soleil canin

Санджи ненавидел своё настоящее имя, а теперь ненавидел ещё и прозвище, к которому успел слишком привязаться. Третья за неделю генеральная уборка не помогала: он устал, но голова отказывалась пустеть. Двухкомнатная квартира в спальном районе столицы провоняла чистотой с хлорным послевкусием, оседавшим через каждый вдох на языке. Мужчина сидел на полу коридора, свесив голову на грудь. Кажется, последние две недели были худшими в его жизни. Может, даже хуже, чем детство. — Хватит себя жалеть, — Санджи влепил себе звонкую пощёчину. — Сегодня прилетает Ангел, надо бы её чем-то порадовать! Он тяжело встал и направился на кухню. Очнувшись от слепящего солнечного луча, отраженного от здания напротив, Санджи осознал себя делающим онигири. Руки сами, без участия разума, лепили аккуратные рисовые треугольники. Вечернее солнце горело, сжигая время, но не боль. — Она же говорила, что любит пончики. Какой рис? Идиот! Он с размаху ударил себя кулаком в лоб. Выморгав болевые звездочки, Санджи перевёл взгляд на полную белых зёрен рисоварку. Когда он перестанет автоматически включать её ради чужого ужина? — Соберись, тряпка! Леди хочет с тобой увидеться! Крик не возымел эффекта. Сейчас – всего шесть пополудни. Нужно было чем-то забить целых два часа. Ехать всего пятнадцать минут, до соседней станции метро, но спать хотелось так, что разум постоянно норовил отключиться. Мозг наконец готов был блаженно опустеть, но уже не имел на это времени. — Ладно, куплю по дороге цветы. Онигири вряд ли порадуют её рядом с пончиками. Решив так, Санджи накинул пиджак и вылетел из дома, словно его преследовали.

***

Катакури всё больше сомневался. Хотя он не стал привлекать в операцию деанона своих сестёр — это в случае чего будет его последним аргументом — но всё оборачивалось очень странно. Договорившись о времени, Санджи исчез, не оставив ни номера телефона, ни опознавательных примет. На следующий день пришло сообщение:

[Скорее всего, он будет в строгом костюме, с едой и цветами. Узнаешь по золотому цвету волос и взгляду, который сопровождает всех красивых женщин в поле его зрения. Не обращай внимания на его придурковатость. Не оплошай, сестрёнка. Заплатишь потом.]

Сказать, что это слегка огорошило – ничего не сказать. [Почему он сам не написал свои приметы?]

[Разбил телефон.]

Через пару минут будто спохватились:

[Это не значит, что он агрессивный или что-то такое! Просто... надеюсь, ты не обманешь его, иначе я тебя засужу!]

С характерным звуком скрин сохранился в галерею. Не то чтобы угрозы могли возыметь хоть какое-то влияние на решение Катакури, тем более что агрессии от других мужчин он не боялся, но ситуация принимала совсем странный оборот. Из аэропорта его забрала черная машина элитного такси. Водитель, узнав адрес, сдержанно кинул пару удивленных взглядов в зеркало заднего вида. Нужная пончиковая находилась далеко от центра, где обычно локализовались богачи. Да и выглядел Катакури скорее как матёрый байкер, но такие не заказывают машины премиум-класса, чтобы доехать до заведений с названиями типа "Солнечный пончик". День выдался на удивление безоблачный и жутко жаркий. Столица дышала духотой, суетой и летней беззаботностью многочисленных муравьев в своем чреве. Солнце льнуло к горизонту, облизывая преломленными розовыми лучами мир и горя в зеркальных окнах небоскрёбов. Катакури безразлично наблюдал за быстро проносящимися картинами: мост, эстакада, туннель, торговые центры, парки и высотки. Мозг автоматически цеплялся за то, что из этого номинально или фактически, частично или полностью принадлежало семье Шарлотт. Пожалуй, только пять сил могли похвастаться таким же влиянием. С возрастом ему всё чаще начинало казаться, что он что-то упускает. В этой круговерти поиска богатства ему не хватало довольно важных деталей, но он не мог понять, каких. До тридцати он определил все фундаментальные правила своего поведения и следовал им уже второй десяток. Это сделало его жизнь предсказуемой и спокойной. У него было мало сожалений, и одно самое важное недавно переродилось в новый виток отношений с Брюле: отчуждённость и молчаливая вина перетекли в глубокое понимание и принятие. Притом так просто: элементарные моти. Пусковой крючок разговора по душам, когда они выпили горькие воспоминания на брудершафт и отпустили их в реку забвения. В груди очагом теплилась благодарность. И кому? Забавному чужаку. Повару. Который, вполне вероятно, сделал это случайно. Тогда почему Катакури надеялся, что эта встреча встряхнёт его? По факту, ему должно быть всё равно, кого он встретит сегодня и как пройдёт эта самая встреча. Его жизнь от этого не изменится. Всё так же продолжат существовать семейные связи, никуда не денутся банковские счета, акции и недвижимость. После того, что случилось с Брюле, Катакури осознал, как опасна любовь людей и насколько она не нужна для успеха. Хочешь сохранить то, чем дорожишь — будь добр быть сильным и не допускать ошибок. "Как же я надеюсь, что эта встреча — не ошибка", — подумал Катакури, хотя не мог себе ответить — почему? Только когда пришло время выходить из такси, мужчина понял, насколько затекло тело. Он так глубоко задумался, что не двигался весь путь. Нетипично. Что-то непредсказуемое, хаотичное. Катакури вылез из машины, разминая шею и слушая хруст, словно от ломающегося крекера. Повёл плечами, с удовольствием отмечая привычную силу и быстро возвращающуюся подвижность. Позади шумело шоссе — пыльная артерия мегаполиса, вокруг спешила толпа, ища развлечения на вечер после рабочего дня, но мужчине не было никакого дела до людской массы на улицах большого города. И, что самое приятное, никому не было дела до него. Он потянул руки в стороны, лопатками проминая позвоночник, как вдруг в него врезалось что-то массивное, заставая врасплох, вынудив резко распахнуть глаза и искать причину. Соскользнувший с плеча рюкзак, глухо стукнувшись о бордюр, упал в дорожную пыль на обочину, где мусор рывками мчался вслед проносящимся машинам. Виновата была компания молодёжи. С десяток пацанов лет шестнадцати-семнадцати шли веселой толпой, меряясь дурной силой, толкая друг друга, громко смеясь и подначивая. Отпихнутый слишком рьяными товарищами юноша крупного телосложения растерянно смотрел снизу вверх на того, кого он невольно попытался протаранить. Вся группа остановилась, потихоньку осознавая произошедшее. Они явно примирялись с мыслями о драке, но выглядели как испуганные зайцы с выпученными глазами. Катакури, похожий на привычного к потасовкам рокера или байкера, хмуро мерил взглядом каждого из них. Гейтер с изображением собачьей пасти, угрожающе скалился за мужчину. То, что произошла досадная случайность, было очевидно, но... — Простите! — взвыл толкнувший его парень, склонив голову. За ним извинения сбивчивым эхом прокатились по всей компании невольных задир, да ещё и повторились пару лишних раз. Катакури наклонился за рюкзаком. Натуральная кожа, элитный дизайн, защита от ударов и фиксация для техники — это чудо стоило больше, чем все пацаны, вместе взятые, могли заработать за год. Так что ничего не разбилось, он это знал. Ребята так и стояли истуканами, ожидая и боясь его решения. Нет, конечно, любое преступление требует наказания, но связываться было не с руки, да и "преступление", по сути, вышло случайно. — Ничего. Бывает, — бросил Катакури, поворачиваясь в сторону нужного заведения. Ребята облегченно выдохнули и расслабились, хотя многие всё равно ежились, ощущая тень несбывшейся потасовки. Компания продолжила путь, обсуждая происшествие почтительным восторженным шёпотом, но уже не толкаясь и не будоража прохожих своей неуёмной пацанской энергией. Катакури зашёл в заведение под названием "Солнечный пончик". Многие столики кафе оказались заняты, хотя до полного зала было далеко. Высокий мужчина замер на пороге, придерживая одной рукой пыльный рюкзак с гаджетами и рабочими документами. Его угрожающая двухметровая фигура казалась неуместной в заведении, пропахшем кофе и ванилью. Катакури пробежался взглядом по меню на меловой доске позади стойки бариста и нашёл там только напитки. Опустив взгляд, он почти забыл обо всём, потому что витрина ломилась от разнообразных пончиков: с начинкой и без, с разноцветной посыпкой и топпингами. Катакури сделал каменное лицо, чтобы скрыть несолидный, по его мнению, восторг. В пять широких уверенных шагов он оказался у кассы. — Готовы сделать заказ? — пискнула кассирша, невольно глядя только на оскаленную собачью пасть, нарисованную на гейтере. — Наверное. А что посоветуете? — Ну, думаю, стоит взять наши классические пончики, — девушка указала на самые простые колечки, присыпанные сахарной пудрой. Позади неё кулинарная машина отщипывала от заложенного в неё теста небольшие куски, формировала мягкие бублики и выплёвывала в поддон с маслом. Пацанёнок с нелепой фигурой, по виду даже школьник, поддевал шумовкой готовые изделия и выкладывал на противень с несколькими слоями бумаги, чтобы стекало лишнее масло. Это действо завораживало Катакури, но пришлось сосредоточиться на том, что говорила девушка. — Также можем сделать пончики со взбитыми сливками или с шариком мороженого. Ну, и то, что вы видите на витрине. Мужчина всё же явно не справился с восторгом: судя по тому, как улыбалась девушка за кассой, она перестала его бояться. Брюле говорила, что женщины сразу чувствуют его мягкую натуру, главное, преодолеть первую оторопь. Правда, что именно она имела в виду, Катакури понять не смог. По его личному мнению, он был пугающий, суровый и нелюдимый. — Дайте порцию классических пончиков, один с мороженым... сколько вкусов у мороженого? Тогда три пончика с разными шариками мороженого. Один со взбитыми сливками. И ещё вот эти, — Катакури ткнул на витрину. — И литр зелёного чая. Девушка округлила глаза и похлопала ресницами, но ничего не сказала. Пробила, перечислила заказанное, предложила допы, от которых пришлось скрепя сердце отказаться, и наконец позволила оплатить. Попросила присаживаться, пообещав всё принести. Катакури осмотрелся, вспомнив, зачем на самом деле он здесь. Бросалось в глаза изобилие жёлтого в оформлении, очевидно, что дизайнер очень старался оправдать название. На вкус Катакури – перестарался. Водитель домчал из аэропорта за час, поэтому было время распробовать еду и оценить выбор заведения. Так он думал, пока не наткнулся взглядом на спящую фигуру, навалившуюся на столик в дальнем углу между окном и входом в подсобные помещения. "Надо же, какой блондин", — мельком подумал Катакури, а потом что-то щёлкнуло: уж не его ли это блондин? Красивый золотистый оттенок волос выдавал или очень качественную краску, или от природы воистину королевский цвет. Не найдя ничего более примечательного, Катакури решил рассмотреть спящего поближе. Он прошёл вдоль высокого окна с шеренгой столиков на двоих. Широкий подоконник подушками и пледиками намекал, что на нём тоже можно сидеть, что было весьма модно в последнее время, но многочисленная зелень в горшках уговаривала своей хрупкостью держаться от этой затеи подальше. Молодой мужчина в элегантном костюме-двойке спал, положив щёку на сложенные на столе руки. Рядом валялся случайно скинутый на пол букет лилий. Незнакомец выглядел уставшим ангелом, осенённым первыми неоновыми огнями вечерней столицы, словно благословением. Синяки под глазами выдавали бессонные ночи, а впалые щёки косвенно свидетельствовали о нервном истощении... или болезни. Лицо с правильными аристократичными чертами портили только странные спиралевидные шрамы на лбу. Катакури засмотрелся на пушистые полупрозрачные ресницы и приоткрытый во сне рот. — Как сказочный принц, — тихо усмехнулся Катакури, испытывая что-то вроде взрослого нежного умиления. Забытое чувство, как ни посмотри. Даже к младшим братьям и сёстрам давно ничего подобного не ощущалось. — Простите, вы хотите здесь сесть? Столик, эм, занят, — позади него стояла девушка в жёлтом фартуке и с подносом с пончиками. Она явно не одобряла его интерес к незнакомому парню. — Похоже, он ждёт именно меня, — коротко пробасил Катакури. Девушка смерила его оценивающим взглядом, видимо, решила, что не может и не хочет проверять или что-то уточнять, да и вообще, большие лбы сами разберутся, выставила с подноса картонные тарелочки с пончиками и ушла за стойку – присматривать за порядком с безопасного расстояния. Солнечный блондин так и не проснулся. Рюкзак опустился на пол, а затем был задвинут под столик. Катакури поднял и кинул букет на подоконник. Сел на свободное место, понимая, что ему не принесли чай. А всухомятку есть пончики не так приятно. В ожидании он внимательно осматривал спящего. Привыкнув к шумовому фону, он смог различить его мерное глубокое дыхание. Был, конечно, вариант, что он ошибся. Что через час дверь отворится и в пончиковую войдёт другой блондин в строгом костюме и с цветами, но верилось не шибко. — Эй! — позвал Катакури, похлопывая парня по плечу. — Подъём. Тот насупился, словно увидел во сне что-то неприятное. — Прошу, ваш чай... — успела сказать девушка, выставляя на стол чайник. — Леди, — ещё не до конца очнувшийся блондин поморщился, но в следующий момент открыл глаза, безошибочно сосредотачиваясь на официантке. — Ваш прекрасный голос разбудил меня! Девушка ойкнула от неожиданности, когда парень в костюме аккуратно и вместе с тем стремительно поймал её ладошку. Благо она успела поставить чайник на середину столика. Зато чашка подскочила на блюдечке и скатилась с подноса. — Ах! Санджи испугался своей оплошности, но успел только проводить чашку взором. Вдруг его глаза, следящие за падением, остановились вместе с прерванным полётом на руке. Да какой руке! Крупные пальцы аккуратно сжимали миниатюрную на их фоне чашку в десятке сантиметров от пола. Санджи медленно поднял удивлённый взгляд по руке к её владельцу. Типичный байкер — мужчина крупного телосложения в кожаной шипованной безрукавке, с малиновыми коротко стриженными волосами и неуместным летом гейтером, натянутым на нос — смотрел на него пристально, с каким-то странным вниманием, но тем не менее сказал: — Аккуратнее, — что явно относилось к официантке. — Ах, да! Спасибо! — девушка поставила блюдце перед ним, чуть правее расположила маленькую ложечку, завёрнутую в салфетку, а затем резво убежала. — Извините, мисс! — крикнул Санджи елейным голосом ей вслед, затем развернулся и рявкнул. — Ты вообще что за хрен?! Повар закипел мгновенно. Как какой-то придурковатый мужик вообще посмел сесть за его столик? И пофиг, что в противнике – два метра минимум, отступать было не в его правилах. Катакури дернул бровью, оценивая реакцию. Он поставил чашку на положенное место и медленно налил себе чаю. — Просто. — Что значит это твоё "просто"? Вали! Я тут жду прекрасную леди! — Вряд ли дождёшься, — честно резюмировал Катакури. Пока ситуация пахла скандалом и потасовкой. В принципе, он заранее смирился с потерей своего друга по переписке, но как-то менять своё поведение ради этого агрессивного типа не собирался. Выражение лица Санджи менялось со скоростью кадров киноплёнки. Внимательный к деталям Катакури увидел, как нервная злость боевого петуха перетекает в осознание неожиданной мысли; спор с самим собой насчёт обоснованности этой мысли переходит в принятие этой идеи как истины; а затем повара затопило отчаяние. Таких шекспировских сцен не закатывала даже Пудинг. Стало ещё интереснее, что же будет дальше. — Блин, это изначально было слишком хорошо для правды... — Санджи осел на стуле, словно из него высосали все силы. — Блин! Блин! Блин! — и три раза мерно долбанулся лбом о столешницу. Не сказать, что Катакури хоть на йоту впечатлился. — Ангел была слишком красивой и общительной. Так мила! Делилась своими мыслями, успехами! Быстро отвечала! Она была как свет моей жизни, как отдушина на этом сайте зазнавшихся поваров, каждый из которых мнит себя гуру кулинарии! Смотреть на её аватарку — как медитировать на воплощение красоты! А фото еды, как же она старалась и совершенствовалась благодаря моим советам! Всё – ложь и обман! Конечно! Так просто не бывает. Разумеется, под её аккаунтом сидел мужик, как же иначе?.. Чёрт... Словно забывшись в своей маленькой трагедии, он достал сигарету и поджёг. Выглядел Санджи так, словно только что получил известие о кончине кого-то из близких. — Простите, у нас нельзя курить... — официанточка была всё ещё напугана, но отреагировала очень быстро. Явно наблюдала за парой потенциальных нарушителей покоя. — Да, мисс, я выйду... Несчастный, словно Ромео, узнавший о гибели любимой, Санджи встал и направился к выходу. Катакури успел закатить глаза, прежде чем наклонился вперёд второй раз и поймал уже золотоволосого принца, а не фарфоровую чашку. — Вообще-то меня прислала сестра. Она заинтересована в общении с тобой, но испугалась последних заявлений. — Сестра? — взгляд обернувшегося Санджи угрожал смертельной расправой за то, что его посмел тронуть какой-то незнакомый амбал, но в глубине уже мелькнула надежда. — Испугалась? — Ты же разбил телефон, верно? — М, да. Но откуда ты знаешь? — он затушил сигарету о зажигалку. — И пропадал в последнее время. Так иногда себя ведут маргиналы, или те же наркоманы, или психованные. Короче, неуравновешенные люди. Вот она и попросила меня встретиться с тобой и оценить адекватность. Санджи почему-то мгновенно поверил. Он сел обратно, уперев локти в стол, и обнял лицо ладонями. — Её зовут Ангел, и она ровно такая же, как на фото? — Ну, по паспорту она Анжелика, но все зовут её Ангел, так уж повелось в семье. И она старше на десяток лет, но фильтры творят чудеса. — О боги, прекрасная милфа обратила на меня внимание! Разве это может быть правдой? Катакури не знал, как реагировать на такой нелепый эмоциональный всплеск, потому и не реагировал. Наверное, это как истерика у детей: потерпеть с каменным лицом, и она сама пройдёт. — А она замужем? — Нет. — Она свободна? — Да, — в этом Катакури не был до конца уверен, потому что за ухажёрами Анжелики не следил. — Она в столице? — Нет. — Она приедет? — Наверное, когда-нибудь. Восторг Санджи разбился о стену невозмутимости со стороны собеседника. "Как же я не люблю врать", — достойно выдерживая поединок взглядами, подумал Катакури. — У нас большая семья. Так получилось, что у нас есть дела в столице, и изначально сюда планировала отправиться Ангел. Но пришлось мне после того, как она испугалась. Вдобавок ей нездоровится. — Ох, надеюсь, ничего серьезного! Катакури опустил гейтер, краем глаза наблюдая за реакцией своего нового знакомого. Неумелые шрамы, сделанные по пьяни, отходили от уголков губ на щёки. Рот был чуть шире положенного, что не мешало жить, но неизменно производило впечатление на людей при первом знакомстве. — Ну ты и урод. Как получилось, что у такого отбитого чела – такая божественная сестра? Катакури пожал плечами. Отвращение на лице Санджи было не самым ужасным, что он видел в своей жизни. Даже словно бы показное, лишь бы уязвить вторженца в личное пространство. И нисколько не портило аппетит. Он пригубил чаю, затем закинул целый припудренный пончик в рот. На удивление лучше, чем он ожидал. Гораздо. Санджи видел, как каменное и даже безразличное выражение лица собеседника меняется при осознании вкуса, а затем появляется удивлённое одобрение. Наставник мог понять о человеке всё, просто посмотрев, как тот ест. Умение искреннее наслаждаться едой не такое уж распространенное качество, как ни странно. Уродливый байкер с многочисленными родственниками вызвал небольшой интерес. — Попробуй с розовой посыпкой. Они в него добавляют повидло, которое делают сами. Если хочешь совсем восторг испытать, то отщипни немного мороженого и попробуй кусок с ним, — словно нехотя пробормотал Санджи. Он с невольным удивлением поймал на себе доверчивый взгляд. Затем Катакури притянул указанный донат и отломил от него ложкой кусочек. Проглотив, он на долю мгновения блаженно зажмурился, оценивая. Затем освежил рецепторы чаем и попробовал с маленьким кусочком мороженого. — И правда восторг, — заявил он. — Простые пончики надо прежде всего съесть, они совсем не вкусные, когда остынут. Вторыми лови мороженое, пока не затекло. Зря сразу заказал, дурак. — Ничего. Могу ещё раз заказать. — Так любишь пончики? — Да. Катакури проговорился, но уже был готов объяснить всё тем, что сестра хотела привезти ему пончики на обратном пути, но Санджи не стал и дальше раскапывать его враньё. — Как тебя зовут? — Катакури. — Серьёзно? — Судя по скрину, который прислала сестра, — Катакури достал телефон и показал последние сообщения с сайта, — тебя зовут Сан Джи. Глупое имя. Разве нет? — Она почти так же написала. — Мы часто совпадаем во мнениях, — пожал плечами Катакури. — Вы близки? — Ну, — пришлось задуматься, чтобы ответить честно. — Думаю, Крекер ближе, они же тройняшки. Но я довольно близок со всеми старшими. — Тройняшки? Ого! Классно как! Значит, у тебя реально большая-пребольшая семья? — Угу, — Катакури предпочитал наслаждаться пончиками. Напор принца был довольно привычен, но мало что могло сравниться по важности со вкусной едой. — Сколько вас? — Много. — Тесно вам, наверное? Катакури вспомнил, что к нему постоянно заваливаются гости, сколько бы препятствий он ни ставил на их пути. Его недовольное выражение было красноречивее слов: — Нет, у нас достаточно места, но эти всё равно лезут. Санджи сделал свои выводы. Он заглянул под стол, оценивая испачканный в дорожной пыли рюкзак. Возможно, этот незнакомец реально подстраховывает сестру, потому что они дружны и доверяют друг другу? Такое вообще бывает? Почему-то он представил семью человек в десять-пятнадцать, которые живут в пригороде в большом деревянном доме со своим хозяйством, и часть из них ведёт семейный бизнес в столице. — Ты уже нашёл, где остановиться? — с коротким кивком на пыльный рюкзак. Катакури даже подавился. Почему-то казалось, что после этого последует предложение, на которое он никак не рассчитывал. — Нет. — У меня есть свободная комната. Можешь остаться у меня. Пришлось даже отложить донат, чтобы обдумать услышанное. Катакури прищурился, с оценивающим интересом смотря на молодого повара. — Небесплатно. Тебе придётся много есть моей стряпни. С этим, как мне кажется, проблем быть не должно, — Санджи красноречиво обвёл взглядом пустые картонные подставки из-под пончиков. Аппетит нового знакомого с первого взгляда вызывал уважение. Лицо Катакури комично вытянулось. Давно его так не удивляли. Уж не было ли у парня странных мыслей? Если принц его так откровенно клеил, то сам Катакури просто забыл, как надо флиртовать. В этом было что-то другое. И всё же – довольно личное. Разгадка этого ребуса явно требовала больше пары секунд. — Я не против. Тебе точно будет норм, Санджи? — Да, почему не помочь брату красавицы Ангел?! Ах, она узнает о моей доброте и сразу влюбится! — Это точно, — насмешливо приподнял брови Катакури, попивая чай. И всё же интересный он человек.

***

Квартира на тридцать третьем этаже типичной новостройки зажала Катакури узкими стенами прихожей, плавно переходящей в коридор. Нет, не то чтобы он застрял, но, казалось, стоит чуть качнуться в сторону, и он сразу царапнет шипованным плечом виниловые обои, заденет верхнюю одежду в гардеробе либо разобьёт зеркало. И под кого строились такие квартирки? Санджи поставил перед ним тапочки, потом визуально оценил размер ноги. — В принципе, можешь так проходить. Я убирался сегодня. Катакури это видел и чувствовал носом холодящий запах чистящих средств. Странная деталь. Неужели повар ждал гостей? Заранее планировал пригласить Анжелику к себе? Почему? Для чего? И что его заставило пригласить в итоге Катакури? Санджи показал ему комнату, в которой были только диван, пустой компьютерный стол и в углу – небольшой спортивный комплекс с тренажёрами. — Турник для себя повесил? — Нет, — коротко ответил Санджи. — Знаю, что ты ел полчаса назад, но, может, будешь чай? — Буду. Санджи ушёл на кухню. Из рюкзака появился ноутбук. Катакури проверил почту и мессенджеры, пробежал глазами новости, в том числе показатели рынков и котировки. Никаких внезапных изменений. — Я заварил жасминовый. Идёшь? — Да. — Ты инвестициями занимаешься? — Да. Катакури посмотрел на его напряжённое серьезное лицо: признаки усталости усугубились. Вряд ли парень замышлял что-то плохое. Просто дурной — даже не представлял, насколько влиятельного человека пустил к себе. И немного переживает, как бы такая доверчивость не обернулась оплошностью. И почему-то именно его Катакури не хотелось обижать. — Кажется, я недооценил твоё положение, — пробормотал Санджи, наконец примечая не только дорожную пыль на подчёркнуто рокерском прикиде, что автоматически намекало на не самый высокий социальный статус хотя бы из-за свойственного этой субкультуре распиздяйства, но и на качество пошива, на бирки на рюкзаке, на легкий тонкий ноутбук известного производителя. Катакури видел, как левое веко повара нервно дёрнулось. Оставалось загадкой, как такой склонный к пижонству и явно уделяющий своему внешнему виду много внимания принц мог пропустить настолько говорящие детали. — Мне уйти? — ровным тоном спросил мужчина, захлопывая крышку ноутбука. — Руки помой, прежде чем за стол садиться, — бросил Санджи, разворачиваясь прочь из комнаты. Было что-то завораживающее в этом странном панке. Или рокере? Или байкере? Или инвесторе — хрен разберёшь. Из-под рукава футболки на плече виднелись следы шрамирования, которые сначала легко было принять за красную татуировку. Новый знакомый вроде не врал. Вообще выглядел слишком серьезным и, ну, фундаментальным, что ли, чтобы обманывать. И безразлично незаинтересованным. Только пристальный, словно сканирующий взгляд порой пробирал до дрожи. Санджи сразу вспомнил фотографии диких хищников, смотрящих прямо в камеру. Сомнения пытались достучаться до уставшего сознания, но у них плохо получалось. Потирая руки от немного оставшейся после мытья влаги, Катакури зашёл на кухню. Маленькая, но зато вмещает все, какие только можно и нужно, электроприборы: высоченный холодильник, духовку с идеально прозрачным стеклом без единой капли жира, планетарный миксер, термопот, большую раковину с гибким выносным смесителем, отдельный кран для фильтрованной воды, мультиварку. Гарнитур глубокого бархатистого синего оттенка с пенообразным узором по краю, явно символизировавшим приливную волну, и золотой фурнитурой, намекающей на солнечные блики на поверхности воды. То, что было скрыто за дверцами шкафов, Катакури не видел, но нутром чуял, что там царит идеальный порядок, как и у него. Где-то ещё должна была скрываться посудомойка, может, и сушилка есть, кто знает? Столешница была одновременно и столом, и барной стойкой, что довольно удобно для холостяцкой квартиры. И всё же маленький круглый столик стоял прямо перед выходом на балкон, прикрытым тюлевыми занавесками, неподвижными в жарком стоячем воздухе. — У тебя очень красивая кухня. Сразу видно, что сделана с любовью. Хоть и синий цвет, а есть какая-то страсть и тайна, как океанская глубина. Порядок идеальный, — прокомментировал Катакури, медленно осматриваясь. — Именно такая подходит гению-повару, как ты. Что-то щёлкнуло, невидимое и неосязаемое, где-то в районе груди. Санджи редко получал комплименты своему храму — кухне. При этом не между прочим кинутое одобрение, а со знанием дела, обстоятельное. — Не болтай, а садись, обормот. Катакури склонил голову набок, неуверенный, как расценивать такую грубость. Пришёл к выводу, что это смущение. Повар начал выставлять из холодильника многочисленные закуски, разложенные по разноцветным пиалам, как это любили в Вано. Там были кимчи, маринованная редька, вакаме, чукка, хек, кораллы, зеленая фасоль и даже нарезанная нитями морковь с заправкой. Такого разнообразия Катакури давно не видел, как и настолько отточенной обходительности: с элегантностью официантов из Мари Джоа Санджи расставлял перед ним еду, словно танцевал или выполнял боевой комплекс ушу. Последним в центре стола оказался большой поднос с онигири. Маленькие рисовые треугольники были распределены по группам согласно заложенным начинкам. — Палочки или вилка? — спросил повар у потерявшего дар речи Катакури. Санджи достал из какого-то ящика и то, и другое и подошёл к столу. — Ложку. Рот большой, а вкусного тут много. Санджи невольно одобрительно усмехнулся, хотя и ударил вилкой справа от миски с белым рисом: — Не позорь еду, хотя бы вилкой ешь, — грубовато бросил он. Катакури воспользовался своим крупным телосложением и длинными руками, чтобы вытянуть у отвернувшегося Санджи палочки. — Хорошо. Ловко зажав палочками несколько кусков рыбы хек с зернистым налетом специй, Катакури промакнул их о вершину рисовой горки и отправил в рот, демонстрируя своё умение пользоваться столовым прибором. Взгляд с насмешливого сменился на осознание: это было изумительно. Настолько, что и не передать. Без химического привкуса того, что продавалось в магазинах. Словно Катакури снова приехал в Вано, прогулялся по местному рынку и взял у милой сморщенной бабули её стряпню, секреты которой она и её семья хранили столетиями, не иначе. — Потрясающе! — голос оказался намного сдержаннее мимики. — Пробуй онигири. Я сделал несколько вкусов. Тут... — Я попробую все. Уверен, получилось вкусно, — заявил Катакури, уже беря первый и откусывая от него. — Действительно невероятно! Даже в Вано таких не пробовал! Санджи едва заметно улыбнулся одним уголком, но явно снова думал о другом, уносясь мыслями к совершенно иным реалиям. Прожевав рис и насмотревшись на его несчастное лицо, Катакури спросил: — Скажи, что ты планировал делать после встречи с моей сестрой? — Ничего, — покачав головой. — Эта квартира ужасающе пустынная для меня одного, так что я изначально планировал пригласить её погостить. Но если б она не согласилась, настаивать бы не стал. Попытался бы помочь, как могу. Предложил бы прогуляться, провести небольшие экскурсии. — Мне проведи, — нагло и слегка насмешливо. — Ты страшный мужик, никакой романтики. — А тебе нужна романтика? — От тебя мне ничего не нужно! — наконец возмущение заставило заплясать небольшие бесовские огоньки в глазах Санджи. — Тогда проведи просто так, — сказал Катакури, прожёвывая следующий онигири. — Я, знаешь ли, тоже не заинтересован в романтике, но вот в том, чтобы развеяться – очень даже. — Тц, даже не надейся. Катакури снова смерил его своим пристальным взглядом, пронизывающим насквозь, словно рентгеновские лучи. Отказ звучал так, словно между строк скрывалось обещание передумать. Или какое-то фундаментальное сомнение в себе и своих решениях. — Ты потрясающе готовишь, — Катакури покачал головой, пробуя уже третий вкус. — Не зря Ангел так тебя хвалила. Разве могут быть простые онигири настолько сбалансированными и аппетитными? — Что там готовить? Легкотня... — На какое время ты меня к себе пригласил? — В смысле? — Как долго, ты думаешь, я тут останусь? — А сколько ты планировал быть в столице? — Две недели. — Если не будешь доставлять мне хлопот, то всё время до отъезда можешь оставаться тут, — Санджи включил вытяжку и прикурил сигарету. — Тебе-то с этого какая выгода? Ты даже не рад меня видеть. — Ну, — манерно отвёл руку, выдыхая дымное облако. — Выгода – скормить тебе всю лишнюю еду в холодильнике. Иначе она пропадёт. — Ясно, — глухо ответил Катакури, доедая онигири с четвёртым вкусом. И было что-то в этом ответе, что Санджи даже испугался, словно новый знакомый видит насквозь и теперь знает про него всё-всё-всё. Слава всему прекрасному, это было невозможно, но кровь вскипела. — Что тебе ясно? Смотришь на меня, как будто я идиот. — С постоянным солнечным ударом... Пошутив, Катакури замер. Если и был идеальный момент, чтобы поймать его на лжи, то это должно было произойти сейчас. Санджи стоял, прислонившись поясницей к кухонному гарнитуру, и меланхолично курил, словно ему дела нет ни до гостя, ни до его оплошностей. Глаза – стеклянные от внутренней боли. И всё происходящее вокруг, неправильное, неестественное, как приглашённый в дом опасный чужак, — всё это было нужно лишь для того, чтобы поменьше смотреть в ту бездну, что скрывали голубые зеркала его души. Чтобы спастись от привычного и пустого. Вдруг ударили клавиши фортепиано: откуда-то донёсся "Полёт шмеля" в исполнении симфонического оркестра. Катакури достал телефон, уже зная, кто это. — Мой брат, — вставая, пояснил он, — я поговорю на балконе. Санджи безразлично кивнул, махнув рукой в сторону двери. Балкон был больше, чем казалось. Он шёл вдоль кухни и комнаты самого повара, а в дальнем углу стояли два пластиковых стула. — Чего тебе, Овен? — Мне чего? Ты где? Я на ресепшен звонил, тебя в гостиницу не селили. Ты долетел до столицы? — Долетел, не беспокойся. Я сегодня не приеду. Завтра перед завтраком зайду переодеться. Мне уже приготовили костюм? — Разумеется... стоп! Ты где-то ночуешь?! — голос Овена был радостный, словно им по пять лет и он поймал брата за какой-то шалостью. — Это у тебя всерьёз? — Заткнись. И будь добр, никому не болтай. — Ладно, живи как знаешь. Я тогда не буду за тебя беспокоиться. До завтра! Катакури отнял телефон от уха, глядя на потемневший экран. Откровенно говоря, он занимался малообъяснимой ерундой, просиживая штаны в гостях у золотоволосого парня. Эти плохо скрытые душевные страдания давили, доставляя дискомфорт. Он ясно ощутил это сейчас, оставшись один и глядя на спальный район столицы с высоты тридцать третьего этажа. Пожалуй, было бы разумно отказаться от удовлетворения интереса и сразу поехать в гостиницу. Мужчина подошёл к перилам, размышляя. Нет, в этом был смысл. Потому что скучно. Было слишком привычно жить размеренной богатой жизнью, где ничто не удивляет и почти не доставляет неудобства. Старые раны, старые ошибки, старые убеждения — не слишком ли много старья скопилось в его жизни? Вот перед ним вызов. Парень своим отчаянным поступком буквально молит о помощи. Он кричит о своей боли. Об одиночестве. Как пройти мимо? "Да прошёл бы. Какое мне дело до него, в конце концов? Но какое было дело ему до подписчицы, которая попросила помочь с подарком сестре на день рождения? Какое ему было дело до того, получатся моти или нет? Сколько на это уйдет попыток? На поиск того самого вкуса: не приторного, не крахмального, богатого, но при этом не самого яркого? Чёрт!" — Катакури легонько бил кулаком по перилам, но даже от этого несерьёзного воздействия они опасно дрожали. Выдохнув, мужчина принял решение и вернулся на кухню. — Если тебя заждались, — стоя на том же месте, Санджи поднял голову, — вали! — Я остаюсь, — Катакури сел обратно, набирая всего и побольше в свою миску. — Рис ещё есть? Санджи посмотрел в сторону мультиварки и неопределённо пожал плечами. — Какая тебе разница? — Я спасу всю еду, которая намеревается пропасть в твоём холодильнике. Может, я и плохая замена тому, для кого делались все эти запасы, но аппетит у меня будь здоров. Так что если расправлюсь раньше двух недель моей командировки, ты имеешь полное право меня выгнать. Идёт? Санджи офигел от такой тирады, недоверчиво глядя в лицо своему гостю. Кажется, его немного испугало, что Катакури наконец перестал вести себя скованно. — Я тут гость, так что не переживай, свои порядки наводить не буду. Хлопот, как ты выразился, не доставлю. Но настаиваю на том, чтобы ты ел вместе со мной. Всего два условия. Ещё раз спрашиваю: идёт? Внутри Санджи будто схлестнулись два воинства. Судя по мрачному выражению, бой был тяжким и сопровождался проливным дождём и реками крови. Нет, определённо, этот блондин создан для шекспировских трагедий. Катакури подумал, что если сможет, то уговорит его познакомиться с Пудинг. — Я не люблю, когда на меня давят, — с нажимом ответил Санджи. — Я давлю априори, — весомо возразил Катакури, демонстративно поведя плечами, ведь даже сидя он смотрел сверху вниз. — Как у старшего брата в большой семье, у меня это получается автоматически. На заметку: если мы с тобой за это время не убьём друг друга, то смогу познакомить тебя с моими сёстрами. — Ты серьёзно? — как только на горизонте замаячила перспектива общения с прекрасным полом, лицо Санджи поплыло. — Более чем. Та же Пудинг будет рада новому человеку. Катакури снова достал телефон и довольно быстро нашёл фото своей младшей сестры. Пудинг умела выглядеть милой на фотографиях и не только. Как выяснилось, это был запрещённый приём. Санджи выкатил глаза, рассматривая девушку. — Она такая красавица! Боги! И зовут Пудинг! Как странно. Это её настоящее имя? — Нет, это мы так её в семье величаем. Настоящее она тебе сама скажет, если захочет. — Леди Пудинг! Такая милая, чистая, возвышенная! Расцеловал бы! Катакури спешно забрал из рук Санджи свой пока ещё не обслюнявленный телефон. — Знаешь, она не очень любит дрищей. Это так, по секрету. Тебе бы стоило задуматься над восстановлением формы. — Честно? — Честно. — Тогда приятного аппетита! — Санджи показательно накинулся на еду. Хватило его голого энтузиазма ненадолго: уже через пару минут он опять смотрел в сторону, словно его сердце терзали невыраженные потери. Но к тому времени он уже успел съесть большую часть риса с адекватным количеством закусок. Катакури одобрительно себе кивнул. — Тебе есть во что переодеться для сна? — спросил Санджи спустя некоторое время, проведённое в тишине. — Нет, — честно признался Катакури. — Твои вещи всё равно на меня не налезут, так что обойдусь. — Нет, так не пойдёт, — смотря вниз, покачал головой Санджи. — У меня есть большие футболки. Я дам тебе чистое. — Хорошо, — согласился Катакури. Следом Санджи вручил ему безразмерную футболку и отправил в ванную. Он наотрез отказался от помощи в уборке кухни. Катакури вышел, промакивая короткие волосы полотенцем. Футболка оказалась в обтяжку, словно не оверсайз, а слим. Санджи невольно оценил мускулистое телосложение. — Диван я уже разложил. И постелил. — Хорошо. Спасибо. — Иди уже спать. — Спасибо за всё. Спокойной ночи.