ZEPAR

      Звуки, похожие на кряхтение и сопение, пробрались в мозг Тэхёна, взбудоражили извилины и сотрясли шестое чувство. Инстинкты незамедлительно пробудились в крови сильным волнением, будто в венах проснулись тысячи муравьёв, синхронно пошевелили лапками, спровоцировали дрожь пройтись по телу и вынудили Тэхёна почесаться. Он вскочил на ноги, дёргал конечностями и не смог сказать ни слова, только издавал затяжной «бррр». Осмотрев шатёр, он почесал предплечья, принюхался и после того, как уловил запах благовония, догадался, что Чонгук приходил под утро. Видимо, всю ночь дежурил у шатра брата, дожидаясь, когда враг примчится, но Тэхён не связан с чернокнижниками, поэтому Чонгук не добудет подтверждение своим подозрениям.       Вновь раздалось кряхтение, слышимое из ниоткуда, но доводящее разум до паники. Тэхён подпрыгнул на месте, осмотрелся и заглянул под кровать — никого. Подключив к поискам яркое воображение, он догадался, что слышит ребёнка. Выглянув из шатра, он осмотрелся — солнце постепенно поднимается, «жаворонки» ползут к реке бриться и умываться, а лучники топают за дичью. И никто не слышит, что ребёнок просыпается. Быть может, где-то Чимин суетится с ним на руках и добывает молоко, чтобы покормить. Тэхён понятия не имеет, как Чимин успевает справляться с ребёнком, не имея при этом личного опыта, но мчится помогать. Он тоже никогда не нянчился с новорождёнными, не стремился присматривать за детьми и не думал о семье. Ему нравились омеги как любовники, а не мужья и отцы его детей, но сейчас нутро гаммы безошибочно тянет его в шатёр Юнги.       Тэхён осторожно заглянул внутрь и улыбнулся — Чимин, устав за день, уснул на кровати, на другом краю спит Юнги, а между ними кряхтит ребёнок. На сундуке стоит курительная травяная сигара, дымом отгоняя комаров, а рядом стопкой выстроилась чистая посуда. Тэхён тихо вошёл, подкрался к кровати и, внутри себя упав в обморок, через волнение взял ребёнка на руки, чтобы либо убаюкать, либо не допустить крика. Юнги не прогнал Чимина и малыша из шатра, поэтому надо в благодарность дать ему возможность дольше поспать.       Тэхён присел возле спящего на животе Чимина и шёпотом позвал его по имени. Реакции не последовало. Тэхён приблизил ребёнка к уху Чимина, раздался очередной «кряк», и свершилось чудо. Чимин моментально повернулся в противоположную сторону и рукой ощупал место, где ребёнок спал. Там оказалось пусто, и он с паникой в сонном взгляде оглянулся.       — Напугал! — тихо проворчал Чимин, сел и успокоился. — Я так крепко уснул, что не услышал плач?       Тэхён отрицательно замотал головой и прошептал, что ребёнок не плакал, но, кажется, надо его покормить. Всплеснув руками, Чимин, одетый в одни пижамные штаны, схватил глубокую миску, полотенце и кивнул Тэхёну на выход. План прост: один идёт за молоком, другой — присматривает за ребёнком.       Утро сейчас раннее, но постовой не спит. Он заметил гуляющего Тэхёна и отвернулся, делая вид, что ничего и никого не видел, чтобы избежать вины, если с ребёнком что-то случится. Отряду безразлична судьба сына врага, в крови которого течёт чернокнижие и дремлет желание отомстить за смерть всех жителей деревни. Никому он не нужен, кроме Чимина.       Тэхён бродит в тенях шатров, сложил руки люлькой и качает младенца, при этом смотрит на него с любопытством. Говорят, что все новорождённые одинаковые: едят по семь раз на день, спят часами и родителей подстраивают под свой режим. Тэхён держит на руках чужого ребёнка, но чувствует обострённые инстинкты и начинает понимать Чимина. Возможно, Чимин не обратил бы внимания на новорождённого, если бы не помогал ему родиться. Он видел роды, слышал первый крик, перерезал пуповину и переживал, когда в рожающего омегу попали стрелы, а ребёнок ещё не родился. Альфы и беты не разделяют чувств Чимина, который привычно игнорирует упрёки и целеустремлённо движется к своей цели. У него есть, чему поучиться даже старым воинам, но к сожалению наоборот, они пытаются ему привить свои принципы.       — Вот вырастешь, — Тэхён посмотрел на малыша и пальцем осторожно коснулся его крошечного ногтя, — чернокнижники расскажут тебе правду, и пойдёшь убивать всех колдунов подряд. Я, наверное, к тому времени буду уже лежать в могиле.       Ребёнок обхватил его палец и сжал, при этом подняв лицо, словно в поиске источника звука. Внутри Тэхёна душа встрепенулась от рутинной работы инстинктов, и моментально стало грустно. Наверное, в придачу ещё и обидно, потому что захотелось плакать из-за путаницы в мыслях. Тэхён помнит свой образ жизни и изредка ощущает тягу к нему, строит расписания на неделю и воображает себя самым желанным гостем всех таверн в столице. Теперь успех обеспечен, впереди не жизнь, а сплошная ласка омег. Но всё чаще мысли быстро уходят в сторону, словно прошлое непривлекательно, похождения по омегам не интересны, а худшие их последствия нагоняют страх. Смотря на ребёнка, Тэхён нашёл занятие увлекательным и любопытным, хотя в душе не возникло желание родить. Он всё ещё не готов взять на себя ответственность за семью и морально не выдержит мысль о том, что он беременный. И всё же тихое времяпровождение с младенцем ему понравилось больше, чем воспоминания о разгульной жизни. При этом он не против продолжать работать наёмником, сражаться и выполнять опасные задания. Невольно он сравнил себя с Чонгуком, который на работе строгий и непримиримый, а на отдыхе весёлый, шумный, заводной. «Наверное, всему своё время», — сделал вывод Тэхён и улыбнулся, глядя на засыпающего ребёнка.       — У тебя красивая улыбка, — Чимин, возвращаясь в палатку Юнги, остановился недалеко от Тэхёна и посмотрел на него изучающим взглядом. — Мой друг шарахался от детей, как от проклятия. Иногда мне казалось, что он таким стал после того, как ему ограничили общение с братом.       — Нет, — Тэхён убрал свой палец из кулака ребёнка и повернулся уходить. — Я боялся ответственности, боялся потерять свободу и боялся серьёзных отношений, потому что знал, что буду отвратительным мужем и отцом. В моём образе жизни не было места для семьи.       Чимин только тяжело вздохнул и помчался к шатру. Ему казалось, что молоко скиснет раньше, чем его выпьет ребёнок. Он бормотал проклятия жаре, а Тэхён шёл за ним и предвидел, что Юнги уже встал и успел привести себя в порядок. Он мог бы спать дольше, но явно слышал, как Чимин дёрнулся и искал на кровати ребёнка. Теперь Юнги понимает, что шатёр необходимо уступить.       — Чимин, — тихо заговорил Тэхён, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не слышит, — ты знаешь, почему чернокнижники похитили именно Юнги?       — Я только слышал, что он ушёл в лес на охоту, — Чимин оглянулся на него, проверяя реакцию на слова, — и оказался доступным для врага. Неизвестно, нужен ли был именно он или выбор пал на него, потому что никого другого рядом не оказалось. Чонгук говорит, что император никогда не простит чернокнижникам их поступок.       Друзья тоже не простят, но у них власти меньше, чем у императора, который известен неординарным и пафосным поведением. Порой он чудит, иногда требует самые неожиданные вещи и очень зависим от настроения. Правителем он стал в семнадцать лет, и народ долго скорбел о двух неприятных событиях. Во-первых, скончался пожилой император, который славился мудростью. Во-вторых, его старший сын отказался от трона из-за болезни. Он прямо объявил, что у него проблемы с памятью и он не рискнёт править страной в период, когда забывает лица даже самых близких друзей. При этом он не отказался посильно помогать брату и до сих пор держит слово. Так и короновали Юн Босона. Он младше Чонгука на три года и с совершенно другим характером, но каким-то необъяснимым способом они нашли общий язык. Чонгук не его любимчик и не авторитет для него, а скорее человек, к которому Босон прислушивается и которому может высказать то, что не дано слышать даже советникам. Ходят слухи, что Чонгук с помощью колдовства помог юному императору удержаться на троне, а тот взамен разрешил ему создать личный отряд. Но это только слухи.       — Зная Его Величество, — тихо затянул Тэхён с тоном неизбежной суеты, — отряду придётся вернуться и добить чернокнижников.       — Ты его лично знаешь? — Чимин возле шатра оглянулся на него, улыбнулся и напомнил: — Ты не часть отряда, а заложник.       — И для кого Чонгук меня хранит? — Тэхён вошёл следом за ним и заметил, что Юнги успел побриться и переодеться, а грязные вещи привычно сложил возле выхода.       При виде вошедших гостей он буркнул, что не может покинуть шатёр, потому что не его очередь охотиться, а больше у него нет причин выходить на улицу. Чимин разрешил ему остаться и дал задание: принести тёплую воду. Дела закрутились и завертелись. Чимин, приготавливая еду для ребёнка, добавил в молоко белый с жёлтым оттенком порошок, который привлёк внимание Тэхёна. Тщательно перемешав его в молоке, Чимин вытащил из сундука спиленный рог с небольшим отверстием внизу и намотал на него кусок чистой и выглаженной ткани, через которую ребёнок будет сосать молоко. Когда Тэхён поинтересовался порошком, Чимин всё с той же широкой улыбкой сказал, что его приготовил Чонгук.       — Наверное, он просто разрешает мне играть в родителя, — Чимин забрал ребёнка и сел на кровать. — Не считаю это благородством. Мне просто повезло, что в момент, когда я привёл в отряд новорождённого и лошадь, Чонгук скорбел и, видимо, в противовес своим чувствам захотел сделать что-то хорошее. Я чертовски везучий.       Пока он кормил ребёнка, вернулся Юнги с тазом, затем принёс воду в ведре и сообщил, что альфы готовят уху по какому-то заграничному рецепту чьего-то дедушки. Есть не хотелось, поэтому Чимин отказался помогать и предпочёл сходить к реке, а потом приготовить рис с мясом. Тэхён, стоя всё ещё в одной рубашке и с торчащими во все стороны волосами, думал над тем, как скоротать день. Попросить у Чонгука книжку почитать? Или пообщаться с ним за кружкой вина? Или погулять по окрестностям? Не хочется покидать отряд, к которому привык, но люди в нём всем видом показывают, что не рады второму колдуну.       Чонгук, одетый в порванную рубашку и штаны, вошёл без спроса, окинул шатёр заинтересованным взглядом и приказал Тэхёну привести себя в порядок и взять у отца Хвана бумагу. Писать Тэхёну предстоит много и долго, а значит, досуг на день найден. Чимин посетовал на потерю хорошего помощника. Умеет Чонгук отбирать всё лучшее и напрашиваться на возмущения, но при этом продолжает держать свои порядки в отряде. Когда Тэхён ушёл, Юнги попросил Чонгука высказать свою точку зрения по поводу присутствия второго колдуна. Не важно то, что он называет себя умершим Тэхёном и не имеет значения его дружеский настрой. Главное, что он колдун.       — Нет, Юнги, — Чонгук встал ближе к кровати, чтобы слова слышал и Чимин, — важно как раз то, что он называет себя моим умершим братом. Верить в это или нет — ваше право. Я никого не заставляю думать так, как я.       — А я проверю! — Юнги открыл сундук и принялся перебирать в нём вещи, периодически выбрасывая одежду и книги. — Я докажу, что прав!       Он знает, что может ошибаться, и что Чонгук не поверит, придумает опровержение. Чимин тоже не союзник — верит Чонгуку. Юнги остался один со своей правдой и, к счастью, никто не отбирает у него право иметь своё мнение и свободно с ним жить. Его не жалеют, а позволяют оставаться собой, учиться на своих ошибках и отличаться от любого другого человека. Юнги знает, что его выслушают, и он готов выслушать аргументы Чонгука и Чимина, но нового они ничего не скажут, опираясь на то, что чернокнижники не провели ритуал. Юнги всё равно. Его внутри обжигает желание открыть письмо Тэхёна, прочесть и выяснить правду. Тэхён писал письма в полном одиночестве, конверты запечатал сургучными печатями, а Чимин не читал письмо для Юнги. Раз никто не читал, значит, колдун не мог в глазах Юнги или Чимина увидеть текст.       — Юнги, — тихо позвал его Чонгук, смотря на его суматоху и понимая, что поступок слишком предсказуемый, — я легко угадаю, что в письме. Друг мог написать только слова поддержки тому, кого идёт спасать из плена.       Юнги резко оглянулся. Его загнали в угол. Тэхён тоже говорил, что в письме поддержал друга, следовательно, необходимо придумать что-то более весомое, чем чтение письма. Должно найтись что-то, что на чаше фактов станет хотя бы вровень с мнением Чонгука. Юнги достаточно того, что он видит: Тэхён узнаваем. Стать колдуном, да ещё в теле гаммы, ему, скорее всего, тяжело, поэтому необходимо оказать поддержку. Наверняка больше всего он ждёт её от брата, но Чонгуку что ни говори, выслушает и продолжит повторять про несовершённый ритуал чернокнижников. Юнги настойчивый. Он будет искать доказательства для себя, а со временем Чонгук обязательно поймёт, что ошибся, и примет брата в новом теле.       — У меня идея, — Чимин перенёс ребёнка из таза с водой на кровать. — Чонгук, ты же с Тэхёном часто секретничал. Между вами должны быть тайны, которые знаете только вы. Напиши одну из них, скажи нам, что спрашивать у колдуна, а дальше оставь дело за нами.       Взгляд Чонгука потяжелел — не нравится ему идея. Сначала она выглядит неплохой, и есть в ней доля пользы: она показала, что для Чонгука в приоритете. Даже ради проверки, правды и обретения друга он не готов раскрыть секреты. Они останутся между двумя братьями и не будут сказаны вслух ещё раз.       — Поступай с Тэхёном как желаешь, — Чонгук обратился к Юнги. — Только помни, что я несу за тебя ответственность в первую очередь перед императором, поэтому, если увижу, что тебе угрожает опасность, спасу тебя любыми жертвами.       Чонгук отказался раскрывать секреты и ушёл, чтобы не слышать остальные предложения генератора идей Чимина. Никому из воинов не понять, что из себя представляет колдун, а Чонгук знает по себе, поэтому решил проследить за Тэхёном и выведать его тайны. Если он в сговоре с чернокнижниками, тогда они точно захотят с ним встретиться, чтобы получить нужную информацию. Только что им узнавать? Отряд на поляне виден как на ладони, его направление известно, и врагам невыгодно упускать шанс для нападения. Чем ближе воины к столице, тем легче им позвать подмогу, а на поддержку император не поскупится. Он ненавидит чернокнижников, считает их присутствие в империи её осквернением и болезнью. Любую болезнь надо лечить, и император в качестве лечения выбрал уничтожение. Чонгук с радостью добьёт остатки врагов, но сейчас не рискнёт вступить в открытый бой и примет оборонительную позицию. Ему не выгодно рисковать Юнги, который при виде чернокнижников неизвестно, как себя поведёт. Зачем лишние жертвы? Зная императора, Чонгук без пророчеств предвидит ещё один поход, но уже без Юнги. А раз вскоре вновь выступать в бой, то лучше нанять тех же людей, которые в деле видели врага. Под вопросом останется участие Чимина. Человек в отряде он нужный, его вклад в боях сложно переоценить, а как омега и вовсе незаменим. Омеги следят за своими группами альф и бет, контролируют быт и при необходимости жалуются командиру на самых злостных нарушителей порядка. Чимин нравится Чонгуку тем, что самостоятельно способен урегулировать любой конфликт, однако чаще всего он сам его затевает. С появлением в отряде второго колдуна омеги стали осторожнее, но не Чимин, который решает дела по мере их поступления. Чонгук мысленно его похвалил за отсутствие паники, а за эксперименты над колдуном — отругал.       В шатре Тэхёна не оказалось. Чонгук успел заметить его между деревьями и последовал за ним. В руках Тэхёна лишь вчерашний халат, нижнее бельё и сандалии. Ни талисманов, ни амулетов, ни оберегов — ничто не защищает его от колдуна-соперника. Тэхён вовсе не похож на того, кто собрался с кем-то воевать. Он втёрся в доверие Юнги, обосновался в отряде, нашёл подход к Чимину и неплохо ориентируется в жизни наёмника. Брата в нём Чонгук не узнаёт, да и знает, что мёртвых невозможно воскресить. С колдуном Тэхёном не хочется поднимать те темы, которые Чонгук по сто раз обсуждал с братом. О чём разговаривать двум колдунам? Даже наставники весьма молчаливые, скучные и дикие деды, а Чонгук и Тэхён почти ровесники, поэтому не могут поделиться многолетним опытом.       И всё же маленькая, но зубастая, словно ядовитый муравей, зависть укусила Чонгука за сердце. У него много амулетов защиты: подвески, браслеты, броши, заколки, серьги, кольца. Всё, что в состоянии отогнать негативную магию, всегда под рукой колдуна. А у Тэхёна нет ничего, что хотя бы отдалённо похоже на заговорённый предмет. Он отошёл дальше от лагеря, бросил на берегу одежду, с искрами радости в глазах посмотрел на реку и приготовился купаться. Схватив край длинной рубашки, он потянул его вверх, и на смену муравью на сердце Чонгука постепенно заползло что-то медленное, скользкое и холодное, будто змея. Тэхён тянул одежду вверх, демонстрируя природе стройное тело, а змея плавно окольцовывала горячее сердце Чонгука. Тэхён бросил рубашку на траву, следом положил заколку и взъерошил чёрные волосы. К воде он неспешно спустился и пальцами ног поиграл с ней, будто проверяя температуру. Чонгук спрятался за деревьями и наблюдал за его поведением, при этом считая подсматривание очень волнительным занятием. Тэхён красивый, но он необычайно красивый как для альфы. Чонгук смотрит на него и недоумевает: руки, ноги на месте, а лицом каждый по-своему хорош, однако всё равно что-то не так. У Тэхёна длинные ровные ноги, широкие плечи и спортивное телосложение. По нему видно, что он не имеет никакого отношения к тяжёлой физической работе, но периодически получает нагрузку на тело. У него изящные пальцы с длинной ногтевой пластиной, ухоженная кожа и ни одного светлого пятна, которое указало бы на ношение украшений. Для любого человека это нормально, а Чонгук всё равно присматривается, наблюдая, как всё те же тонкие пальцы легко, будто в танце, убрали чёрный локон за ухо. Когда же Чонгук посмотрел на ситуацию без лишних мыслей, начал понимать, что только для него Тэхён чем-то выделяется среди всего населения империи. Можно часами стоять и смотреть, как изредка из воды показывается Тэхён, плывёт то вперёд, то назад, затем с тихим всплеском ныряет, и на водной глади остаются нечёткие круги. Чонгук вновь ждёт, когда Тэхён вынырнет, и ловит себя на мысли, что хочет, чтобы это произошло. Хочет настолько, что настроен спасать, исследовать дно и высушивать реку, лишь бы найти Тэхёна. Зачем ему это делать, Чонгук ещё не знает, но намерения притаились в подсознании и подло переговариваются со змеёй. Чонгук испугался своих стремлений, попробовал выпутать сердце из тугих колец, однако сделал ему хуже. Змея не давит, не душит — греется, дремлет, дышит ровно, не проявляет агрессию. Чонгук зря старается её прогнать, ведь не знает, как она попала к нему и что ей нужно. Он чувствует страх, потому что заинтересовался альфой, и интуиция подсказывает, что чувства легко зайдут дальше банального интереса. Сейчас мысли крутятся вокруг множества предположений, которые начинаются с детского «а что, если?..» Всё больше вариантов зарождаются в подсознании, и Чонгук понимает, что за любопытством спрятана нездоровая тяга к альфе.       К вещам Тэхёна подошёл чернокнижник, укутанный в плащ. Чонгук от удивления дугой изогнул бровь и подумал, что с минуты на минуту увидит правду про Тэхёна и его связь с врагами. Однако ситуация развернулась не в пользу его первоначального мнения. Чернокнижник не хуже Чонгука всматривался в реку, прятался за деревьями, когда Тэхён выныривал, чтобы вдохнуть кислород, и выжидал удобный момент. Он всем видом показал, что скрылся не от отряда, а от Тэхёна. Подгадав удобную секунду, он, придерживая плащ, чтобы не наступить на него, подошёл к халату и рубашке, наклонился и, вытащив из рукава книгу, положил её возле заколки. Убегал он быстро, будто за ним гонятся рыцари на лошадях.       Чонгук едва дождался, когда Тэхён вдоволь насладится тёплой водой. Казалось, за это время ноги и руки устанут, утонуть можно, дикие звери украдут вещи, а хомяки сгрызут книгу. Всё же Тэхён вышел на берег, отжал с волос воду, вытер капли с лица и подошёл к вещам. Чонгук до мелкого прищура всмотрелся в него, изучая реакцию и подпирая ствол дерева плечом. К его то ли счастью, то ли разочарованию, Тэхён очень удивился, даже нижнюю губу оттопырил. Он осмотрелся, отчего Чонгуку пришлось на несколько секунду спрятаться за деревом, затем скинул с вещей книгу и в складках халата нашёл зеркало и бритву. Он собрался продолжить приводить себя в порядок, а не трогать чужие вещи.       Решив уйти, Чонгук озадачился: почему колдун ведёт себя странно? В случае Тэхёна больше подойдёт слово не «странно», а «нелепо». То ли дурак, то ли беспечный до глупости. Точно юродивый и не брат Чонгука, однако вполне вероятно, что думает, будто он — казнённый Тэхён. Колдуны тоже люди, поэтому подвержены искажению сознания и сумасшествию, и их опасно оставлять в живых, потому что магической силы при этом они не лишены. Но Чонгук сомневается, что чернокнижники заинтересуются чокнутым и, тем более, подсунут ему книгу. Главное, что поступили подло: лично не подошли к Тэхёну, а подбросили книгу. Чонгук фыркнул, ощутив на душе надоедливый репей ревности. Тэхён чернокнижникам не достанется, потому что они из него сделают оружие, а Чонгук попробует найти ему применение в мирных целях. Например, император точно выделит ему работу в замке, если Тэхён скажет, в чём он лучше всего себя проявляет.       — Сахар где? — громкий и полный возмущений голос Чимина заставил Чонгука дёрнуться в испуге.       Осмотрев шатры, Чонгук осознал, что не заметил, как вернулся к отряду. Завтраки готовятся на кострах, а Чимин решил приготовить конфеты, чтобы воины не остались без нужной глюкозы для организма. Большая миска для сиропа готова, а сахара нет. Постовой сказал, что мешки из телеги выгружал Чонгук, и вот Чимин, поставив руки в боки, пришёл на разборки.       — В моём шатре, — тенью отозвался Чонгук и схватил Чимина за руку, чтобы не сбежал от разговора. — У чернокнижников нездоровый интерес к Тэхёну.       — Извращенцы выжили? — Чимин от удивления вытянул лицо и приподнял брови, будто враг никогда от него не сбегал, а людям не свойственно выживать. — Клянусь, я в темнице всех вырезал и раненых добил.       Чонгук его успокоил — у врага интерес профессиональный, а не сексуальный. Для выяснения подробностей нужен Чимин. Его задача — узнать про подаренную чернокнижниками книгу. Поскольку колдун считает себя братом командира, то автоматически приписывает себя к друзьям Чимина, а значит, должен поделиться с ним находкой.       — Нет, — Чимин мягко отстранился и объяснил: — Тебя он вовсе считает своим братом и между вами были секреты, поэтому тебе он точно доверится. У меня дел много: ребёнок скоро проснётся, стадо голодных альф, грязные пелёнки, грустный Юнги. Я ещё даже не умылся!       Натянутой улыбкой он показал, что разбираться с колдуном Чонгуку придётся самому. Чимин сообщил, что, как только приготовит конфеты, раздаст их и не забудет про командира, а на разговоры с Тэхёном по душам у него нет времени. С магией не шутят, колдуны — личности загадочные, а Чимин явно не распознает, когда на него проклятие наслали или ещё какую магическую дрянь.       Когда Чимин ушёл, Чонгук отошёл к лесу и сел на бревно, чтобы погрузиться в свои думы и странные чувства. Он никогда не замечал в себе влечения к альфам и не являлся ценителем их красоты. Ни в период гона, ни забавы ради он не засматривался на альф и считал подобную связь ненормальной, недопустимой и отвратительной. В постели ни один альфа не сравнится с омегой. Даже во время битвы Чонгук ищет омег, и пусть его намерения заканчиваются провалом, в мыслях нет поиметь альфу. Так откуда взялось любование Тэхёном, будто серебристой луной в окружении ярких звёзд? Чонгук представляет на его месте любого другого альфу, и холодок проходится по спине от отрицания противоестественной любви. Сама природа против, чтобы альфа лёг в постель к альфе. Но Тэхён другой. Чонгук своими глазами видел его голого и уверенно скажет, что этот альфа ничем не отличается от остальных альф, следовательно, проблема кроется не в нём, а в Чонгуке.       — Дожился, — устало затянул Чонгук, затем, надув щёки, шумно выдохнул и обхватил голову руками.       — Что-то случилось? — довольный водой в реке Тэхён вернулся к отряду чистым, гладко выбритым и одетым в халат Юнги. — До чего дожился сам командир Чон?       Он улыбнулся, будто с Чонгуком дружит всю свою жизнь и имеет право подшучивать над ним. Быть может, сказал бы ещё пару едких слов, но в глазах Чонгука застыла смесь смирения и разочарования. Случилось что-то неприятное, но об этом посторонним не узнать, потому что личные дела командира их не касаются. Чонгук смотрит на Тэхёна, а вспоминает его возле реки. Почему-то от воспоминаний о душу почесалось что-то пушистое и весьма довольное проделкой, словно Чонгук школьник и впервые влюбился. Тэхён стоит перед ним, и достаточно протянуть руку, чтобы коснуться, но кажется, что нельзя даже просить об этом, чтобы не выдать нездоровую заинтересованность. Надо держаться от Тэхёна подальше, а Чонгук смотрит на него — мокрого и довольного в лучах огненного солнца, размышляет над своими невесомыми чувствами и решает поддаться им. Он совсем немного проверит их, лишь глянет, что за ними скрывается, и обязательно приведёт мысли в порядок.       — Давай потанцуем? — ничего более подходящего он не смог придумать, отчего на лице Тэхёна отразилась мимика полного ошеломления. — Я и брат часто пили до состояния, когда нас тянуло танцевать. А поскольку были только мы, то и танцевали друг с другом.       Тэхён хихикнул в ладошку, затем положил вещи возле бревна и протянул руку Чонгуку, без слов приглашая на танец.       — Мы всегда танцевали вальс, — Тэхён вовсе расплылся в улыбке, вспоминая пьяные развлечения. — А в переполненных тавернах плясали дикие танцы, и порой делали это на столах.       На этом его веселье окончилось. Чонгук взял его за руку и максимально приблизился. Тэхён растерялся из-за неудобства. В памяти Чонгук ниже, его руки меньше, взгляд направлен снизу вверх. Сейчас он смотрит на Тэхёна прямо, ладонь одной руки положил на поясницу Тэхёна, а пальцы другой — переплелись с пальцами Тэхёна. Чонгук его сожрёт взглядом или раздавит в своих руках. В начале танец получился нелепым, потому что Тэхён старался поднять руку Чонгука выше от поясницы и вложить свою ладонь в его, но потерпел поражение и решил, что, наверное, идёт какая-то проверка. Раньше он вёл Чонгука, теперь наоборот, и Тэхён быстро подстроился под него. Через минуту он кружился легко и непринуждённо, только все чувства сосредоточились на руке Чонгука, которая мягко сжала его очень чувствительные пальцы. Тэхён смотрел на Чонгука широко открытыми глазами, в которых застыло волнение, ощущал, как халат легко поднимается под движениями тела и оголяет ноги, и ветер в запутанных волосах. Пальцы знахаря — второе зрение. Они очень восприимчивы к касаниям, и мягкие прикосновения Чонгука, его бережное отношение к руке партнёра, ввели Тэхёна в ожидание чего-то большего, чем просто вальс. Но чем дольше продолжался танец, чем дальше оба удалялись в лес и чем чаще под сандалиями хрустели сухие мелкие ветки, тем тяжелее становилось дыхание Тэхёна. Чонгук обхватил его одной рукой за поясницу, прижал к себе, словно стянул тугим корсетом, и всмотрелся в лицо, мысленно лихорадочно перебирая свои чувства. Даже сонная змея лениво открыла глаз, интересуясь, что же Чонгук в себе отыщет. Он находит чувства, о наличии которых никогда не подозревал. Они ещё в детстве спрятаны подальше от окружающих, некоторые Чонгук всю осознанную жизнь подавлял в себе, потому что они мешали сосредоточиться на учёбе, а что-то давно вываляно в пыли — когда-то Чонгук забыл эти чувства пережить. На него свалилось двойное ошеломление. Один человек за несколько минут танца встряхнул его душу, как ветку фруктового дерева со спелыми плодами. Чонгук понял бы себя, если бы перед ним стоял притягательный омега или ощутил бы на себе магическое воздействие. Но он танцевал с альфой, который на чужой территории не колдовал. Тэхён попытался вырваться из плена руки, глубоко и тяжело дышал, просил отпустить и в конце концов сдался. Не бить же Чонгука? Он очень глубоко погрузился в свои мысли, продолжая смотреть на Тэхёна, который допустил, что сейчас раздастся счастливое «Тэхён, я рад, что ты вернулся!» Когда-то же Чонгук должен понять, что его брат вновь рядом с ним.       — Ого-го! — невероятно громкий Чимин с длинной деревянной ложкой в руках поразился представшему перед ним зрелищу: Тэхён прогнулся в пояснице, чтобы не прижиматься грудью к Чонгуку, а тот доедает его взглядом хищника.       Чимин поднял руки вверх, на пятках повернулся в противоположную сторону и убежал от гнева командира. Чонгук наконец-то прекратил думать, осознал дурацкое положение и отошёл к ближайшему дереву. Ему не удалось найти то, что могло бы описать его отношение к Тэхёну. Мешают инстинкты, логика, правила, мораль, совесть, стыд и ещё длинная очередь всего, что скрывает за собой настоящего Чонгука.       Тэхён схватил свои вещи и сбежал. В первую очередь он хотел спрятаться от самого себя и для этого привычно и без раздумий забежал в шатёр Юнги. Ожидая жаркий день, Юнги лежал на боку и бессмысленно смотрел на сундук. Когда Тэхён ворвался в шатёр, рукам Юнги нашлось применение, а времяпровождение моментально приобрело смысл. Тэхён бросил вещи возле кровати, забрался к Юнги, закинул его руку на себя и прижался к груди. Он скрутился в позу эмбриона и по-детски попросил полежать так некоторое время.       — Оставайся столько, сколько тебе необходимо, — Юнги обнял его и добавил: — Даже если поползут грязные слухи.       Тэхён поднял голову и, посмотрев на него с настороженностью, прошептал:       — Я переживу слухи про нас, но не переживу правду про меня и Чонгука.       Он ожидал услышать визг ужаса и длинную речь про низость плоти, но Юнги подошёл к проблеме, как обычно, с холодной головой. Для нынешнего Тэхёна Чонгук — альфа, как и миллионы других альф. Отягощающим обстоятельством является то, что этого альфу Тэхён знает настолько хорошо, что легко предугадает его поведение. А дальше дело за инстинктами — прикинуть в уме перспективы на будущее с потенциальным партнёром. В продолжении рода гамма в супруге не нуждается, поэтому если его потянуло на альфу, то эта тяга интимного характера. Это нормально для гаммы, но не для того, у кого в памяти избранник ассоциируется исключительно как брат. Память держит нить кровного родства, а инстинкты делают своё дело, наплевав на прошлое.       — Тэхён, — Юнги погладил его по голове, демонстрируя поддержку, — Чонгук действительно завидный жених, если не знать про его странное поведение во время битвы. Тебя оно не пугает, потому что ты знаешь причину его поведения, а, значит, подсознательно не видишь повода для того, чтобы не приударить за Чонгуком.       Тэхён приподнялся на локте и, как в старые времена, потребовал:       — Мне нужно твоё мнение.       Юнги никогда не пожелает ему зла, скажет прямо, если попросит, и не промолчит, если увидит опасность. И в этот раз он не остался в стороне, высказав, что думает:       — Ты знаешь главное правило в общении с Чонгуком. Придерживайся его даже в столь необычном моменте. Если Чонгук тебя до сих пор не убил, значит, нашёл оправдание твоим словам. Догадываешься, о чём я? Он принял твоё восприятие себя как его брата. Раз так, он поймёт твою панику и найдёт выход.       Главное правило — не лгать. Чонгук ненавидит ложь и никогда не даёт лжецу шанс исправиться. Даже если ему солжет отличный воин, Чонгук больше не примет его в свой отряд, потому что уверен, что ложь идёт рядом с предательством и лицемерием. Он предпочтёт узнать, что человек не хочет говорить правду, чем услышать ложь. В конце концов Чонгук узнает правду либо от другого человека, либо с помощью магии, и от лжецов откажется навсегда. Желающих поработать в личном отряде Его Величества пруд пруди, потому что, во-первых, оплата высокая, а во-вторых, после возвращения с задания можно травить байки про героизм, кичиться победой и соблазнять омег. Проблема может появиться, когда про поход и про отдельно взятого воина начнёт рассказывать Чонгук. Он не приукрашивает победы и не преуменьшает поражения, за что снискал уважение в высших военных кругах.       Но одно дело — поход и враги, а другое — дела сердечные. Тэхён не сможет откровенно поговорить с Чонгуком, рассказать ему, как приятно, когда их пальцы переплетаются, а вместе с ними душа плетёт свои узоры из чувств. Чонгук не верит, что чернокнижники провели ритуал, поэтому не поверит и в зарождение влюблённости. Она абсурдная, неуклюжая и будто первая юношеская, но Тэхён боится того, что из неё вырастет. Она встанет, отряхнётся, повзрослеет и окрепнет, чем сведёт Тэхёна с ума, потому что он смотрит на Чонгука и вспоминает прошлое: детство, родителей, братские взаимоотношения, окружение, которое относится к ним как к братьям, и множество ситуаций, связанных с тем, что Чонгука боялись из-за гена колдуна. Влюблённость надо искоренить, пока она слабая и слепая. Нужно заняться духовными практиками для укрепления самоконтроля и силы воли. Тэхёну кажется, что если он расскажет Чонгуку про лёгкую заинтересованность в нём как в альфе, то усугубит своё положение. Родственники друг в друга не влюбляются, поэтому, когда Тэхён признается ему в любви и вновь назовёт себя его братом, будет высмеян.       — Что ты принёс? — Юнги приподнялся, чтобы посмотреть на вещи, и Тэхён быстро спрыгнул с кровати, тараторя, что кто-то положил ему на одежду подарок.       — Может, Чонгук шкодит? — он покопался в грязных вещах и вытащил книгу в кожаной обложке.       Нет названия и автора, а текст на страницах написан чернилами. Тэхён не пытался читать, припоминая страх перед пониманием незнакомых символов и букв. Сначала он морально подготовится, а потом приступит к знакомству с книгой.       — Точно не Чонгук, — Юнги осмотрел обложку. — У него в каждой книге на нескольких страницах и форзацах написано «Библиотека Чон Чонгука».       Тэхён скривился, понимая, что поблизости есть чернокнижники, которые могли подсунуть книгу. Может, проклятие на неё наложили или таким образом пытаются показать Чонгуку, что они заодно с Тэхёном. Кто ж поймёт, что творится в психически больных головах? Ясно только то, что находку необходимо показать Чонгуку. Тэхён жадничает, хочет сначала сам посмотреть, узнать содержимое и понять, что от него хотят враги.       — Слушай, — Тэхён присел рядом с Юнги и прошептал: — Если чернокнижники обратили на меня внимание, значит, либо перепутали меня со знахарем и он был с ними заодно, либо знают, кто я такой. Может, признали во мне брата Чонгука, а теперь эксперименты ставят?       Юнги вернул ему книгу, тяжело вздохнул и признался, что у него нет ответа на вопрос, но он уверен, что не готов второй раз потерять друга. Более того, он предложил ему подробнее вспомнить текст письма. Тэхён намерения понял, не обиделся на проверку и напряг память. Вечер перед нападением на деревню он хорошо запомнил, потому что торопился спасти Юнги, а Чонгук запрещал спешить. Текст письма тоже дался с трудом, потому что слова пришлось подбирать очень тщательно. Тэхён сказал Юнги, что лист бумаги не целый, а с оторванным верхом, потому что в начале текста допустил ошибку в имени. Стыдно ошибиться в имени друга, поэтому уголок пришлось отрывать руками. Приветствие вовсе отсутствует, потому что Тэхён не знал, как лучше обратиться. В итоге письмо начинается с имени, а дальше текст написан в домашней и уютной обстановке.       Тэхён почти дословно пересказал письмо и добавил, что есть постскриптум, в котором он написал, что Юнги навсегда для него останется другом, братом и отцом.       — Проводи свои исследования, — Тэхён встал с кровати и подобрал свои вещи, — а я пойду знакомиться со своим телом, пока оно не преподнесло очередной сюрприз.       Он покинул шатёр и успел краем уха услышать, как где-то вдали Чимин заставляет воинов строгать палочки для конфет. С Чимином скучать не приходится, но и голодным он не оставит. Из-за его лидерского характера в его группу отряда идут те, кто недостаточно запуган легендами про него. Но есть те, кто при повторном найме сам просится уйти под покровительство Чимина. В основном это альфы, которые получают сексуальное удовольствие, когда их в грубой форме отчитывает омега. На этих мазохистах Чимин оттачивает красноречие, но Чонгук старается не брать их в отряд. Они всегда кучкуются и берут на себя вину других альф и бет, лишь бы стать центром негативного внимания Чимина. А у Чонгука на первом месте порядок, поэтому требует, чтобы моральные унижения терпел тот, кто их заслужил, а мазохисты могут встать рядом с ними и ловить экстаз от омежьего сквернословия.       Сейчас Тэхёну не светит даже послушать брань Чимина. Лучше сидеть в шатре и не высовываться, чтобы не ловить на себе косые взгляды и не чувствовать себя под постоянным присмотром. Благо, есть чем заняться. Будучи в чужом теле, Тэхён решил проверить подушечки своих пальцев. Если бы не письма в сумке, он решил бы, что знахарь был слепым. Когда Тэхён теряет над собой контроль, замечает за собой поразительные тактильно-осязательные и двигательные умения, а пространственные представления вовсе пугают. Знахарь, будто енот, постоянно всё ощупывал и изучал пальцами. Тэхён решил узнать, что можно ощутить руками знахаря, если закрыть глаза.       Из-за чаш с огнём он не рискнул уходить дальше кровати. Высыпав на неё украшения из шкатулки, он нашёл в сундуке белую хлопковую полосу ткани, которой перевязывают раны, завязал ею глаза и заколкой собрал волосы на затылке. Сначала стало неуютно до лёгкого головокружения. Затем мозг вычеркнул из списка зрение и обострил остальные органы чувств, будто компенсируя недостачу. Тэхён выставил руки вперёд и попробовал вспомнить расположение предметов в комнате. К его удивлению, получилось легко. Воображение быстро накидало белые штрихи на темноте под веками и очертило пределы кровати, подушки на ней и разбросанные украшения. Тэхён наклонился, провёл ладонями по простыне и наткнулся на кольца и цепочки. Кольца он определил по перекатыванию под пальцами, а цепочки по лёгкости скольжения. Осторожно прикасаясь к украшениям, Тэхён старался придать форму всему, что ощущает. Каждый выступ, каждая шершавость и угол приобретали вид, образ, объём и название. Зная свои вещи, Тэхён легко их рассортировал и узнал, затем взял резную шкатулку и принялся гладить её узоры.       Чонгук не мог не заглянуть в шатёр брата, когда заметил сдвинутый в сторону полог. Он предположил, что Тэхён читает книгу, но, когда сунул голову в шатёр, удивился и заинтересовался происходящим. Никто и никогда за всю жизнь старой родительской шкатулки не гладил её настолько аккуратно, что позавидует даже самый заласканный человек. Тэхён сначала очень поверхностно изучал узор, чтобы придать ему начальный вид и ориентироваться в самых выпуклых изгибах. Затем он надавил сильнее и плавно провёл вверх, проверяя, успевает ли мозг рисовать узор или необходимо передвигать пальцы медленнее.       Нюх уловил лёгкий и приятный запах табака. Тэхён немного выставил нос вперёд, показывая, что шпион обнаружен и повернулся в сторону входа, чтобы убедиться в присутствии Чонгука.       — Только не иди ко мне, — моментально сдал себя Чонгук, лишь бы Тэхён не перевернул чаши с огнём. — Что ты делаешь?       — Становлюсь мастером среди кинестетиков, — Тэхён замер на месте, выполняя приказ. — У этого тела очень чувствительные пальцы. Быть может, ближе, чем обычно, расположены нервные окончания, поэтому я решил провести небольшой эксперимент.       — И как успехи? — Чонгук зашёл в шатёр и приблизился к Тэхёну, после чего присмотрелся к повязке.       Ни одного зазора нет — точно не подсматривает. Чонгук сел на кровать, а Тэхён с лёгкой улыбкой передал ему шкатулку.       — На самом деле, — Тэхён сделал маленький шаг к Чонгуку, чтобы встать перед ним, — задача простая, если изучать предметы, которые видел. Если же попадётся что-то новое, то времени заберёт больше.       Он ориентировался на тонкий запах табака и медленно вытянул руки к Чонгуку. Двигаясь очень плавно, опасаясь попасть пальцем в глаз, он изучал расстояние, чтобы в будущем на слух определять расположение предметов и людей. Чонгук посмотрел на него, затем — на приближение его рук и без раздумий и оценки ситуации подался вперёд. Касаясь щекой кончиков пальцев, он поднял взгляд на Тэхёна и увидел, как его улыбка стала шире. Чонгук своё поведение не понял, но решил подумать над ним позже. Ему не интересно увлечение Тэхёна, оттачивание никому ненужного мастерства и сама идея завязать глаза. Наверное, Тэхёну нечем заняться, поэтому ему на ум приходят бестолковые идеи. Однако Чонгуку нравится чувствовать осторожные и мягкие касания тонких пальцев на лице. Тэхён, до щекотки на коже легко скользнув от висков к подбородку, плавно очертил овал. Затем он поднялся к скулам и кончиками пальцем погладил их, словно любящий скульптор, который доводит своё изваяние до идеала.       — Вот здесь и здесь, — Тэхён безошибочно пальцем указал на два места на правой щеке, — у тебя родинки. А ещё, — он тыльной стороной ладони погладил лицо, опускаясь к подбородку, — вот здесь, — он приблизил кончик пальца к нижней губе, — и здесь, и ещё, — он прекратил улыбаться, когда подушечка указательного пальца коснулась влажных губ.       Тонкая кожа губ впитала в себя тепло пальца, и у Тэхёна появилось желание сдвинуть его, чтобы полностью их согреть. Подсознание сигналит про опасность. Необходимо прекратить опыт и впредь его избегать, чтобы не стоять столбом с чувством влечения к альфе. Подлое воображение давно перешагнуло реальность и обрисовало пошлость, припомнив вчерашнюю свободную позу Чонгука на кровати. Дурное тело запустило волну возбуждения, а прилив крови сконцентрировался на половых органах. Чувствовать возбуждение как альфа, Тэхёну не привыкать, но как омега — впервые в жизни, из-за чего стало тревожно. Он убрал руки от чужого лица и попросил прощения за лишние вольности. Чонгук понимающе кивнул. Ему показалось неплохой идеей — развлечения среди суровой жизни наёмника. Весело проводить конкурсы и соревнования — дурачество, которое помогает расслабиться. Эксперимент Тэхёна вполне безобидный, если не считать того, что на Чонгука он подействовал совершенно неожиданно. Ему очень интересно с Тэхёном не потому, что оба колдуны, а из-за внутреннего необъяснимого удовольствия. Для Чонгука это не типично, поэтому он с энтузиазмом изучает себя и свои доселе спавшие увлечения. Тэхёну интересно — Чонгуку тоже. Тэхёну весело — Чонгук с радостью наблюдает за его весельем. Тэхёну нравится — Чонгук давит в себе пламя полной самоотдачи. «Ему нравится», — Чонгука заклинило на двух словах. Кажется, надо сделать ещё приятнее, чтобы открыть очередную завесу тайны Тэхёна. Из предположений на ум приходят только пальцы, и Чонгук мог бы поклясться, что оближет их, если бы не тот факт, что у него язык — эрогенная зона. Если он увидит на лице Тэхёна возбуждение от ласки языка, то не сможет остановиться, что чревато пагубными последствиями, потому что оба альфы. В искажённом восприятии Чонгука все альфы мира — противные и отталкивающе люди, а Тэхён — очень приятное исключение, которое хочется изучить. Но Чонгук не позволит своим странностям испортить человеку жизнь. Он на примере Юнги видит, насколько губительны нарушения законов природы.       — Не драматизируй, — Чонгук встал и снял с Тэхёна повязку. — Если бы я был против, ты бы сразу об этом узнал. Идём за мной. У меня для тебя есть задание, которое тебе понравится.       Он специально взял Тэхёна за руку и потянул к выходу. Сжимая чужие пальцы своими, Чонгук рассказал, что у Тэхёна появилась возможность проверить себя и, быть может, принести пользу отряду. Есть право на отказ от задания. В конце концов в столице его выполнит тот, кто долго обучался у профессионалов. Чонгук сам периодически пытается решить задачу, однако пока продвигается медленно и лишь с помощью логики. Если же пальцы Тэхёна действительно способны распознать мелкие изъяны, тогда результат будет получен до прибытия к императору.       Чонгук привёл Тэхёна в свой шатёр и попросил сесть на кровать, потому что дело предстояло долгое. Тэхён принюхался и в запахах узнал Чонгука, который умело подбирает ароматы, несмотря на то, что ему некого ими удивлять. У него в шатре всегда уютно, но особенно завораживают запахи, необходимые для погружения в состояние предсказаний. Смешанное разнотравье окутывает летней лёгкостью и расслабляет настолько, что кажется, будто замедляется время. Хочется наслаждаться то солнечной теплотой цитруса, то освежающим бризом, а благовония постепенно меняются друг с другом, убаюкивая и погружая в некую ментальную нежность. Тэхёну нравилась игра брата с запахами, но, как оказалось, на колдунов перед ритуалом благовония не производят такое же яркое впечатление, потому что они сосредотачиваются на зрительном восприятии.       Вот и сейчас, когда Тэхён сел на кровать, он в первую очередь вдохнул аромат весны, словно тёплый ветер принёс ему букет из цветов лаванды. Наслаждаться палитрой из запахов пришлось не долго, потому что нюх вырвал из неё личный запах Чонгука и будто швырнул его в лицо Тэхёну, как покупатель бросает продавцу несвежую рыбу. Тэхён на месте подпрыгнул, раздул ноздри, вдыхая тонкий аромат табака, и повернул голову в сторону его источника. Чонгук роется в сундуке, не подозревая, что за ним ведётся слежка, или не обращает на неё внимания. Он вытащил что-то замотанное в простыню и подошёл к Тэхёну, но посмотреть не разрешил. Присев напротив, он рассказал, что во время последней битвы нашёл в развалинах подвал, а в нём — пять каменных плиток с надписями. Прочесть их не удалось, потому что время стёрло часть то ли букв, то ли знаков. Учитывая, что чернокнижники владеют магией, на плитах могут быть буквы любого языка, символы, печати, подписи — абсолютно что угодно. Задача пальцев Тэхёна — восстановить надписи.       — Я попробую, — моментально согласился Тэхён и потёр ладони, после чего попросил: — Принеси мне мел. Поскольку я не знаток магии, то обведу тебе то, что нащупаю, а ты сам думай над сутью надписи.       Он предупредил, что помощь ещё понадобится, и завязал себе глаза. Погружаясь в темноту, он остался один на один с лавандой и табаком. Когда Чонгук положил ему на ноги каменную плитку, запах гари от неё напомнил про последнюю битву. Тэхёну стало интересно мнение опытного колдуна о своём состоянии, поэтому, когда Чонгук вложил ему в ладонь мел, Тэхён сжал его пальцы, не позволяя уйти, и тихо спросил:       — Что со мной? Ты же до сих пор не веришь, что я твой брат, так что со мной случилось? Почему я всё ещё вижу в тебе своего брата?       — Зачем тебе мои домыслы? — Чонгук мягко освободил свою руку и положил пальцы Тэхёна на начало строки, будто показывая слепому, откуда необходимо начинать читать. — Если ты будешь внушать себе другую личность, то никогда не найдёшь себя настоящего.       Тэхён ощупал каменную поверхность, стряхнул мелкую крошку, даже привычно дунул. Подушечки пальцев нащупали полосы, выемки, зазубрины. Где-то они высечены сильнее, а местами Тэхён только через сильную концентрацию смог определить, что линия единая, но частично стёртая. Больше всего его удивили тонкие и длинные полосы, идущие через весь камень, будто кто-то пытался перечеркнуть надписи. От представлений, как кто-то жестоко бьёт плитку, Тэхёну стало тревожно настолько, что его пальцы затряслись. Он вытянул руки вперёд, без слов попросив помощи, и Чонгук сразу накрыл их своими ладонями. Он посмотрел на Тэхёна с выжиданием. Что-то тревожное прочёл? Или испугался негативного символа? Тэхён никогда не говорит про магию, не интересуется ей, но чернокнижники вынуждают его читать книги. Факты слились воедино, и Чонгук заметил, что смотрит на Тэхёна как на потенциального ученика. Всегда есть шанс обучить зло, когда ученик, после многих лет обучения, выбирает пустить магию во вред людям, а не на благо империи, поэтому Чонгук не рискнёт предложить Тэхёну провести пару уроков лёгкой практики.       — Мне кажется, — Чонгук плавно опустил руки Тэхёна на камень, чтобы он продолжил искать символы, — ты был талантливым колдуном и несколько раз виделся с моим братом. Ты постоянно совершенствовал свои навыки, но увлёкся и забыл, что магия — это чувства и эмоции, а значит, её необходимо держать под контролем, знать её истоки, переживать её и не подавлять. Ты потерял контроль над ней. Чтобы спасти тебя от сумасшествия, твоя психика наложила блок на память и из сотни знакомых, чью жизнь ты знаешь, выбрала одного как новую личность, — он вытянул руку, намереваясь потрепать его по волосам, но остановился, чтобы не отвлекать Тэхёна от изучения камня. — Как будешь готов принять себя и свою ошибку, память вернёт тебя.       — Ты можешь вернуть мне память? — Тэхён не согласен с его мнением, но идёт на хитрость ради выгоды, потому что хочет лучше узнать про жизнь знахаря. — Быть может, вспомнив один эпизод из жизни, я смогу восстановить её целиком?       Чонгук принялся ходить от чаши к чаше, размышляя над вопросом. Помочь он может, но надо ли? Возможно, вернётся личность убийцы, зла, мстителя, главы чернокнижников? Не зря же они следят за ним и рискуют жизнями ради передачи ему книги. С другой стороны, они могут быть заинтересованы в его сущности колдуна и использовать замещение личности ради того, чтобы сделать его частью своей секты. Чонгук тоже мечтает перетянуть Тэхёна на сторону императора и научить использовать магию на благо стране, но память может сыграть с Тэхёном злую шутку. Быть может, лучше не знать его настоящего? Чонгук согласен отдать ему личность своего брата, если это поможет навсегда похоронить под надгробным камнем колдуна-чернокнижника.       — Пойдёшь со мной на гору Таэлин? — тихо спросил Тэхён, мелом рисуя очередную косую линию. — Монахи меня знают. Они расскажут про знахаря больше, чем написано в письмах.       — Я схожу один, — Чонгук подошёл к нему и посмотрел на белые символы. — Возможно, я услышу то, что тебе лучше не знать.       — Не оставляй меня в неведении, — Тэхён вдохнул его запах, поднимая в памяти воспоминания из детства про маленького и неуклюжего Чонгука. — Я хочу знать, что от себя ожидать, — сквозь ткань на глазах он ощутил недовольство Чонгука и тише спросил: — Молчишь? Зачем я тебе? Разве не проще меня убить? Посмотри правде в глаза — ты из-за меня в опасности.       Чонгук смотрел на его губы, читал по ним слова и метался между здравым смыслом и желанием ещё немного подождать. Первый твердит, что Тэхён прав, а ждать Чонгук будет, пока не случится трагедия. Желание уверено, что ожидание вознаградится лучшим пониманием себя. Тэхён перевернул весь внутренний мир Чонгука, заглянул во все озёра его души и оставил в них своё отражение. Одним своим видом он освободил его мир от вспышек страха перед очередными поисками вражеских омег. Тэхён прошёлся по душе Чонгука очень тихо, едва ступая по ней босыми ногами, и не задерживаясь ушёл, как гости покидают чужие дома. Чонгуку неприятно осознавать, что его заинтересовал альфа. Как ни смотри на ситуацию, а всё равно в его половой жизни есть серьёзные отклонения, однако он выберет быть увлечённым одним альфой, чем бестолково ловить напуганных омег и каждый раз ставить себя под угрозу тюремного заключения. Напасть на Тэхёна у Чонгука нет намерений, грубость по отношению к нему он тоже не совершит без причины, а любовью его тягу к нему не назвать. Чонгук даже боится близости с ним и не хочет его травмировать, ведь Тэхён считает его братом и увлекается исключительно омегами. Чонгук никогда не забудет, как брат менял половых партнёров по нескольку раз на день. Как вернётся с отрядом в город, так всех омег пощупает, крупными мышцами перед ними поиграет, на руках покатает и, пока те смеются и краснеют, оценивающим взглядом выбирает, с кем первым лечь в постель. Сейчас до столицы осталось немного пути. Чонгук посмотрит на нынешнего Тэхёна в таверне и, скорее всего, усмирит свою заинтересованность в нём, когда увидит его распутный образ жизни. И всё равно, Чонгук в глубине души говорит ему спасибо за то, что встретился на пути и частично исцелил его страдающую душу. Спокойствие в ней — лучший подарок, который судьба вручает только раз, облегчая одинокую жизнь.       — Не пугай меня опасностью, — попросил Чонгук, забрал у Тэхёна плитку и снял с него повязку. — Если бы я её боялся, не связал бы свою жизнь со сражениями, — он посмотрел ему в глаза, проверяя состояние, и буркнул: — Свободен. Продолжишь завтра. Пока отдыхай, а я посмотрю, что ты написал.       Тэхён кивнул, соглашаясь, что не помешает позавтракать. Надо только придумать, как безопасно отобрать у воинов еду. Скорее всего, придётся самому искать съедобные травы и ягоды, потому что мясо никто из отряда не отдаст, а забрать завтрак Юнги у Тэхёна совести не хватит.       Выйдя из шатра Чонгука, Тэхён вспомнил уроки выживания в лесу и решил сначала выведать обстановку возле костра, а потом, если никто не предложит завтрак, забрать нож и отправиться на поиски еды. Когда он подходил к своему шатру, заметил, как в него заглянул Чимин. В руках у него небольшой таз с конфетами, а в глазах жажда сплетен. Он видел, как Чонгук и Тэхён танцевали, и напридумывал себе того, чего самому в жизни не хватает, то есть взаимной любви.       — Ты был у Чонгука? — Чимин широко раскрыл глаза и сразу набросился с расспросами: — Что там делал? Долго сидел?       Тэхён встал перед ним, сложил руки на груди и тяжело вздохнул. Чтобы Чимин не думал то, чего никогда не будет, Тэхён попросил не выдумывать пошлость. Затем он напомнил, что Чонгук его брат и они часто танцевали вместе, когда вдвоём выпивали. Пусть Чимин не верит, что чернокнижники успели совершить ритуал, но Тэхён уверен в обратном и воспринимает Чонгука, как раньше, братом.       — А Чонгук в тебе тоже видит брата? — Чимин протянул ему конфету и так хитро прищурился, что Тэхёну есть перехотелось. — Мало ли, что ты там считаешь?       — Побойся богов, — посоветовал Тэхён и напомнил: — У альф на уме только омеги. Вот вернусь в столицу и пробегусь по своим омежкам.       Чимин выглянул из-за его плеча и присвистнул. Тэхён оглянулся и притих при виде Чонгука, после чего прошептал, что пошутил, потому что денег у него на развлечения нет.       — Мне же в этом теле зарплату никто не выдаст? — он покосился на Чонгука, и тот повесил ему на шею длинную ткань, которой завязывал глаза.       Чонгук отрицательно замотал головой и вернулся в свой шатёр, забывая про сладости и завтрак. Чимин пообещал Тэхёну на месяц оплатить его комнату в таверне, чтобы дать ему возможность найти работу и заработать денег. Если же подобная щедрость не нужна, тогда Тэхён волен спать в одной комнате с Юнги, который всё ещё считает его своим погибшим другом.       — И ещё кое-что, — в глазах Чимина бесы заплясали, — раз ты стал другим, то, может, подаришь мне свои старые вещи?       — Сдурел? — Тэхён сжал деревянную палочку конфеты и напыжился. — Это моя единственная одежда, пусть даже она мне велика. Не твою же мне носить, недоросль!       По идее, Чимин должен сказать что-то обидное или попытаться сунуть конфету обидчику в ноздрю. Но он, наоборот, пропускает фразу про рост мимо ушей и предлагает обменяться вещами. Взамен он готов отдать одежду Юнги.       — Я могу у него без обмена её взять, — последнее решение Тэхёна, и он повернулся уходить в лес за добычей завтрака.       — Да стой ты! — рявкнул Чимин, понимая, что договориться будет сложно. — В моей комнате есть новая одежда, которую я не успел перешить. Новая! Ну?       Тэхён повернулся к нему и задумался над его настойчивостью. Зачем Чимину, который даже сейчас ниже Тэхёна, одежда на двадцать размеров больше? Из старых доспехов друга Чимин себе дом построить может, а из одежды постельное бельё сшить. Среди самых высоких мечников Тэхён занимал четвёртое место, а в соревнованиях по поднятию тяжести — второе. Должно быть, его объёмы и параметры тела его и сгубили, потому что чернокнижники, как гиены, толпой его атаковали со всех сторон, взяв количеством и на изнурение. Теперь Тэхён звонкий, стройный, но опаснее, чем раньше.       — Что ты удумал? — он подошёл к Чимину и всмотрелся ему в самый зрачок правого глаза, будто прочтёт в нём подсказки. — Чимин, я тебя знаю как облупленного, — он прищурился, поймав мысль за хвост, и затянул: — Продать решил? Где ж ты найдёшь подходящего человека, которому подойдут мои одежда, обувь и доспехи?       — А вот знать надо! — Чимин перешёл к словесному нападению, подготавливаясь к побегу. — Вот приеду я в столицу, люди узнают, что Тэхён погиб, и его шаболды начнут горевать, а я под шумок им его шмотки продам подороже!       Тэхён широко раскрыл глаза, едва принимая тот факт, что на его смерти решили заработать. И решил не абы кто, а близкий друг. Конечно, Тэхёну не нужны старые доспехи и одежда, а обувь — подавно, но пропало желание ими делиться, потому что Чимин грубо сообщил про выгоду от смерти друга.       — Конфеты продавай! — повысил голос Тэхён, намереваясь не расставаться с вещами.       — Конфеты — продукт дешёвый! — парировал Чимин, пятясь назад. — А где дёшево, там нет навара!       И сбежал, стуча конфетами о тазик. Когда звук стих, Тэхён отпустил из мыслей возмущения и удивления и заметил, что Чимин спрашивал у него разрешения, хотя мог бы получить согласие у Чонгука. Нынешнему Тэхёну точно запретят распоряжаться вещами героически погибшего воина, но Чимин почему-то рискнул предложить бартер.       Подумав, что погорячился с отказом, Тэхён пошёл в сторону леса. Конфета пригодилась для лучшей концентрации на мыслях. Сахарный шарик на палочке всегда получается самым вкусным только у Чимина, а самый лучший повар — Чонгук. Тэхён не помнит приготовленную отцами еду, а брат всегда кормил. Иногда Тэхён приходил к нему целенаправленно поесть, потому что деньги тратил на омег, а желудок волком выл от голода после дикой пьянки. И Чонгук кормил, жизни не учил, на работу принимал. Он очень редко жаловался, а Тэхён его поддерживал, подставлял плечо, внимательно слушал. Но только сейчас он понимает, что раньше в полной мере не представлял масштаб проблемы Чонгука и насколько мало о ней говорили. А теперь рад бы вновь откровенно поговорить, совет дать, объяснить, помочь справиться с трудностями, да поздно уже для слов.       — Почему ты постоянно убегаешь? — голос Юнги взбодрил и привёл в чувство.       Тэхён помахал ему рукой и крикнул, что отдыхает от суеты и не мельтешит перед глазами людей. Не забыл упомянуть бартер Чимина. При следующей встрече Тэхён обязательно согласится поменяться одеждой и даже не потребует свой процент от выручки, потому что Чимин обещал оплатить проживание в таверне.       — Продажа? — Юнги сел рядом на бревно и махнул рукой. — Не продавать он будет, а хранить на память. Одежда ему, может, не нужна, а доспехи и меч — очень, — он подавил улыбку и быстро дополнил: — Чонгук намерен их переплавить в кузнице, а Чимин всерьёз составляет надёжный план, чтобы украсть доспехи. Я даже чертёж похищения видел.       Тэхён надул щёки и шумно выдохнул. Чонгук, конечно, не уступит Чимину ни доспехи, ни меч. Лучше переплавить, создать кому-то надёжное оружие и крепкую защиту тела, чем сделать памятное «чучело», которое будет собирать пыль и простоит без дела до самой смерти Чимина. У Тэхёна есть что подарить друзьям на память, а для брата — нет. Мысли путаются, когда необходимо перебрать все вещи в поисках подарка для Чонгука. Тэхён, погружаясь в раздумья, будто попадает в кривое измерение, не способен сосредоточиться и бьётся о стеклянные стены лабиринта разума. Как пьяный, он в нём шатается, предметы расплываются в воображении и канут в размытое туманом подсознание, не позволяя даже думать о прощании с Чонгуком.       — Я тебя понимаю лучше, чем кто-либо, — Юнги, чтобы не смотреть в лицо, сунул палец между ремешком сандалии и ногой, после чего оттянул, словно играясь. — Твой страх обоснован и логичен, а вместе с ним и вполне ожидаемый итог, — он всё же посмотрел на Тэхёна и тише спросил: — Кому ты ещё можешь довериться? Умом ты понимаешь, что впереди тебя ждёт стресс и ужас, поэтому подсознание выбрало наименьшее из них — Чонгука, — он выставил руку вперёд, останавливая попытку Тэхёна напомнить про родство, и дополнил: — Чимин сказал, что Чонгук тебя сегодня держал так, будто ты сбежать хотел. Тебе не кажется, что ты ему приглянулся? Ты представляешь его состояние, когда он думает, что ты альфа? Он, наверное, уверен, что ему сами боги запретили быть счастливым в браке.       Тэхён попросил не рассказывать Чонгуку правду, чтобы избежать флирта и заигрываний. У Тэхёна душа покидает тело от представлений, как родной брат за ним ухаживает. Сбежать бы от него, чтобы не накалять ситуацию до необратимых последствий. Надо уехать как можно дальше от империи, сберегая себя и брата от грязи похоти, но Тэхён нуждается в друзьях и Чонгуке. Ему необходима привычная атмосфера, в которой он сможет заново адаптироваться в жизни.       — Я уверен, что ты всё сможешь, — Юнги обнял Тэхёна, непривычно обхватывая его целиком. — Твои разум и тело отлично перестраиваются, а с внешним комфортом я тебе помогу.       — Юнги, — тихо заговорил Тэхён, продолжая его обнимать, чтобы шептать на ухо, — меня пугает прежний хозяин тела. Если он был знахарем, то почему у него в сумке нет ни одного лекарства или травы? У него же явно были свои секреты рецептов, поэтому не ушёл бы к монахам без нужных ингредиентов. И как у любого фаната своего дела у него должны были лежать личные инструменты.       Юнги нашёл одно объяснение: на момент попадания в тело Тэхёна знахарь ещё не выдвинулся в путь к горе Таэлин. Где-то есть все его вещи, дом, записи и книги, но они так и сгниют, если не поехать их искать. Поскольку Тэхён намерен навестить монахов, то жилище знахаря найдётся нескоро.       — Всё хорошо, Тэхён, — Юнги крепче его обнял, прижимая к себе. — Ты отлично справляешься. Изучай себя, прислушивайся к себе, проводи безопасные проверки. Тебе жить в этом теле, а люди всегда будут осуждать и придираться. Даже если ты будешь идеальным, они выдумают тебе изъян и будут внушать тебе, что он существует. Тэхён, ты заслуживаешь жизнь, поэтому живи в своём темпе, а всех недовольных посылай на перевоспитание к Чимину.       Поддержка оказалась бесценной. Какие бы причины для страха Тэхён ни называл, Юнги разбивал их в пух и прах. Его главный аргумент — не выдумывать. Невозможно быстро разобраться в человеке, поэтому то, что за Тэхёном по большей части наблюдают, — вполне нормально. Чонгук обязательно остановит Тэхёна, если магия полезет наружу. Чимин — отличный тренажёр для выяснения поведения человека в гневе, раздражении и истерике. Юнги поможет в боевых навыках, но недолго, потому что внутри него крутится чёрная дыра и поглощает в себя молодую и некогда жизнерадостную душу. От помощи Юнги отказывается, потому что она подразумевает высказать то, что тревожит, а он сойдёт с ума, если будет вспоминать, думать и говорить про плен. Он точно не переживёт воспоминания, поэтому закрасил их чёрной краской игнорирования, чтобы не мельтешили в памяти яркими картинками, и они превратились в его гибель. Но даже зная, что сам себя убивает, Юнги отказывается от помощи, потому что боится возвращаться в прошлое. Ни ради себя, ни ради Тэхёна он не готов перепрыгнуть через свой страх.       Юнги выпустил его из объятий, предложил присоединиться к завтраку и предупредил, что вечером проверит навыки Тэхёна. Мечом поделится Чимин, а место для тренировки выбрано подальше от отряда. Чонгуку это не понравится, но без посторонних наблюдателей Тэхён будет чувствовать себя свободно и сможет говорить открыто, а не под вопли осуждения за то, что называет себя братом командира.       — Юнги! — Тэхён его окликнул, и тот оглянулся. — Ты же не забыл, что я тебя люблю?       Юнги отрицательно замотал головой, а на сердце стало настолько больно, что слёзы надавили на глаза. Он поспешил уйти, чтобы скрыть своё плаксивое настроение и не высказать, как тяжело смотреть на совершенно чужое лицо, а в глазах видеть родной взгляд. Надо напомнить Тэхёну про завтрак, но если Юнги заговорит, то дрожь в голосе выдаст чувства, и разговоры никогда не закончатся. Лучше уйти молча, а позже вернуться с видом, словно душа не болит.       Тэхён сунул в рот конфету и осмотрел залитый солнцем лес. Не хочется возвращаться в шумный город и начинать жизнь заново, но и от прошлого остались исключительно бесполезные воспоминания, в которых Тэхён живёт по избитому расписанию. Сейчас ему предстоит найти новую работу и бояться, что в какой-то момент он потеряет контроль над телом. Узнать про беременность так же страшно, как и магией навредить людям, поэтому изоляция от города — неплохая идея, но она не поможет Тэхёну разобраться в себе. Без посторонней помощи он не выживет, а адаптация к жизни займёт слишком много времени. В идеале Тэхёну нужен учитель Чонгука, который попросту заблокирует магию и сделает из колдуна обычного человека.       — Почему ты ещё не сбежал из отряда? — Чонгук подошёл к нему с двумя кружками вина и сел напротив.       Тэхён вытащил конфету из рта, облизал липкие губы и посмотрел на Чонгука так, словно ответ очевиден. Забрав свою кружку с вином, он сказал правду. Обстановка очень расположила к разговору, потому что Тэхён с братом всегда предпочитали уединиться и пить алкогольные напитки за разговорами ни о чём. Они навёрстывали упущенное в детстве время. Только став взрослыми, оба позволили себе быть вместе, однако во взрослой жизни нет чудес детства, ярких впечатлений от игр и шалостей, зато пьяных приключений и подвигов в избытке.       Тэхён, периодически делая глотки вина и заедая терпкий вкус сладкой конфетой, признался, что не хочет доставлять Чонгуку проблем и у самого нет желания в них попадать. Он рассказал, что утром на своей одежде обнаружил книгу без названия. Если её подкинули чернокнижники, тогда у Тэхёна появится ещё одна фобия. Он их скоро коллекционировать будет, протирать тряпочкой каждое утро и осторожно складывать в ряд на полках измученной новой жизнью психики. Пока Тэхён не вернёт себе навыки владения мечом, он предпочтёт находиться среди людей. Ещё одна причина — отсутствие денег. В городе без звонкой монеты даже в стойле с лошадьми не переночевать, а попрошаек столько, что за каждым закреплено своё место, и они явно забьют новенького нищего за наглую конкуренцию. В публичный дом работать Тэхён не уйдёт, несмотря на его страсть к омегам в прошлом. Тэхёну нравилось очаровывать, а не обслуживать, да и боится он сейчас с омегой заниматься сексом. Скрывая от Чонгука свой пол, он сказал, что причина у этого страха есть, но говорить о ней он пока не готов.       — Тебе нравятся альфы? — Чонгук выгреб из углов характера остатки хамства и спросил в лоб из-за личной заинтересованности.       — Сдурел?! — опешил Тэхён, крепко сжимая ручку кружки со спасительным вином. — Вспомни, сколько я кроватей с омегами сломал, и ещё раз подумай над вопросом! Или решил меня пытать чудовищным методом? Хочешь у себя в отряде второго Юнги?       Чонгук по привычке приподнял одну бровь, наблюдая за слишком бурной реакцией на вопрос. Тэхён говорил и говорил, размахивая конфетой, и едва не задохнулся от потока слов. Если бы так же себя повёл брат Чонгука, это бы означало, что он уже переспал с альфой и, скорее всего, у него свидание ещё с одним. Тэхён — отвратительный лгун, за что надо сказать спасибо Юнги, который научил его своей мудрости «Если обмануть, то никто не сможет оказать правильную помощь, и помощники окажутся невольными вредителями». Поскольку Тэхён очень хотел стать мастером меча, боялся лгать Юнги и всегда говорил правду, считая, что таким образом он достигнет мечты и вокруг не будет вредителей. Он всегда признавался, когда у него что-то болело, когда уставал и не понимал урок. Мечты он достиг, а врать тем, кого видел потенциальными помощниками или худшими вредителями, так и не научился.       Чонгук налил ему в кружку часть своего вина и попросил помолчать. Вполне ясно, что покоритель омег не может опуститься до плотской любви с альфой. Чонгук Тэхёну не поверил хотя бы потому, что слышал протесты против принимающей позиции. Тэхёна заклинило на ней, словно ему в данную минуту угрожают изнасилованием. Он защищал свой зад громко и подался в дебри фантазии, рассказывая, как вскоре придёт в норму и начнёт составлять новый список покорённых омег. Можно заново пройтись по уже изученным омегам и невзначай выведать у них информацию о половых достижениях прошлого Тэхёна, чтобы узнать мнение о себе.       Чонгук взял его за запястье и поднял вверх, после чего сунул конфету ему в рот, лишь бы прекратить реку слов. Любой альфа ответит на вопрос Чонгука с юмором и улыбкой, потому что принять его можно исключительно как шутку. В длинной речи Тэхёна Чонгук не услышал даже инстинкты, что навело на мысль про склонность Тэхёна к отношениям с альфой. Если знахарь действительно спал с альфами, то Чонгук вполне понял его вспыльчивую реакцию сейчас, ведь брат с омегами пропадал днями и ночами. В его сознании столкнулись две противоположности, и каждая тянет его в привычную ей среду, вынуждая постоянно находиться в стрессе. Чонгук мог бы воспользоваться одной из сторон Тэхёна в свою пользу, но отказался от возможности. Тэхён либо сам должен сделать выбор, либо со временем вернёт себе личность знахаря и уйдёт жить своей типичной жизнью. Это будет уже совсем другой человек, который оттолкнёт Чонгука образом жизни, любовью к одиночеству и конкуренцией между колдунами. Если сейчас надавить на Тэхёна, позже другая половина его поедом сожрёт за порочную связь и натолкнёт на крайние меры, а Чонгук не хочет становиться причиной чьей-то смерти.       Тэхён вытащил конфету, выпил вино и поинтересовался:       — Ты брата терпеть не мог за его похождения по омегам?       Чонгук удивился, заметил в глазах Тэхёна извинения и спокойно объяснил:       — Нет, даже мысли не было. Это его жизнь, которую он выбрал. Она ему нравилась, поэтому я не вмешивался. Я бы хотел, чтобы и ты вёл себя естественно, а не постоянно думал над тем, чтобы всем угодить.       Тэхён опустил кружку на землю и призадумался. Вести себя естественно? Да его отряд утопит через две минуты. Тэхён знает каждого альфу в нём, поэтому будет вести себя так, словно он всё тот же их товарищ. Чимин вовсе разозлится за то, что к нему незнакомый человек в братья набивается и уму учит. А к Чонгуку Тэхён не может относиться как прежде. Слишком много лишних мыслей крутятся в голове, мешают думать и пугают. Тэхён раньше не придавал значение воодушевлению, которое появлялось от воспоминаний о брате, не уделял должного внимания внезапному пониманию его состояния и быстро придуманному выходу из его положения. Теперь сожалений в душе собралось так много, что они её тянут во все стороны и норовят порвать. Если Тэхён с Чонгуком будет вести себя естественно, то навредит сам себе, потому что одновременно боится поддаться желаниям и того, что последует за их исполнениями.       — Перехочется, — подвёл итог Тэхён и сунул конфету в рот, показывая, что разговор окончен.       Взгляд остановился на губах Чонгука, и душа Тэхёна к ним потянулась. Сразу вылезло желание стать для Чонгука больше, чем братом, чтобы иметь право его целовать. Его губы — средство к успокоению и истоки разврата. Тэхён их сегодня касался пальцами, и только внутренний страх запретил добраться до языка. Мучительно привлекательные губы, на которых под лучами жаркого солнца высыхает терпкое вино. Такими губами приказы надо отдавать только в постели и воровать стоны любовника, а не шептать заклинания в угоду магии.       Тэхён поцеловал бы эти губы, если бы они не принадлежали его брату. В мечтах о поцелуе он провёл языком по гладкой конфете, и деревянная палочка двинулась между губ. Тэхён языком прижал конфету к нёбу, затем обхватил пальцами палочку и замер. Всё ещё представляя вместо сладкой карамели язык Чонгука, он обсосал её, проглотил сладкую слюну и потянул за палочку. Не отдавая отчёт своим действиям, он протянул конфету Чонгуку и коснулся ею его губ. Слыша, как громко бьётся сердце, Тэхён подумал, что теперь он умрёт окончательно. Он не может оторвать взгляд от липких пятен на губах Чонгука, не в состоянии контролировать себя и свою фантазию. Его язык всё ещё прижат к нёбу, а кончик упирается в зубы, будто перед ним выставили конфету, которую необходимо облизать.       Когда Чонгук приоткрывает рот, Тэхён повторяет за ним, словно они сейчас поцелуются. Чонгук охватывает конфету губами, немного подаётся вперёд, и палочка в руке Тэхёна двинулась, означая, что язык коснулся сладкой части. Тэхён очаровался ртом Чонгука, наблюдая, как палочка движется между пальцами и представляя скольжение его языка по сахарной конфете. Он отодвинул руку назад, едва не вытянув конфету, затем вернул обратно, и каждый раз, плавно двигая её то вперёд, то назад, чувствовал сопротивление языка. Пошлые ассоциации усложнили Тэхёну дыхание, расслабили, возбудили, усилили влечение и обострили органы чувств. Кровь, которая, казалось, слаще патоки, прилила к центру тела, и оно потребовало незамедлительную ласку. Тэхён отпустил конфету, указательным и безымянным пальцами коснулся сладко-винных губ на месте, где они сомкнулись на палочке, и надавил, чтобы ощутить их упругость и влажность.       Чонгук приоткрыл липкий рот и губами мягко сжал кончики пальцев, при этом наблюдая за заворожённым Тэхёном. Спугнуть его сейчас означало бы сожалеть о поступке до конца своих дней. Именно сейчас им движет желание, он такой, какой есть, и изучает себя. Чонгук осторожен в движениях, ему необходимо угадать мысли Тэхёна, и даже гена колдуна мало, чтобы по горящим похотью глазам определить фантазию. Чонгуку не мешает конфета, наоборот, она создаёт во рту тесноту, которую необходимо обсосать, но на первом месте — дрожащие пальцы. Губы медленно отлипают от них, Чонгук ещё на пару сантиметров тянется вперёд и обхватывает губами фаланги, чувствительные подушечки которых сразу облизывает горячим языком.       Тэхён резко убрал руку, глубоко вдохнул и испугался не на шутку. Пальцы ещё жжёт прикосновение языка, Тэхён видит лицо брата, а мозг погружается в истерику. Такой же страх Чонгук видел в его глазах после ночного кошмара. Это всеразрушающий ужас — гнездо, в котором разум высиживает травмы психики. Если остаться в стороне, Тэхён поранится, и к множеству его тревог добавится тяжёлое чувство вины за поступок. Отношения между ним и Чонгуком испортятся, Тэхён закроется в себе и начнёт бояться общаться с людьми. Учитывая, что он колдун, в конечном итоге вред он нанесёт себе и окружающим.       Тэхён сбежал. Он недостаточно выпил вина, чтобы списать поведение на алкогольное опьянение, поэтому проклял себя за недостаточную силу воли. Надо терпеть, избегать Чонгука и найти себе занятие, которое займёт всё свободное время. Но мысли заняты развратом, причём каким-то изнывающе-тягучим, томным, медовым, с полной отдачей нежности и лёгким покалыванием на коже от возбуждения. И в то же время есть фантазия, в которой Тэхён силой отбирает всё, что ему необходимо для дикой прелюдии. Две крайности от столкновения разбились в красочном воображении и мелким бисером перемешались до невозможности рассортировать по цветам. Получилось что-то рябое, несуразное и раздражающее.       Забежав в шатёр Юнги, Тэхён прокрался к нему под бок и сунул нос в его шею, прячась от самого себя.       — Ты выпил, — Юнги открыл глаза и тяжело вздохнул. — Чонгук знает, с каким угощением к тебе подойти. Что бы там ни случилось, — он повернулся к нему и обнял, — не переживай, потому что Чонгук всего лишь знакомится с тобой. Пойми, никто не знает, кто ты такой и что от тебя ждать, поэтому Чонгук взял на себя миссию выведать все твои возможности и наклонности.       — Я провалю любую проверку, — судорожно прошептал Тэхён, пытаясь зарыться Юнги под серую рубашку. — У меня был с ним бесконтактный поцелуй.       Юнги нахмурился, пытаясь представить упомянутое безобразие, но потерпел поражение. Либо у него плохо развито воображение, либо Тэхён преувеличивает масштаб трагедии. В поисках правды Юнги задал несколько вопросов и узнал, что произошло. Стало смешно не от того, что Тэхён своеобразно поделился конфетой, а его реакция на это.       — Мог бы остаться и посмеяться над проделкой, — Юнги похлопал его по спине и объяснил: — Ты когда-нибудь видел, как Чонгук ухаживает за омегой? Вот и я не видел.       — Ты тоже не был замечен за этим делом, — буркнул Тэхён, чтобы Юнги подумал над своим поведением.       — Верно, но я не ищу омег посреди битвы, — он отполз в сторону, чтобы видеть лицо Тэхёна, и продолжил говорить тише: — Готов поспорить, что Чонгук сейчас оставит тебя в покое.       Едва Тэхён открыл рот, чтобы поинтересоваться причиной, в шатёр вошёл Чонгук с конфетой во рту. Юнги без слов понял, что пора уходить. Он попросил Тэхёна не волноваться и не думать, что его выгонят из отряда. Послав Чонгуку укоризненный взгляд, Юнги босиком вышел из шатра и громко попросил постового сказать, где гуляет Чимин с ребёнком.       В свете солнца из окон Тэхён на кровати выглядит принцем в плену дракона. И пусть драконов не существует, Чонгук ощутил себя хуже злодея из сказки, который издевается над невинной жертвой. Если не знать, кто Тэхён, то действительно создаётся впечатление, что скандальный командир Чон вновь придумал наказание для невиновного воина. Хотя идея заставить написать объяснительную его привлекает, он пока не спешит нагружать Тэхёна постоянными проверками. Сегодня Чонгук поступил необдуманно, но он ни о чём не жалеет. А к Тэхёну пришёл извиниться и пообещать впредь не позволять себе подыгрывать ему.       — Сядь, пожалуйста, — Чонгук легко перевернул его на спину и рядом присел на кровать. — Я тебя напугал?       Он успел только сделать вдох, чтобы попросить прощения, как Тэхён ответил:       — Нет. Я себя боюсь.       Сев на кровать, он устало опустил плечи и посмотрел на Чонгука без надежды на понимание. Наверное, Чонгук сейчас думает и чувствует то же, что Тэхён в прошлом, когда слушал его длинные речи про тягу к омегам во время боя. И ведь есть общее между ними — постыдные действия. Вот только, если Тэхён может оправдать свою двойственность полом гаммы и восприятием альфы, то странность Чонгука берёт начало из детства и подпиталась ситуацией в подростковом возрасте, когда два омеги от злости высказали ему много лишнего. И вот встретились два человека, в душах которых котлом с грешниками кипят запретные желания. Тэхён знает, что Чонгук не причинит ему вред, поэтому не боится его, а, наоборот, опасается его ранить физически и душевно.       — Не бойся, — Чонгук, всё ещё удивлённый ответом, откинул лишние мысли, сосредоточился на текущей проблеме и в доказательство слов сунул Тэхёну в рот его конфету. — Ты ничего плохого не сделал. Ты помнишь, что я просил тебя вести себя естественно? Я сам попросил, поэтому не злюсь на тебя и не намерен выгонять из отряда.       — А мне что делать? — Тэхён указал на себя пальцем. — В штаны наделать можно от скачков мыслей и желаний. Я чувствую себя так паршиво, словно совершил преступление.       Он спрятал лицо в ладони и признался, что не в состоянии забыть свой поступок, но если у Чонгука есть зелье для очистки памяти, то Тэхён его готов выпить. В конце концов, для чего-то же колдуны служат императору, поэтому должны приносить пользу простым людям.       Если бы существовало подобное зелье, Чонгук не позволил бы Тэхёну его выпить, забыть то, что сделал под давлением желания, и стереть из памяти совсем крошечный шаг навстречу изучению себя. Даже если он совершил ошибку, ему нужен опыт. Какие бы зелья он не пил, сколько бы раз не стирал память, а всё равно продолжит совершать одну и ту же ошибку, потому что его жизнь требует этот опыт, знания и ощущения, чтобы нести их до самой смерти.       — Если бы у меня было снадобье для очистки памяти, — Чонгук встал на ноги, намереваясь уйти, — я бы отдал его Юнги. А ты прекращай заниматься самобичеванием, иди завтракай и приходи ко мне с книгой. Будем разбираться в ней и проверять тебя на знахарство. Я достаточно с тобой пообщался, чтобы уловить суть твоего восприятия себя, но мне нужно знать, действительно ли ты знахарь или ты им представился, чтобы пробраться в монастырь Таэлин.       — Зачем это мне?! — Тэхён ужаснулся, не представляя, что с ним сделают люди, которые узнают в нём обманщика, мошенника и вора.       Мысленно Чонгук на него орал и даже обзывал матерными словами. Брата интересовали выпивка и омеги, а история родного края прошла стороной, словно бесполезная информация. Своё влияние на отсутствие интереса к жизни за пределами таверны оставил стереотип о том, что если нет гена колдуна, то не нужно интересоваться магией и колдовством. Теперь Тэхён с удивлением узнал, что монахам можно желать зла.       Внешне Чонгук остался спокойным и нашёл в себе терпение, чтобы объяснить простую истину: не все колдуны выбирают службу императору. Кто-то просит старшего колдуна запечатать магию, чтобы жить жизнью обычного человека, а некоторые уходят в монастырь. Причём в горы поднимаются не только те, кто не заинтересован в службе при дворе Его Величества, но и те колдуны, кто в силу возраста и здоровья не могут продолжать работать. Когда закончилась учёба Чонгука, его учитель поднялся на гору и навсегда скрылся от мира за воротами монастыря. Никто не знает, какой монастырь он выбрал, поэтому Чонгук тешит себя надеждой, что встретит его на горе Таэлин и поговорит по душам о Тэхёне. Воришек и мошенников привлекают книги и атрибуты монахов. Много колдунов умерли в монастырях, их вещи не уничтожили, поэтому желающих заполучить тайные знания манит в горы. Тэхён — колдун, который тоже не лишён жажды знаний, и Чонгук не исключает, что он самоучка. Именно отсутствие наставника легко объясняет ошибку во время ритуала, из-за чего сейчас Тэхён считает себя совсем другим человеком.       — Идём со мной! — Тэхён, слыша, что ему хотят помочь, воспользовался шансом. — Я тебе кое-что покажу, а ты подведёшь итог!       Он схватил Чонгука за руку и выбежал из шатра, забывая про страхи и свой недавний поступок. Для него потеряло значение даже чувство вины, а смысл обрели ранее сказанные Юнги слова. Несмотря на то, что Тэхён считает себя братом Чонгука, а сам Чонгук уверен, что колдун допустил ошибку в заклинании, от помощи отказываться нельзя. В процессе поиска истины всплывут ошибки, новые версии проверятся, и правда себя покажет.       Тэхён привёл Чонгука к его шатру, вошёл без спроса и только потом отпустил его руку. Следом пришёл Юнги с двумя тарелками в руках и пробурчал, что прожорливые воины едва не съели весь завтрак, несмотря на двух голодных в отряде. По доброте души Юнги принёс им еду и попросил впредь не забывать питаться, ведь в любой момент погода поменяется и можно будет продолжить путь в город. Юнги никто не услышал, потому он поставил тарелки на стол и отошёл в сторону, наблюдая за суетой Тэхёна, который вытащил из сундука перо и чернила, затем схватил первый попавшийся лист бумаги и, сунув под него книгу, принялся что-то писать.       — Как жаль, что старый император умер, — Юнги встал возле стола и сложил руки на груди. — Чонгук, я вспоминаю твою жизнь, смотрю на Тэхёна и поверить не могу, что у вас было разное детство. Тэхён родился таким же колдуном, как ты, его родители должны были развивать его дар и сообщить о нём императору. У Тэхёна должен быть наставник. Даже если он решил не работать при дворе императора, кто-то обучал его магии до этого решения.       — Когда вспомнит себя, тогда нам расскажет, — Чонгук подошёл к Тэхёну и посмотрел ему через плечо.       Тэхён пишет рецепт для заживления ран. Чонгук его знает, поэтому внимательно следит за каждой цифрой и сравнивает пропорции. Брат точно не разбирался в травах и никогда не интересовался медициной, поэтому на данный момент Тэхён вспоминает ничтожную долю знаний знахаря. Когда он дописал, Чонгук дал ещё бумагу. В следующем тексте Чонгук узнал рецепт от лихорадки, нашёл его в своих записях и сравнил. Тэхён не ошибся ни в пропорциях, ни в ингредиентах. Юнги тоже заинтересовался происходящим, подошёл ближе и сделал вид, что разбирается в рецептах. Когда же Чонгук предоставил третью бумагу, Тэхён упорно продолжил писать, только на этот раз очень странный рецепт. Ингредиенты Чонгуку знакомы, но время их сбора он не смог вспомнить ни в одном лекарстве. Само снадобье, указанное Тэхёном, готовится на убывающую Луну, что само по себе не сулит ничего хорошего.       — Тэхён, это от какой болезни лекарство? — Чонгук взял лист в руки, пробежался взглядом по строчкам и обратился к Юнги: — Позови отца Хвана.       — Я не знаю, — честно признался Тэхён, вытащил палочку из рта и озадаченно посмотрел на Чонгука. — Я просто знаю этот рецепт.       Юнги побежал за священником, а Чонгук вновь посмотрел на строчки — написаны почерком его брата. Казалось невероятным, что моторика рук осталась прежней. Раньше Тэхён едва перо не ломал, когда писал. Его широкие ладони и крупные пальцы не предназначались для тонких предметов. Он вовсе говорил, что его руки созданы, чтобы сжимать омежьи ягодицы и держать меч. Перо он зажимал между пальцами менее уверенно, чем ручку кружки с вином, но всё же объяснительные писал регулярно. Теперь Чонгук видит тот же почерк, написанный другим альфой с длинными и изящными пальцами. Понимая, что Тэхён во многом будет копировать его брата, Чонгук мысленно приказал себе принять этот факт и не злиться. В конце концов, человеку необходимо помочь, а не запрещать ему то, что не под его контролем.       — Садись завтракать, — Чонгук кивнул Тэхёну на стол, и в шатёр вошли Юнги и отец Хван.       Тэхён поздоровался и метнулся к еде. После вина есть очень хочется, но и причину прихода священника тоже нельзя не подслушать. Пока Тэхён набивал щёки рисом и мясом, Чонгук показал Хвану бумагу и попросил сказать, если рецепт знаком. Тэхён восхищается уравновешенностью священника. Удивительный человек, который сохраняет несокрушимое спокойствие даже посреди боя. Хвана никогда не видели в гневе, зато весёлым без вина — регулярно. Он всегда отзывчивый, не отказывает в помощи иноверцам и не навязывает свою религию. Тэхён всем сердцем поражён его вере и считает Хвана кем-то очень похожим на колдуна. Впрочем, в церквях священники поговаривают, что из Хвана в детстве изгоняли демона, после чего он вырос и решил посвятить свою жизнь богу, вере и экзорцизму. Тэхён многого не понимает, но глядя на Хвана, думает, что человек не может оставаться спокойным, когда вокруг летят стрелы, умирают люди и нападают враги. Быть может, много лет назад плохо поработали экзорцисты, и теперь Чонгуку в помощники достался злой дух или, как говорит отец Хван, демон.       — Да, я знаю, — Хван всмотрелся в ещё сырые чернила и узнал почерк. — Это снадобье для шабаша, — он заметил удивлённые взгляды трёх пар глаз и попытался объяснить как можно проще: — Это когда главный противник Бога собирается вместе со своими последователями и устраивает праздник.       — Отец Хван, — Чонгук попытался со своей стороны тоже выразиться правильно, — для вас я тоже дьяволопоклонник, но про шабаш слышу впервые.       Юнги в подтверждение несколько раз кивнул, а Тэхён прекратил жевать, начиная в душе тихо подготавливаться к панике, потому что уловил главное — он знает что-то очень плохое, что не знает даже Чонгук.       — Эти, — Хван указал на лист бумаги, — поклоняются непосредственно дьяволу, — он перевёл взгляд на Юнги и с сожалением в голосе проговорил: — Юнги, мне будет очень жаль, если второй Тэхён на самом деле является чернокнижником.       Тэхён посмотрел на Чонгука, проверяя его реакцию на предположение. Тот не удивился и не выдвинул протесты или обвинения. Он пожал плечами и вполне допустил любые варианты. Тэхён может быть чернокнижником, потому что они в нём заинтересованы, подарки дарят, наблюдают, а может и не быть им. Чонгук приказал Юнги принести книгу из шатра Тэхёна, а отец Хван попросил дать бумагу и чернила. Он не хочет спешить с выводами, но когда Юнги вернулся с книгой и Чонгук её открыл, увидел советы по улучшению взаимоотношений с тёмными силами.       — Тэхён не читал книгу, — встал на защиту Юнги.       Хван попросил его не сердиться, потому что необходимо проверить все варианты, чтобы не попасться в ловушку врага. Он подошёл к Тэхёну, положил на стол бумагу, перо и чернила и попросил написать действия для лечения тяжело больного человека. Тэхён отказался, потому что болезни бывают разные. Некоторые больные выздоравливают через неделю, а кто-то на следующий день умирает. Тогда Хван попросил написать рецепт для защиты от колдунов. К удивлению Чонгука, Тэхён взял перо и принялся сосредоточено писать. Юнги напомнил, что Тэхён и есть колдун, поэтому против себя самого не может читать заклинания. Хван мягко сказал, что не время мешать прощупывать уровень знаний. Следующим он попросил Тэхёна написать, как делать куклу-вольта и найти вора. Тэхён послушно писал, понимая, что ещё больше причислил себя к чернокнижникам, ибо то, что ему приходило на ум, доводило до дрожи и ужаса. Надо быть очень бесчувственным человеком, чтобы исподтишка вредить кому-то, расчленять тело умершего человека и использовать его части для некого ритуала. Есть же дуэли, в которых можно выяснить отношения. Зачем делать кукол, набивать их волосами, ногтями и даже зубами человека? Слишком много сложностей для ума Тэхёна, но он знает, как создавать вольта, поэтому послушно записывает. Чонгук не выдержал паузы и тоже посмотрел в записи, после чего тяжело вздохнул. Судя по советам, надо кого-то сначала повесить, а потом его кровью рисовать надписи и не забыть ещё отрубить руку.       — Замечательно, — отец Хван на оптимизме, — а теперь, Тэхён, последний вопрос: какие молитвы читают во вторник?       Тэхён потерялся, замешкался и почесал затылок. Мысли перемешались, много названий всплыло в памяти, как утопленники на третий день, и поразили разнообразием. Тэхён начал перечислять, удивляя не только Чонгука, но и Хвана. Чонгук услышал несколько знакомых ему заклинаний, которые читаются в определённый день недели для ритуалов, и сообразил, для чего Хван начал просить Тэхёна писать различные магические практики.       — Мы зашли в тупик, — Хван забрал у него исписанную бумагу. — У меня есть три варианта. Первый — Тэхён оказывал услуги чернокнижникам, приготавливая зелья и благовония для ритуала в периоды, которые ему указывали. Второй — Тэхён сначала был колдуном, а потом переметнулся на сторону чернокнижников. Третий — он был дьяволопоклонником, сам по себе или где-то есть его единоверцы. В любом случае, у него потрясающая память.       — Не вам меня судить! — Тэхён встал со стула, прекращая обсуждение, пока не выдвинули приговор. — Пусть император решает мою судьбу.       Настал момент понимания ничтожности своей жизни. Император прикажет казнить, а у Тэхёна есть планы, которые хочется выполнить. Столько всего ещё надо сделать, попробовать, изучить, но раньше даже мысль не проскальзывала, что можно жить иначе, поэтому упущено очень много времени. Тэхён сожалеет о напрасно прожитых годах и безмерно благодарен судьбе за то, что показала жизнь, которая расположена дальше полового стояка. Из всех запланированных дел Тэхён выдвинул на первое место подъём на гору Таэлин, однако обстоятельства повернулись не в его пользу.       — Даже если ты помогал чернокнижникам, — отец Хван делает попытку объяснить ситуацию, — ты автоматически становишься соучастником их злодеяний, а значит, заслуживаешь казни.       — Но если вы ошиблись, — не сдаётся Тэхён, — то убьёте союзника, что приравнивается к предательству. Знаете, какое наказание за предательство?       Юнги встретился взглядом с Чонгуком, убеждаясь, что думают они одинаково. Убить без доказательств, основываясь лишь на личных предубеждениях, а после узнать, что человек не виновен и попал в ловушку предрассудков окружающих людей, означает подписать себе смертный приговор. Император многое может простить, но не дела, которые направлены на вред империи и её жителям. Отряд Чонгука подчиняется непосредственно императору, а Тэхён одновременно может быть и его частью, и нет. Если он брат Чонгука, то его смерть — предательство внутри войска и дурной пример официальной армии. Если Тэхён — знахарь, который неправильно выполнил ритуал, то убить его означает предать императора. Только он имеет право решать, кому жить, а кому умереть, и не потерпит безосновательных казней. Прикрываясь законом, Тэхён понимает — нужно доказать, что достоин его защиты. С императором придётся быть максимально честным. Он — не Чонгук, в общении с которым можно промолчать или перенести разговор на другой день. Тэхён никогда не интересовался правителем, хотя с отрядом присутствовал на встрече с ним, не пытался заговорить, предпочитая молчать, чем подбирать слова, и откровенно скучал, когда разрабатывался план для нападения. Сейчас Тэхён считает себя идиотом, который упустил все шансы на удобства в жизни. Раньше он считал, что лёгкая жизнь — это беззаботность, когда заработал деньги, потратил их на веселье и не чувствуешь ответственность. Оказывается, легче жить, когда без труда способен решить любую свою проблему. Да и сейчас Тэхён увидел, что ответственность за себя никогда его не покидала, но он её, к сожалению, не нёс. Теперь придётся подбирать упущенное за годы, только с примечанием: Тэхён не знает ни своё тело, ни способности колдуна, ни возможности знахаря. Полагаться он может лишь на свой ум и помощь Юнги и Чонгука.       — Пойми, — отец Хван тяжело вздохнул и в очередной раз объяснил: — То, что ты владеешь чёрными знаниями, уже делает тебя опасным.       — Тогда почему вы ещё живы? — ответно атаковал Тэхён, отказываясь умирать за то, о чём даже не хочет слышать. — Вы знаете то же, что и я, так почему вы живы?       Юнги поддержал претензию и добавил, что она основывается на непонимании религии. Если простой человек изучит работу колдуна, то не станет им, потому что без нужного гена теория и практика не приносят плоды. Так чем же опасны ритуалы, которые написал Тэхён? Если они становятся оружием в руках любого человека, то Юнги пересмотрит своё отношение к Хвану.       Отец Хван кивнул, подавая знак, что заинтересованность Тэхёна и Юнги вполне логичная, и объяснил: знания нужны для понимания врага. Отряд Чонгука направлен на уничтожение того, кто уже совершил злодеяния, а священник вынужден искать незримого и подлого врага. Ориентируется отец Хван на подсказки, которые получает из поведения дьяволопоклонников и слуг дьявола.       — Значит, опасность от вас всё же есть, — подвёл итог Юнги. — В любой момент вы можете стать на сторону чернокнижников. Или вы уже их шпион, который помогает расправиться с отрядом?       — Или дьявол, а чернокнижники вам поклоняются, — подлил масла в огонь Тэхён, накаляя разговор.       — Нет, — отец Хван спокойно отнёсся к подозрениям и снял с запястья чётки с крестом. — Если бы я был дьяволом, я бы не носил это, не крестился и избегал всего, что связано с Богом.       Тэхён заинтересовался религией, подошёл к Хвану и взял чётки в руки, после чего понюхал их, отмечая запах можжевельника. Рассмотрев крест, он сказал, что видел нечто подобное в таверне у одного посетителя, но подумал, что это талисман или амулет. Вернув чётки Хвану, Тэхён попросил научить его защищаться от чернокнижников, но услышал, что для этого нужна чистая вера в единого Бога. К таким переменам Тэхён не готов, однако в его голове крутятся обрывки фраз, связанные с Богом Хвана, и он хотел бы в них разобраться.       — Я сомневаюсь, что ты экзорцист, — Хван поставил под сомнения свои же мысли, — но с удовольствием послушаю всё, что ты помнишь.       Юнги шумно выдохнул, посмотрел на молчаливого Чонгука и попросил его высказать своё мнение. Особо Чонгуку говорить нечего, потому что ситуация с Тэхёном стала ещё более запутанной. Предположений в ней слишком много, чтобы над ней думать. Единственный выход — подняться на гору Таэлин и расспросить монахов. Посылать им гонца с письмом опасно, потому что чернокнижники следят за отрядом и Тэхёном, а вот письмо императору с предупреждением надо отправить.       — Юнги, — Чонгук кивнул ему на выход, — предупреди всех, что завтра вечером мы отправляемся в путь.       Хван тоже предпочёл уйти, а Тэхён сел на кровать и с облегчением выдохнул. До города он точно доедет живым, потом будет действовать по своему усмотрению. Главное, чтобы император не приказал казнить. Надо бы его заинтересовать в обучении ещё одного колдуна, а Тэхён согласится служить на благо империи.       — Тоже убить меня хочешь? — Тэхён посмотрел на Чонгука, который сел завтракать. — Или боишься, что тебя казнят?       — Толпа жестокая во время казни, — согласился Чонгук, подвигая к себе тарелку. — Она живьём разрывает на куски. Повезёт, если кто-то сразу зарежет, иначе придётся орать и чувствовать, как лишают глаз, волос, ломают кости, отрывают уши и конечности. Но, Тэхён, я изначально не намеревался тебя убивать. И сейчас не горю желанием от тебя избавиться.       — Несмотря на то, что я тебе скормил свою конфету? — он посмотрел на него с извинениями во взгляде, будто щенок, который погрыз ботинок хозяина.       От его взгляда в душе Чонгуку стало очень больно. В детстве душевная боль не обжигала раскалённым клеймом, как бы Чонгук не страдал от приказов родителей. Детская боль однотипная. Обида, потеря, разбитая коленка — всё воспринимается одинаково. А взрослая боль выборочная: жжётся, колется, режет, рвёт. Целый гардероб нарядов из боли для любой ситуации. Чонгуку достался весёленький костюм с дурацкими бантиками, который никогда не надевался, поэтому, хотя и пришёлся по размеру, немного запылился. Всё же влюбляться стоило хотя бы в юности, чтобы костюм не висел без дела. За двадцать семь лет Чонгук не испытал запретную любовь, и теперь грубые швы трутся о кожу, колючая ткань вынуждает дёргаться и чесаться, а тело начинает потеть из-за одежды не по сезону. Не существует периода в жизни, когда запретная любовь приходится кстати, поэтому ждать изменений бессмысленно, а пытаться снять костюм можно бесконечно долго. Пытка в том, что чем больше стараешься отодрать от себя причину боли, тем больше ранят швы, до крови чешешь кожу, а солёный пот попадает в раны и становится дополнительной мукой. Чонгук вновь думает, что можно предложить Тэхёну разобраться в них обоих и понять, нужны ли им противоестественные отношения. Быть может, в какой-то момент оба поймут, что запутались в своих чувствах, ошиблись, и разбегутся дальше по своим жизням. Но Чонгук понимает, что нельзя пользоваться человеком, который не помнит себя и страдает от противоположных желаний. Быть может, Чонгук не в состоянии говорить откровенно про свой интерес к альфе, зато способен притвориться дураком.       — Разве ты не пошутил? — он состроил на лице удивление. — Или тебе жаль конфету? Присмотри за ребёнком, а Чимин тебе приготовит двадцать конфет, но только утром, когда яма для охлаждения будет прохладная.       — Шутил, конечно! — вцепился за слова Тэхён и повернулся к Чонгуку, а у самого сердце часто стучало из-за лжи. — Я подумал, вдруг ты не понял, что я шутил.       — Как это я не понял? — Чонгук указал на него палочками, будто подловив на клевете. — Ты же считаешь меня своим братом, верно? Какой же брат будет всерьёз заигрывать? Тэхён был великим любителем омег. Он спал с замужними и нет, с теми, кто старше его и младше. Из-за него даже семьи распадались. Альфы с «рогами» не могли бросить ему вызов на дуэль, поэтому просто разводились с неверными мужьями.       Тэхён глубоко вдохнул, чтобы не расплакаться, но от обиды на самого себя и из-за понимания, что прошлое не исправить, повысил голос:       — Почему ты ему член не отрезал?!       Чонгук прожевал мясо, пожал плечами, не видя толка от членовредительства, и объяснил:       — Брат тогда трахал бы омег пальцами.       От осознания, каким человеком выглядел со стороны и в глазах брата, Тэхёну на грудь надавило сожаление и перекрыло дыхание. Все долгие годы с его поведением близкие люди просто мирились, но не отвернулись от Тэхёна. Они понимали, что слова и скандалы бесполезны. Тэхён в упор не видел ничего плохого в своих поступках и с уверенностью говорил, что если муж изменяет, то семья не крепкая и рано или поздно всё равно бы разрушилась. А сейчас не весело и не только из-за мерзости поступка. Жизнь повернулась к Тэхёну другим идентичным прошлому боком — итог один, а ситуации разные. Если раньше он действовал по принципу «Лишь бы омежье тело было подо мной» и обходил стороной только пожилых и несовершеннолетних, то сейчас в голове крутятся пугающие мысли в отношении брата-альфы. Как ни ищи оправдания, а оба варианта увлечений отвратительные. Тэхён вновь решил уйти жить в монастырь, но один взгляд на Чонгука вынудил не спешить собирать вещи в сундук и ещё раз подумать.       — Ни я, ни Юнги его не осуждаем, — Чонгук посчитал, что будет правильным договорить. — Встречается патология, когда человеку нужна постоянная смена партнёра, и он не изменится, хоть смертью ему угрожай. Вот я смотрю на тебя, а схожести с братом не вижу.       Тэхёну приятно слышать «смотрю на тебя». Пусть Чонгук смотрит целую вечность, пусть смотрит исключительно на Тэхёна и окружит его собой. С другой стороны, обидно, что он не признаёт в нём брата, то есть того, кем на самом деле Тэхён является. Все вспоминают ловеласа Тэхёна, а знахарь даже пошлого юмора не понимает. Тело гаммы отказывается от разгульного образа жизни. Оно сейчас настроило организм на выживание, поэтому тянется к одному сильному альфе. Так природой заложено — омега выбирает сильного альфу. Часть альфы в Тэхёне понимает, что не сможет в одиночку себя защитить в новых условиях, поэтому организм бросает все силы на поиски того, кто будет охранять, пока Тэхён не освоится в новом теле. И тут на помощь приходит омежья часть, анализирует всех альф и делает вполне блестящий выбор в пользу Чонгука. Колдун, красавчик, храбрый, сильный, мужественный, пальцами колет орехи, а ударом локтя оглушает лосей — идеальный герой омежьих сердец. Но есть несостыковка — Тэхён сам способен ударом кулака разбить орех и дать лосю промеж глаз. Хитрое нутро ищет намного более выгодную партию. Инстинкты взяли за цель корысть в поведении альфы. Чонгук умеет защищать от плохого настроения, одиночества и душевной тоски. Он скроет в своих объятиях от непутёвого дня и по взгляду поймёт, что спрятано в сердце партнёра. Он легко отложит свои дела, чтобы выслушать своего омегу, и поддержит его, если омега тонет в сомнениях. Мало кто знает, что Чонгук силён не только физически. Он идеально чувствует людей, и за это Тэхён вновь говорит «спасибо» непредсказуемым родителям. Они могли за одну и ту же ошибку ругать Чонгука на чём свет стоит, а через полчаса говорить, что ничего страшного не случилось и любые ошибки поправимы. Они требовали от него идеальных показателей и упорной учёбы и тут же приказывали бросать учебники и идти отдыхать. Они то нападали на него с агрессией, то ласково прижимали к груди, словно ранее не ругали. Из-за этого Чонгук жил в постоянной тревоге и научился по звукам шагов родителей определять их настроение. Он всегда находился настороже, в ожидании очередного сюрприза от отцов и по мере их приближения определял, какими эмоциями заряжен воздух. С годами Чонгук прекратил чутко реагировать на окружающих людей, потому что без причины их чувства не должны его волновать, но навык остался. Тэхён понимает, что брат давно раскусил его ложь. Глупо скрывать правду, но Тэхён не находит в себе смелости её сказать. Возможно, позже попросит прощения и признается, а пока слишком слаб и сам полностью не определился, где же в потоке чувств и желаний находятся те, которые не оставят после себя сожаления.       Шум на улице отвлёк от разговора. Сложно не услышать Чимина. Кричать на кого-то без повода он тоже не будет, поэтому в первую очередь Чонгук и Тэхён прислушались к нему. В хороводе матерных слов, они разобрали имя альфы и просьбу отпустить омегу. Чонгук моментально положил палочки для еды и выскочил из шатра. Следом вынырнул Тэхён и первым делом уловил два факта. Во-первых, Чимин не кидается в драку, что случается только тогда, когда Чонгук способен наказать жёстче. Во-вторых, омега Донхён, который готовит еду второй группе альф, напуган до влажных ресниц. Его в спину толкает альфа Соджун и поторапливает шевелиться. Донхён — девятнадцатилетний омега из многодетной семьи. Он попросился в отряд Чонгука для подработки, да так и прижился в нём. За ним ошибок никогда не наблюдалось, а если он что-то не знал, то спрашивал у Чимина. Теперь же альфа пригнал его к Чонгуку и потребовал признаться в паршивой работе. Донхён мельком смотрел на Чимина, словно одно его присутствие обеспечит защиту, и косился на своего конвоира. Когда тот поднимал руку, показывая, что устал ждать, Донхён дёргался, что не ускользнуло от внимания Чонгука.       — Сколько ждать можно? — Соджун не выдержал молчания Донхёна. — Группа Чимина давно сладкое съела, а мы ещё ждём!       — Напишешь мне об этом, — ледяной стужей отозвался Чонгук, и люди возле него расступились. — Все жалобы принимаю в письменном виде.       Донхён поднял взгляд на Чонгука и прошептал, что в шатре с провизией нет сахара, поэтому альфы остались без десерта. Кто-то из них встретился с альфой из группы Чимина и увидел в его руках конфету. В итоге Донхёна обвинили в лени.       — Так и пиши, — тем же тоном заговорил Чонгук. — Раз Донхён не справляется со своими обязанностями, то отстраняется от них, — он взглядом нашёл Чимина и скомандовал: — Он уходит под твою ответственность.       — У меня работа всегда найдётся, — Чимин, потирая ладони от удовольствия, вырвался вперёд, схватил Донхёна за локоть и поволок в сторону. — Ты же из многодетной семьи? Я ни на что не намекаю, но у меня есть ребёнок, которому две недели от роду.       — Теперь никто не будет ленью действовать тебе на нервы, — Чонгук посмотрел на Соджуна. — Альфу, который будет готовить еду, выберите сами. Сахар лежит в моём шатре. Когда приготовите сладкое, не забудьте угостить меня. Чимин сегодня не смог меня найти, чтобы отдать мою конфету, поэтому жду угощение от вашей группы.       Альфа воспротивился, напоминая, что пришёл в отряд не готовить, и не должен выполнять обязанности человека, которому за это платят. Чонгук пожал плечами и предложил ему сделать вид, что Донхён умер. Если он не справляется с обязанностями, значит, продолжит лениться и альфы останутся голодными. Лучше пусть они сразу себе готовят, чем будут бегать к командиру в надежде, что он исправит ленивого омегу.       — Верни Донхёна, — Соджун повысил голос, но Чонгук отказался. — Он виноват, так почему нас наказываешь? Мы ничего не сделали.       — Именно, — Чонгук встал напротив него, преграждая дорогу к шатрам. — Вы ничего не сделали, хотя могли. Донхён — не прислуга, а полноправный член отряда, который подписывал со мной такой же договор, как и все вы. Во время сражения вы помогаете друг другу? Помогаете, несмотря на то, что это не входит в условия договора. Так почему толпа альф не смогла помочь одному омеге с приготовлением завтрака? Было сложно спросить у альфы из группы Чимина, где взять сахар? — он сложил руки на груди, закрываясь от разговора, который порядком надоел. — Донхёна я забираю из-за того, что он не заслуживает быть побитым. Ты поднял руку на того, кто тебе во внуки годится.       За его спиной раздался ропот. Альфы и беты поддержали Чонгука, пожалели Донхёна и пообещали посодействовать справедливости. Каждый из них напишет то, что сейчас увидел и услышал, поэтому, если виновный альфа решит обмануть, против него выступит два десятка свидетелей. Чонгук посоветовал ему бить того, кто может дать сдачи, а не омегу, в котором сто шестьдесят сантиметров роста и который его кормит. Донхён никогда не держал в руках меч и не обучался рукопашному бою, а родители его не били, поэтому даже намеренный толчок в спину он воспринимает с тревогой.       — Хочешь ударить омегу? — Чонгук решил предложить альфе выход из ситуации. — Иди ударь Чимина.       Воины за его спиной залились смехом. Всем известно, что Чимина нельзя недооценивать и в схватке с ним альфе наивно надеяться на своё преимущество в силе и росте. Главное отличие Чимина — он умеет идти на крайние меры. Если надо кошкой вывернуться ради победы, он будет выворачиваться столько раз, сколько потребуется.       Альфу, который привёл Донхёна к командиру, высмеяли. Мало того, его группа не простит ему потерю омеги и заставит самого готовить завтраки, обеды и ужины. Коллективное давление на психику, как известно, по уровню ущерба не уступает физическому наказанию, поэтому Чонгуку достаточно создать альфе нужные условия для невыносимой жизни, а за её постоянством присмотрит группа. До города осталось пройти совсем немного, чернокнижники рыщут по лесу, нервы у альф натянутые, ощущение опасности скоро перерастёт в навязчивую мысль, и любая мелочь может стать спусковым крючком к агрессии. За потерю омеги в группе альфы морально растопчут товарища, а Чонгук не против, потому что только вылазками на задания сможет сформировать дружный отряд и отсеять проблемных воинов.       — Альфа, который ударил слабого омегу, — Чонгук тяжёлым взглядом показал, что его слово всё равно будет решающим, — автоматически перестаёт быть альфой.       Воины продолжали шептаться, поддерживая командира. Один из них нашёл позитивную сторону в конфликте — если бы Чонгук не перенёс сахар в свой шатёр, то никто бы не узнал, что в отряде притаилась паскуда. Жаль, что для раскрытия истинного лица Соджуна Донхёну пришлось пострадать, но в следующий раз Чонгук тщательнее подберёт наёмников. Главное — в город приехать без ссор и скандалов.