Obedience

Прежде всего, Минхо почувствовал непреодолимое чувство вины, когда Чан рассказал ему о том, что произошло в его отсутствие.Сразу после этого ему стало стыдно за то, что он так сблизился с человеком, который в итоге поставил под угрозу безопасность его семьи. Джисон, как он теперь узнал, звали волка, ждал, пока омега полностью окажется вне досягаемости, чтобы сразиться с Чаном. Рано утром к вожаку стаи подошел незнакомый ему человек и твердо представившись, выдвинул требования.Ему очень ясно сказали, что он хочет, чтобы Минхо стал его парой и перестал быть омегой стаи. Чан пытался объяснил, что это невозможно, роль Минхо была определена луной, и его место в иерархии стаи не подлежит сомнению.Но видимо, Джисон тогда решил, что если структура стаи под руководством Чана настолько негибкая, то он может попытаться взять ее под свой контроль и перестроить в соответствии со своими желаниями. Это было нападение, основанное на эгоизме и Минхо захотел спрятаться, когда понял, что действия Джисона вызвали в уголке его сердца совершенно неуместное чувство восторга. Как будто он был так очарован тем, что альфа так сильно его хотел и был готов перевернуть все с ног на голову. На самом деле Чан не злился на Минхо из-за попытки интегрировать иностранного оборотня в их стаю, но его больше расстраивало то, что тот не установил достаточных границ с Джисоном. - Если бы я не знал, как сильно ты заботишься о нем, я бы не колеблясь свернул ему шею. То, что он сделал, неприемлемо. Присутствие Джисона больше не приветствовалось и с тех пор его снова заперли в тюремной берлоге. Чан объяснял, что он не нанес непоправимого вреда, но все же он был, так что теперь они ждали, пока альфа стаи достаточно поправится, чтобы отпустить его. Минхо чувствовал себя потерянным, поскольку большую часть времени молчал. У него не было возможности высказаться в любом случае, строгость Чана не давала омеге и шанса бороться с этим.После того, как его наказали, альфа стаи успокоился, а глаза потускнели, пока снова не потемнели. Он схватил омегу за подбородок, Минхо затаил дыхание, когда на него устремился пронзительно давящий взгляд. - Тебе придется хорошо подумать,что ты хочешь делать сейчас, Минхо. А омега мог только опустить взгляд, не имея смелости сказать что-либо еще.

***

Именно Чанбин пробрался к нему среди ночи и прошептал, что прикроет его.Минхо уставился на него с недоверием, спрашивая, зачем он это сделал, в конце концов это будет происходить за спиной альфы стаи. - Минхо, Чан был на взводе. Это первый раз, когда его авторитету бросили вызов таким образом, так что, очевидно, он ведет себя жестче чем нужно, - тихо объяснил альфа, и Минхо поджал губы. - Чанбин, он угрожал захватить власть в стае, я не думаю, что Чан ведет себя «жестче чем нужно», - он пробормотал, и альфа покачал головой. - Я понимаю это, но Джисон проиграл. Чан был на грани, когда проблема уже была решена. - Это ничего не меняет, - голос Минхо невольно дрогнул, - я...ему придется уйти. Тёмный взгляд Чанбина пристально посмотрел на него, и омеге захотелось свернуться калачиком. - Слушай, я был там, когда Джисон представился и сказал, что хочет. Он попросил разрешения ухаживать за тобой. Он бросил вызов Чану, потому что наш альфа даже не предоставил тебе свободы выбора, он просто наотрез отрицал такую ​​возможность… - Не просто так, Бин! Я омега стаи, мне не суждено иметь пару. Я предан стае, а не только кому-то одному. Минхо пытался надавить и защитить вожака своей стаи, даже если это причиняло ему боль, но было вызвало лишь разочарование Чанбина, который продолжил спорить. - Но ты позволил Джисону надеяться! Я тебя знаю, ты бы не уделил ему ни минуты своего времени, если бы сам не был заинтересован, ты меня не обманешь, Мин. Ты не обманешь никого из нас, вся стая знает, что ты к нему привязан. - Я поклялся себе, что буду служить луне... - Луна также привела этого волка к нам, к тебе. С самого начала он реагировал только на тебя тогда, когда рычал на нас всех. Ты знаешь, это тоже что-то значит. Минхо вздохнул и потер лицо, чувствуя себя под давлением. Затем Чанбин протянул руку, сжав его бедро, успокаивая. - Чан гордится и ослеплен. Ты же знаешь, он хочет, чтобы ты был счастлив. Мы все этого хотим, ты всегда так много для нас делал. Будь храбрым для себя хоть раз, я знаю, ты хочешь его увидеть. И он действительно это сделал. На обратном пути Минхо хотел только одного — снова увидеть волка — увидеть Джисона. Пожевав нижнюю губу, он сдался и встал, Чанбин внимательно следовал за ним. Обменявшись взглядами, альфа кивнул, и они молча вышли из логова Минхо, оба направляясь к тюремному логову.Прокравшись внутрь, Минхо наткнулся на свернувшийся клубок меха в углу камеры. Сначала его сердце замерло, но затем он позволил своему запаху вспыхнуть, совсем чуть-чуть, как только дверь за ним закрылась. Волк с урчанием поднял голову, и повернулся, посмотрев на омегу. Как только он понял кто это, неуклюже встал и заметно прихрамывая, подошел к прутьям клетки виляя хвостом. Поскольку было почти темно, Минхо с трудом разглядел все травмы, но мог видеть, как коричневая шерсть сбилась в комки на шее и плече альфы.Он опустился на колени у прутьев, сжав пальцами железо, губы подергивались, когда его облизывали. Волк тихонько повизгивал, осторожно указывая головой на дверь камеры, приглашая Минхо войти внутрь. Омега поморщился и покачал головой, его пальцы начали разжиматься, когда запястье внезапно крепко схватили. У него перехватило дыхание, и он взглянул на человека, который теперь был там вместо волка. Он был прав, предпологая, что возраст того был близок к его собственному. Глаза Джисона были темными и большими, его лохматые каштановые волосы спадали на них и обрамляли мягкие черты. Минхо не мог не позволить своему взгляду скользнуть вниз, подмечая округлые щеки, губы приоткрылись над уродливым темным синяком, окрашивающим одну сторону его лица.Губы альфы казались мягкими, прежде чем он обнажил зубы, его клыки были длинными и заставили Минхо заскулить, когда Джисон притянул его ближе. Кончики пальцев коснулись груди альфы, прямо над его сердцем, и Минхо зажмурился, когда теплый воздух ласкал его лицо. Джисон стоял прямо там, он был близко и намного красивее, чем Минхо мог себе представить, когда лежал ночью в своем гнезде и размышлял об этом. Его рука растянулась на разгоряченной коже альфы, гудение в его груди заставляло сердце Минхо биться в такт. Это было интимно, и он слегка впился ногтями в плоть, альфа издал низкий рык в ответ на прикосновение. Омега почувствовал, как нос Джисона коснулся его щеки, губы скользнули по ней, заставив Минхо почувствовать волнение. Его глаза приоткрылись, не смея взглянуть на лицо напротив, а уши порозовели, когда он вместо этого уставился на голое тело. Подтянутое, покрытое медовым загаром, которое в точности соответствовало запаху альфы, которое выглядело слабее, чем в последний раз, когда они виделись. Свежие царапины и укусы портили кожу, вместе с несколькими старыми шрамами, но Минхо был так сильно привлечен, желая провести пальцами по сильным рукам, идеально округлым грудным мышцам, вниз к тонкой талии, которая дальше вела к … Минхо очнулся, почувствовав, как зубы царапают его челюсть и не заметив, как наклонил голову ровно настолько, чтобы подразнить альфу своей шеей.Отстранившись, он не мог отойти слишком далеко из-за хватки на запястье, но он осмелился посмотреть в эти глаза, в которых плясали слегка красные огоньки. - Не уходи. Голос Джисона был низким, глубоким, как гул, когда он тихо говорил. - Джисон, я… - Пожалуйста. Плечи омеги поникли, когда он увидел, как брови альфы поднялись.И, возможно, это был не удар ниже пояса, но он определенно чувствовал себя именно так, когда Джисон позвал его по имени. - Минхо. В груди Минхо разразилась буря, борьба между влечением к другому человеку и тем, чего он ожидал от своей жизни. Это оказалась почти невыносимо из-за того, насколько беспрецедентной она была.Это дико, всё настолько вышло из-под его контроля, что Джисон, вероятно, уловил это, прочитав его лучше, чем Минхо мог прочитать сам себя, потому что альфа отпустил его как раз вовремя, чтобы он успел встать. Его руки дрожали, когда он вынул ключ и поднес его к замку, поспешно открывая камеру. И даже если между ними больше ничего не было, Джисон в любом случае ждал. Затаив дыхание, альфа встал в ожидании, когда Минхо сделает последние шаги к нему. Что он мог сделать, кроме как довериться? Ничто не казалось таким важным как Джисон прямо сейчас, когда альфа крепко обхватил его руками, морщась от боли в пораненных местах, но не отпускал. Минхо скользнул руками по широким плечам, не смея плотно прижать лицо к шее того из-за глубоких укусов, которые покрылись коркой крови.Его губы задрожали, и он издал тихий писк, желая дать Джисону понять, что даже если он и проиграл бой Чану, он все равно ценит то, как упорно он сражался. Джисон повалил Минхо на землю, и сел, потянув его за бедра, чтобы оседлать, несмотря на собственную наготу. Не то чтобы это имело значение, они не были там, чтобы способствовать какой-либо интимности, кроме как примириться с этим неизбежным влечением, которое только сильнее подтвердилось.Минхо вздохнул и растаял в ладонях, которые обхватили его лицо и погладили острые скулы, сердце омеги забилось быстрее, когда Джисон начал наклоняться. Их носы соприкоснулись, потираясь и впитывая запахи, пока они прижимались друг к другу. Минхо уткнулся носом в Джисона, и они оба сидели молча, наслаждаясь этой новой близостью. Однако чувство вины снова охватило Минхо, когда он почувствовал, как губы Джисона коснулись его шеи. - Зачем ты это сделал? Зачем ты так рисковал? Он мог только шептать дрожащим голосом, проводя пальцами по ранам, чувствуя укусы на шее Джисона, глубокие царапины, обнажавшие плоть на одном из его плеч и до самой руки, которые выдавали то, почему он хромал, будучи волком.Альфа зарычал на это, сильнее прижимая лицо к горлу Минхо, и на мгновение возник страх, что Джисон может укусить его. Но он этого не сделал, даже если его зубы были прямо там, его десна, вероятно, пульсировали и зудели от желания заявить права. Минхо замер, словно добыча и расслабился только тогда, когда другой лизнул его пахучую железу и отстранился. - Ты знаешь почему. Теперь он заметил, что голос Джисона стал хриплым — вероятно, из-за того, что он давно уже не говорил должным образом — взгляд Минхо задержался на надутых губах, прежде чем встретиться взглядом с альфой.Его брови были нахмурены, он смотрел прямо в душу Минхо, и омега смог только издать дрожащий шепот. - Нет, Джисон. Зачем ты это сделал? Все было хорошо, если бы ты просто… Если бы ты держался своей полосы, ты мог бы остаться. Остаться со мной, пока бы я заботился о стае, я все еще мог бы быть рядом с тобой, тогда, когда бы ты во мне нуждался, не то чтобы мы не могли быть близки! Я разбираюсь с гонами, я мог бы позаботиться о тебе… Минхо захлопнул рот, когда Джисон предостерегающе зарычал на него и оскалил зубы. - Мне кажется неправильным делиться тобой. Между ними повисла тишина после напряженных слов Джисона. Минхо чувствовал себя загнанным в угол, чувствовал себя неправым из-за того, что этот альфа был им недоволен.Единственный, кто заставил омегу почувствовать что-то подобное, был альфа его стаи, единственный, кому Минхо должен был действительно прислушиваться и подчиняться. Но он начал игнорировать приказы и желания Чана довольно давно, и все из-за Джисона. Было несправедливо, что луна всегда направляла его к роли, а теперь поставила перед ним этого человека. - Когда ты исцелишься, ты должен уйти. Джисон пошевелился, наклонив голову, чтобы лучше рассмотреть омегу, который опустил голову. - И что ты будешь делать, а? Когда узнаешь, что ты мой? И снова альфа заговорил с рычанием, настойчиво, когда его руки опустились, чтобы схватить бедра Минхо, сжимая их крепко, с такой силой, что Минхо подумал, что остануться синяки. Он вздрогнул и тихий всхлип вырвался, когда он прижался лицом к щеке Джисона, прежде чем медленно и томно лизнуть ее. Пытаясь успокоить обиженного альфу, потому что он не мог ответить. У него просто не было ответа. И, возможно, луна была к нему немного милостива, потому что в этот момент раздался резкий стук в дверь. - Мне пора идти. Джисон зарычал, вцепившись в омегу, когда тот начал двигаться, а Минхо снова издал жалобный звук. - Я должен. И его неохотно отпустили. Недовольные звуки продолжали исходить от Джисона, альфа плелся за ним, положив руку на спину Минхо, пока ему не пришлось выйти из камеры.Он ненавидел, насколько мучительно было запирать Джисона, не тащить его обратно в его логово, чтобы они могли спать вместе, свернувшись калачиком. Посмотрев в последний раз в глаза Джисона, которые теперь были ярко-красными и дикими, он выбежал из логова, поморщившись в сторону Чанбина, который выглядел таким же взволнованным. - Возвращайся в свою берлогу, я задержу Чана. Я чую, как он идет сюда. Минхо смог только кивнуть, стиснув зубы и убежать.

***

Пока судьба была извилистой и запутанной, она дергала за свои ниточки. Минхо не мог не думать о том, что должно быть что-то большее, когда исцеление Джисона пошло не так, как обычно, и это неизбежно заставило его уйти.С той ночи, когда Чанбин помог ему, Чан был беспокойным и почти одержимым, он не спускал глаз с омеги стаи, и, если его не было видно, то часто можно было найти кружащимся вокруг тюремного логова. Минхо должно быть услышать это от Феликса, как Джисон стал лихорадочным, а затем медленно регрессировал. Отсутствие Минхо делало его агрессивным, возвращая его к старому поведению по отношению к еде, над исправлением которого омега так усердно трудился. А может, оно и не было исправлено вовсе, а только подавлялось, когда он не попадал в стрессовую — враждебную — ситуацию. И теперь волновался не только Минхо, те, кто начал симпатизировать альфе и сблизился с ним, почувствовали себя бессильными, когда Джисон снова принял волчий обличий и отказался перевоплощаться, чтобы поговорить. Омега стаи чувствовал себя потерянным, на сердце было тяжело, и он с трудом сглатывал комок в горле всякий раз, когда видел Чана, не имея смелости подойти к нему, потребовать помощи и позволить ему увидеть Джисона. Чанбину снова не хватило терпения, и после нескольких безуспешных попыток образумить вожака стаи он выбрал последний доступный путь. Он решил обратиться к Сынмину, который уже был расстроен отказом Джисона от лечения.Минхо заботился о щенках, чтобы отвлечься, когда крики пронзили территорию стаи. Опустив маленького волка, которого держал на руках, он бросился к суматохе, несколько членов стаи, стоявших вокруг, выглядели очень расстроенными. А затем он увидел Сынмина, который редко повышал голос в гневе, и он, покраснев, накричал на Чана. - Вытащи голову из задницы, альфа! Разве ты не видишь, как твое упрямство все ухудшает!? Чан был напряжен, его лицо выражало противоречивые чувства: желание показать свое доминирование и власть и полный стыд от того, что тот, кого он обожал, так на него злился. Он угрожал зарычать, и Сынмин щелкнул его, обнажив клыки. - Ты так смело говоришь о том, что хочешь для нас лучшего, что каждый важен и заслуживает уважения и заботы, но ты причиняешь боль одному из людей, который значит для тебя больше всего! Отдай Минхо Джисону, пусть он поможет, пока все это не стало непредотвратимым, и твои руки не оказались в крови! Голос Сынмина в конце зазвучал высоко, его голос даже сорвался, когда он это произнес. Минхо мог видеть, как было больно молодому омеге видеть, как их альфа стаи отходит от собственных убеждений, от того, что он любил в Чане больше всего. Что он заботиться. Чан был поставлен в затруднительное положение, и Минхо заскулил, увидев, как глаза альфы стаи сверкнули стыдом и унижением. Это было не то, что он когда-либо видел в нем, не в такой степени, и он знал, что все наблюдающие затаили дыхание в ожидании следующего шага Чана. И Чан с радостью принял тот вариант, который еще раз доказал, почему он был таким особенным лидером, несмотря на публичное унижение, с которым ему пришлось столкнуться.Потому что Чан никогда не был без нужды жесток или агрессивен, его авторитет всегда направлялся его золотым сердцем, которое отклонилось от своего пути, но теперь Сынмин вернул его на правильный путь. Чан был милосерден, и последнее, чего он хотел, — это причинить боль своей стае, и он понял, что страх перемен ослепил его. Он поднял глаза и нашел Минхо, его напряженное выражение лица было полно сожаления. Минхо заскулил, шагнув ближе и Чан сократил расстояние между ними и обхватил его лицо. - Иди к нему. Мне так жаль… Минхо прервал его, покачав головой, и крепко обнял. Но только на короткое мгновение, потому что в следующую секунду ноги несли его туда, где был Джисон.По дороге его встретил Хёнджин, протягивая перед собой корзину, полную всего необходимого для ухода за раненным альфой. Его сердце билось так быстро, что грудь болела, когда он тихонько открыл дверь, поморщившись от учуянного им запаха болезни. Минхо хотелось завыть, увидев, как Джисон лежит там, не двигаясь и не в состоянии ничего сделать, кроме как издать слабое предупреждающее рычание.Не теряя времени, Минхо закрыл дверь и схватил ключ, чтобы открыть клетку. Металлический звук заставил волка вздрогнуть, угроза того, что кто-то приблизится, вытянула из него всю энергию, чтобы резко повернуть голову в сторону того, кто его беспокоил. Но как только красные глаза Джисона увидели, что это Минхо, омега наполнился страхом и вскрикнул от того, как они закатились назад, а альфа потерял сознание. Взгляд Минхо был затуманен слезами, а его руки дрожали, когда он встал на колени рядом с Джисоном и принялся за работу. Он не мог не зарыдать, увидев, насколько воспаленными и инфицированными выглядели раны, шишковатыми и сочащимися.Извинения сорвались с его губ, но чувство вины за то, что он не смог бороться за своего альфу, быстро настигло его. Казалось, прошли целые века, прежде чем Минхо сделал все, что мог, и он обхватил волка, крепко прижимая его к себе и выл от горестного чувства вины.

***

Время и преданное внимание были единственными вещами, которые могли исцелить Джисона. Минхо не отходил от него ни на шаг, не находя себе покоя от непрекращающегося волнения, что альфа не просыпался еще один день. Но Джисон выздоравливал, хоть и медленно, но по крайней мере, присутствие омеги позволяло ему оставаться в наиболее уязвимом состоянии, поэтому его тело усердно работало над восстановлением. Однако в этом смысле дела пошли на поправку… Облегчение не охватило остальную часть стаи. Хотя они беспокоились о состоянии Джисона, он все еще не был частью их семьи. Их беспокойство смягчилось, когда дело дошло до него, но по сравнению с этим беспокойство по поводу омеги их стаи было тяжелым и удушающим. Когда Джисон отключился, агрессия, которую они привыкли видеть у альфы, теперь отразилась в омеге. Минхо зарычал и не колеблясь обнажил клыки, действуя нерационально по отношению к любому, кто заходил в тюремную берлогу, чтобы просто проверить их. В те редкие моменты, когда Минхо отсутствовал, он был раздражительным и неприступным, рычал, когда кто-то пытался хотя бы сказать ему слово, пока он спешил за едой и припасами. Когда рядом с Джисоном не оставалось ничего другого, кроме как ждать, Минхо пришлось обратиться в свою волчью шкуру и свернуться калачиком рядом с альфой, прижимая его к себе и выделяя свои чрезмерно защитные феромоны, которые были предупреждающим знаком, чтобы никто не приближался.Снаружи Чан становился все более беспокойным, пренебрежение Минхо своими обычными обязанностями давало о себе знать. Альфа стаи направился к Чанбину, поговорив с ним, единственным советом было дать Минхо пространство — это все, что он мог сделать в тот момент, и это то, чего он заслуживал. И хотя Чан осознал масштаб своих ошибок, попытки разобраться с некоторыми проблемами, возникшими из-за отсутствия Минхо, заставили его столкнуться с новым и неприятным чувством бессилия. Это привело его туда, где он сейчас находится, перед тюремной камерой, не решаясь войти, хотя ему было сказано подождать. Ему нужен был омега его стаи. С глубоким вздохом альфа решил, что должен это сделать. Открыв дверь, он был встречен диким рычанием. Глаза Чана расширились, когда он увидел, как Минхо отворачивается от потерявшего сознание Джисона, чтобы встать и двинуться к прутьям.Минхо выглядел неузнаваемо. Растрепанный и злой, как никогда прежде. Омега немного походил, предупреждающе рыча, когда вышел из камеры и приблизился к альфе стаи, который прямо сейчас ощущался как угроза.Это было совсем не дружелюбно, и Чан почувствовал, как его собственная грудь заурчала, а глаза налились красным, словно защищаясь. - Минхо, ты не можешь продолжать прятаться здесь! Его прервал приближающийся омега. Вынужденный обратиться в шкуру собственного волка, он громко зарычал, пытаясь заставить Минхо отступить, но послушание, к которому он так привык, казалось, никогда не существовало изначально.От Минхо исходил резкий и гнилой запах, он был переполнен чувством чрезмерной опеки по отношению к своему альфе, когда он напал на Чана, намереваясь заставить его уйти. Это было жестоко, ведь вожаку стаи пришлось использовать клыки и когти, чтобы сражаться с тем, от кого он всегда так зависел. Однако, как бы отвратительно это ни было (об этом свидетельствовал слабый привкус крови на языках), всё быстро закончилось. Минхо был вынужден перевернуться в знак поражения, так как Чан сердито зарычал на него. Дикая агрессия медленно угасала, и Чан не двинулся с места, когда Минхо отступил назад и начал бить его по покрытой мехом груди.Подступивших слез было достаточно, чтобы дать альфе понять, что он не сможет нормально поговорить с омегой. Минхо выглядел слишком эмоциональным, когда он захныкал, а его взгляд виновато переместился на Джисона. Не имея выбора, Чан отступил назад, прижав уши к голове, и наблюдая, как Минхо поспешил обратно в клетку, чтобы подползти поближе к другому альфе, обернувшись вокруг него своим телом, словно щитом. Удрученный и в каком-то смысле отвергнутый, Чан медленно отступил и вышел из логова оглянувшись, удивляясь, как он мог так сильно подвести одного из самых важных людей в своей жизни.