Мåндитский драйв

       Итан остановился и осмотрел вывеску. Его собеседник, Фрэнк, неспешно докуривал сигарету, ежился от сквозняка и щурился, крутя дотлевавший окурок в пальцах. — Да, Торкио,- сделал он еще одну затяжку, и надсадно, тяжело прокашлялся, — Это тебе не Виа Фидена.       Итан медленно кивнул: да, не Фидены. И даже не Лабаро — таких презентабельных, выдраенных до блеска вывесок там не водилось. От бара перед ними тянуло лоском и солидностью. Он не походил на задрипанные бараки Фиден с дешевым пойлом за шесть евро, не походил и на пропахшие помоями и дерьмом (из-за близких стоков) бордели на Виа Фламини в Лабаро. Здесь могла бы собираться элита. Итан предполагал, что вполне собиралась. — Еще не передумал, Торкио? — спросил его Фрэнк, добивая огрызок сигареты. — Не передумал, — спокойно отозвался Итан, снова разглядывая вывеску. — Здесь все серьезно, Торкио. Это тебе не конторки, где можно и травкой побаловаться и доходик подсчитать. Здесь нужно будет впахивать, как мерин.       Фрэнк все так же щурился на него из-под кустистых светлых бровей и втягивал щеки, пытаясь затянуться пустым бычком, но потом бросил это занятие, а бычок в урну рядом. — Мне нужны перспективы, — сказал Итан. — И они здесь будут, — согласился Фрэнк, — и проблемы тоже. Но перспективы, конечно, да… Если приживешься, конечно.       Итан молчал, и Фрэнк нетерпеливо передернул губами, из-за чего светлая щеточка усов комично зашевелилась. — Мало кто приживался, — продолжил Фрэнк и повторил: — Тут все серьезно. — Мне подходит, — произнес Итан с бесстрастным выражением лица, по которому невозможно было понять, о чем он думал — и Фрэнк не понимал. Френк передернул губами и усами вновь, унимая зудящее любопытство, и первым сделал несколько шагов к двери. — Подходит, так подходит, — буркнул он и уже громче добавил: — Я связной, Торкио, а не мамка. Сопли не подтираю и советов не даю. Особенно таким снобам, как ты, Торкио!       Итан резко выдохнул через нос, показывая смешок, и последовал за ним, в широкую дверь, под странной вывеской, написанной на языке, которого Итан не знал.       Это был бар. Очень аккуратный, очень чистый, а в такое раннее время еще и светлый, и пустой. Только пара человек ходили и переворачивали стулья на столы ножками вверх для уборщицы, да заспанный бармен возился за стойкой. Тихонько позвякивала посуда и бутылки в его руках, а тут же на стойке приглушенно играл маленький допотопный приемник с длиннющей антенной, устремленной в потолок хромированным шпилем. Фрэнк коротко огляделся и кивком указал на типа за дальним столом, который склонился над ноутбуком в три погибели, едва не утыкаясь в экран носом, и что-то быстро набирал. Они приблизились, и тип вскинул голову. Итан на мгновение поразился несуразности его лица и тому, как странно по-рыбьи сидели его глаза, видимо из-за глубоко залегших мешков под ними. Тип их быстро узнал, вернее, узнал Фрэнка и захлопнул ноутбук. — О, ты с пополнением? — воскликнул тип, и Фрэнк оскалился. — Как обсуждали, Грилло, — произнес он и сделал широкий пас рукой в сторону Итана, — Отличный экземпляр.       Итан коротко дернул уголками губ, стараясь быть приветливым, и чуть склонил голову. «Отличный экземпляр» — сказал Фрэнк, как говорили всегда, когда кто-то особо резвый переходил с места на место. «О, да ты переманил отличный экземпляр!», «да, он экземпляр был так себе, хорошо, что от него избавились», «жаль, хорош был экземпляр, словил пулю в потасовке…». Итану было не особо важно, как его могли бы называть. Тем более, если учесть, что перешел он в субъективно «крутое место». Место под солнцем, на славном пригорочке, где порхают бабочки и неописуемо пахнут незабудки — если забыть, что это место отлично простреливалось со всех направлений. — Итан Торкио, — сообщил он этому типу, Грилло, свое имя, не обращая внимание на зудящее внутри волнение. В конце концов, не каждый день он переходит в новую организацию, из которой, возможно, никогда не выберется.       Грилло рассмотрел его очень внимательно и задумчиво выпятил губы, отчего сделался еще более несуразным, чем был. Итан терпеливо и спокойно ждал. Переговоры и собеседования шли через посредника, и они встретились впервые, поэтому Итану оставалось только ждать, понравится он этому Грилло или нет. Он думал, этот Грилло будет задавать вопросы, но тот только в полном замешательстве почесал кучерявый затылок. — Ну, пошли, что ли? — выдал он с таким видом, будто совершенно не представлял, кто Итан такой и зачем пришел. — Покажу тебя Винченцо, и тогда решим, что с тобой делать.       Что ж… Винченцо, значит, Винченцо. Итану было все равно, кто будет его собеседовать, в своих силах он был уверен вплоть до той опасной самоуверенности, которая губит зазвездившихся мальчишек. Грилло подхватил под мышку ноутбук и поманил Итана за собой, петляя между столами, утыканными ножками перевернутых стульев, как игольница — иголками. Фрэнк хлопнул Итана по плечу. — Бывай, Торкио, — глухо сказал он, дергая усами, — Но, я тебя предупреждал. Потом не жалуйся.       Итан помедлил, склоняя голову к плечу, отчего прядь волос скользнула из-за спины вперед, и дернул губами в подобии улыбки, хотя со стороны это выглядело, как будто он поджал губы. — Спасибо, Фрэнк. Ты очень помог. — Лучше переведешь мне вторую половину, если тебя возьмут, — хмыкнул он. — Когда возьмут, обязательно.       Фрэнк сощурил глаза, вновь дернул губами, но ничего не сказал, поворачиваясь к выходу. Итан, в свою очередь, повернулся к Грилло, который спокойно ждал его возле диванов, напротив широких подмостков с вкрученными пилонами.       Только сделав первый шаг к нему, Итан вдруг осознал, что теперь совершенно не волнуется. Все эти несуразные, невыспавшиеся помощники, связные, деловые люди в дорогих костюмах, их шестерки со звездочками пулевых на плечах, бары; отливающие сталью пилоны, внимательные бармены за стойкой; нагнетание опасности, и прочая хрень, которой так грешили жители Округа Б, уже нисколько не трогала Итана и казалась замыленной и обыденной. Он видел столько разнообразных преступных организаций и изнутри, и снаружи, сколько ни одному опытному оперу и не снилось! Он был твердо убежден, что ничего нового не увидит и окружная банда с пафосным названием «Монескин» станет очередным замыленным и обыденным местом работы.

***

      Грилло провел его через задний выход в переулочек, где шумели вентиляционные коробки и пахло отчего-то жженой едой. Голубоватые утренние сумерки уже пробирались на каждую улицу, а легкий холодок забирался под кашемировое пальто и щекотал спину. Грилло ежился в короткой куртке, из-под которой торчал капюшон толстовки, и походил на нахохлившегося воробья. С неба сыпалось нечто влажное, не то дождь, не то водяная пыль, морось — и оседала мелкими капельками на его кучерявых волосах. Итан тряхнул головой, поднимая воротник пальто.       Переулок вывел на парковку, где Грилло долго рылся в карманах, пока, наконец, не нашел ключи. Машина ожидаемо оказалась черной и тонированной. Грилло нырнул в салон так, будто спасался за укрытием от автоматной очереди, и сразу врубил печку на полную, проводя ладонью по мокрым волосам и тихо матерясь. Итан сел на переднее сидение все так же молча, разглядывая его суетливые телодвижения. Через пару секунд они тронулись, выезжая на широкую улицу, с которой более-менее просматривался край серой стены впереди, полосой маячивший над крышами домов и в прорехах между ними. Серая, безмолвная глыба, окольцовывавшая Округ Б — она невероятно подходила под веяние этого тусклого и холодного утра. Грилло включил радио, не громко, так, чтобы что-то играло на фоне, и покосился на Итана. — Волнуешься? — Немного, — не стал отпираться он, коротко подумав. — Да, брось! — протянул Грилло, поворачивая, — Если по чесноку и секрету, то ты уже принят. Итан повернулся к нему, и Грилло усиленно закивал. — Да-да! Ты единственный, кто откликнулся и захотел к нам вступить. — Вот как, — произнес Итан, смотря на дорогу. Это было ожидаемо, хотя странно — «Монескин» считался лакомым кусочком… — Походу, у тебя одного, кроме умения работать с бумажками, есть еще и яйца, — хохотнул Грилло, и Итан учтиво дернул уголками губ. …и определенно опасным кусочком.       Грилло свернул с широкого проспекта, уходя по ответвленным улицам севернее, через Виа Фламини с его вонючим речным портом и доками, по мосту в Фидены, где шумел рынок и ютились маленькие конторки. Итан проводил взглядом знакомые места за окном, где ему довелось работать тоже — каждой, даже самой задрипанной конторке нужен был бухгалтер, а он никогда не привередничал.       Грилло повез его дальше, и Итан с интересом осматривался, потому что бывать в фабричном квартале ему еще не доводилось — дел таких не было. Промышленные зоны легко разрезали на карте жилые дворы и держали в воздухе душный, плотный смрад, от которого не спасала даже густая зелень во дворах.       Отсюда стены, окольцовывающей Округ, было не видно, но Итан знал, что стена имела грушевидную форму по периметру, и в своей узкой части охватывала центральную административную часть, а уже окраины попадали в широкую часть груши. Итан припомнил карту, и понял, что они ехали уже в широкой части, но увы совсем не помнил, были ли здесь хоть какие-то административные здания или офисы.       Впереди показался хлебобулочный завод, а рядом конфетная фабрика, и Итан втянул ноздрями теплый запах хлеба, который просочился даже в машину. Фабрика громоздилась над улицей, лупала блестящими панорамными окнами и пахла, пахла, просто одурительно пахла за высоким каменным забором.       Видимо, благодаря какому-то особому чутью, Итан решил к ней присмотреться внимательней и не зря — Грилло невозмутимо обогнул фабрику и заехал в задние ворота, которые за ними медленно закрылись. Машина проехала еще и встала под каменный навес к другим машинам темных окрасок и без номеров.       Итан вышел с видом человека, готового покорять и изучать новую территорию. В этой части Округа не моросило, но холодок просачивался под пальто, и тучи нависали низко и клубисто и казалось, что вот-вот начнет моросить. Фабрика пахла, как детская мечта. Сладкий конфетный и шоколадный запах окутывал воздух вокруг, и Итан невольно улыбнулся. — Конфетная банда, — задумчиво произнес он, вспоминая еще народное название группировки, — Теперь я понял. Грилло посмотрел на него, вжимая голову в плечи и ежась, и закрыл машину. — Лучше бы ликеро-водочный завод, правда, — пробурчал он, и указал на железную дверь одного из цехов, — Тошнит уже от этих конфет!       В отличие от главного строения фабрики, этот цех не блистал панорамными окнами и особой помпезностью — это было обыкновенное каменное здание, явно для легких фабричных работ, и с откулопонной штукатуркой в некоторых местах и даже с фасада. Подходя к нему, Итан заметил глазки камер, а оглядевшись внимательнее, понял, что под наблюдением находилась вся территория.       На улицах Округа Б тоже ставили камеры, маленькие черные глазки, но толку от них было мало — их регулярно разбивали камнями мальчишки. Итан знал, что им приплачивали за каждую камеру, но здесь, за огороженную территорию, не долетал ни один камень. На входе его обыскали. Очень вежливо, осторожно и молча, забрали единственный глок, который пообещали потом вернуть, и только после этого Грилло повел Итана знакомиться с новыми работодателями. Практически сразу, как только он переступил порог, телефон в кармане пальто булькнул, но Итан не стал его проверять.       Как ни странно, а внутри конфетами не пахло. Пахло табаком и кожаной диванной обивкой. Странной смесью запахов дорогих сигарет и дрянных самокруток, они переплетались между собой и расползались по переоборудованному под зал цеху, и Итан не смог сразу сказать, нравится ему или нет, а когда определился в положительную сторону, понял почему. Здесь не пахло травой. Совсем.       Если взять мелкие офисы Фиден, то в каждом витал этот душок раскуренного косячка. Казалось, все Фидены пропахли этим смрадом, весь Округ Б. А здесь. Только табак.       Светлый, просторный лофт был заставлен диванами и несколькими креслами, и не имел ничего общего с привычными Итану залами для брифингов или совещаний. Панорамные окна с частыми рамами, которые хорошо просматривались снаружи, оказались занавешены плотными тряпичными жалюзи и, скорее всего (Итан был просто уверен в этом) еще и заколочены.       Диванов было семь, четыре из них образовывали квадрат, а остальные ютились отдельным закутком; три кресла, беспорядочно утыканных между диванами. На низком журнальном столике в центре, постелив газету и склонившись в три погибели, коренастый бритый малый методично чистил ствол. На одной из стен белела маркерная доска с нестертыми прожилками остатков слов. Обманчивая тишь, да гладь. Итан покосился на Грилло, и поднял брови. — Щас, — сложив пальцами ободряющий нолик, пообещал Грилло и перегнулся через диван, — Винченцо не видел? — обратился он к тому, что чистил пистолет. Тот подумал, почесал заросший подбородок и неопределенно окинул рукой диваны — мол, где-то здесь, но это не точно. — Ясно, — сник Грилло и повернулся к Итану, — Садись, будем ждать. Итан молча сел в кресло и между делом, аккуратно проверил телефон. Нажатия на кнопки ни к чему не привели — экран оставался черным и глухим к его попыткам телефон включить. Итан поднял голову и столкнулся с взглядом Грилло. — Глушилка, — пояснил тот. — Да. Я уже понял. Мощная. — Да, Томми опять что-то тестирует. Но обычно у нас со связью все в порядке.       Итан машинально кивнул, пряча телефон в карман. В ответвленном коридоре послышались голоса и по тому, как подобрался Грилло, Итан понял, что пора. В диванный зал вошли двое, мужчина и женщина. Она вещала громко и активно жестикулировала, мужчина слушал ее внимательно и спокойно, и вглядевшись, Итан с непривычным волнением узнал главу группировки. Точеное и жесткое скуластое лицо и длинные волнистые волосы не узнать было невозможно. — …ты зря, на самом деле. Очень зря,- с запалом говорила она,- Нас нагибают, Дамиано, на-ги-ба-ют, как — как малолетних проституток в их первую в жизни смену. А когда нагнут, знаешь, что будет? — Не будет, — расслабленно прикинул он, — мы их пяткой по яйцам. Все под контролем, Вик, я знаю что делаю. — Да не нормально! — возмутилась она, и Итан напрягся, потому что ее имя было знакомо, но он не помнил точно, — Я тебе как экономист говорю, так не бывает! — Какой экономист? Ты даже школу не закончила. На это Вик надулась, скривилась и совсем по-детски показала язык. И только потом заметила Итана. — А ты кто? Он столкнулся с ее светло-серыми глазами и растерялся, наверное, впервые за всю свою практику, хотя обычно умел держать себя в руках в присутствии привлекательных девушек. Он собрался и сумел выдавить какие-то слова. — Торкио. Итан. Бухгалтер. — А, — коротко согласилась она и явно взглянула на него по-другому, оценивающе и с подозрением, как покупатель на рынке, осматривающий товар, — Точно.       Итан посмотрел и на ее спутника, который молчал, но не сводил с него глаз, и невольно замер, потому что взгляд, хищный, чуть насмешливый и цепкий, поймал его и не отпустил. Дамиано Давида он видел только на фотографиях, и лично, он производил ошеломительное впечатление. Итан бы так и смотрел как зачарованный, если бы Вик не произнесла — ну, посмотрим насколько ты хорош — и начала активно задавать вопросы.       Он переключился сразу, как по щелчку, запирая все личные выверты глубоко внутри и оставляя только сухой профессионализм. Она задавала вопросы увлеченно и азартно, накидывая все новые и новые, но по делу и работе, избегая терминов, но понятно объясняя, что она имеет в виду. А как вот это посчитать? А вот это? А если так и так? А через вот это? А если нам нужно рассчитать вот это и на месяц, то что?       Итан спокойно отвечал, легко понимая, что она от него хочет, но не может выразить точнее из-за, видимо, отсутствия соответствующего образования. В голове сразу всплывали названия и терминология, вбитые еще в экономическом колледже, кажется, у него в квартирке завалялась где-то на дне комода даже пара конспектов. После остервенелого экономического допроса она выдохлась и посмотрела на Итана такими сияющими глазами, что он снова растерялся. Вик повернулась к Дамиано, и Итан машинально тоже. Оказалось, он чуть отошел в сторону и, расслабленно привалившись к спинке дивана, наблюдал. — Умный, — с заметным уважением согласился он, скользя по Итану таким же взглядом, каким его осматривала и Вик — оценивающим. Она, кстати, кивнула так, что распущенные недлинные волосы, завитые в пружинки, забавно подпрыгнули, и снова посмотрела на Итана. — Я его забираю, — с придыханием, бархатно произнесла она, и Итан оторопело моргнул. Со стороны послышался приглушенный смешок. — А делиться будешь? — почти весело спросил Дамиано, качая головой, и Итану оставалось только переводить взгляд с него на нее, потому что Вик вдруг изменилась в лице и, подбоченившись, двинулась на Дамиано. — Делиться? Я могу с тобой только сводками делиться, и неготовым отчетом, и гребанным учебником по гребанному аудиту! Дамиано коротко весело хмыкнул. — Он мой, — повторила она и для надежности подхватила обалдевшего Итана под локоток, — А то знаю я твое «поделиться» — шальная пуля и все, Виктория, копайся в своих бумажках сама без помощника. — Посмотрим, — сказал Дамиано и неожиданно жестко посмотрел на Итана. С него вдруг смылась вся небрежная веселость, и Итан вспомнил, что перед ним один из самых опаснейших людей, и он сам ввязывается в опаснейшее дело. — У нас есть правила. Грилло просветит. Каждое слово чеканилось с холодно, будто с металлическим треском. Простое предупреждение вылетело, как автоматная очередь в перемирие, и Итан ощутил лихорадочный холодок, лизнувший позвоночник. Но Виктория легко отмахнулась, будто бессмертная. — Не бойся, ты у меня под крылом,- сказала она, и глаза Дамиано сузились. — Вик,— жестко и предупреждающе. Итан на секунду подумал, что сейчас на его глазах произойдет расправа. — Что — Вик? Два года я плаваю в этой чертовой бухгалтерии без нормального помощника. Два года! Одни бумажки! А у меня даже образования нет! Зато теперь ты запугиваешь моего бухгалтера. Итан замер, чувствуя, как сгущается воздух между ними, безмолвно наблюдая, как они сверлят друг друга глазами. Дамиано стиснул зубы и медленно, раздраженно выдохнул через нос. А потом посмотрел на Итана в упор. — Ты меня понял, — без вопросительной интонации произнес он, и Итан кивнул, чувствуя, как от одного его тона все внутренности сжимаются. — Я понял, — сказал он, осторожно выпутываясь из-под руки Вик.       Дамиано качнул головой, показав, что принял его ответ и пошел к выходу, махнув Грилло следовать за ним. А Вик, проводив его взглядом, потащила Итана к другим дверям, за которыми оказалась лестница, и Итан, наконец, вспомнил, что именно про эту Викторию он слышал. Виктория де Анджелис. Про нее болтали меньше, чем о самом главаре, и болтали явно тише и осторожнее — в основном о том что она женщина, что было совсем не типично, учитывая сущность преступных организаций. Итан не знал ни одной группировки, куда в члены входила бы женщина. Кроме Монескин.       Поэтому говорили о ней разное, начиная от похабных смешков про то, что Давид держит свою подстилку и шлюшку к себе поближе, до диких предположений, что на самом деле глава — именно Виктория.       Прежде, чем ввязаться в это дело, Итан много про Монескин спрашивал и слушал. И сейчас, находясь внутри гнезда, следуя за Викторией, он знал, что про «вылет с треском из банды» — это глупости все. Насколько он понял из разговоров и слухов, бывших членов Монескин просто не существовало — они обычно увольнялись вперед ногами.