Желанное тепло

Сумерки – самое необыкновенное время суток, что служит границей между ночью и рассветом, когда солнце ещё не присутствует самолично на небе, но уже освещает пространство своим рассеянным синим светом. Время, когда силы нечисти ослабевают, но не исчезают окончательно. До полного восхода оставалось больше часа, но жизнь уже начинала постепенно пробуждаться. Где-то вдалеке загорланил одинокий петух. Ранние торговцы только начали вставать с постелей, чтобы первыми подготовить свои прилавки к приходу покупателей. Уличные собаки бродили и лаяли, а в небе пролетали чёрные силуэты птиц в поисках чего-то съестного. Лололошка стоял на краю площади и смотрел на серую громаду церкви, возвышавшуюся на противоположной стороне. Сейчас внутри этого здания находился человек, которого он мог отчасти назвать... дорогим? Синеглазый глубоко погрузился в думы, анализируя полученное предсказание, пытаясь понять, что оно для него значит. Возможная смерть доктора... Интересно, а с чего вдруг это стало такой трагедией? Сколько раз он уже терял близких, и чем этот случай отличается от остальных? Возможно, если с Джоном его ожидают лишь неприятности, то может стоило бы и вовсе уйти? Оставить его? Неизвестно с чего бы, но эта мысль, бросить Джона наедине со своим испытанием, болезненно отозвалась в груди вампира. — «Я не могу так с ним поступить», — осознав эту мысль, Лололошка удивлённо замер, после чего чуть не рассмеялся с жестокой абсурдности всей этой ситуации. Он ещё давно начал замечать, что его отношение к этому доктору было иным, нежели к другим. Это не было просто использованием человека ради личной выгоды, как задумывалось изначально. Это не было ни партнёрством, ни дружбой — а определённо чем-то большим, и более опасным для вампира. — « Идиот, как ты умудрился влюбиться в человека? Снова?» — постаравшись успокоиться с неуместной истерики, Лололошка тяжело вздохнул, всё же признав, что Джон ему дорог. Но легче от этого не становилось. Чтож... Какое же испытание ему предстоит преодолеть, чтобы защитить то, что дорого? Что он такого важного мог провалить в прошлом? Вариантов было слишком много, чтобы перебирать и анализировать каждый. Что из этого важнее? Может, то, что он так и не смог сохранить свою душу? Или то, что он не смог уберечь свою человечность? Или... То, что не смог убить себя? — «А стоит ли оно всё того?» — грустно подумал он. — «Стоит ли Джон всего этого?» Внезапно до его ушей донёсся звук одиноких шагов из глубины церкви. Слегка крадущиеся, тихие, но определённо знакомые. Ло, по привычке, спрятался в тени ближайшего дома, чтобы посмотреть, кто выйдет. И это, ожидаемо оказывается Джон. Выйдя из-за дверей, тот выдыхает с явным облегчением. Это выглядело странно. И порождало вопросы. Почему он вышел так рано? Пусть уже почти рассвет, но на улице всё ещё оставалось небезопасно до ударов первых колоколов. А что, если бы Лололошка не решил по наитию прийти сюда, чтобы осмотреть местность на наличие потенциальной опасности? Раздражённый нелогичными поведением доктора, Ло крепко сжал зубы, внимательно следя за его действиями. Учёный тем временем прикрыл глаза, вдыхая прохладный утренний воздух, и, расслабленно улыбнувшись, пошёл в направлении своего дома. Лололошка тихо двинулся за ним, недовольно заговорив: — Слишком рано. Человек вздрогнул, резко оборачиваясь. Вампир подметил, как одна его рука потянулась к кресту на шее, а вторая — за чем-то в один из внутренних карманов. Однако, узнав посетителя, тот в миг остановился и успокоился. — Ха, красотка, это всего лишь ты, — выдохнул с облегчением доктор и вместо ответа, подошёл с улыбкой, неожиданно обняв вампира. Лололошка застыл, на мгновение, позабыв обо всех упрёках, которые хотел высказать. Горячие, крепкие руки обвили его, похолодевшее за ночь, тело, согревая в своём кольце, а чужой подбородок лёг ему на плечо. Чувствуя эту близость, древний вампир растерялся. Джон так бесцеремонно подошёл и обнял его посреди улицы?! Он, конечно, не был примером воспитанности, но обычно не лез настолько бесцеремонно без явного разрешения красноглазого. Стоило бы оттолкнуть его, осадить, но.. эти ощущения были до того приятными, тёплыми и такими... нужными, что он не смог себя заставить прервать это. Сколько же лет этого ему не хватало? Быть действительно для кого-то нужным, родным. Это трогало, но в то же время и пугало. Для бессмертного подобные привязанности — смерти подобно. — Так не терпелось увидеть меня? — прошептал игривый голос в ухо. Ло невольно почудилось, что Джон может даже полезть целоваться. Вот только этого им точно не хватало. Если перед возможными свидетелями ещё можно как-то оправдать объятия между двумя мужчинами, то вот поцелуй явно вызовет вопросы. Союзы между представителями одного пола категорически не приветствовались, и в народе их даже могли счесть за происки дьявола, пусть это и было не так. В их случае Лололошка — вампир, ему можно, ведь отсутствующую душу невозможно ещё больше испортить, а Джон... что Джон? Он просто сам по себе странный. — Почему ты вышел так рано? — недовольно выдохнул Лололошка и, взявшись за чужие плечи, отодвинул человека: они и так уже неприлично долго обнимались. Однако в процессе он заметил странный взгляд учёного: непонятный, словно опустошённый и немного грустный. Но всё это в моменте испарилось, словно мираж, уступая место прежней живости и игривости. — Ох, только не бурчи опять, — закатил глаза человек. — Уже предрассветный час, и я знаю, что большинство нечисти в это время теряют свои силы. Вон, даже твои глаза посинели. И вообще, что ты тут делаешь? Тебе же надо в укрытие, нет? Джон поднял бровь в ожидании ответа. Лололошка нахмурился. — Хорошо, но какой смысл тебе в том, чтобы так рано уходить? — проигнорировал он попытку перевести стрелки. Поведение Джона казалось всё более необычным, нежели раньше. — Обычно ты просыпаешься намного позже. — Не хочу застать утренние молитвы и мессы, — поморщился учёный и, бросив напоследок неприязненный взгляд на здание собора, первым двинулся в направлении дома. - По-любому ко мне бы пристали со своими проповедями и просьбами о подати. Такой аргумент не показался Лололошке убедительным, но он решил не лезть дальше. Это не его дело — что там творится у человека в голове. Он вообще должен постараться изолироваться от него ментально, чтобы в будущем не пожалеть. Тишина в дороге продлилась недолго, Джон прервал её первым, с интересом спросив: — Так и куда ты ходил? Обнаружил что-нибудь или кого-нибудь? Вампир промолчал, решив не рассказывать слишком уж непредсказуемому учёному обо всём, что узнал. Ни о Дженне, ни о предсказании, и тем более о том, что во время ночного патруля он не обнаружил ни единого следа пришлого гостя. Тот, к слову, будто сквозь землю провалился, не оставив даже запаха. Эшхолд сам по себе небольшой город, так что вряд-ли такая заметная нечисть смогла бы укрыться здесь от опытного вампира. И либо она ушла — что ещё предстоит проверить, послушав разговоры горожан — либо укрылась в одном из домов, где Лололошка не сможет до неё добраться. — М? Почему молчишь? — учёный обернулся, вопросительно посмотрев на вампира. — Ответишь? — Нет, — без всяких оправданий отрезал тот, равнодушно обогнув вставшего доктора. — Ну ничего себе, — поражённо присвистнул человек. — Я, значит, согласился ради твоей прихоти, вместо сна в своей тёплой уютной постели, поплестись посреди ночи в церковь и переночевать в холодной и тёмной келье, а ты даже не удосужишься сказать зачем? К концу фразы его голос приобрёл нотки укора. Джон что, пытается надавить на совесть вампира? Ну, удачи ему — она давно мертва. — Нет, — так же невозмутимо ответил Лололошка, не сбавляя темпа. Последовало недолгое молчание, после которого говорливый Джон начал причитать и всячески ворчать на Лололошку, говоря, какой он нехороший вампир, подлец, что так замучил бедного доктора, приютившего его у себя. Говорил он в полушуточном тоне, однако самому вампиру в данный момент было не до веселья. Ему не хотелось разговаривать сейчас с учёным, да, в принципе, и ни с кем не хотелось. Краткий миг удовольствия вновь сменился горечью осознания, что всё это, скорее всего, лишь временно. Он окончательно понял цену того, что может потерять, и это было невыносимо. Ему нужно было как-то отрешиться от этих чувств, подготовиться, отделиться от этого надоедливого человека. — «Это всего лишь смертный», — он бросил на Джона позади холодный взгляд. Тот, идя за вампиром безмятежной походкой, болтал о своём и не заметил этого жеста. — «Он ничего не стоит».

***

Несмотря на неприятное утро, весь остальной день прошёл как по маслу. Пациентов было много, но без тяжёлых случаев. Джон потянулся, вставая со своего кресла, и отправился приводить рабочее место в порядок. К сожалению, и в этот раз — без крови, но Лололошка поел только вчера, и доктор был уверен, что тот ещё способен потерпеть. Продезинфицировав по возможности инструменты, убравшись в помещении и расставив всё по местам, Джон, чувствуя приятную усталость, пошёл искать красноглазого. Он не собирался просто так оставлять попытки разговорить Лололошку и узнать, что же тот в итоге выяснил. А в том, что вампир что-то узнал, сомневаться не приходилось. Всё его поведение, которое было более отстранённым, чем обычно, подтверждало это. К своему удивлению, врач не застал его в приёмной, как это было у них заведено. Джон задумался, не ушёл ли тот снова, пока учёный был занят в своих комнатах. Хотя, учитывая, как вампир боялся оставлять доктора одного даже на одну ночь — вряд ли это было так. Из вариантов ещё оставались подвал и библиотека. Но тот, на удивление, нашёлся на кухне, будучи довольно сильно погружённым в себя. — О чём думаешь, красотка? — подошёл Джон, кокетливо заглянув тому в лицо. Вампир отчего-то поморщился. — Не лезь, — только лишь грубо бросил тот, отворачиваясь. Доктора смутило это поведение. — «Что это с ним?» — создавалось впечатление, будто он потерял расположение вампира, хотя это было странно, учитывая, что Джон практически ничего не сделал. Да, возможно, он действительно вышел чуть раньше положенного, поскольку не хотел повторно встречаться с Лоренсом или, того хуже, с епископом Лукием, но в каком плане это должно было так задеть вампира? Учёный нахмурился. Может ли быть так, что подобным образом Лололошка пытался «воспитывать» Джона? Если это так, то вышло крайне неумело и топорно. Джон не того типа орешка, на котором сработают подобные методы. Он ухмыльнулся и обнял вампира за плечи. — И чего это мы отталкиваем? Думаешь, сработает? — с улыбкой проговорил он на тому ухо, но наткнулся на жёсткий и совершенно недружелюбный взгляд. — Я сказал, не лезть ко мне, — спокойно повторил тот уже с явной угрозой. Джон растерянно отступил, а вампир вновь отвернулся, возвращаясь в своё задумчивое состояние. Внутри учёного кольнула непонятная обида. Что происходит с Лололошкой? Ведь все эти дни, особенно в последние несколько, он показывал только благосклонность, а тут почему-то стал холоден и не желает идти на контакт. Что-то случилось прошлой ночью? Что он такого узнал? Неожиданная догадка заставила покрыться холодным потом. — «Но ведь как бы он смог?» — Что ты выяснил? — спросил он с нажимом, внимательно смотря на вампира, но тот даже не посмотрел в его сторону, продолжая игнорировать. Тогда Джон засомневался. Если бы тот узнал о его связи с церковью, то определённо уже прикончил бы доктора или, как минимум, не сидел бы рядом с ним так спокойно. Тогда что? — Лололошка! — Джон всё же нарушил приказ и вновь взялся за его плечо, но тот грубо отпихнул его руку, вставая. Вампир грубо схватил доктора за грудки и процедил в лицо: — В последний раз предупреждаю: оставь меня в покое, — его красные глаза засветились особенно ярко, но никакого воздействия Джон не ощутил. Вампир отпустил его и, пройдя мимо, двинулся в сторону спальни (или подвала, как посмотреть). Джон крепко сжал руки в кулаки, съедаемый внутренним негодованием на вампира, что вёл себя просто отвратительно. Неужто тот даже готов нарушить их договор, если Джон не послушается? А если так, то получается, он вполне готов уйти? Внутреннее чувство обиды сменилось на тревогу. Неужто его снова хотят бросить? НЕТ НЕТ НЕТ! Он не может позволить! Джон вновь бросился к Лололошке. Обойдя и встав перед ним, он тут же ухватился за его шею и впился поцелуем в холодные губы никак не ожидавшего подобного вампира. Это, безусловно, было абсолютно иррационально с его стороны — Джон бы и не спорил. Но иных способов показать свою привязанность он не видел. Пусть знает, на что готов учёный. Пусть знает, что он не боится его. Он просунул язык в приоткрытый от удивления рот и с наслаждением провёл им по краям острых клыков, чьи концы слегка царапали мышечный орган. Спустя секунду ступора вампир возмущённо прорычав в поцелуй, схватил за его плечи и болезненно потянул от себя. Джон вцепился в свои же руки мёртвой хваткой, стараясь удержать замок, даже когда конечности стало ощутимо больно от растяжения. Он был готов держать их вплоть до вывиха. Чужие зубы почти сомкнулись, грозясь откусить назойливый язык, но всё же не сделали этого до конца. Лололошка всё ещё не желал причинять вред учёному. Это не могло не радовать. Значит, ещё есть шанс на улучшение отношений. Стараясь изо всех сил удержать хват одной рукой, другой Джон потянулся к его волосам на затылке. Стоило лишь коснуться чужой головы, как сила, с которой его оттягивали, мгновенно ослабла. Джон ухмыльнулся про себя, прекрасно зная слабое место вампира, что так забавно замирал каждый раз, когда кто-то прикасался к его макушке. Он массирующими движениями провёл пальцами меж мягких волос, чувствуя, как под его напором зубы вновь приоткрываются и позволяют углубить поцелуй. Поняв, что его больше не отталкивают, Джон опустил вторую руку ниже, приглаживая по спине. Вампир постепенно стал успокаиваться, позволяя проворачивать с ним подобные манипуляции, но не отвечая на них. Учёный старался удержать поцелуй настолько долго, насколько позволял ему кислород. Он боялся, что, отстранившись даже на мгновение, разрушит этот хрупкий баланс и вновь лишится снисхождения вампира. Но всё же ему приходится сделать короткую передышку, и в процессе сталкивается со взглядом Лололошки. Сложно было точно понять, что тот чувствует. Красные глаза смотрели на Джона очень пристально, не отрываясь, будто принимали некое важное решение по поводу него. Это было даже по-своему жутко, но учёному было уже всё равно. Он не чувствовал страха — лишь желание вернуть и сохранить то родное и приятное, что между ними было. Чтобы его любимый вампир вернулся. Джон вновь возобновил поцелуй, с каждый разом всё больше и больше сминая чужие губы. Наконец, дыхание вампира сбилось и стало громче, но он всё ещё продолжал упираться, не желая отвечать. — Долго ещё держаться будешь? — спросил насмешливо Джон, в очередной раз оторвавшись от процесса ради глотка свежего воздуха. — Я же знаю, что и ты тоже этого хочешь. Лололошка смерил его недовольно глазами, а затем на мгновение в них отразилась боль, которую вампир скрыл, прикрыв веки. — Ты точно ненормальный, — тяжело выдохнул он, наконец возвращаясь в своё прежнее «живое» состояние. А затем сам притянул человека, беря инициативу в свои руки. Джон не стал возражать, да и не смог бы, когда его губы были так заняты. Страстные поцелуи перетекли в нечто более интимное — прикосновения, снятие одежды, поход в спальню. Уже будучи обнажёнными, лёжа в постели, они лишь сильнее прижимались телами, действуя всё жаднее и требовательнее, будто боялись потерять другого в любое мгновение. Каждое прикосновение, каждый поцелуй был для них словно глотком чистого воздуха, облегчением, утешением. Джон обнимал Лололошку, не желая отпускать, согревая своим теплом, чувствуя, как вампир то расслабляется, то снова напрягается рядом с ним. Тот иногда срывался на глухие рычания, всё больше теряя над собой контроль, но по-прежнему не позволяя себе причинить человеку вред. В помещении, освещённом лишь лунным светом, стало душно. Сладкая истома накрывала их обоих — от понимания, что они рядом, что они вместе. Что они есть друг у друга в этом крайне жестоком и недружелюбном мире. Это был их собственный маленький секрет и отдушина. Тайна, которой они оба решили остаться верны до самого конца.