Шрамы, оставленные тобой

Ты — очей моих свет,

Ты — души моей цвет.

Заболел я тобой,

Исцеления нет...

Люцифер

    Мне снится сон.   Я вижу красивый большой дом. С первого этажа доносится знакомый женский голос. Это Вики. Ее нежный тембр я узнаю не только во сне, а даже мертвым, мне кажется. Я бегу к ней. Так хочу обнять.    — Ты уже вернулся? — Вики поворачивается, улыбается. — Я скучала...    Она идет мне навстречу. Вернее, парит. Ее ступни словно не касаются пола. Такая красивая, родная. Я раскрываю свои объятия, но она… проходит мимо, буквально в сантиметре от меня, я даже чувствую, как ее плечо касается моего. Ничего не понимаю…    — Куда ты? Я же здесь, — оборачиваюсь в недоумении… и вижу Дэвида.   Вики шла не ко мне, а к нему… она его обнимает, ластится, он крепко прижимает ее к себе.    — Я тоже скучал, — улыбается, прижимает еще крепче, гладит по голове.   Целуются. Лучше бы я этого не видел. Я ведь знаю, что Вики с Дэвидом, и, понятное дело, они целуются, занимаются любовью, но смотреть на это я не могу. Это выше моих сил.    Но то, что предстает перед моими глазами в следующее мгновение, буквально разрывает мне сердце — в комнату забегают дети. Девочка, наверное дошкольного возраста, я не разбираюсь в этом, и следом маленький мальчик.    — Папа! Папа!   Это их дети. Меня пронзает разрядом нервных импульсов, кидает в водоворот переполняющих эмоций... На глазах проступают слезы.   Просыпаюсь в холодном поту. Надеюсь, я только что не наблюдал их возможное будущее, а это была просто игра моего подсознания.   С нашей крайней встречи с Вики прошло несколько дней. Я не звоню ей и не пишу — даю время подумать, осмыслить все. Не хочу ее торопить. За это время я нашел неплохую работу — барменом в элитном заведении. Меня все устраивает, я живу в отеле. Но это временно. С первой зарплаты сниму себе жилье.    Беру из мини-бара бутылку воды и вспоминаю, что обещал позвонить маме еще пару дней назад.    — Люцифер! — Привет, мам. Перед тем, как ты начнешь меня отчитывать, скажу сразу, я правда был очень занят, — отчитываюсь перед мамой, как школьник за прогулы. — У тебя все хорошо? — Да, не волнуйся. Как твои дела? — Прекрасно. — Не обманываешь? — Правда. У меня все хорошо, сынок. Только я скучаю. — Я тоже, мам. — Когда ты обратно? — Пока что не знаю. Я нашел работу. — Люцифер... это было плохой идеей — вернуться в тот город, — в голосе мамы чувствую нотки беспокойства. — Не переживай, все правда нормально. — Ты встречался с ними? — Нет. И не собираюсь. Не накручивай себя. Я держусь от них подальше. — Дорогой, только не делай глупостей. — Не буду. — Пообещай мне, — мама уже не на шутку взволнована, но ее можно понять, так что я не злюсь, а только пытаюсь донести свою позицию уверенным тоном. — Обещаю. Завтра созвонимся еще, хорошо? Я люблю тебя. И ни за что не переживай, я буду в порядке. — И я тебя люблю, сын.    Выходной. Я прошу начальство дать мне сегодня двойную смену, так я смогу быстрее накопить на съем квартиры. В отеле совершенно нечем себя занять. Скучно и одна и та же картина круглыми сутками. И, как бы это ни было странно, я до сих пор не разбираю многие вещи, чемодан так и стоит в углу номера, открытый наполовину. Все же надо немного привести все в порядок, может и уютнее станет.    В процессе разбора натыкаюсь на атласную коробочку, беру ее в руки, и меня тут же отбрасывает на пять лет назад, в день, который запомнился мне на всю жизнь.   Безумие. Мы знакомы всего четыре месяца, а я уже готов сделать Вики предложение. Но мне кажется, это самое верное и лучшее решение за всю мою жизнь. Я очень ее люблю, хочу увидеть в свадебном платье и, черт возьми, хочу от нее детей. Уверен, мальчишка будет похож на меня, но мозгов бы ему побольше, а девчонка — на Вики, такая же красивая и женственная малышка.   Беру кольцо мамы, которое отец когда-то ей подарил. Оно упаковано в красивую атласную коробочку бежевого цвета. Не бархатная красная, как обычно делают для такого рода украшений, а оригинальная — светлая и очень нежная.    Мама сегодня отдала свое кольцо мне. По виду оно очень-очень дорогое. Я предложил сдать его в ломбард или еще куда-нибудь, чтобы продать, тогда мы бы частично смогли покрыть расходы на ее лечение. Но она наотрез отказывается.   — Не смей сдавать его, Люцифер! Это самое дорогое, что у меня осталось от твоего отца. Когда ты встретишь ту самую, оно тебе пригодится.   Решение приходит ко мне моментально, ведь «ту самую» я уже встретил. После ужина мы с Вики едем в наше секретное место на берегу. Я не знаю, согласится ли она, или нет, вообще не могу предугадать ее реакцию, возможно, посчитает меня сумасшедшим. Ну и пусть. Я ведь похоже правда сошел с ума.    — Я люблю тебя, Ви, и хочу быть с тобой. Это я знаю твердо. Ты — это все, что мне нужно. Любовь, секс, дружба, смех, общие интересы. Вот это все, что делает тебя тобой. Я не знаю другой такой женщины. И я хочу идти дальше только с тобой, — всё это я произношу, стоя на коленях и протягивая ей кольцо. — Насколько дальше? — спрашивает хрипло. — Насколько это возможно. Брак, дети, дом, камин, собака. Все, что входит в идеальную картинку счастливой семьи. — Мы знакомы четыре месяца. Ты уверен? — Абсолютно. Эти четыре месяца были самыми счастливыми в моей жизни. Только благодаря тебе. И неважно, мало это или много. Где вообще эти нормы? Кто их вводил? Я хочу счастливую полноценную семью, где папа и мама вместе, где они не расстаются при первых же неурядицах. Я уверен в своих желаниях и своих чувствах, не хочу ничего проверять и пробовать. Мне нужна ты. Целиком, вся, только моя. Я очень тебя люблю. — И я люблю тебя, — шепчет в ответ, едва касаясь губами моих. — Ты уедешь со мной? — Люцифер… можно я немного подумаю?   Я даю ей подумать ровно столько, сколько должна длиться дорога до моего дома. Но мы не успеваем до него доехать, потому что попадаем в ту чертову аварию. И я до сих пор не знаю, что бы Вики тогда ответила.   Мои воспоминания прерывает настойчивый звонок мобильного.    — Слушаю, — я отвечаю, всё также стоя с коробкой в руке.  — Она с тобой?  — Виктор? Что случилось?  — Просто ответь — Вики с тобой? — тон у него не на шутку взволнованный. — Нет. Так что произошло? — Ничего. — Виктор! Я знаю, ты бы просто так не позвонил. Мне — уж точно.   Секундное молчание, замешательство.    — Звонил Дэвид. Сказал, что Вики ушла от него в ужасном состоянии. Я не знаю, что у них там случилось. Я очень переживаю... это моя вина. — Что? О чем ты? В чем твоя вина? — Сейчас это неважно. Я надеялся, что она с тобой.   Крайне непривычно слышать такое от Виктора, учитывая последние обстоятельства наших с ним встреч. Но нужно отбросить лишние эмоции, думаю, я знаю, что сейчас делать.   — Я, кажется, знаю, где Вики может быть. Не беспокойся, я приведу ее домой. — Скажи мне, — выходит уже с неким надрывом. — Виктор, послушай меня. Я приведу ее домой. Ты главное успокойся и не нервничай.   Снова молчание на том конце провода.   — Люцифер? — Да? — Спасибо.   Я еду на «то» место, где у нас с Вики самые теплые воспоминания и моменты. Уверен, она там. На улице уже темно, я прищуриваюсь, чтобы разглядеть хоть что-то. Наконец, вижу ее тонкую фигуру. Она в белом платье, такой контраст с наступившими сумерками, как яркое пятно. Я вижу, что она зашла в воду уже довольно глубоко, ног не видно. Стоит и не двигается. Вообще никак не реагирует. Просто смотрит вдаль, словно наблюдая за бескрайним небом, уже ставшим черным.   Почему она это делает? Ей, вероятно, холодно. Когда уровень воды достигает ее бедер, я не выдерживаю, окликаю ее.   — Вики?    Не шевелится.   — Что ты творишь? Выходи сейчас же!   Никакой реакции.   — Вики, я прошу тебя, выйди из воды, ты замерзнешь, — подхожу ближе, но стараюсь тихо, чтобы не испугать. — Ты не думал, что в тот день, пять лет назад, я должна была умереть? — не оборачиваясь, спрашивает, а меня словно этой океанской холодной волной окатили, так страшно звучит этот вопрос. — Что?! Нет, конечно. Не говори так, в случившемся тогда виноват только я. — Люцифер... я так устала.   Уже не боясь ничего, ступаю в воду. Подхожу к ней, встаю рядом. Вода действительно холодная, я бы сказал — ледяная. Как давно она стоит здесь?    — Расскажи мне. — Я будто бы умерла, тогда, и меня просто забыли похоронить… — Дай мне свою руку. — Почему мне так больно? Ты не представляешь, какую сильную боль я испытываю. Это невозможно вынести, лучше просто умереть. — Я помогу тебе, дай руку. — Нет... ни твоих, ни моих сил не хватит, чтобы унять эту боль... я все потеряла. Тебя, свое здоровье, Дэвида… Я потеряла себя. Я просто безжизненная оболочка. Изнутри я пуста... Поэтому есть только один выход.    Она делает жуткий поступок, леденящий душу больше, чем эта вода. Она идет дальше и входит глубже. Я не могу ей этого позволить и беру за руку сам, больше не спрашивая ее разрешения. Наконец, она обращает на меня внимание.   — Что ты делаешь? — Иду с тобой. — Нет. Тебе нельзя, — пытается вырвать руку, но я крепко ее держу, у нее ничего не выйдет. — Ты то море, в котором мой инстинкт самосохранения равен нулю. Я пойду за тобой куда угодно, хоть на край света, хоть в пучину ада, пока твоя рука в моей руке.   Вики смотрит на меня. Прямо в глаза и так отчетливо, что у меня сердце заходится бешеным ритмом. Боюсь сделать неверный шаг, но рискую и резко притягиваю ее к себе. Ступор, какая-то возня, но спустя минутного замешательства Вики обнимает меня в ответ и тихо плачет. Я ничего не говорю, не хочу рушить момент, прижимаю ее к себе и глажу по волосам.   — Люцифер... может ли один человек излечить другого? — Вики первая прерывает молчание, немного успокоившись. — Может... ты ведь это сделала когда-то...    Высвобождается из моих объятий и снова смотрит в глаза. А я в них тону, натурально тону. Насмотреться — нереально, насладиться — невозможно. Я люблю ее до сумасшествия, до одури, до слез. Всегда любил и никогда не перестану.   — Я люблю тебя, птенчик. Любил и всегда буду... выйдем отсюда или пойдем вместе до конца? — А ты готов на это? — Да, — отвечаю без колебаний. Я за ней куда угодно. — Я, кажется, замерзла, — съеживается, глазки бегают, а в них — страх.  — Давай тогда выйдем отсюда.   Вики кивает, я беру ее на руки и несу до машины. Там сажаю на заднее сиденье, включаю обогрев, но даже спустя несколько минут она не может согреться, дрожит и даже зубами постукивает. Тогда я снова обнимаю ее.   — Что ты делаешь? — Помогаю тебе согреться. Так будет быстрее. Еще не хватало, чтобы ты заболела. — Не надо Люцифер. — Просто посиди так и всё будет хорошо, — игнорирую ее просьбы и только сильнее прижимаю к себе.   Не знаю, сколько времени проходит в таком положении, но это и неважно. Сейчас главное то, что Вики в моих объятиях и не противится. Сама даже прижимается, но я списываю это на желание поскорее согреться.    Я пишу Виктору, что все хорошо, что Вики со мной.   «Я нашел ее. Скоро привезу домой.»   — Кому ты пишешь? — Твоему брату.  — Вы общаетесь? — Он позвонил мне недавно. Сказал, что не могут найти тебя и спросил, не со мной ли ты. — Боже...    Прикрывает глаза, роняет голову на ладони. Я замечаю, что у нее нет кольца на пальце. Они расстались с Дэвидом? Если так, то пускай я буду хоть тысячу раз мудак, но я рад этому факту. Дэвид хороший парень, но я эгоистично хочу, чтобы Вики была моей. Желательно навсегда. И без соперников это осуществить, безусловно, проще.   — Поехали. Отвезу тебя домой. — Нет! Я не могу появиться дома в таком виде, — не поднимая головы, качает ей из стороны в сторону, такая забавная. — У тебя нет сменной одежды в мастерской? Всегда же была. Переоденешься там и поедем. — Нет, дело не в одежде. Дело во мне. Я не готова, не хочу. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Я хочу побыть одна. — И что ты предлагаешь? — Отвези меня в мастерскую. Я переночую там. А дальше будет видно.   Уверенный взгляд. Дрожь сошла на «нет». Думаю, сейчас можно ненадолго выпустить ее из своих рук, чтобы довезти до мастерской. Но там я тоже ее не оставлю, не в этом состоянии. Это не безопасно прежде всего для нее. И, когда мы доезжаем до места назначения, я захлопываю дверь и иду вслед за Вики, она ожидаемо останавливается, упирает руки в бока и ворчит.    — А ты куда? — С тобой. — Зачем? — Если ты думаешь, что я оставлю тебя сейчас одну, ты меня плохо знаешь. Открывай давай. — Нет. Ты должен уйти, — у нее в руках ключи, но вставлять их в замочную скважину она не торопится. — Я не уйду и точка. Вики, хватит пререкаться.  — Я запрещаю тебе входить!   Ну ножкой бы еще топнула, вообще прелестно бы было.   — Тогда я отвезу тебя домой в таком виде, — подхожу к ней вплотную и поднимаю на руки. — Эй, поставь меня на землю, — колотит меня ладонями по спине, но я ее удары даже не чувствую. — Я буду кричать! — Угу, — разворачиваюсь и иду к машине. — Люцифер, я серьезно. — Я тоже, — вообще не обращаю внимания на ее истерию. — Отпусти меня. — Нет, — четко и бескомпромиссно. — Я все равно не уйду. Либо останусь с тобой, либо отвезу домой. — Ненавижу тебя.   Хмыкаю и аккуратно опускаю ее на землю.   — Мы оба знаем, что это неправда, — смотрю на нее сверху вниз и ухмыляюсь, Вики опускает взгляд, отворачивается, что-то шепчет себе под нос. — Заходи, сталкер чертов.   Наконец, она открывает дверь мастерской и впускает меня внутрь. Сама же сразу уходит на второй этаж, оставляя меня так и стоять у входа. У Вики большая мастерская, здесь при желании и жить можно. Все удобства есть, доступность к центру города минут пятнадцать, в общем и целом прекрасное место. У многих даже квартир с такими условиями нет.    Сажусь на диван, просматриваю уведомления, вижу, что Виктор ответил на сообщение благодарностью. И в этот момент слышу шаги по лестнице.   — Тебе тоже надо переодеться. Заболеешь, — Вики спускается в белом длинном махровом халате, в смешных мохнатых тапочках, и, подойдя к дивану, бросает рядом со мной такой же. — Спасибо, — я встаю и одним простым движением стягиваю с себя футболку. — Боже, что ты делаешь? — Вики краснеет, отворачивается.    Я понимаю, что стою перед ней с голым торсом. Не нарочно ведь…   — Чего ты там не видела, — шучу, чтобы чуть разрядить атмосферу. — Придурок. — Прости. Я правда не специально.    Я иду в ванную, чтобы не смущать ее. Хочу, чтобы Вики чувствовала себя комфортно. Наспех принимаю душ, стянув с себя все мокрые вещи, включая боксеры. Надеваю халат и возвращаюсь на первый этаж. Но в так называемой гостиной Вики нет, она сидит у окна за мольбертом. Рисует. Вернее, пишет. Она всегда меня поправляла, когда я неправильный глагол произносил.    — Красиво, — подхожу к ней со спины, вижу на полотне наброски силуэта девушки.   Вики молчит, не отвечает. Погружена в работу. Ну и хорошо, не грустит, не смотрит в одну точку, а занимается любимым делом. Я, чтобы чем-то себя занять, хожу по мастерской. Рассматриваю, что нового появилось за это время.    — Ты отвлекаешь меня, — за спиной ее недовольный голос. — Чем? — Ты… шаркаешь. — И что же мне сделать? — сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. — Сядь. — Как скажешь. — Это не смешно. — Я и не смеюсь. — Серьезно, Люцифер. Зачем ты здесь? — Я присматриваю за тобой.   Вики разворачивается в мою сторону.   — Ты ведь не расскажешь никому о сегодняшнем? — Нет, — делаю длинную паузу, за которую успеваю прочитать на ее лице целый ворох эмоций. — Но ответь мне пожалуйста на один вопрос. — Какой? — Как часто ты задумывалась об этом? — Дважды... Первый раз, когда ты исчез... и вот … сегодня. — А что произошло сегодня?  — Ничего. — Это из-за Дэвида? Мне тяжело говорить об этом, но я хочу знать… — Я просто устала... и... это просто стресс. Все пройдет. — Ты сняла кольцо. — Мы расстались. — Вики… — Я не достойна Дэвида. Не после всего, что сделала. Я хочу, чтобы он был счастлив, — Вики поднимает голову и смотрит мне в глаза. — Тебе не стоит волноваться. — Но я волнуюсь. Твое состояние оставляет желать лучшего. — Я справлюсь. До этого же как-то получалось. — Прости меня… — Не проси. Не стоит просить прощения. Не ты виноват. Виновата я. Мне не стоило снова доверять тебе. Это было ошибкой. И поэтому виновата тут только я.  — Прошу, не говори так, Вики. — Сейчас я совсем другая, Люцифер. Сейчас я как землетрясение. Когда оно происходит, все вокруг разрушается. Земля расходится под ногами. Все вокруг проваливается. — Ты заблуждаешься... землетрясение не только разрушает, но и создает новое. Оно создает озера, моря, горы. Делает мир миром... А ты и есть весь мой мир, Вики. Я так отчаянно нуждаюсь в тебе.    Она долго смотрит на меня... за эти года она действительно изменилась. Я не могу прочитать по ее эмоциям, о чем она думает. Только сейчас понимаю, что передо мной другая Вики. Я тянусь к ней, чтобы прикоснуться, но… она одергивает руки.    — Ты можешь вернуться к своей прошлой жизни. Живи как хочешь, а меня оставь в покое. Не нужно за мной присматривать, контролировать и следить. Я буду в порядке.  — У меня не было жизни до тебя. Да и после тоже. Просто смирись с этим. — Ты лжешь — Нет, это ты лжешь.  — Я?! — Да. Скажи это. Скажи эти слова. «Ты мне больше не нужен, Люцифер, уходи и никогда не появляйся в моей жизни.» Глядя мне в глаза. Говори.   Вики отворачивается уже на середине фразы.   — Так и знал, — хмыкаю. — Уже поздно, ты устала и перенервничала. Тебе надо поспать.    Вики, не дослушав, уходит наверх. Я же остаюсь внизу, на диване. Глупо было бы надеяться, что сегодня же она растает и у нас снова все будет хорошо. Так что, прежде чем прилечь, снова пишу Виктору, что его сестра решила остаться в мастерской на ночевку, чтобы они там не волновались, я с ней.   Но ночью, сколько бы я ни переворачивался, ни менял положение, уснуть не мог. В голову лезли самые разные мысли, многие не давали покоя от слова совсем. И вот, промучавшись еще неизвестно сколько, я слышу тихие шаги на лестнице.    — Вики? Ты не спишь? — Нет, — в темноте различаю, что она что-то держит в руках. — Что там у тебя? — Люцифер, я хочу тебе кое-что вручить. — Что?   Вики подходит, берет меня за руку и вручает большую деревянную шкатулку.   — Вот, это тебе.   С небольшим удивлением беру в руки.   — Что там? — Письма. — Письма? — переспрашиваю.   Кивает.   — Да, Люцифер, я писала тебе письма. Это была честь терапии…   Пораженный, я открываю шкатулку и вижу огромную пачку белых конвертов. На каждом из них написано: «Люциферу».   — Так много… — Достаточно. Они тут сложены по порядку, — обхватывает себя руками. — Я хочу их тебе сегодня отдать. Но прочтешь ты их не сегодня, хорошо? — Почему? — Просто я прошу тебя. Ладно? Обещай. — Хорошо, я обещаю.  — Спасибо.   И она молча уходит. Ничего не понимаю, но, раз она попросила, я выполню свое обещание.   Я привожу Вики домой на следующее утро. Нас встречают Виктор и мистер Уокер. Пока Виктор осматривает Вики и обнимает ее, говоря что-то шепотом, мистер Уокер не сводит с меня глаз. Я понимаю, что очень подставил его в тот раз. Я был не прав, надо это признать. Он тогда здорово помог мне и я его должник. Он ведь спас жизнь моей мамы.    Виктор подходит и благодарит меня, что я нашел Вики, что привез ее в целости и сохранности. Мы жмем друг другу руки и он уводит сестру в дом. Вики лишь мельком на меня посмотрела. Я остаюсь наедине с Джоном.   — Я хотел бы извиниться за тот раз. Я был неправ. Вы помогли мне, и я вам благодарен от всего сердца. — Как твоя мама?  — Все хорошо, спасибо. Она восстанавливается. Операция была проведена успешно. — Это самое главное. Те люди тебя не беспокоят? — очень резко он меняет тему. — Нет. — Будь осторожен. За последние несколько лет их стало только больше. Сейчас они еще более могущественны. Не попадайся им на глаза. Ты же понимаешь, что, если раскроется, что ты вернулся, они попытаются снова отомстить. — Я вас понял. — Ты все еще любишь мою дочь? — и снова резкая смена темы разговора. — Да, — отвечаю честно.  — Тогда хотя бы ради ее безопасности, держись от нее подальше. Ты рискуешь не только собой, но и ей. Ты ведь это понимаешь? — Понимаю. — Если с ней что-то случится, я убью тебя.   Джон Уокер уходит, оставив меня с этой информацией. Я могу его понять. Только как выполнить его просьбу — ума не приложу. Я просто не знаю, как смогу держаться от Вики подальше.   Сажусь в машину и еду в отель. Снова пустая кровать, снова без нее, снова дурацкий номер. На тумбочке возле кровати лежат письма Вики, которые она попросила меня вчера не читать. Беру из бара виски, сажусь на кровать, снимаю с них резинку и распечатываю первое.    «Здравствуй, Любимый.  Мой психотерапевт сказал, что, чтобы помочь себе пережить горечь утраты близкого человека, нужно писать ему письма. Словно ты эти слова говоришь сейчас ему, рядом. Я сомневаюсь в этой странной методике, но попробую. Прошло ровно полгода с той самой аварии. Если честно, мне кажется, что часть моей души умерла в тот день. Прошлая Вики, которую ты знал, больше нет... Знаешь, иногда я скучаю по ней. Она была такой веселой, в ее глазах горел огонь, она сияла. И ее сердце было наполнено счастьем и любовью, а не истерзано шрамами... И я боюсь новую себя... Мне кажется, что я перестала чувствовать что-либо, кроме безразличия... От прежней Вики ничего не осталось. Я не чувствую себя нормальной, и не знаю, как выбраться из этого состояния. Я настолько закрылась в себе, что теперь даже моя собственная семья не знает настоящую меня… Интересно, а ты бы меня такую признал…»   Сердце сжимается. В этом письме ни слова обо мне, ни слова о чувствах, но столько боли… душевной, сердечной. Кажется, что даже физически Вики страдала.   Делаю новый глоток и открываю второе.   «Не хочу тебя приветствовать. Просто нет сил. Прошел целый год... Мне так плохо... Ничего не помогает, боль не проходит. Я понимаю, что это не та болезнь, которую может вылечить врач. Она внутри... у меня в груди. Там сейчас такая пустота...зияющая дыра. Я так хочу найти силы отказаться от тебя... но не могу, не получается совсем. Мое сердце не хочет отпускать тебя. Ни сердце, ни разум. Каждый день я задаюсь вопросом, что я сделала не так, чтобы заслужить всю эту боль. Почему из стольких людей мое сердце выбрало именно тебя?!»   «Здравствуй, Люцифер. Прошло полтора года, я до сих пор очень тоскую. Даже больше, чем думала... Я правда пытаюсь отпустить тебя, но ты всегда в моих мыслях. Соскучилась, конечно. Я постоянно по тебе скучаю. Каждый раз думаю: «Вот был бы он здесь, мы бы никогда не расставались.» Но тебя нет… Все о тебе потихоньку забывается. Я уже ничего не знаю о тебе. Не знаю, о чем ты думаешь по утрам, что тебе снилось ночью. Я так давно не слышала твой голос, что начинаю забывать и его. Забываю твой запах... какого цвета твои глаза. Мы так давно не гуляли, что я забываю, как это — держать тебя за руку... Каково это — быть в твоих объятиях и чувствовать твое дыхание на своей коже. Жаль, что я не могу позвонить тебе и попросить забрать меня. Я бы лежала у тебя на груди, а ты гладил бы мои волосы… Кажется, мне вообще в этой жизни большего и не надо.»   Я не смог забыть ее запах. Он словно яд проник в мое сознание и ни на секунду не покидал меня. Я чувствую его везде, иногда мне кажется, что запахом Вики пропитано все вокруг, буквально каждая частица этого мира. С невероятной тоской и горечью берусь за следующее письмо.   «Два года без тебя... Я до сих пор скучаю,Люцифер. Иногда я позволяю себе радоваться мелочам, иногда радуют люди, которые меня окружают. Но в то же время хочется сбежать отовсюду и пропасть...снова закрыться.  Мысли о тебе никуда не уходят, я боюсь оставаться одна, потому что в такие моменты мои мысли о тебе начинают крутиться с такой скоростью, что я не понимаю, как это остановить и как ими управлять. Сейчас я хорошая актриса. Потому что я притворяюсь. Делаю вид, будто все хорошо... думаю, у меня стало неплохо получаться. Боль все равно никуда не уходит. Я просто привыкла с ней жить. Мы теперь лучшие подружки. А каждую ночь я тихо плачу, чтобы наутро сделать вид, что счастлива...»   «Сегодня, только спустя три года после того, как ты меня бросил, я смогла удалить все наши совместные фотографии. Было больно... Но нам пора прощаться. Я хочу жить... Не хочу больше разбивать себе сердце, цепляясь за прошлое. Наша история навсегда останется в моей памяти. Ее никто не сможет отнять. Она глубоко внутри... Я любила тебя и люблю. И я тебя никогда не забуду. Благодаря тебе я поняла, что человека можно любить не за что-то, а просто потому, что он существует. Теперь я знаю, что некоторые люди могут остаться в твоем сердце, но не в твоей жизни. Пришло время отпустить тебя... Это очень больно, но для меня необходимо. Прощай, Мой первый и единственный мужчина... моя первая любовь... мой мир и моя душа… Люцифер... Надеюсь, у тебя всё хорошо и ты счастлив. Я тебя прощаю.»   До этой минуты я думал, что не умею плакать. И я правда плакал единственный раз в жизни — когда маме озвучили ее диагноз. Тогда я просто сел в углу ее палаты и завыл. Казалось, что, если ее не станет, от меня останется лишь пустая оболочка. Сейчас я чувствую то же самое. Словно душу вынули, сердце растоптали, кости переломали. Если бы я только знал, что все так получится…   Последнее письмо открываю уже глубокой ночью, с пустой бутылкой и с пеленой перед глазами.   «Ну здравствуй, родной. Прошло долгих четыре года. Целых четыре, представляешь? Думала, что больше не напишу тебе, потому что постаралась тебя отпустить. Но сегодня я кое-что почувствовала и захотела поделиться этим на бумаге. Что-то екнуло в груди. Кажется, мое сердце немного оттаяло. Этот мужчина. Он другой. Он был с самого начала рядом со мной. С ним у меня нет бабочек в животе и безумной страсти, как это было с тобой. Мне с ним спокойно и безопасно. Он как теплое одеяло, которым хочется укрываться холодными ночами. Я вижу, как он смотрит на меня. У него невероятно красивые и добрые глаза… его зовут Дэвид. А мое имя из его уст звучит по-особенному. Он верит в меня и во всем поддерживает. Он именно тот, кто «починил» меня. Вернул ту Вики, которую я потеряла. Кажется, я растаяла от его тепла и заботы... Я хочу снова попробовать полюбить... Жить... Мечтать… Я слишком долго страдала.»   На работе вкалываю так, что под утро уже не чувствую ни рук, ни ног. Голова трещит, и от выпитого алкоголя, и от неустанной работы, и от писем Вики. Я пуст. Из меня вышла вся энергия. Ничего не хочу, никого перед собой не вижу.    В номере отеля руки сами тянутся снова прочитать послания Вики. И я, как настоящий мазохист, раз за разом перечитываю строки, многие из которых уже выучил наизусть.    Вики удалила все наши общие фотографии. Хорошо, что я все сохранил. Я тогда любил снимать, это было мое маленькое несерьезное увлечение. И больше всего я любил снимать, конечно, Вики. На принтере в лобби отеля распечатываю все имеющиеся у меня фотографии — и наши совместные, и где одна Вики. Иду к ее мастерской — света нет. Очень хорошо, значит и ее там нет. Окно она до сих пор не сделала. Это безответственно, но сейчас очень кстати. Пролетаю через фрамугу, и целых два часа развешиваю все фотографии по мастерской. Они буквально на каждом углу.    Неожиданно открывается дверь. Вот черт, не думал, что так надолго задержусь. Прячусь за шкаф, чтобы не напугать Вики. Меня с той стороны не видно, а отсюда наоборот открывается отличный вид. Между тем, я отчетливо слышу шаги, сначала обычные, а потом неторопливые. Вики. Она останавливается. Наверное, увидела первое фото. Еще шаг, еще остановка. Потом еще несколько. Так продолжается навскидку минут десять, пока я не слышу тихий всхлип. Выхожу из своего укрытия и вижу, что Вики сидит на полу и плачет. Теряюсь. Не знаю, что делать. Я не такую ее реакцию ждал.   Если так резко появлюсь, напугаю. Но и смотреть, как она плачет, не могу. Тихо, без лишних звуков, подхожу чуть ближе, Вики вздрагивает.   — Прости, я не хотел тебя напугать. Я просто не успел уйти. Я… не ожидал… — Ты все эти годы хранил их, — Вики встает с пола, слишком резко по моим ощущениям. — Конечно. Это же наши самые лучшие воспоминания.   Только сейчас замечаю, что она держит в руках фотографию. Там мы. Я знаю, где это, я помню все. Невольно опускаю взгляд на ее руки.   — Это фото… — Оно было сделано на пирсе. Там рядом есть бухта, в которой был ресторан. Я знаю, что ты хотела побывать в нем, но туда было очень трудно попасть. Я старался, постоянно звонил туда в надежде, что кто-то отменил свою бронь и какое-то место освободится. И наконец мне повезло, я смог забронировать столик. В тот день ты долго выбирала платье, хотела выглядеть лучшим образом и мои заверения о том, что ты даже в мешке из-под картошки будешь прекрасна, не помогали. И я смиренно ждал тебя. В итоге наш столик забрали, потому что мы опоздали. Ты тогда очень расстроилась, ведь опоздали мы всего минут на семь, и я готов был драться из-за вопиющей несправедливости. Но нас выгнали, и пришлось смириться, — смеюсь. — Ты все помнишь… — Конечно. Потом мы решили просто прогуляться и как раз нашли этот небольшой пирс. Который в итоге и стал «нашим местом».   Поднимаю взгляд и вижу, что Вики неотрывно на меня смотрит, в уголках глаз — слезы. Но они не стекают по щекам, а словно застыли на краешке века. От этого ее и без того бездонные глаза выглядят еще более открытыми и сияющими. Так хочу прикоснуться к ней.    — Поцелуй меня, — она произносит слова, которые я хотел бы слышать каждый день моей дальнейшей жизни.   Мне кажется, что я сплю или вообще нахожусь не в этой реальности, так мне не верится в происходящее. Я просто замер.   — Поцелуй меня, Люцифер, — повторяет. Значит, мне это не почудилось и Вики правда просит меня об этом.  — Кто я такой, чтобы отказывать даме? Наши губы сплетаются в поцелуе.  — Прости меня, – шепотом повторяю, не имея сил оторваться от нее. Руки ложатся на талию. Я нежно глажу ее хрупкую спину. Поцелуй становится все глубже, сильнее и настойчивее. Оторвавшись от горячих губ, я целую ее щеку, плавно двигаясь к шее. Через мгновение я резко останавливаюсь, и, проведя ладонью по ее темным волосам, улыбаюсь. Дыхание громкое и частое. Взглянув  Вики в глаза, я вижу страх, но нежность и теплота словно преодолевают его. — Люцифер? — М? — Я поняла, что эти воспоминания… Они больше не приносят мне боль, не режут мою душу, а лишь оседают пеленой тепла… такой, светлой грусти, — немного отстраняется. — Я очень любила старого Люцифера...  Любила? Почему прошедшее время? Нет-нет-нет, зачем она так говорит? Все же было хорошо. — Я любила того человека, которым ты представился мне пять лет назад. Но, может быть… Делает паузу, словно сама боится произнести то, что собиралась, а я стою, кажется, вообще ни жив, ни мертв. — Может быть, ты познакомишь меня с новым Люцифером? Только теперь без тайн... без секретов. Я хочу его узнать... очень хочу.  — Ты хочешь начать все сначала? — Да. С чистого листа. — Боже, Вики… Эти твои паузы, я чуть не умер. — Что скажешь? — Конечно, я согласен.  — Больше никаких секретов. — Да. — Никаких тайн. — Хорошо.  Я аккуратно беру руку Вики и кладу ее себе на сердце.  — Оно всегда будет биться для тебя, – шепчу и снова целую самые желанные в мире губы. На следующий день я бронирую столик в том самом ресторане, куда мы так и не сходили тогда, много лет назад. Приходится очень сильно потратиться, чтобы выбить хорошее место. Для Вики это будет сюрприз, она еще ничего не знает.  Забираю ее из мастерской. Она в белом коротком платье. Воздушная, легкая и сияющая. Такая красивая.  — Куда мы едем? — Сюрприз. — Ты что, совсем-совсем не скажешь? — и так картинно губки надувает. Я не поддаюсь на ее провокации, не говорю ей, куда ее везу, она даже в какой-то момент делает вид, что обиделась. Но, когда понимает, что мы приехали именно в тот ресторан, не сдерживает эмоций и кидается мне на шею, благодаря и зацеловывая. Мне нужно привыкнуть к ее таким всплескам чувств. Привыкнуть заново… После прекрасного вкусного ужина мы возвращаемся домой на такси, потому что я позволил себе выпить бокал вина. Вики просит поехать опять к себе в студию, потому что не дописала какую-то картину и хочет поскорее это сделать. Понимаю, что это отговорки, но сегодня не вмешиваюсь. Пусть так.    Мы выходим примерно за два квартала до места, чтобы прогуляться и насладиться свежим воздухом. Разговариваем ни о чем и обо всем одновременно. И держимся за руки. Как тогда… Как всегда. И, как назло, когда до мастерской остается всего пара сотня метров, начинается дождь. Такое ощущение, что туча набежала в какие-то считанные секунды и сразу заполонила все небо. Делать нечего, крепче сжимаю руку Вики и мы бежим. Бежим и почему-то смеемся. Хотя мокрые насквозь. Наверное, сейчас нами управляют адреналин, эндорфины и прочие гормоны.   Вики останавливается перед большой лужей. Я недолго думая, поднимаю ее на руки, переношу через лужу, но отпускать не собираюсь. Мы смеемся, Вики убирает с моего лица прилипшие пряди волос и обнимает за шею.   На руках же заношу Вики в мастерскую. Не включая свет, мы проходим в ванную. Она просторная, с большой душевой кабиной и льющимся сверху тропическим душем. Как только мы туда входим, я сразу прижимаю Вики к кафельной плитке.    Наспех раздеваемся, скидывая одежду на пол. Целуемся, как двое изголодавшихся. Я вожу ладонями по обнаженному мокрому телу. Бережно глажу, ласкаю. Чуть отрываюсь от губ и обхватываю грудь, тереблю соски. Они затвердели, чем выдают ее возбуждение.   Вики берет в руку мой член и сжимает, ведет по нему вверх-вниз. Я снова коротко целую ее и тянусь к гелю для душа на полке. Выливаю на ладонь и размазываю по телу. Вики тоже выдавливает немного геля и снова опускает руку мне на член. Льющаяся сверху вода быстро смывает мыльную пену, но скольжение наших ладоней все равно ускоряется. Я шумно дышу, добираюсь мыльными пальцами до клитора и ласкаю, тру, вызывая у моего птенчика короткие прерывистые вздохи.   Дальше происходит что-то невероятное и до недавних пор даже невозможное. Вики слегка отстраняется и медленно опускается на колени, глядя мне в глаза, параллельно проводя ноготками по моему животу и бедрам. Я крайне удивлен таким поворотом, внимательно смотрю, ожидая, что она будет делать дальше.    Вики рукой проводит по члену несколько раз, проверяя, смыл ли душ мыльную пену. И, прикрыв веки, касается языком головки. Обводит ее по кругу и захватывает губами.   — Ох ты ж, — не могу сдержаться от удовольствия.   Она берет глубже, сосет быстрее, одновременно лаская ладонью. Я кладу руку ей на затылок, контролируя темп, и издаю какие-то совсем не мужественные стоны. Но мне плевать, я хочу стонать и кончать от ее минета. Дикое желание, непонятно откуда взявшееся. Наверное, я просто слишком возбужден и очень давно не ощущал губы Вики на моем члене.    Вики заглатывает достаточно глубоко, я двигаю бедрами, буквально трахая ее рот, она стонет. Эти вибрации от ее голоса побуждают во сне что-то звериное… но я вовремя останавливаюсь, дав ей отдохнуть и отдышаться. Вики выпускает член изо рта, ведет языком вниз и захватывает губами яйца. Посасывает их, параллельно двигая рукой по головке.   Я в ауте. Одной рукой придерживаю Вики за голову, второй опираюсь о стену душевой.   — Малыш, все, притормози, а то я сейчас кончу, — голос запыхавшийся, как после пробежки. — Кончай, — снова ведет по члену вверх языком и заглатывает.   Не глубоко, не до горла. Сосет головку, ласкает основание, другой рукой чуть сжимает яйца. Через минуту ванную рассекает мой громкий стон, а рот Вики наполняется спермой. Проглотив все до последней капли, она еще вылизывает член и целует напоследок головку.   Я поднимаю Вики на ноги и обнимаю, вжимая в кафель. Чувствую ее частое и шумное дыхание.   — Это было охренеть, как классно, — хрипло говорю на ухо. — Обожаю тебя. — Ты думаешь, я тебе минет безвозмездно сделала? — усмехается, чертовка. — Давай-ка тоже поработай.   Охренеть! Вот это моя девочка! Выросла.   Меня долго уговаривать не надо. Я прикусываю ей кожу на шее, тут же целую в это место. Иду поцелуями ниже, дохожу до груди и ласкаю возбужденные соски. Вики прикрывает глаза, концентрируясь на ощущениях.   Я спускаюсь губами еще ниже, пока не сажусь на дно душевой кабины между ее ног. Вики забрасывает одну мне на плечо, открываясь самым чувствительным местом.   — Ммм, как хорошо, — тихо произносит, когда я касаюсь языком клитора.   Вожу по нему медленно, аккуратно, постепенно ускоряя темп. То посасывая губами, то снова облизывая. Вики двигает бедрами, усиливая трение. Хочет кончить. Но я не собираюсь спешить и доводить ее до оргазма так быстро. Немного дразню, то ускоряя, то замедляя темп.   — Я хочу кончить, — шепчет.   Ну конечно, я знаю. Мне просто нужно было это услышать. Я сразу же вхожу в нее двумя пальцами, продолжая ласкать языком.   — Дааа, — вырывается из ее груди.   Вики опускает руку мне на затылок, не давая замедлиться. Я быстро трахаю ее пальцами, параллельно посасывая горошинку клитора. У нее между ног мокро, горячо, так приятно.   Громкий крик моей девочки рвется наружу, когда я делаю быстрые финальные движения пальцами и засасываю кожу у самого входа.    Я встаю, мы соприкасаемся лбами, тяжело дышим. Обеими руками Вики держится за мою шею, дабы не рухнуть.   — Вкусно кончаешь, птенчик, — произношу самодовольным тоном.  — У меня такое ощущение, что я сейчас вырублюсь, — говорит заплетающимся языком.   Я убираю одну руку с ее тела и тянусь к крану. Секунды не проходит, как с душа на нас обрушивается холодная вода вместо горячей.   — Ааай, — Вики вскрикивает и подпрыгивает на месте. — Черт, Люцифер! Ты идиот!?   Смеюсь.   — Пришла в чувство? — Блин, да.   Я снова поворачиваю кран, и на нас теперь  льется слегка теплая вода.   — Буду ждать тебя в комнате, — чмокаю в губы. — Приходи.   Выхожу из душевой кабины.   Когда Вики заходит в комнату, оборудованную для отдыха, я уже разложил на полу матрас, устроил подобие кровати, и лег, запрокинув одну руку за голову.   Под моим пристальным взглядом Вики садится возле меня и забирается под тонкое покрывало. Уже через секунду оказывается прижата к моему телу.   — Мы в одной кровати, на одной подушке — с ума сойти. Так сложно в это поверить, — мурлычу ей на ухо. — Во что сложно поверить, так это в то, что ты вернулся, — хмыкает. — Я все пять лет думала, что больше никогда тебя не увижу. — Нет, это я думал, что больше никогда тебя не увижу, — вздыхаю.   Я просовываю вторую руку Вики под голову и прижимаю к своей груди еще крепче. Нежно целую несколько раз в макушку, потом в висок, потом в щеку.   — Если бы мне сказали, что ты меня бросила, я бы сдох в ту же секунду, — тихо говорю.   Видимо, Вики не ожидала это услышать, потому что открывает глаза и смотрит на меня.    — Нет, — отвечает через паузу. — Ты бы не сдох в ту же секунду. Тебе бы сначала было очень-очень плохо, ты бы думал, что жизнь кончена, что смысла существовать в этом мире больше нет. А потом ты бы смирился. Со временем научился бы жить дальше и в какой-то момент даже почувствовал себя счастливым. Обо мне у тебя бы остались лишь тёплые воспоминания и светлая грусть. — Так было у тебя. Я прочитал все твои письма.  — Да, — вздыхает. — И вот представь — твоя жизнь наконец-то наладилась, ты снова стал счастливым, и тут появляюсь я и все разрушаю. — Это намёк на твое расставание с Дэвидом? — ухмыляюсь. — Да. — Извини, но мне не жаль. Можешь считать меня последней сволочью, но я рад, что вы расстались. Даже не рад, а дико счастлив!   Делает попытку пихнуть меня в бок, но я уворачиваюсь и Вики оказывается подо мной. Закинув руки мне на шею, она подставляет губы для поцелуя.    — Боже, Ви, я так скучал по тебе. Как у меня только сил хватило отпустить тебя. Никогда больше, слышишь? Ты только моя…   Она мычит и постанывает, когда я трогаю ее в самых откровенных местах, без преграды в виде одежды или даже капель воды.    Нависаю сверху. Перехватываю бедра и развожу их в сторону, она скрещивает щиколотки у меня на пояснице. Когда вхожу, медленно, неторопливо, нежно, слышу тихий всхлип.   — Ну что такое, птенчик? — спрашиваю тревожно-ласково. — Что ты плачешь, милая?  — Люцифер, это же не сон? Я не сошла с ума, и это не мои видения?! Ты здесь, мы вместе… — Да.  — Я люблю тебя. Просто я так сильно люблю тебя, Люцифер, — отвечает, смеясь сквозь слезы. — И я тебя люблю, моя девочка. Люблю. Ты же останешься со мной? Я никогда больше тебя не отпущу.   Я нежу ее тело поцелуями и ласками, глажу, облизываю, дую на влажную кожу.    — Пожалуйста, — снова всхлипывает. — Пожалуйста…   Делаю едва уловимое движение бедрами, Вики ахает в мои приоткрытые губы, царапает мне спину, обвивая руками и ногами. И словно целиком растворяется в моих прикосновениях, движениях и новых-старых ощущениях.   Доверяя не только свое тело. А отдавая всю себя. Без остатка.