Мåндитский драйв

      Вик выскочила на улицу и, чеканя топорный шаг, моментально оказалась в курилке. Дамиано только покосился на нее, уводя тлеющую сигарету подальше на всякий случай, и промолчал. Он выжидал.       Вик шумно выдохнула, будто пытаясь успокоиться, и молча полезла в его карманы за сигаретами — Дамиано только успел почувствовать легкую щекотку у бедер, где через подкладку пальто рыскали ее руки, как она уже выбивала из пачки себе сигарету. Он насмешливо и с умилением в глазах наблюдал, как она закуривает, небрежно и слишком яростно чиркая колесиком зажигалки.       Вик обычно не курила, а если курила, то только если ее что-то возмущало так сильно, что она не могла сдержаться. Тогда она в этом лихорадочном возбуждении переставала следить за своей жестикуляцией, рискуя заехать собеседнику в глаз, и начинала курить. Дамиано молчал, а Вик пыхтела как паровоз и дымила. — Так…— начал было он, но она вздохнула и всплеснула руками. Зажженная сигарета прочертила свой путь в опасной близости от волос Дамиано, а Вик громко фыркнула. — Откуда он вообще такой взялся?! — Такой? — Ну… ТАКОЙ!       Вик описала руками неопределенный круг, а потом у нее кончился завод, слова и дыхалка, и она затянулась, заняла рот, просто чтобы не начать возбужденно орать. Она могла. Просто выть или визжать на одной ноте, когда ее что-то впечатляло настолько, что слов для выражения восторга не получалось найти. Дамиано усмехнулся, закатил глаза и терпеливо уточнил: — И что на этот раз? — Откуда взялось это доисторическое создание на этой бренной земле? Как он вообще здесь выжил? Этот динозавр! — фыркнула Виктория, снова взмахнув сигаретой, стряхивая пепел на все, что попадется по пути. Дамиано терпеливо отряхнул пальто, увернулся от следующей машинальной попытки попасть ему сигаретой в глаз, и мягко отвел ее руку в сторону. — Дорогая, осторожней, ты сейчас что-нибудь подпалишь. — Я просто… я просто не могу! — Хочешь, я разберусь с твоей проблемой? Пуля в лоб и пусть гуляет, делов-то… Вик отшатнулась от него с таким перекошенным лицом, что Дамиано вполне приготовился отбиваться. — Ты обалдел? — возмутилась она, — Ты! Даже не вздумай! Где мы второго такого найдем? — она понизила голос, переходя на шепот, и доверительно сообщила, с таким священным ужасом напополам с восторгом, что Дамиано тоже проняло, — У меня такого порядка в кабинете никогда не было! Даже когда мы сюда только въехали. Дами, у меня папки по алфавиту расставлены!       Папки по алфавиту, какая прелесть. Он для приличия ужаснулся вместе с ней, едва сдерживаясь, чтобы не заржать. Потому что пораженная Виктория, с круглыми ошалелыми глазами, которая, кажется, нашла себе божество, которому будет молиться — это было нечто. — Он нечто, я тебе говорю, — покачала головой она, нервно выпуская дым. — А почему динозавр? — спросил Дамиано, и Вик на мгновение зажмурилась, видимо прогоняя воспоминание через себя, потом сдержанно и иронично поджала губы, обдумывая, как начать. — Я ему сказала сфотографировать номер, и еще страницы три, чтобы было. Ну, нам надо. И тут он достает этот кнопочный доисторический агрегат…       Полное свое офигевание, Виктория описала красочно и с подробностями, периодически касаясь губами фильтра сигареты, как единственной своей точки заземления.

***

      То, что к нему присматривались, Итан понял сразу. Начиная с просмотра футбола и вопросами «за кого?» и заканчивая интересом, какое оружие он носит. Это было очевидно: он человек новый, а группировка закрытая, и внутренний мирок пытается обтесать инородный объект или обтесаться под него. Второй вариант предпочтительнее.       И вообще Итан знал, что на некоторые вещи у него пунктик. Так вот. Лицо Виктории, которая зевая пришлепала в кабинет около часа дня и наткнулась на него, активно разгребающего документацию — было незабываемо. Когда она проморгалась, то сдавленно спросила. — Ты, че — ночевал здесь? Итан невольно задумался, но помотал головой. — Подожди. Так, — она потерла виски, подошла ближе, не глядя кинув сумочку на диван, — Это что, у тебя целая полка готова? — Да.       Итан рассеянно посмотрел на выставленные в ряд папки, и нахмурился, быстро прокручивая в голове, где мог бы опростоволоситься. Все-таки это был его конек, его работа, которую нужно делать на совесть, просто потому что он сам себе не простит, если приложит меньше усилий, чем мог бы приложить.       Вик немного подвисла, тоже рассматривая полку, но потом вытащила наугад тонкую папку и бегло пролистала, невольно проводя пальцем по ровно подшитому и зажатому железными держателями краю. — Во сколько, ты говоришь, сюда приехал? — поинтересовалась она. — Я не говорил. К девяти. — Подожди. И это все за… — она подумала и определилась, — За четыре часа? — она снова взвесила папку в руке и задумчиво пробурчала, — Я думала это неделю придется разгребать. Итан невесомо дернул уголками губ. — За пару дней вполне все можно сделать, — пожал он плечами, и Вик хмыкнула и сунула папку на полку, не разбирая куда. — Ага, супер.       С легким недоумением она проследила, как Итан невозмутимо вытаскивает отложенную ею папку и ставит на место, ровно туда, где она и стояла. Вик приподняла брови. И вытащила другую папочку, красную, осторожно придерживая соседние, чтобы их не потянуло тоже. Особого желания проверять что-то не было, поэтому она проглядела странички, не вчитываясь, и поставила на полку, после чего не отказала себе в удовольствии наблюдать, как Итан терпеливо переставляет и эту папку на прежнее место.       Вик хмыкнула. Интересная игра. Как любопытная кошка, которая сгоняет со стола какую-то безделушку лапой и смотрит, как она падает на пол, а хозяин ее возвращает на стол снова и снова, Вик с интересом наблюдала чужие загоны во всей красе. В забавную игру наверное можно было играть до посинения, но она не стала. Она, конечно, любила бесить людей, но не тех, кто делает за нее большую часть работы.       Вик плюхнулась за стол, невольно отмечая, что неожиданно видит, какого цвета у нее столешница. В канцелярском стакане, теперь опустевшем почти на половину, писали все ручки, а карандаши были заточены и смотрели острыми пиками в потолок. Со старого принтера стерта пыль, а бумаги лежали в такой ровной стопке, как на подбор — уголок к уголку, что Вик даже прикасаться к ней боялась, чтобы не нарушить этот праздник перфекционизма.       Она подперла щеку кулаком и уставилась на Итана, который все так же рассортировывал документы по какой-то своей собственной системе и не замечал внимания со стороны. Вик вздохнула. Кажется, она никогда не сможет к этому привыкнуть. Или привыкнет слишком быстро и будет бессовестно пользоваться. *       К середине дня Итан переселился от шкафа за стол и что-то вычитывал, зажимая в пальцах карандаш, иногда отстукивая по столешнице ненавязчивый мотивчик. Вик напротив грызла яблоко, смачно откусывая большие куски, и тоже во что-то вникала, иногда забавно морща носик.       Итан рассматривал бумаги, понимая, что уже третий раз перечитывает один и тот же абзац. Потому что острое ощущение чужого взгляда в спину, не давало ему расслабиться ни на секунду уже минут десять, но Итан не смел повернуться, все также хмурясь, делая вид, что очень сосредоточен, но на самом деле выжидая, когда посетитель проявит себя. Он проявил. Он легонько постучал по двери, обозначая свое присутствие, и Вик вскинула голову. — О. Привет, — сказала она и помахала почти догрызанным яблоком, и только тогда Итан позволил себе повернуться и поздороваться тоже. Дамиано Давид. Он стоял, лениво привалившись плечом к открытой двери, рассматривал их и усмехался одним уголком губ. — У вас такая идиллия, — хмыкнул он, — Жаль нарушать. — Чего случилось-то? — лениво спросила Вик, оценивая с какого бока лучше откусить яблоко. Лениво, потому что если бы действительно случилось что-то серьезное, Дамиано сообщил бы об этом по-другому. — Помнишь магазинчик одежды в Фиденах? На углу тридцать второй и восьмой? — сказал Дамиано, преувеличенно серьезно поджимая губы, и просветил: — Так вот. Он оборзел. Виктория закатила глаза. — Так что я украду твоего бухгалтера, — подвел итог он, и Итан, сделав правильные выводы, отодвинулся из-за стола вместе со стулом и встал. — Дамиано, какого черта? — возмутилась Вик, но без огонька, скорее дежурно, чтобы обозначить свое недовольство, — Где носит Лео? А остальных? — У всех работа, — сказал он, пока Итан собирался: искал телефон, проверял кобуру, ключи от машины. Дамиано развернул ладонь и принялся загибать пальцы: — Лео в офисе, Фабрицио на больничном, Валерио и Плотто трясут информаторов, Томас занят, и остальные тоже разбросаны по городу и заняты. Так что Торкио составит мне компанию. Да, Торкио? — Да, — просто ответил Итан, уже накинувший на плечи пальто, готовый идти, и Вик фыркнула. — Бухгалтера мне вернешь в целости и сохранности, — сказала она, указывая на него огрызком яблока, — Если в нем будут дырки, я спущу с тебя шкуру и скажу всем, что так и было.       Дамиано шутливо отсалютовал ей на манер бойскаутов, и вышел вместе с Итаном. Проходя через комнатушку Томаса, Дамиано на ходу потрепал его по голове, пропуская пушистые волосы через пальцы, и получил в ответ только сосредоточенное «отвали» без отрыва от работы. Дамиано весело фыркнул, и Итан усиленно отвернулся, чтобы не показать (или подсмотреть) ничего лишнего. Это могло быть чревато. Лишняя информация, которую нельзя выносить дальше этих стен, из-за которой, в случае безвыходных ситуаций, существенно понизится жизнь Итана в цене.       На парковке Итан уже направился к своей машине, когда Дамиано его окликнул и перекинул ключи, которые Итан ловко поймал одной рукой. На кольце болтался пластиковый пистолетик. — Поедем на общей, — сказал он, указывая на темно-серый ауди с тонированными стеклами. Номера на ней заменили только утром, — Не стоит твою светить раньше времени.       Итан пожал плечами, было без разницы на чем ехать и куда, но острое нервирующее напряжение от того, что глава стоит рядом, щурит свои цепкие глаза, лихо поджимает уголок рта — не отпускало ни на секунду. Итан ждал подвоха, когда открывал машину, когда садился на водительское место, когда Дамиано, плюхнулся на пассажирское кресло рядом, заводя вьющиеся волосы назад, когда они выехали с территории завода. Итан не помнил, когда так неконтролируемо нервничал последний раз.       Они поехали в сторону центра. В оглушающей, очень заметной тишине Дамиано побарабанил пальцами по дверце и повернулся к Итану. — Так, как тебе Округ, Торкио? После Старой Италии, — сказал он так, будто продолжил недавно прерванный разговор, и Итан недоуменно посмотрел на него и снова вернулся к дороге. — Нормально, — он неопределенно пожал плечами, действительно задумываясь, — Я здесь уже два года. И теперь, в принципе, без разницы, наверное. Люди одинаковы везде. Дамиано хмыкнул, постукивая пальцами. Потом скривился, как будто вспомнил о чем-то. — Я бы не был так уверен. Люди здесь гнилые до нутра. Но не буду спорить, сравнивать не с чем.       Голос у него прозвучал слишком резко, и Итан нахмурился, чувствуя легкий укол вины, с которой живет здесь с самого начала, с которой пытается справиться. Вина, густая и горькая, бессмысленная, надуманная, когда на самом деле, по факту ни в чем не виноват, как перед инвалидом, лишившимся конечностей. Дамиано хмыкнул еще раз, и спросил снова. — А родня? — сказал он с искренним интересом, — Не скучаешь? Итан переключился, задумался снова, немного зависая, и ведя машину чисто машинально. — Ну, я разговариваю с ними, — выдал он после долгой паузы, которую Дамиано неожиданно терпеливо прождал, — Каждый день или через день, по видео связи. Мы… делимся новостями. Так что, наверное все в порядке, да.       Дамиано неожиданно коротко рассмеялся, показывая зубы, даже скорее больше фыркнул, дернув головой, и посмотрел насмешливо. — А тебе не много надо, да, Торкио? Неприхотливость одно из лучших качеств?       Итан повернул к нему голову и неловко дернул уголками губ, почти сразу возвращаясь к дороге. Дамиано неожиданно оказался очень общительным, на грани болтливости, потому что уже через пять минут он снова побарабанил пальцами по дверце, и возмущенно сообщил: — Курить хочу. Черт.       Итан не очень умел говорить не по делу, простой бессмысленный треп вызывал у него легкую панику, поэтому, что отвечать на брошенную в пустоту фразу — он понятия не имел. Это призыв к действию или просто констатация факта? Он должен одолжить сигареты? Или должен проигнорировать, просто поулыбавшись? Или… — Можно открыть окно и…— сказал Итан, собравшись с мыслями, но Дамиано отмахнулся. — Нет, еще увидят, кто это тут едет. Хочу, сделать сюрприз.       Итан облегченно кивнул. Некоторые конторки нанимали соглядатых, которые сообщали, кто подъезжает к офису, поэтому опасения Дамиано можно было понять. Итан снова сосредоточился на дороге, когда следующая фраза выбила его из колеи. — Тебя не разговоришь. Не болтливый, да?       Торкио повернулся как-то затравлено, столкнулся с его внимательными глазами, бестолково хлопнул губами и выдохнул, тяжело сводя брови. — Нет, — выдавил он из себя, и Дамиано задумчиво кивнул. — Это хорошо. Тогда не удивительно, что ты смог прожить здесь два года. Молчание — золото.       Воцарилась благостная идеальная тишина, прерываемая только шумом дороги, но уже через пять минут, Дамиано снова повернулся к Итану. Тот уловил краем глаза движение его головы, и со спокойствием и смирением великомученика приготовился к еще одному вопросу. Неугомонный, любопытный — всплыло вдруг в голове, словно Итан пытался составить на него характеристику. Они остановились на светофоре. — Как вообще продвигаются твои бумажные дела? — Все хорошо, — отозвался Итан, — Синьора Де Анжелис вроде бы довольна…       Лицо Дамиано резко вытянулось, он хлопнул глазами, с невообразимым звуком хрюкнул и согнулся пополам, от хохота. Итан замер, наблюдая, как он остервенело лупит себя по колену, и смеется так заразительно и невесомо, что он сам легонько улыбнулся, не удержавшись и едва не упустил момент, когда пора трогаться с места на зеленый цвет. Итан никогда бы не подумал, что такой человек, как Дамиано может так удивительно и свободно смеяться. — Так… сейчас, — пыхтя и задыхаясь, поднял руки он, и наконец выпрямился и посмотрел на Итана, как на нерадивого, но очень забавного ребенка, — Убери это свое столичное дерьмо! Ее зовут Вик или Винченцо. Ну, Виктория, если так угодно. Но синьора Де Анджелис — это ее прабабка. Он снова фыркнул, едва не начиная хохотать по второму кругу. — Ой, не могу, — от взглянул так насмешливо и странно, что Итан почти пропустил нужный поворот, сбиваясь со своего внутреннего отточенного ритма. Жар тронул щеки, шею, прихватил уши, скрытые длинными волосами, и он ощутил, что был бы не против открыть окно. Дамиано, все еще веселясь, продолжал: — Если бы ты ляпнул такое перед ней, она бы тебе голову открутила. Итан молчал, смотря на дорогу. Дамиано не унимался. — А меня ты бы как называл? Синьор Давид? — и раньше, чем Итан хотел на полном серьезе ответить, Дамиано торопливо возразил, — Дамиано. Просто Дамиано. Ладно? Будем знакомы. Он легко хлопнул Итана по плечу, и указал вперед. — Вот здесь припаркуйся, да. — Что нужно будет делать? — быстро вернув хладнокровие, спросил Итан, и с Дамиано тоже будто слетела вся смешливая мишура. Он схлопнулся, превращаясь в того жесткого непробиваемого Дамиано, которого Итан в первый раз встретил в диванной. — Следить за обстановкой, подстраховать меня, если что. Я буду заниматься делами, а твоя задача смотреть по углам, чтобы не было неожиданностей, — и командирским тоном сказал: — Задача ясна? — Да, — с неуловимой запинкой отозвался Итан, дернув руками, когда невесомо поправил волосы.       Они вышли из машины одновременно, Итан на дорогу, Дамиано — на тротуар. Итан коротко и цепко прошелся взглядом по улице, пока Дамиано приглаживал волосы с самым хищным выражением лица, а потом толкнул нужную дверь.       Среди длинных вешалок шмотья разных расцветок и качества, обнаружилась женщина, которая лениво повернула к ним голову. Когда она осознала, кто они, и пораженно открыла рот, Дамиано оказался возле нее молниеносно, в два легких шага. — Цыц! — рыкнул он, и женщина захлопнула рот с такой силой, что клацнули зубы.       Дамиано указал Итану на дверь, ведущую в заднее помещение, потом повернулся к женщине и доверительно приложил палец к губам. Она судорожно закивала, попятилась, но запуталась в ногах и плавно осела в распакованную коробку с тряпками. Дамиано поймал сосредоточенный взгляд Итана, и распахнул дверь с ноги. Эффектно. В своих черных пальто, Дамиано и Итан походили на воронов, в кабинет влетели они так же. Быстро, страшно, так, что дверь грохнула об стенку и человек за письменным столом подпрыгнул в кресле и бестолково заметался.       Дамиано растянул губы в такой ласковой улыбке, что человек затрясся еще сильнее. Итан закрыл дверь, сдвинулся в сторону, заведя руку к кобуре и невесомо положив на пистолет, находя то медитативное состояние, когда сосредоточенна и наполнена вниманием каждая клеточка. Дамиано вальяжно опустился в кресло для посетителей, обращаясь к несчастному.       Как Дамиано решал дела! Он говорил тихо, вкрадчиво, почти бархатно, но от него и его голоса все равно поджимались яйца — у этого человека, который вдруг решил сыграть в другие ворота — точно. Итан почувствовал, как у него встают дыбом волосы на затылке просто от того, что он этому свидетель, едва не забывая, зачем он здесь на самом деле. *       На воздухе Дамиано сразу закурил, не торопясь заходить в машину, и с наслаждением выдохнул дым. — А, кайф, — удовлетворенно фыркнул он, подставляя лицо солнцу, которое в кои-то веке этой ранней весной вылезло из-за туч, — Мечтал об этом уже минут пятнадцать.       Итан обошел машину, вставая перед дверью на проезжей части, наблюдая, как Дамиано с наслаждением затягивается куревом. Движение здесь было одностороннее, не оживленное, и дорога достаточно широка, чтобы можно было вот так остановиться и спокойно посмотреть. В какой-то момент Итан отвернулся, дернул углом рта и поднял лицо, вдыхая весенний запах. Пахло свежим, только рождающимся теплом. — Я кажется понял, — сказал он, и Дамиано, выбросив докуренную сигарету вопросительно посмотрел на него.       Итан кивнул на машину и забрался внутрь, и Дамиано последовал его примеру, уже внутри ожидающе уставившись на него. — Я слышал огромное множество историй, — сказал Итан, смотря вперед, — в которых глава Монескин приходит разбираться лично, а не как все остальные — присылает своих мордоворотов. Я похоже, понял почему. — И почему? — скалясь, спросил Дамиано. — Я всегда думал, что это часть устрашения, за этим таятся ловкие психологические ходы. Люди будут бояться того, что видели больше, чем того чего не видели, — Итан повернул к нему голову, быстро считывая, настроение Дамиано — судя по тому как он иронично вздернул бровь — отличное и легкое. — И на самом деле?.. — Все прозаичнее, — Итан не удержался, и уголок губ пополз у него в верх, растягивая рот в ухмылку, — Глава ездит сам, потому что у них в банде просто не хватает людей, чтобы это делать. Итан бы сказал «тупо», «тупо не хватает людей» но побоялся. У него внутри уже будто пружина сжалась, когда он понял, что сказал лишнее, что мог бы оставить свои соображения при себе, как всегда. Он посмотрел на Дамиано почти испуганно, но тот только отзеркалил его ухмылку, а потом кивнул на дорогу. — Поехали. Мыслитель.       Сжатую пружину расслаблено отпустило. Внутри разлилось необъяснимое веселье, и Итан, прикусив изнутри щеку, плавно тронулся с места, вклиниваясь в поток машин. Дамиано, поставив локоть на небольшую полочку на дверце, подперев щеку, смотрел в окно, и выглядел не таким страшным, как показалось на первый взгляд.       Торкио с усилием напомнил себе, что бывает, когда в Округе Б начинают вестись на хорошее добродушное отношение. Дамиано Давид не походил, на всех крупных (или считающих себя крупными) шишек, которых ему доводилось видеть, а от этого опасность безвозвратно заиграться в панибратство была еще больше и страшнее.