Божий дар и яичница (совместно с Mythland)

Мне тоже надо как-то жить... Старое как мир утверждение Проспер осмотрелся на ходу: нет никого, а скоро с той стороны улицы его будет вовсе не видно из-за стены дома. Понял это и припустил что есть мочи. Раз-два, раз-два... Да где же теперь искать эту дуру? Прима хоть и старше его на три года, но девчонка, потому он и посчитал когда-то, что он умнее. А раз он сам не первый мудрец, то, выходит, сестра и вовсе дурища, каких поискать. Раз-два, раз-два... Идёт какая-то, не бежать бы так быстро. От таких можно многого ожидать: если что не так, как схватит за шкирку, а потом и делай вид, что не понимаешь, что там она тебе говорит. А говорить (если вовсе не кричать) эта разодетая женщина стала бы одно: "Что украл?!" Такого, впрочем, с Проспером пока ни разу не случалось, зато он несколько раз прекрасно видел, как это бывает. Именно поэтому он и решил, что в опасности он просто обязан нарочно "забыть" французский, авось как-то поможет. Чем поможет, правда, Проспер не очень понимал, но предпочитал об этом не думать. Главное - не попасться вовсе, тогда и не придется проверять. Сегодня ему уже в который раз повезло: на него и не посмотрели почти, как если бы он был невидимкой. Скоро снова можно будет бежать во весь опор. Раз-два, раз-два... Слева ничего примечательного, только небольшая компания, но они все были заняты каким-то разговором, а сам мальчишка уже почти пробежал мимо них. Можно считать, что опять пронесло, хотя, если честно, гораздо больше людей на его опыте считали его присутствие где-то рядом не своего ума делом, а значит и не стоит преувеличивать свою ловкость и удачу. Раз-два, раз-два... Справа совсем никого, прямо впереди тоже ничего не видно. Всё ещё не видно, путь свободен. И сейчас не видно, и теперь не... -Глаза у тебя на затылке или как у всех людей? Проспер отошел на шаг назад и посмотрел снизу вверх на скрестившую руки на груди женщину. Больше всего ему хотелось сказать ей то же самое. Он подумал, что был бы вполне прав, ведь она чуть не выскочила на него из-за угла, а так дела не делаются. Про то, как делаются самые разнообразные дела - объясняли ему именно этими словами - он слышал и от Императора, никаким императором, конечно не бывшего, и от Мельника собственной персоной. Только он подумал и о том, кто тут прав, и о Мельнике, женщина помахала рукой прямо перед его носом. -Надо же: как бегать - так мастер, а как на вопросы отвечать - так не дождёшься. Эти слова вернули Проспера к жизни, теперь он был не на шутку разобижен. Женщина, судя по одежде, как попало завязанным одной только лентой в подобие причёски волосам и тому, что раньше он её ни разу нигде не видел, была скорее всего не из этих мест. Может быть, даже жила поблизости от какой-то деревни. Проспер понял это и почувствовал гордость и за то, что хоть сколько-то живёт в старой столице, и за то, что понял о незнакомке достаточно для какого-никакого, но ответа на обидные слова, как бы они ни были похожи на правду. Более того, чем правдивее они ему казались, тем больше хотелось стояще ответить. Но это опять не удалось: его схватили за руку, оттянули ближе к краю улицы и спросили тихо и прямо: -Я, кажется, знаю, откуда ты можешь быть. Проспер молчал. "Забыть" французский не выходило, но на этот раз отлично получилось "потерять" дар человеческой речи. -Не прикидываешься же ты немым на улицах, как этот ваш король - калекой, - спокойно продолжила женщина, и тут Проспер не выдержал: -А с чего это ты решила, что я умею говорить на самом деле? -С того, что слышала, как мастерски ты клянчишь самые разные вещи, хоть и очень недолго. Случайно. Так я права? -Предположим, - откинул голову и провёл рукой по волосам Проспер. Этот жест он "подцепил" у Мельника, который делал так настолько часто, что сам мальчишка иногда думал, не отвалится ли у него голова. Женщина как-то странно посмотрела на него и ещё тише и ещё серьёзней спросила: -Есть же у вас там Мельник? -Мельник? -Только не говори мне, что не знаешь никакого Мельника. Проспер нахмурился и снова будто потерял способность говорить, не покидавшую его при разговоре с Агнессой. В голове роились не очень приятные мысли: всё складывалось слишком странно, и это не могло ему понравиться. Казалось, что скоро его втянут в какую-то историю, а этого ему не очень-то хотелось. Не для этого они с Примой пришли к слабознакомому им, но приходящемуся их умершему родственнику лучшим другом, Герцогу. И без того предлог у них был не только ложный, но и казавшийся им с каждым днём хуже: они сбежали, но всем с завидным упорством продолжали говорить, что оторвались. Ещё одной долгосрочной лжи - а дела делаются порой именно так - он бы не выдержал. Подумал, впрочем, на самом деле немного о другом: "Вот уж нет"! На этом мысль оборвалась, зато на волю вырвалось абсолютно честное: -Как так выходит? Как так выходит?! -Что выходит, парень? -Говорил сегодня с тремя девчонками. С тремя! И всем Мельника подавай! -А тебе обидно? - голос женщины звучал хоть и полуиздевательски, но как будто был ещё и упавшим. -Нет, просто странно как-то, как будто неспроста. -Может, и неспроста. А кто третья? -Сестра моя. Головой от него повредилась, а что делать - понятия не имею. Вроде и не говорили они никогда, а всё одно как сумасшедшая. Дура. Женщина ухмыльнулась. -Бывает и такое. Только тогда где Мельник? Это ты знаешь? -А тебе зачем? -Старое знакомство. Надо. Скажешь и не наврёшь - дам четыре су. -Пять. Сейчас. Сам поведу, - было понятно, что нытьем как от Агнессы от неё ничего не добьешься. -Будешь торговаться - получишь два. Думаешь, переспоришь меня? -А ты кто такая, добрая женщина, что... -Бонна Плеже. Значит, хочешь два су и через неделю? Уже получишь. -Э-э-э, добрая женщина, - сказать ей "красотка" язык не поворачивался, хоть и казалась Бонна ничем не уродливее Агнессы, - так дела не делаются, сама понимаешь, какая моя жизнь... -Ты Мельника передо мной не отыгрывай, комедиант, я такое от него слышала, чего тебе в жизнь не узнать. Значит, два су? Такого Проспер не ожидал совсем. Условия ему ставили сначала старшие, потом Герцог, а иногда Император, в самых редких и невесёлых для него случаев - Король. Мельник был на его памяти всегда избалован "монаршим" вниманием и частенько будто воспринимал его как должное, но даже он и не думал помыкать Проспером и шёл на уступуки, теперь казавшиеся просто невозможными, огромными и непомерными. Эта почти-незнакомка же сразу решила дать ему понять, что здесь всё решает она, и никакой наглостью её наглость перебить было нельзя. По крайней мере, опыта ему не хватало. Впервые Проспер признал за собой просчёт, но всё ещё надеялся на то, что он будет последним. -Добрая женщина, так ты не просто так говорила? -Сам узнаешь, - она улыбалась, причём как будто уже тепло и без тени издевки, - так поведёшь? Окрылённый непонятной надеждой, что всё обойдётся, Проспер молча кивнул и махнул рукой, будто говоря следовать за ним. *** Тот же самый день Жеан Фролло встретил во всепоглощающей ленности и не думал отказаться отдаться ей полностью. Впрочем, исключение для ума он сделал, но становилось ясным это постепенно. Проснулся юноша ещё до рассвета и не нашёл ничего лучше, чем посмотреть немного на потолок, лёжа на спине. На потолке ничего видно не было, перед глазами расплывались лиловые, серые и черные круги и безумно хотелось пить. Хотелось просто так, хватило бы и пары глотков воды, но достаточно мучительно, чтобы начать ворочаться в темноте, желая заснуть и проснуться уже при свете дня, когда он хотя бы сможет видеть дальше своего носа и тех самых лиловых кругов, которых на самом деле в природе никогда не существовало. Где-то у занавешенного окна он почувствовал движение, а затем и обращенный на себя взгляд. -Тебе не спалось? - знакомый голос, хоть тон был не очень знаком - не сухой, а просто спокойный, даже немного доброжелательный - пригвоздил Жеана к постели. Несмотря на это, способность говорить у него не исчезла, и ответ последовал скоро: -Только проснулся, но почему - не знаю. Стоило спросить брата, отчего не спит он и отчего он стоит здесь, но язык не повернулся, и Жеан сосредоточился на движении где-то недалеко, как бы сложно его ни было уловить. И вот оно почувствовалось ещё ближе, и юноша почувствовал как на его лоблегла рука. И как это только братец всё видит в такой - казалось бы - темени? Хорошо, что мысли не умеет читать. Что это так, Жеан не сомневался, но тут же одёрнул себя: насколько нужно быть наглым, чтобы после того, как тебя поселили в родительском доме и дали понять, что ты здесь отчего-то нужен, всё ещё давать волю издевательским мыслям? Неизвестно, но ясно было одно: Жеан не неблагодарен, но всё же достаточно нагл для этого. -Спи, - подтвердил свою неспособность к колдовству и всему прочему брат. Нет, читать мысли он точно не мог, потому как Жеану в его словах чудились ещё другие: "Если ты задумал убежать, почему"? Сбегать Жеан не собирался, ему нужно было сделать кое-что другое, и теперь Клод, сам того наверняка не зная, заставил его об этом вспомнить. Что же, будет о чём поразмыслить. Потом. -Спи, - повторил уже отдаляющийся, судя по звуку тихих шагов, брат, - ничего ужасного же не случится, если ты заснёшь. Через минуту после этого Жеан расхохотался, стараясь заглушить себя одеялом: это всё напоминало ему о детстве не так, как ему подумалось сначала, нет, это было похоже не столько на то, как его укладывали спать, сколько на полузабытую сказку, в которой людоед украл ребенка и думал его, конечно же, сожрать, но перед тем всячески усыплял его бдительность и будто даже беспокоился о своей жертве. Это не могло вызвать ничего кроме смеха, но потом его посетила самая главная мысль, и - вместе с тем - самая интересная: а куда потом направился братец? Когда Жеан проснулся во второй раз, было совсем светло, а брата не было нигде. Можно было списать это на что угодно, если бы не обещания и слова самого Клода, данные в первую очередь себе. Мысли увлекли Жеана туда же, куда и раньше, но судьбе как будто это было совсем уж неугодно. Именно так можно было расценить то, что произошло, когда юноша спустился вниз и расположился у раскрытого окна: на пол, совсем рядом с самим Жеаном, упал камень. Именно это и заставило его вспомнить о том, чему он и так посвятил недостаточно времени и мыслей, проснувшись засветло: то, что ему недурно было бы сделать вместо побега. И теперь ему показалось, что осенило его слишком поздно.