Грозный таранак

      Фрэнк находился под впечатлением от встречи с Рэйчел и осознавал, что наверняка влюблен... Он думал, что она в чем-то похожа на него, - тоже крутится в этой жизни, пытаясь чего-то добиться. Новизна городских реалий будто взрывала мозг Фрэнка, и женщины в целом раскрывались для него с другой стороны: они, словно ящерицы, сбрасывали с себя кожу хранительниц домашнего очага и перевоплощались в воительниц, наравне с мужчинами пытающихся захватить этот большой мир. Фрэнк, хоть и негативно относился к тому, что его мать и сестра погрязли в быту, все же привык к именно этому образу женщины, и излишняя эмансипация городских особ несколько выбивала его из колеи. Он очень хотел помочь Рэйчел выбраться из нищеты, но довольно быстро понял ее взгляды на жизнь; да, скорее всего она не согласится на его помощь, ведь её опыт явно не ограничивается сидением дома и ведением хозяйства. Лишь один раз он снова встретился с ней, - зашел в столовую как раз в обеденное время, о котором она говорила. Правда, он застал ее с той самой девицей, которая сидела рядом с ней на интервью и явно записывала его ответы. Рэйчел, собственно, и предупреждала, что обедает обычно с коллегами, но все же надеялся, что она будет одна. Сконфузившись, Фрэнк собрался уходить но Рэйчел его заметила, зазвала за столик и представила ему свою компаньонку, - стенографистку Ширли Джонсон. Слушая их веселую болтовню, Фрэнк чувствовал себя не в своей тарелке и, в конце концов, все же покинул их под предлогом тренировки.

***

      - Надо бы придумать тебе прозвище, - задумчиво произнес Сойер.       - Зачем? - удивился Фрэнк.       - Для завершения образа. У многих боксеров оно есть... Кэгни, вон, Гнедой Жеребец, Додсон из Сиднея - Лютый Тигр.       - А у Вашингтона почему нет?       - Ну, он Вашингтон. Говорящая фамилия, ею все и сказано. Это вообще необязательно, но иногда неплохо подчеркнуть образ, придать ему яркости.       - А какое у меня может быть прозвище? - с недоумением спросил Фрэнк.       - Здесь нужно отталкиваться от особенностей характера, внешности и повадках в бою, - начал пояснять Сойер. - К примеру, Додсон, - возможно, ты как-нибудь и с ним сразишься, - рычит во время боя, поэтому он тигр.       - А, я понял. Моя особенность в том, что я слишком маленький, но я не хочу прозвища, связанного с моим ущербным ростом. Никаких "мелких", "маленьких", "лиллипутов", "карликов" и тому подобного, - отрезал Фрэнк.       - Хорошо. Тогда, что вот мне бросилось... У тебя фамилия - Клири - ирландская... Правда, внешне на ирландца ты никак не смахиваешь.       - Это мой отчим - ирландец, он же и дал мне эту фамилию. Сам я не имею никакого отношения к этому народу.       - Понятно. Слушай! - осенило Сойера. - Ты говорил, что родился и жил недалеко от новозеландского вулкана Таранаки...       - Ну да, около города Уэхайна, что на мысе Таранаки. Так что же, я - вулкан? - усмехнулся Фрэнк.       - Наверное, нет... Хоть огненной лавы, которая из тебя время от времени извергается, в тебе предостаточно, но с вулканом ты в моем представлении никак не вяжешься, - возразил Сойер. - Вулкан - что-то большое, величественное...       - Ну да. А я, разве что, - просто железный бак, в котором время от времени сжигают мусор, - мрачно произнес Фрэнк.       Поняв, что невольно затронул параметры подопечного, Сойер попытался исправить положение:       - О, извини. Но ведь Таранаки - это не только вулкан, а целая местность, получается?       - Ну да, на мысе много городов.       - Так, может, тебя так и называть - Таранак? Грозный Таранак! Как тебе?       Фрэнк задумался. Как бы он не относился к своему прошлому, с мысом Таранаки многое связано, и там произошло его становление: он прокачал силу, работая кузнецом, и научился драться именно в том месте.       - Да, хорошо звучит, - одобрил он.       - Надо будет ввести это прозвище в жизнь, чтобы оно к тебе прилипло, и тебя объявляли не иначе, как Грозный таранак! Сейчас Грозный таранак сразится с Вашингтоном, новозеландский мыс против американского города! – с пафосом провозгласил Сойер и тут же пояснил: - Ну, это уже я от себя.       - А я уж подумал, что и правда надо будет второй раз биться с Вашингтоном, - усмехнулся Фрэнк. – Нет, мое прозвище и правда звучит неплохо, но в сочетании с фамилией Вашингтон… как-то странно.       - Ну, ему решать, прозывать себя как-либо или нет, - ответил Сойер. – А что насчет второго раза, то да, это правда, - тебе вновь предстоит сразиться с ним. Он хочет реванша, так как после этого уйдет из бокса насовсем, - понимает, старый хрыч, что его время ушло, все-таки почти сорок лет. Но он не просто хочет уйти, а уйти чемпионом.       - Что ж, хотеть не вредно, - ответил Фрэнк, оскалившись. - Только не думаю, что он вернет себе это звание, ибо я его разделаю и во второй раз.       - Нет, не разделаешь, - с некоторой досадой произнес Сойер.       - Как это не разделаю? - удивился Фрэнк. - Ты во мне сомневаешься?       - Нет, в меткости и силе твоего удара я, разумеется, не сомневаюсь, - помявшись, неуверенно сказал тренер, что напрягло его подопечного. - Но... исход матча должен быть иным. В общем, ты проиграешь Вашингтону на четырнадцатом раунде.       - Что? - воскликнул Фрэнк, и в его глазах заблестела ярость. - Это что, шутка? С какой стати?       - Это распоряжение Бриггса. За поражение тебе очень много заплатят, даже больше, чем если бы ты победил.       - Что за чепуха? Почему Бриггс так уверен, что я проиграю? И с чего ему мне платить за поражение?       Видя, что его новый боксер даже и близко не понимает сути происходящего, Сойер понял, что следует набраться терпения. В конце концов, его предупреждали, что Клири еще во многом новичок.       - Нет, Фрэнк. Твой проигрыш должен быть самым что ни на есть намеренным. Даже если ты будешь бодр и полон сил, на четырнадцатом раунде ты поддашься Вашингтону, и он тебя нокаутирует. Так же, как и он тебе поддался тогда, на пятнадцатом.       - Да что за бред! - вскричал Фрэнк, и Сойеру даже показалось, что у того волосы встали дыбом. А у Фрэнка начал складываться в голове паззл: так значит, ему не показалось, что Вашингтон слишком уж легко потерпел поражение на том матче...       - Да, Фрэнк, - как можно спокойнее произнес тренер. - И ты не можешь отказаться, ибо в этом случае ты будешь должен столько же, сколько тебе обещают. А есть ли у тебя такие деньги?       - Как это понимать? Мне Бриггс ни о чем таком не говорил! - продолжал негодовать Фрэнк. - Еще раз: почему я должен терпеть поражение, а в случае победы платить какие-то огромные деньги? И почему Вашингтон мне поддался?       - Потому что на вас делают ставки! - ответил Сойер, после чего аж выдохнул. - Это происходит ради зрелища, непредсказуемости. Вон, сколько разговоров было после того, как ты победил Вашингтона! А если бы победил он? Толковали бы гораздо меньше, потому что и так понятно, что он молодец! Но не всегда причина в зрелищности. Иногда кому-то надо вернуть себе доброе имя, как сейчас - твоему противнику, иногда случаются договоренности между боксерами, бог знает, по каким причинам. Так что боксеры - своего рода еще и артисты, и тебе придется привыкнуть к этой мысли.       - То есть, честный бой нынче не в почете? - горько усмехнулся Фрэнк. - Понятно... Кругом обман... Мне ничего не говорили про эти самые ставки, ничего о том, что буду должен денег, если нарушу договоренность в отношении боя. Мистер Бриггс лишь сказал, что я должен буду заплатить неустойку, коль решу разорвать пятилетний контракт раньше времени.       - Ты должен был внимательно его прочитать! Там упоминается эти условия. Тут Фрэнк словно застыл. Он тогда действительно весьма бегло прочитал контракт, даже не думая, что там будет какая-то ловушка.       - Тебе ведь дали копию? - спросил Сойер. - Вот придешь домой, внимательно перечитай. На самой последней странице, прямо перед твоей подписью, мелкими буквами написано, что тебя ждет в случае невыполнения условий контракта. О, как себя проклинал Фрэнк в эту минуту! Какой же он идиот, что внимательно, от буквы до буквы, не прочел этот чертов контракт! Но никто ему и не сказал, что в документ непременно нужно вчитываться, а сам Фрэнк и не подумал, что эти бумажки могут включать в себя какой-либо обман...       Он никогда не сталкивался ни с какими документами, поэтому не мог знать никаких ухищрений, к которым порой прибегали люди ради получения выгоды.       - Получается, я влип? - полным безысходности тоном спросил Фрэнк.       - В какой-то степени да, но по большому счету на твоем месте сейчас любой желал бы оказаться, - увидев, что подопечный немного поутих, поспешил заверить его Сойер. - Получить много денег за вполне несложную услугу!..       - Несложную? - вновь взорвался Фрэнк. - Ты представляешь, каково будет мне, если я ему проиграю, тем более, не по-настоящему!       - Представляю. Я сам поначалу негодовал, когда столкнулся с подобным в начале своей карьеры. Но тебя, возможно, утешит следующее: для себя лично ты знаешь, что ты - победитель. Я так постоянно думал, и меня это успокаивало.       - Меня вряд ли будет успокаивать! - воскликнул Фрэнк и в отчаянии сел на пол. - Ей-богу, лучше бы я у Джимми остался! Во всяком случае, у него все было честно.       - У Джимми? - усмехнулся Сойер, услышав имя своего конкурента. - Ну да, и прозяб бы в бедности и безвестности! Ха, честно! Будь он таким честным и благородным, каким ты его рисуешь, он предупредил бы тебя о том, что здесь делается.       - Так он... тоже знал? - ахнул Фрэнк.       - Конечно! То, что он крутится в немного другом, не говорит о его незнании этой части жизни. Просто здесь ему места не нашлось, а надо же как-то удовлетворять свои амбиции. Вот и набрал себе труппку, из которой у него то и дело выкупают лучших за деньги, как и тебя. Да, не удивляйся, мой друг, Бриггс заплатил ему очень много, в том числе и за молчание насчет ставок.       Болезненная правда сыпалась на Фрэнка, как град из камней. Джимми... один из немногих, кому он доверял, и тот его подставил!..       - ... И да, обязан молчать теперь и ты, - продолжал Сойер. - Впредь не смей никому говорить о том, что у нас делается. Завтра ты получишь аванс, двести долларов. Все остальное – после боя.       Придя домой, Фрэнк достал контракт и перечитал его. И правда, – в самом конце документа, совсем мелкими буквами было напечатано о взысканиях в больших суммах, а том случае, если подписавшийся не выполнит условий соглашения. «Черт, а что об этом так мелко написано?» - с негодованием подумал Фрэнк. Действительно – там и при внимательном прочтении сложно разобрать написанное, и Фрэнк радовался своему хорошему зрению, осознавая, что некоторых природа им обделяет, к примеру, его младшего брата Стюарта. Хотя, что толку, – подпись поставлена, и он теперь вынужден терпеть целых пять лет обмана… Он с ужасом подумал, что именно на этот матч придет Рэйчел, ведь он приглашал ее ранее… И что, ему придется быть в ее глазах проигравшим, неудачником? Как стыдно… "Ладно! Будет ему победа! Но как я поизмываюсь над ним перед тем, как изобразить нокаут! Я его просто искромсаю в кровь! Его чемпионство будет дорого ему стоить, ох, дорого!" - с ненавистью думал Фрэнк.       И началась череда тренировок, - длительных, изнуряющих. Фрэнк очень старался, - он не хотел, чтобы публика думала, что он дает фору Вашингтону задолго до "нокаута"; пусть уж лучше считает, что "чемпион" вырубил его случайно. Он не должен выглядеть слабее.

***

      Вдобавок ко всему его жгли каленым железом навязчивые мысли о двойной жизни Рэйчел. Две неудачи враз, - это слишком. Если в отношении бокса он пока не может чего-либо решить или исправить, то второе... Он должен что-то предпринять, хотя бы попытаться. Но для начала дать ей понять, что обо всем знает. Может, они вдвоем что-то придумают?       Он встретил её у редакции, когда она шла на обед. Поговорив для начала о всяких мелочах, Фрэнк наконец выпалил:       - Ты не должна этим заниматься!       Рэйчел остановилась и с удивлением посмотрела на него.       - Мы перешли на "ты"? Что ж, так даже лучше. И я очень люблю, когда мне указывают, что я должна делать, а что - нет, - насмешливо ответила она. - Чем же, по-твоему, я не должна заниматься? Журналистикой?       - Нет, я не об этом, - говорил Фрэнк, с трудом подавляя волнение.       Сказать ей прямо? Он не хотел произносить это слово вслух... Она сама должна догадаться, о чем идет речь.       - Думаю, ты понимаешь, о чем я, - выдохнул он.       - Я догадываюсь, - проговорила Рэйчел таким тоном, что Фрэнку стало понятно: ему нужно набраться много мужества, - куда больше, чем на ринге, - чтобы выстоять здесь до конца.       - Мельбурн, хоть и столица, а все же большая деревня, - продолжила она. - Слухи растут, как на дрожжах. Ты все же скажи это вслух, скажи, чем я не должна заниматься.       Зачем ей это, если она догадывается, думал Фрэнк?       - Ходить в этот клуб, как его... - морщась, выдавил он из себя.       - "Мемфис"? Почему же? Мне нельзя танцевать?       - Да я не про танцы! - Фрэнк занервничал, хотя с трудом сдерживал себя. - Я про нижний этаж "Мемфиса"...       - А что там, на нижнем этаже "Мемфиса"? - живо и почти весело допрашивала Рэйчел, как на интервью.       Она что, издевается?       - Мужчины! Много мужиков! - гневно выпалил Фрэнк, так, что прохожие стали оглядываться на него. - И они пользуются там женщинами, и тобой, в том числе!       - Да тихо ты! - испуганно пролепетала Рэйчел и отвела его в сторону.       - Извини, не сдержался, - произнес Фрэнк, про себя проклиная все на свете.       - Ну да, такое там, в борделе! - нервно ответила Рэйчел. - А известно ли тебе, по какой причине я этим занимаюсь?       - Да... У тебя большая семья, в которой никто не работает, даже мужчины... И мать заболела, - произнес Фрэнк и почувствовал, как его пробрала дрожь.       - А как ты об этом узнал, если не секрет? - удивилась Рэйчел.       Фрэнк не сразу ответил: он думал, стоит ли упоминать Кэгни.       - А-а, я, кажется, знаю, - махнула она рукой. - У меня был кто-то из ваших, боксеров. Не знаю, как зовут, блондин такой, молодой, у тебя там есть такие?       Фрэнк кивнул; ну а что, если она уже все поняла.       - Ну, вот. Потому что я ему одному по пьяни рассказала, что у меня да как. Как он был недоволен! Но оно и понятно, он не за тем ко мне пришел. Ну да ладно. Так вот, раз ты все знаешь, да еще и предлагаешь мне бросить это, значит, у тебя должны быть варианты, где я могу еще столько же заработать за одни сутки. Где же?       - Я не знаю, где, но у меня есть деньги, и я могу тебе их давать, - живо ответил Фрэнк и тут же проклял нескладность своей речи.       Рэйчел ошеломленно посмотрела на него.       - То есть, ты хочешь, чтобы я спала только с тобой?       Черт!..       - Да нет же!.. Я могу просто помогать деньгами!       - Просто! - усмехнулась Рэйчел. - Во-первых, просто я не возьму, а во-вторых, у тебя есть столько?       - Думаю, да.       - И все равно нет. Не могу я так паразитировать на других; в крайнем случае, беру в долг, но потом всегда отрабатываю.       Тут к Фрэнку в голову пришла мысль.       - Тогда могу предложить тебе быть домработницей у меня, кухаркой, я не знаю...       - Это малооплачиваемо, да и к тому же, я весьма паршиво готовлю.       - Мне изыски и не нужны, а платить я буду столько же...       - Ну и зачем? Это непрактично.       - Но я не знаю, что тебе предложить! - в отчаянии воскликнул Фрэнк.       - Ну так давай спать вместе, в чем проблема? - непринужденно произнесла Рэйчел. - По крайней мере, будет равное соотношение по цене.       Фрэнк ошарашено посмотрел на нее и не сразу нашел, что ответить.       - Ну, что? Я так поняла, что, раз ты именно мне предложил помощь и уход из "Мемфиса", - хотя там еще множество других женщин, которые спят и видят, чтобы никогда больше там не появляться, - значит, это не благотворительная акция с твоей стороны, а я просто нравлюсь тебе. Ну а подобное чувство, как правило, сопровождается плотским желанием. Так что?       Рэйчел выжидательно смотрела на Фрэнка, а тот смотрел вниз, на асфальт, сквозь который желал провалиться. Неужели все это он услышал наяву? Она прямо предлагает ему предаться этим грязным действиям!.. Проклятье, он ее еще оправдывал, что она вынуждена жить такой жизнью ради других, а она оказалась и по сути своей такой же развратной...       - Нет! - сквозь зубы произнес Фрэнк.       - Что ж, жаль, - просто ответила Рэйчел. - А я бы, честно, лучше б с тобой, чем со многими оттуда. Помогли бы друг другу. В общем, если вдруг тебе попадется что-то, что мне бы подошло, хорошо оплачиваемое, и в то же время - не проституция, дай знать. Это все, в целом, конечно, маловероятно, но в твоем случае - вполне, так как ты в вертишься в более высоких кругах, и у тебя вроде как больше связей.       - Хорошо, - кивнул Фрэнк. - Мне пора.       Он встал и ушел, не оглядываясь. У него было тяжело на душе, и он думал о том, как все-таки влияет на людей подобная жизнь... Как ни крути, он не мог принять эту сторону Рэйчел. Не мог.       Но все же ему въелась в голову не фраза: "А я бы лучше с тобой, чем с большинством оттуда". Как бы пошло она не звучала, её содержание все же льстило самолюбию Фрэнка и воодушевляло его. Лучше бы с ним... Значит, все же он не так уж дурен собой, и её не отталкивает, что он чертов пигмей? Но, с другой стороны, - "лучше, чем с большинством"... А вдруг большинство оттуда - неказистые, старые, потные, толстые мужики, которым уже и не светит безвозмездное блаженство? Такое себе сравнение. Фрэнк поник от этой мысли, но за ней последовала другая: у этих мужиков много денег, раз они туда ходят, значит, они чего-то добились.