствам Чимина.       Тот нашёл в себе силы оттолкнуть его руку от своей груди, и страх, как появился, так внезапно и исчез. Чимин встречал колдунов, видел Чонгука в деле, но впервые на себе испытал магию. По ощущениям — как терпкое свежевыжатое горе с присущей ему горчинкой. Упиваешься им, хотя сыт по горло, морщишься и давишься, но, если разом не выпить, то со временем горечь усилится. Чимин понимает, что Тэхён всколыхнул его чувства, и недопитое в своё время горе от любви со дна подняло весь ядовитый осадок. Теперь в горле першит, во рту вязко, слёзы наворачиваются и прошлое подкралось настолько близко, что Чимин вспомнил себя юного и влюблённого.       — Хочу помочь, — подтвердил Чимин и вновь обнял колени, ими скрывая грудь. — Но я уверен, что Юнги откажется от твоей помощи, в которой пострадаю я. Позволишь мне своими методами вернуть ему желание жить?       — Будем помогать вместе, — Тэхён добродушно улыбнулся и напомнил: — Я тебе не враг. Слышал, что про людей говорят «они две половинки единого целого»? Чтобы ты и Юнги стали этими половинками, мне надо придать вам нужные формы, и тогда вы идеально сойдётесь. Я не намерен использовать на тебе заклинания, потому что твоя спрятанная любовь лучше любой магии, но ты боишься прежнего чувства и меня прогоняешь, не хочешь со мной сближаться. А ведь мы когда-то были лучшими друзьями. Между нами даже связь осталась.       — Из-за того, что ты не такой как раньше, ты меня раздражаешь? — предположил Чимин, но Тэхён прошептал, что ответ на его вопрос давно дан.       Он предупредил Чимина, что уже никогда не будет воякой под два метра ростом с огромным мечом в руках. Добряком ему тоже не быть, но есть люди, которые для него сейчас являются исключением, вот только под тяжестью слов воинов в отряде понятие добра у Тэхёна немного изменилось. Принимать ли нового Тэхёна с изменениями — выбор каждого его знакомого. И он напомнил Чимину, что всегда готов ему помочь, даже если положение будет казаться безвыходным.       — Я расскажу тебе секрет, — перешёл на шёпот Тэхён, — чтобы ты знал мою слабость, как я знаю твою. Я не буду для тебя загадкой, ведь мы всегда были откровенны друг с другом.       Интуиция подсказала Чимину, что секрет лучше не знать. Секреты нельзя разглашать, но, если злость охватит с головой, может появиться желание больнее укусить Тэхёна, и тогда будут сказаны лишние слова. Чимин не хочет сожалеть о несдержанности и оказываться в ситуации, которую нельзя исправить, но Тэхён признаётся в своём страхе. Ему страшно желать близости с братом. Юнги успокаивает его, напоминает про отсутствие кровного родства, но ему не понять состояние Тэхёна. У Юнги нет братьев, поэтому ему не с чем сравнить тревогу, когда тепло тела брата поднимает в душе ласку, готовую перерасти в страсть и оргазм. Тэхён сопротивляется тяге, но, чем больше даёт ей отпор, тем сильнее она становится.       — Фу, — у Чимина есть братья, а фантазии представить себя с ними в отношениях — нет. — Я бы на твоём месте повесился.       — А я бы на твоём месте повесился, — тут же ответил Тэхён и встал на ноги. — Любить одного человека по привычке — это как изо дня в день есть безвкусную еду: движения монотонные и сытости нет, а тошнит от одного вида пищи. В твоём случае дела обстоят хуже, потому что у тебя были годы, чтобы дарить и получать любовь, но ты и Юнги прекратили верить в себя.       Чимин опустил голову, и Тэхён замолчал, посчитав, что на сегодня достаточно высказался. Продолжить тему можно в городе, когда с плеч Чимина спадёт бремя ответственности за отряд. Да и спать пора, иначе в обед солнышко темечко согреет и мозг отключится. Тэхён недавно будил воинов, поэтому сейчас надо тихо пробраться к своему костру и лечь спать возле Чонгука. Беда лишь в том, что нужно либо снять мокрую рубашку и спать голым, либо разбудить Юнги и попросить у него пижаму или трусы. Второй вариант Тэхёну понравился больше, потому что спать голым возле Чонгука он морально не выдержит. Слишком часто он воображает пошлость с ним, поэтому готов обороняться от неё даже тонким хлопком штанов.       Когда Тэхён подошёл к шатру отца Хвана, в свете луны увидел блеск атласного плаща. Замерев, Тэхён всмотрелся в передвижение и различил чернокнижника с двумя лошадьми. Он уводит животных, которых украл Тэхён, не претендует на чужое имущество и равнодушно перешагнул через сложенные торбы с деньгами. Ни скандала, ни разборок, ни тихих убийств чернокнижник не замышлял, что показалось Тэхёну удивительным. Безусловно, Чонгук охраняет отряд и знает, что чужак нарушил территорию и забрал лошадей. С вероятностью в сто процентов Чонгук не предпримет никаких действий, потому что чернокнижник пришёл забрать свою собственность, причём украденную. Разборки Чонгук не учинил, потому что подозрительно благородно враги прощают Тэхёна и в этой ситуации необходимо разбираться, только рано для разборок. Отряд движется в город, чтобы доложить Его Величеству о выполненном задании. Если император позволит, отряд выдвинется уничтожать остатки чернокнижников, и тогда можно будет устраивать бои каждый день.       — Иди спать, — тихий голос Чонгука отвлёк Тэхёна от наблюдения и привлёк внимание сидящего в шатре Хвана. — Всем нужен отдых, даже колдунам.       Он старался смотреть Тэхёну в лицо, но взгляд предательски опускался к центру тела, где к коже прилипла мокрая ткань. Тэхён не чувствует стыда, потому что никогда не стыдился своего тела, а с братом комфортно себя чувствовал обнажённым. Чонгук не относится к нему как к родственнику, поэтому отводит взгляд и не находит, что сказать. Чувства и желания эгоистически вытеснили здравомыслие. Чонгуку от самого себя противно, но он ничего не может поделать, тайно рассматривая мокрую рубашку на ногах Тэхёна и бегло осматривая очертания его половых органов. Чонгук хочет этого альфу, и желание не вызывает отвращения. Наоборот, он бы целовал его ноги и облизывал бы его член, а если при этом тонкие пальцы Тэхёна сожмут волосы на затылке Чонгука, то возбуждение возрастёт у обоих. Инстинкт альфы поднял в крови Чонгука адреналин, который по венам прошёлся кусками битого стекла и взбудоражил нервы. Появилось сильное возбуждение, какое случается у Чонгука во время битвы, усложнило дыхание до лёгкого сопения и пробудило тягу нарушить моральный запрет. В ту минуту Чонгук узнал о себе много нового. Во-первых, он хочет отсосать альфе, чтобы в душе появилось чувство неестественности. Во-вторых, его это возбуждает. Он будет делать то, против чего природа, а альфа-партнёр разделит его вожделения на две противоположные части. С одной стороны, Тэхён будет вести себя как альфа, неосознанно вынуждая Чонгука проявлять доминирование. С другой стороны, Тэхён проявит удовольствие от оральных ласк, чем возбудит Чонгука и вынудит дарить больше наслаждения. В-третьих, проблема в том, что на постоянной основе Чонгуку это не нужно. Как прелюдия — идеально, но заканчивать секс придётся иначе. Благо, разнообразия много, однако согласится ли на эксперимент Тэхён? В-четвёртых, Чонгук понял, что охотясь на омег во время битвы, он искал адреналин в нарушении запрета, и ему крупно повезло за несколько лет не перешагнуть грань дозволенного. Хорошо, что омеги орали от страха, чем снижали влечение Чонгука и возвращали его ум в норму.       — Закрой глаза, — Чонгук попросил, чтобы не сгореть от стыда.       Детский поступок, но иначе он не может, понимая, что второго шанса взглядом ласкать наполовину мокрого Тэхёна не выпадет. И тот беспрекословно выполнил просьбу, накрыв ладонями глаза и дожидаясь разрешения подсматривать. Чонгук сделал шаг к нему и с улыбкой осмотрел его видные сквозь мокрую ткань части тела. Вожделение к Тэхёну он принял с радостью и благодарностью, потому что мысли и душа наконец-то нашли покой от тревоги перед битвами. Все сражения сошлись на одном человеке, который способен подарить счастье и показать красоту отношений. Плата за это — осуждение общественности, но Чонгук никогда не прогибался под неё, поэтому не ощутил вину за свои чувства. Сейчас, рассматривая Тэхёна, он решил активнее сближаться с ним, чтобы в конечном итоге предложить сожительствовать.       — Я могу поделиться одеждой, — внезапно раздался голос священника, и Тэхён убрал ладони от лица. — Идём ко мне.       — Отец Хван, а вы почему не спите? — Тэхён, игнорируя улыбчивого Чонгука, пошёл ко входу в шатёр. — Вы даже не в пижаме! Молились?       Хван кивнул и добавил, что собирался переодеться и лечь спать, но услышал голоса и вышел проверить обстановку. Он переживал за Чонгука, поэтому прервал маленькую игру двух влюблённых альф. Тэхён вошёл в освещённый свечами шатёр, вдохнул запах ладана, в котором не ощутим личный запах Хвана, и с любопытством осмотрел небольшую бело-голубую статуэтку Христа, чётки и книги. На сундуке в тарелке он увидел красные ягоды и посмотрел на Хвана с натянутой улыбкой и извинениями в глазах.       — Можешь есть, — сдался перед голодным взглядом Хван и подошёл к большому мешку с соломкой, на котором собирался спать.       Хлопнув в ладони, Тэхён принялся уплетать ягоды за обе щёки, периферическим зрением улавливая, что Хван взял Библию и неспешно её листает.       — Ты не против, если я буду молиться? — он оглянулся на Тэхёна, и тот отрицательно замотал головой. — Я тихонько, чтобы не испортить тебе аппетит своей верой в единого Бога.       В ответ Тэхён только кивнул и под молитву продолжил есть. Надо постараться не съесть все ягоды, потому что они — завтрак отца Хвана. Но они вкусные, сочные, сладкие, поэтому, положив одну в рот, сложно остановиться. Тэхён бы их сгрёб в ладонь и за обе щёки затолкал от жадности, но надо соблюдать приличия, когда дело касается угощения от Хвана. Он отдаст последнее, а сам что-то придумает, чтобы восполнить потерю. Может, помолится, попросит помощь у своего Бога и будет ждать его поддержки. Всё же не стоит злоупотреблять его добротой.       Под бормотание молитвы и с полным ртом еды Тэхён ощутил холод в душе, словно её поместили в крынку со льдом. Следом появились мелкие колики на кончиках пальцев рук, будто десятки иголок синхронно коснулись кожи, но Тэхён сохранил невозмутимость, занятый поеданием ягод. Отец Хван не повернулся, чтобы проверить состояние Тэхёна, и продолжил читать молитву. В его голосе не слышно усталости, сонливости и лени. Читает он то, что знает наизусть, но держать Библию в руках для него очень важно, ведь никогда не угадать, как отреагирует Тэхён на священные слова. Быть может, спутает сознание немолодого священника или перемешает в нём чувства, пытаясь сбить с молитвы. Но Тэхёну всё равно — жуёт ягоды и берёт их пальцами, в которых колики медленно перерастают в лёгкую пульсацию. Он подумал, что магия отца Хвана — не вымысел, а реальная сила. Мало того, в молитве нет ничего про вред кому-то, разве что просится защита от лукавого. На первый взгляд безобидное обращение к Богу, но оно лихорадит душу Тэхёна. Он начинает понимать, что с ним что-то не то и отец Хван давно это заметил, а сейчас проверяет. Он проигнорировал просьбу не проводить тайные эксперименты, и Тэхён на это обиделся. Пока только обиделся, а позже, если Хван не исправится, разозлится.       — Боитесь, что Бог вас искушает грехом? — Тэхён решил заговорить, чтобы прервать молитву, которая зачитывается восьмой раз.       Отец Хван оглянулся и спокойно ответил:       — Апостол Иаков писал, что Бог не искушается злом и сам никого не искушает.       Тэхён посмотрел на свои руки, испачканные в соке ягод, и нашёл в этом особенную красоту. Тонкие красивые пальцы украсились красным цветом будто рубиновыми кольцами. Свет пламени свеч добавил рыжий отлив, придав «украшению» вид ползущей к запястью змеи и добавив дороговизны. Рассматривая потёки, Тэхён подумал, что от внимания Хвана будет сложно убежать, а избегать его — навлечь на себя подозрения воинов. Если проверенный боями экзорцист предложит провести обряд, Чонгук согласится, потому что верит, что Тэхён — всего лишь колдун. А сам Тэхён начинает сомневаться, что его магия рождена вместе с знахарем. Да и перед глазами стоит лицо незнакомого мужчины в отражении зеркала. Надо разбираться в себе с помощью Чонгука, но карие глаза Хвана блестят жаждой подтверждения, что Тэхён нуждается в изгнании демона.       — Вот как, — Тэхён на несколько секунд задумался и уточнил: — Разве, чтобы изгонять демонов, самому не нужно сначала от них избавиться? Как вы собрались помогать одержимым демонами людям, если полны любви к Чимину?       Он вытер тыльной стороной ладони сок с губ, затем махнул рукой и проворчал, что его вопросы не стоят внимания, потому что он далёк от законов магии Хвана. Желая быстрее покинуть шатёр, в котором внезапно похолодел воздух, Тэхён попросил отдать ему пижаму, чтобы он скорее лёг спать и не мешал никому отдыхать. Хван закрыл Библию, встал с мешка и подошёл к сундуку. Пока он в нём искал пижаму, Тэхён не увидел более ни одной лежащей одежды для сна. Вряд ли Хван ляжет спать в сутане и допустит, чтобы колоратка испачкалась, поэтому либо он не намерен отдыхать, либо ещё не подготовил пижаму. Тэхён больше склоняется к первому варианту, предполагая, что ночь священника пройдёт в молитвах и покаянии. Жаль Хвана, на долю которого выпала встреча с человеком, чья душа поменяла тело, но Тэхён намерен не проигрывать ни экзорцисту, ни колдуну, ни чернокнижнику, потому что должен жить с Чонгуком.       Когда Хван передал ему пижаму, пожелал ему спокойной ночи и пригласил на завтрак. Тэхён одежду принял, в поклоне поблагодарил и посетовал на недостаток сна, поэтому выбрал остаться голодным, лишь бы дольше спать. Хотел он попросить в это время не читать над ним молитвы, но прикусил язык, вовремя вспомнив, что должен равнодушно относиться к молитвам. Он быстро ушёл и на улице недовольно проворчал, что Чонгука нет и надо теперь его искать. Как бы он ни старался сделать вид, что в нём ничего не изменилось, не смог скрыть что-то чудовищное в себе. После ухода Тэхёна отец Хван перевёл взгляд на статуэтку Христа и тяжело вздохнул, замечая текущие из его глаз кровавые слёзы.