Грозный таранак

      Наступил день второго боксерского матча с Фрэнком Клири и Питером Вашингтоном.       После того, как представили Фрэнка, он вышел на ринг и оглядел толпу. Наивно было предполагать, что среди тысячи лиц он увидит Рэйчел, но все же попытка - не пытка.       Раздался удар гонга. Противники быстро вышли на середину и пожали друг другу руки, как того требовал в данном случае этикет, при этом Фрэнк посмотрел на Вашингтона настолько красноречивым взглядом, что тот перестал глумливо улыбаться. И сразу же Фрэнк обнаружил свою прежнюю манеру, от которой его с трудом отучил Джимми Шармен: он начал с ожесточением наносить удары правой и левой, а Вашингтон уклонялся, отскакивая назад. Словно камушек, пущенный из рогатки, Фрэнк снова и снова налетал на Вашингтона, но тот обхватил его в клинче и не выпускал, из-за чего к ним подскочил рефери и принялся разнимать. Вашингтон хотел отступить, но Фрэнку удалось высвободить руку, и первый, чтобы увернуться от удара, снова обхватил противника. Но на этот раз его перчатка была у подбородка Фрэнка, и, когда рефери скомандовал разойтись, Вашингтон запрокинул противнику голову и отскочил от него.       Фрэнк снова упорно наступал и чувствовал, что Вашингтону приходилось туго, ведь он еще ниже пригнулся, как бы весь сжался; удары молниеносно сыпались на него. «Нет, не уйти тебе сегодня целым!» - проносилось в голове Фрэнка. Но противник стойко стоял под ударами, отражая их плечами или перчатками, отклоняясь то назад, то вперед.       Вновь раздался гонг. Фрэнк сел отдыхать, и его окружили секунданты, а один из них стал массировать икры его ног. Фрэнк сидел на стуле, откинув голову назад и глубоко, почти со свистом, дышал, положив вытянутые руки на канат. Рот его был широко раскрыт, в то время как два секунданта размахивали перед ним полотенцами.       - Чего взбесился? Поспокойнее, поразмереннее, - сказал ему Сойер. – А то выдохнешься раньше времени.       - Не выдохнусь, - ответил Фрэнк и прошептал ему на ухо: - Все равно ты знаешь исход. А так хоть, как ты говорил, обеспечу им всем интересное зрелище. Ты же знаешь, - я умею, если надо, не отправлять в нокаут, даже буйствуя.       Вновь прозвучал гонг, после чего соперники готовились к новому раунду. Фрэнк атаковал так же агрессивно, как и в начале, и Вашингтон все отшатывался назад; то и дело, ловя полные недоумения и каких-то намеков взгляды противника, Фрэнк, собрав всю тигриную прыть, прицелился в его подбородок, но… промазал. Черт!.. Уклоняется Вашингтон хорошо, но когда хоть попытается врезать? На конечных раундах?       И тут… удар в челюсть… Фрэнк покачнулся, а публика заулюлюкала, и было непонятно, довольна ли она или нет. Двигая в разные стороны подбородком, чтобы размять после тумака, Фрэнк вновь набросился на Вашингтона, заставляя того изматываться в защите. Но Вашингтон будто нырнул, и кулак Фрэнка пронесся мимо его затылка. Как только Вашингтон выпрямился, Фрэнк занес левую руку, чтобы нанести мощный прямой удар, но противник вновь на мгновение оказался быстрее и успел увернуться, так что кулак Фрэнка едва коснулся его спины и будто застыл в воздухе. Вашингтон повторил свой удар правой, но и Фрэнк увернулся и обхватил соперника в клинч.       Толпа восторженно аплодировала. Вот соперники вышли из клинча, и бой продолжился. Фрэнк не чувствовал усталости; в целом он понимал, что Вашингтон тоже выдерживает свою тактику, - зрители любят, когда те, кто поначалу держится пассивнее, становится в итоге победителем. Они же хотят зрелища! Так вот, оно для них сейчас и идет!

***

      Так прошло семь раундов. После восьмого Вашингтон стал переходить в более активное наступление: Фрэнк получил несколько ударов по ребрам, а потом и вовсе упал, но поднялся на счет шесть. Еще четыре, а он понемногу начинает выдыхаться… Тренировки у Сойера, конечно, сделали свое дело, и выносливость Фрэнка значительно возросла за последние месяцы, но все он не комбайн, чтобы пахать долго. То, что он устал, к лучшему, думал он: публика заведена, а у него уже нет запала сильно мутузить Вашингтона, поэтому можно поднапрячься лишь в предпоследнем раунде, а уж в последнем, как полагается… Пусть тогда пока Вашингтон попрыгает, а Фрэнк, так и быть, отдохнет в моменты защиты.       На тринадцатом раунде все пошло не по плану; Фрэнк, и вправду отдохнув, вновь решил вернуться к своей тактике, но не рассчитал и довольно сильно врезал Вашингтону, - настолько, что тот упал. Зал притих, а Фрэнк насторожился: уж не нокаут ли? Тут будто не шевелится, да и глаза закрыты… Рефери начал отчет; Вашингтон, морщась, с трудом поднял спину и встал на счете три. У Фрэнка отлегло от сердца, и боксеры ушли на перерыв.       - Как сразу мне… падать? – спросил он у Сойера.       - Не сразу. Попрыгай несколько минут, можешь снова попробовать ему зарядить, только не так сильно. Да по нему смотри, он свое дело знает.       Четырнадцатый раунд. Как только раздался гонг, Фрэнк скакнул к Вашингтону и вновь стал осыпать его ударами. Далее произошла неразбериха: запутавшись в клинче, как клубок змей, боксеры с трудом расцепились, как вдруг Фрэнк получил довольно сильный и болезненный удар в ребро. Вот оно, подумал он… Пора. В честном бою он бы устоял на ногах, но он упал сначала на бок, затем перевернулся на грудь… Рефери считает… Фрэнку хочется вскочить и заявить всему свету, что это все ложь, и он может столько же продержаться, но он лежит; благо никто не видит, как по его щекам в эту минут текут слезы горечи и обиды, да и если б увидели, наверняка спутали бы с каплями пота. Боль в ребре болезненна, - так же больно его побили, когда ему было четырнадцать, и то, он тогда победил противника… Но душевная боль сильнее, подбитое самолюбие и горечь надолго не оставят в покое. Сколько еще подобных разочарований его ожидает… И Рэйчел… неужели она здесь? Неужели видит его позор, и теперь считает, что он достоин лишь презрения?       Ноль… Фрэнк лежит… Зал ревет, и победа заявлена за Вашингтоном. Его обнимают, поздравляют, а Фрэнка пытается утешить лишь Сойер… Вот он, столичный сын, стоит по центру ринга и упивается своим успехом, а Фрэнк теснится углу, от стыда пытаясь слиться с канатами… Как же тяжело проигрывать… Что ж, пусть Вашингтон себе идет на заслуженный покой, а он идет оправляться от стыда в свою квартиру… Но нет же! Здесь нечего стыдиться, ведь это все ложь, и его самого сюда втянули ложью! Этой проклятой публике лишь бы хлеба и зрелищ, и никому не нужен бой таковым, каков он на самом деле!.. Эх, Рейчел… но она все равно узнает, вне зависимости от того, была ли там или нет. Хотя, она не должна его презирать за поражение, раз он так много ей помогал, и еще будет помогать. Эта мысль помогала Фрэнк пережить разочарование. Много денег, которые он будет получать за нахождение в этой кабале, - единственное, что грело его душу.

***

      Прошло два дня. В первый день после боя Сойер предложил Фрэнку выпить без фанатизма, и они посидели за пивом в одном из кабаков. Опьянение частично помогло забыться, и, хоть и настоящий, но все же проигрыш казался чем-то не столь значительным. Будет еще на его веку много побед, следующая так точно, - это же ему обещал и Сойер.       Следующим вечером к Фрэнку в квартиру постучали. Он открыл дверь и с удивлением увидел Рэйчел. Её лицо не выражало никаких мыслей по поводу произошедшего, - оно не было ни жалостливым (учитывая то, что половина его лица была в синяках), ни полным презрения, чего опасался Фрэнк, а таким же доброжелательно-заинтересованным, как в день интервью.       - Привет, - сказала она. - Я не помешала?       - Привет, нет, - ответил Фрэнк и жестом пригласил её в квартиру.       Рэйчел прошла в кухню, поставила на стол сумку и вытащила оттуда бутылку.       - Я принесла пива, - сказала она. - Выпьем?       Фрэнк усмехнулся. Он уже привык, что постепенно узнает о ней многое, не вяжущееся с его прежними представлениями; если раньше он удивился бы тому, что подобная ей девушка может пить пиво, то сейчас он понимал, что Рэйчел где-то просто своя в доску.       - Да я вчера уже, если честно, - признался он. - Если только немного.       - А я и взяла немного, - ответила она.       Они стали пить пиво, закусывая сэндвичами. Фрэнк молчал, мрачно глядя в сторону. И зачем она пришла? Все же пожалеть или вытащить интересную информацию о поединке?       - Ты там была? - наконец спросил он.       - Была, конечно, в последних рядах. Ты прямо дал; налетал так на него, я боялась, ты его убьешь.       - Я и хотел убить.       - Сильно расстроился?       - Да нет, - ответил Фрэнк, сделав большой глоток. Пиво было довольно крепким и несколько ударило ему в голову.       - Я знаю, что ты повязан договором, - после минуты молчания произнесла Рэйчел. Фрэнк стал в ступор. Раньше он не как-то не связывал Рэйчел со ставками, но сейчас понял, что она должна знать о сути договорных боев, раз работала в той газете.       - Не волнуйся, я никому не скажу, - произнесла Рэйчел. - Я просто в курсе обо всей этой бадяге со ставками, но нам строго-настрого запрещали об этом распространяться. Хотя что толку, - многие любители бокса и так знают, кто выиграет не по факту, но по договору. Хотя случаются и бои без договоров, если противники равны. Если бы Вашингтону не пора было уходить, может, между вами бы и состоялся такой матч.       - Так в чем интерес такого бокса, раз все все заранее знают? Только в зрелище? - спросил Фрэнк.       - Именно так. Люди любят смотреть на мордобой, на все эти схватки... Особенно в данном случае, ведь это Вашингтон! Как не посмотреть на то, как известный боксер разделает менее известного, пусть и не по-настоящему... Да, в этом бою все было предсказуемо: как только все услышали, что Вашингтон собирается на пенсию, так сразу поняли, что он захочет уйти победителем, вот и поставили на него. Ну и тебе нашептали проиграть. И все в шоколаде: и те, кто в голове этого всего, и зрители, поставившие на Вашингтона, и ты, получивший денег больше, чем за выигрыш, и чемпион-Вашингтон. На этом и держится сейчас современный бокс.       - Я бы предпочел получить меньше денег, но честно выиграть, да и даже проиграть! - горячо сказал Фрэнк. - Сейчас это, впрочем, произошло кстати, - я хоть тебе помог с похоронами. Но как только я представляю, что все это продолжится и далее, мне хочется убить их всех, кто это затеял. Хотя я и сам виноват, не достаточно внимательно прочитал договор.       - А они специально их так составляют, чтобы другие не смогли внимательно читать, особенно новички. Думают, ах, что это, маленькие буковки, значит, там ничего важного!.. Ан нет, там чаще всего вся суть.       - Оказывается, ты знаешь даже больше, чем я думал, - заметил Фрэнк.       - Да, у нас в газете все все знают. Кстати, на сколько ты подписал контракт?       - На пять лет.       - А сколько стоит заплатить неустойку?       - Полторы тысячи долларов.       - Нехило, - присвистнула Рэйчел. - Ну, если ты такой хороший боксер, у тебя есть шанс "выкупить" себя заранее. Несколько нечестных боев, - и года через два, самое большее, - три, - ты будешь свободен. Тебе придется накопить на это.       - Заплатить за свободу, - горько усмехнулся Фрэнк. - Допустим, я так и сделаю, но я не представляю, куда податься дальше. Честный бокс, похоже, только у Джимми Шармена, но к нему я возвращаться не хочу; он же меня отдал сюда, ни о чем не предупредив... Сам поди получил за это большие деньги.       - А вот тебе большие деньги никак не закрывают на это все глаза? - спросила Рэйчел. - Ну бьешь морды, богатеешь за это, так ли важно в каком ты статусе, - победителя или проигравшего?       - Да не в этом дело. Я просто толком не знаю, насколько я силен, насколько я вырос за это время, как боксер! Кто на самом деле бы выиграл, что в первом бою, что в этом? Непонятно! Оказывается, мне просто дали тогда победить, чтобы представить, как нового чемпиона, чтобы повысить ко мне интерес, ну и пересуды, мол, Вашингтона наконец-то победили! И во втором бою я хорошо держался, но на четырнадцатом раунде мне велели упасть и не подниматься... Возможно, что он пока еще сильнее, да. Но я этого не знаю наверняка!..       - Мне, кажется, вы равны. Но это неплохо, учитывая, что он куда более опытен, хотя ты моложе и прытче.       - Может, и равны, но опять же, я этого не знаю! А мне важно знать! - горячо произнес Фрэнк.       - Везде есть хорошие и плохие стороны, - пожала плечами Рэйчел. - Зато будешь получать хорошие деньги.       - Деньги мне тоже нужны, конечно, - кивнул Фрэнк, - чтобы, как и тебе, помогать семье. Они бедны... Не так, как твои были, мы жили все равно лучше... Я так им ничего не отправил... Я чувствую себя виноватым перед матерью...       - Ну, получишь гонорар и отправишь, - пожала плечами Рэйчел.       - Это из-за меня она так живет... - не слушая её, с горечью продолжал Фрэнк.       - Почему из-за тебя? - удивилась Рэйчел.       И он рассказал ей историю своей семьи, - все, что знал.       - Я об этом напрямую не задумывался, но я это чувствовал, - продолжал Фрэнк. - Я всегда был чужим среди них... Даже внешне это было видно, - все рыжие, ну, ирландцы, Клири... И я - какой-то абориген... Даже смешно: так хотел вырваться из лап отчима и вырвался, но теперь попал в другую кабалу...       - Но я так и не поняла, в чем ты виноват перед матерью, - недоуменно произнесла Рэйчел. - В том, что родился, что ли?       - Да, именно в этом. Если бы не я, она бы жила той жизнью, которой была достойна, а не вышла замуж за нищего...       - Сейчас бы еще за право рождения себя обвинять! - с негодованием сказала Рэйчел. - Нет, Фрэнк, твоей вины тут нет, запомни это! Тут вина только твоего родного отца, который не захотел тебя признать. Хотя он и мог пообещать твоей матери жениться и внезапно скончаться, но, как показывает жизнь, чаще всего происходит именно первое. Может и мать где-то быть виновата, что отдалась вне брака... Хотя меня раздражают все эти заморочки, но двадцать-тридцать лет назад все было по другому, что поделаешь, особенно в высших кругах.       - Моя мать ни в чем не виновата! - гневно воскликнул Фрэнк и стукнул кулаком по столу.       - Ладно-ладно! - испуганно проговорила Рэйчел, окончательно поняв, что он слишком любит свою мать. - Прости. Просто знай, что ты ни в чем не виноват, и все. Мы не выбираем рождаться. Но помогать семье, особенно когда позволяют средства, - дело важное.       Фрэнк крепко зажмурился и резко открыл глаза. Он порядком чувствовал опьянение, хотя странно, - выпил вроде не так много...       - Да, ты... извини. Вспылил, - произнес он.       Рэйчел хотела было сказать: "Да ничего, просто знай, что родители тоже не безгрешные люди", но вовремя прикусила язык и просто ответила:       - Да ничего.       Она встала и собралась направиться в уборную; Фрэнк тоже хотел подняться, чтобы подойти к шкафу, но ножка стула подломилась, и Фрэнк, падая, от неожиданности уцепился за Рэйчел, которая в эту минуту проходила мимо него. Она приземлилась на колени и удивленно охнула.       - Извини, - пробормотал Фрэнк. - Вроде я и не сильно пьян... Проклятый стул... Но я починю, я умею...       Они сидели на полу. Глаза их встретились; что-то щелкнуло внутри каждого из них, и лица стали медленно приближаться друг к другу, словно два магнита. Теперь глаза были призакрыты, а губы слились в продолжительном поцелуе. Фрэнк, пылая страстью, почувствовал, как Рэйчел его тянет прямо на пол. Открыв глаза, он увидел ее лицо, полное какого-то экстаза, и ощутил внизу ее руки, расстегивающие штаны... Первый раз в жизни с ним такое... Он быстро снял рубашку и кое-как брюки, помогая себе ногами и, изнемогая от желания, стал раздевать и Рэйчел. Вот оно... Это прекрасное мгновение... Покрывая поцелуями ее шею и лицо и слыша полные блаженства стоны, Фрэнк растворялся в ней все больше и больше...