Жажда

♱

      В отдалении прозвучали громовые раскаты. Весенняя погода в Митре была особенно дождливой, поэтому Арлерт недовольно поджал губы. В его мыслях сейчас крутилось столько всего, что хотелось разорваться и угнаться за всем сразу. Дождь ослабит запахи в городе, и найти вампира будет сложнее. С другой стороны… Если он до сих пор не убит — успеет еще наследить. Армин хмыкнул и перевел взгляд на нее. Красивая и подозрительная. Действительно, кто же знает о вампирах? Он знает. Недавно даже помогал одной из клыкастых не умереть во время превращения. Другие волки назвали бы его предателем рода за такое, но сам Армин не считал это чем-то зазорным. Все же когда-то они были людьми, и плохого ему ничего не сделали. В отличии от людей-охотников.       Спускались они в тишине, каждый думал о своем. Арлерт понимал, что надеяться на правду из ее уст глупо. Но что он будет делать, если она охотница? Если это та самая семья… Он недовольно дернул головой. Нет. Не нужно настраивать себя на такой лад без доказательств.       — Так где ты живешь? — спросил он, наконец, прерывая тишину, в которой они дошли до его скромной машины. Мотор загудел и в некоторых местах даже затарахтел, но по звуку поломок не обещалось, так что Армин выдохнул и повернулся к Энни.       — Съемная квартира на границе с этим… Как же ты назвал этот район?.. Термитник. — Она поправила рукава и откинула голову на сиденье, назвав нужный адрес. — Теперь будешь знать, где я обитаю, а я — где ты работаешь. Но если все еще собираешься пойти со мной на свидание, то этого маловато — номера телефона все еще у тебя нет.       — Точно! Я совсем забыл про номер телефона. Сейчас. — Он открыл бардачок и достал из него небольшой ежедневник. Быстро написал свой номер и вырвал из него лист. — Вот. Звони в любое время. Если не взял трубку, значит, я либо сплю, либо кого-то зашиваю.       Энни повертела бумагу и, поджав губы, ловким движением набрала указанные цифры со своего телефона. Только убедившись, что звонок раздался, сбросила вызов и отвернулась к окну. Казалось, что такое простое действие отчасти смутило ее саму.       — Можешь тоже. Звонить, когда захочется. — Ее волосы теперь лежали немного небрежно, больше не стянутые в тугой хвост, а голос звучал мягче. Все-таки у Армина получилось добиться большего расположения от нее, чем он мог планировать. — Мне сегодня все понравилось, ну если не брать в расчет некоторые моменты расхождения во взглядах на кое-какие вещи. Все равно — спасибо.       — Не за что, — пробурчал он, выезжая со стоянки. Армин недовольно выдохнул после ее слов о разности взглядов. Конечно, она ведь даже не понимала, на что пытается нарваться. Прятать разодранный во время секса труп потенциальной охотницы не хотелось никому. — Мне неловко за то, что произошло. Прости.       — Но ты же отвозишь сейчас меня к дому, а не сбежал трусливо. Верно? — Арлерт ощутил, как ее ладонь коснулась его плеча в попытке успокоить или поддержать. — В самом деле, это все равно было лучшим свиданием из всех имеющихся за моими плечами. И мы уже обсудили, что можем дальше держаться за руки, и ты не будешь против поцелуев, если они не такие спонтанные. Я же правильно тебя поняла?       — Правильно. — Такие слова вызвали улыбку, и Армин не стал ее прятать. — Рад, что между нами не осталось недопонимания.       Она улыбнулась, снова садясь ровнее. И теперь тишина, образовавшаяся между ними, давила только на него. Требовалось еще закончить дела до отъезда, что было весьма затруднительно, если на его хвосте сидело семейство долбанутых придурков. Взгляд невольно покосился на Энни. Она не казалась ему какой-то злой или пропитанной предрассудками. Но, с другой стороны… Когда-то он думал так же о тех, кто причинил его семье много зла. Сердце неприятно сжалось, и он вернул взгляд на дорогу. Не нужно на что-то надеяться, и потом не будет больно.        — Этот дом? — спросил Арлерт, оглядывая многоэтажку. Она высокой башней стояла на самой окраине этого отвратительного района и служила своеобразной границей. Двадцать два этажа, заполненных сомнительным сбродом.       — Да, все верно. — Энни потянула ручку, чтобы выйти из машины, но в последний момент повернулась к нему. — Армин, ты, честно, очень хороший парень, я рада, что тебя встретила, хоть все еще и не могу понять, чем настолько привлекла твое внимание. Позвони, чтобы продолжить общение на втором свидании.       — Конечно. — Он улыбнулся напоследок, а затем внимательно проследил за тем, как она вошла в здание.       Странный вечер, очень странный. И с одной стороны — усталость, что накрывала Армина, ощущалась чем-то приятным. Но с другой… Все эти нервотрепки и внутренняя настороженность обычно ничем хорошим не заканчивались. Выключив фары, он перевел свой взгляд на многоэтажку. Спустя несколько минут свет на четвертом этаже загорелся, и Арлерт кивнул самому себе. Конечно, будь он таким же безбашенным в этом плане как Эрен… Он бы наверняка потом проник в ее квартиру и все обыскал. Однако он не Эрен, и сейчас он поедет домой.       Возможно, Арлерт поступал опрометчиво, окончательно решившись встретиться во второй раз с Энни. Но она была приятна ему, вызывала симпатию и скрашивала однообразные дни… Почему бы не рискнуть и не попробовать? Вдруг что-то и могло бы выйти, а его домыслы — просто паранойя? Или нет? Вздохнув в очередной раз, он все же набрал ее номер, и ответ не заставил себя долго ждать. Удивительно, что само свидание больше походило на странную встречу двух интровертов, не способных должным образом найти контакт. Может, она все еще злилась за тот неудачный поцелуй? Вряд ли. Они уже обсудили это и пришли к правильным выводам. Напряжение и волнение возрастало, но ледяной волной прошлось по телу и сошло на «нет», когда Энни устроила голову на его плече под просмотр наспех выбранного фильма. Армин лишь коротко взглянул на нее, заметив, насколько сильно горели ее щеки. Получалось, она смущалась, но все равно решилась на действия. Это нравилось ему и в какой-то степени успокаивало.       Сидя за столиком в маленькой кафешке, наблюдая за мельтешащими людьми за испачканным дождевыми и снежными разводами стеклом, они обсуждали столько всего, что вывод напрашивался сам: Энни совсем не была глупа, разносторонне развита, хоть и не особо любила рассказывать о себе подробности. А вот это совсем не успокаивало его душу. Армин мало знал об охотниках, но если мыслить логически — они обучали друг друга, и наверняка всесторонне подкованы. Как раз как Энни… Он старался не показывать своих подозрений и, кажется, Арлерт был отличным актером. По-крайней мере ему хотелось в это верить.       Проводив в очередной раз ее до дома, Армин стоял, прижав к щеке ладонь, все еще ощущая жар от короткого поцелуя, оставленного на прощанье. Он даже не сообразил спросить о том, когда же они смогут увидеться еще раз. Все произошло так быстро, будто целый день оборвался в самый неподходящий момент! Осмотревшись, он моргнул несколько раз, принюхался, прежде чем улыбнуться своим мыслям и начать удаляться от дома, где жила Энни.       К счастью, или же к сожалению, Армину пришлось отвлечься от всего, что происходило в Митре. Заперев дом, бункер и оставив сообщение Эрену, а затем и Энни о том, что его некоторое время не будет в городе, Арлерт со спокойной душой поехал домой. Точнее в то место, которое его семья называла домом. Кажется, они купили ранчо примерно в тот период, когда он поступил на третий курс, поэтому в его воспоминаниях остался лишь небольшой двухэтажный домик на окраине небольшого городка, в котором они жили. Теперь Армин волновался. Ему не хотелось менять те теплые воспоминания о доме на новые, более пустые и лишенные нежности. Отношения с родителями основательно подкосились после его переезда в Митру, и восстановить их до прежнего уровня казалось невозможным. Они хотели жить все вместе, как и подобало стае. Хотели даже построить на территории теперь купленного ранчо несколько домов. Для Армина, его деда и кузин, которых его родители взяли на воспитание. Теперь же, кажется, почти весь свой план они воплотили в жизнь, и Армин был единственным, кто портил все. Как обычно.       Его кузина, Мишель, совсем скоро выходила замуж. И, как гласили традиции: на праздник алой луны они с ее суженным заключат брак. Если его, конечно, можно так назвать. Когда Армин был младше, то помнил, что кузина долгое время была влюблена в человека. Однако его семья, в особенности тетя, никогда бы такое не одобрила. Теперь же цепи стали свободнее, тети больше не числилось среди живых, а Мишель все равно не добилась того, чего хотела. Ее человек ушел и не пожелал возвращаться. Армин всех подробностей не знал, но, кажется, тот парнишка подозревал что-то неладное и решил просто не связываться с их семьей. Арлерту казалось это разумным, но душевную боль родственницы он тоже мог понять. Раз уж Мишель пошла против своей семьи ради того парнишки, значит, чувства были сильны. Только вот ничего не вышло.       В отличии от ситуации ее младшей сестры. Арлерт знал: совсем недавно был скандал. На Рождество Ребекка привела в дом мальчишку-человека. Конечно, он был не в курсе всего. Мать не подала виду, отец тоже. Казалось — по рассказам, — дед был единственным, кто был действительно рад. Да, потомство не будет превращаться. Не будет страдать от ужасной боли, сломанных костей и безграничной злости на свою судьбу. При этом здоровье и сила у них будет лучше, чем у людей. Армин, как медик, считал это идеальным исходом, но вот с ним многие не соглашались. Мать каждый раз усмехалась его рассуждениям и списывала на юношеский максимализм.       «Глупости такие говоришь, Армин. Нас и так мало, мы должны продолжать род правильно. Ты поймешь это, когда станешь старше», — говорила ему она, только вот он вырос, и его мнение не изменилось. Превращение в волка он все еще считал своим проклятьем, а не даром. Отчего он был рад за Ребекку.       Территория ранчо была зеленой, и находилось оно в сильном отдалении от цивилизации. Пока он ехал к дому, успел заметить пару лошадей, коров и бегающих от одной левады к другой сторожевых псов. Хоть животные часто боялись оборотней, но продажа тех же лошадей была слишком выгодной для их семьи. К тому же, если воспитывать их с рождения, у них вырабатывалось что-то вроде иммунитета к воздействию второй ипостаси. Это тоже имело выгоду, так как оборотни чаще старались быть ближе к природе, и как можно дальше от цивилизации. От этого большинство из них скупали заброшенные фермерские угодья, и скот с иммунитетом хорошо продавался по удвоенной цене. Да и в целом такая жизнь была удобной для них. Всегда есть свежее мясо, овощи, молочные продукты. И всегда можно выпустить какую-нибудь корову в ближайший лесок, чтобы поохотиться на нее ночью.       В какой-то степени Армин понимал, что рано или поздно его желание быть доктором уйдет на второй план. С возрастом контролировать себя станет тяжелее, и придется так же осесть в похожем месте. Завести семью, детей и так же держать скот. Но сейчас он молод, и последнее, чего бы он хотел, — быть здесь.       — Армин, ты так возмужал! — радостно прощебетала мама с порога, когда он доехал.       Она была совсем низкой, и в ее блондинистой макушке уже показалась седина. На поварском фартуке с нарисованным на груди петушком размашисто отмечались следы от муки, что значило, что подготовка к свадьбе шла полным ходом.       — Четыре года прошло, мам. Конечно, я изменюсь, — смущенно сказал он и неловко прошел в дом. Интерьер, мягко говоря… удивил. Светлые тона, очень много дерева и высокие потолки. Все, как мечтала его мать, еще когда он был совсем маленьким. — Красиво вы тут все сделали, мне нравится. Я так понимаю — бизнес пошел в гору?       — Да, времени хватает на многое, а мы не привыкли терять его почем зря, вот и результат, как видишь. Рада, что тебе нравится. — Материнский вздох, обозначающий слишком много всего за раз, и она махнула рукой в сторону, предлагая следовать дальше, чтобы уже присоединиться ко всем остальным. — А как твои дела в городе?       — Сойдет. Работу нашел, машину купил, — без энтузиазма говорил Арлерт. Подумаешь, умолчал о друзьях-вампирах и о девушке-человеке. И о возможных охотниках. — Она, конечно, не новая, но на что накопил.       — Что ж, это… неплохо, да. Главное ведь всегда — чтобы занятие приносило удовольствие и не добавляло проблем. Хотя, ты знаешь, я недолюбливаю город, там всегда так тесно, слишком много лишнего, этот шум… И опасно. Вампиров много, наверное, там… — Она остановилась перед входом в наверняка гостиную и коснулась ладони Армина. — Ты успел приготовиться, что вопросов о твоем будущем и планах на него будет немало?       — Пока ехал, мысленно готовился и придумывал социально одобряемые ответы. — Он улыбнулся и опустил взгляд. — Но вы ведь понимаете, что я вернусь, только если случится конец света, да? Или годам к сорока, когда устану от всего.       — К сорокам годам — тоже неплохо. Не факт, конечно, что я доживу… — задумчиво протянула мать, пропуская наконец Армина вперед, где его уже ждали родные.       Он недовольно закатил глаза и предпочел не отвечать на этот суицидальный вздор. Старики в его семье доживали и до ста двадцати лет, так что все это ему казалось глупым привлечением внимания. Всего-то двадцать лет подождать, для оборотня это — пшик. Не успеешь моргнуть, как это время пролетит. Мать, заметив отсутствие его реакции, хлопнула себя по бедрам и выдохнула, продолжая:       — Ну, вот. Теперь все походит на настоящую семейную встречу.       — Надеюсь, в этот раз обойдется без скандалов, да же, мам? — Арлерт усмехнулся, и по очереди поприветствовал объятьем каждого присутствующего. Две его кузины, отец, и дед, который, обняв его, сразу же убежал обратно на кухню. — Рад вас всех увидеть наконец.       — Все, хорошо. Мы рады, что ты наконец появился дома. — Рука мамы прижалась к его спине, чутка подталкивая, предлагая расположиться. — Армин рассказал, что нашел хорошую работу…       — Да, в больнице, где я проходил практику, было место. Зарплата неплохая, только вот совмещать с университетом сложно. — Он выдохнул и взглянул на сестер, которые уже выглядели заметно вымотанными. — А у вас как дела?       — Устала готовиться к свадьбе, все куда-то спешат. Нет бы дождаться лета, надо успеть уложиться во времени до конца багровой луны… — недовольно говорила Мишель. — Вот в тепле и праздновать веселее! Но меня никто не слушает, как всегда…       — Ты не понимаешь, дорогая. Браки, заключенные в этот период, самые крепкие! — с другого конца комнаты сказал отец. — Мы желаем тебе только лучшего, и мы очень рады, что ты выбрала Джеймса. Он и его семья сделали много хорошего нам.       — А мне кажется, это все просто фантазии. Ну, праздник багровой луны и его влияние на брак. — Армин усмехнулся, замечая, как выражение лица матери менялось. С добродушного оно стало серьезным, а вскоре даже оскорбленным. — Вы вот поженились осенью, и ведь брак крепкий.       — Всегда бывают положительные исключения, но ровняться на них — недальновидно. — Мама пригрозила пальцем, не поощряя такую свободу мысли. — Да и зачем рисковать, когда можно постараться предупредить лишние проблемы? Наши традиции складывались веками, имеют в основе крепкий фундамент.       — Крепкий фундамент? Это как когда у моего двоюродного дедушки было две жены? И первую он бросил ради второй, хотя брак был заключен с соблюдением всех традиций… — Армин выгнул бровь и взглянул на мать, от чего Ребекка не сдержала едкого смешка. — Пора бы признать, что все это не имеет смысла.       — Армин! Мы не идеальны. Ты же сам помнишь, какой была бабуля Ванесса. Я бы тоже от нее ушла! — Тон ее голоса был таким, словно она раскрывала самый большой и оскорбительный секрет в мире, от чего его отец, смотрящий телевизор в другой части комнаты, громко рассмеялся. — И вообще… Может, мы и хотели бы пожениться на багровую луну. Только вот ты решил появиться на свет раньше. Поэтому твоя покойная бабушка и уговорила нас пожениться раньше твоего рождения. Дети не должны рождаться вне брака. У нас это плохой знак.       — Мам, это же совсем средневековье. Ну какой плохой знак? — Арлерт тяжело выдохнул и уперся локтем в мягкую спинку кожаного дивана. — Дети всегда рождались вне брака, и ничего не случалось у них. У людей такое в норме, а мы чем хуже? Вот например…       — Если ко всему относиться скептически, то, конечно, перестанет иметь какой-либо смысл, — фыркнула недовольно мать, обрывая его поток аргументов. Удивительно, что она все еще сдерживала себя, а не вывалила сплошное недовольство разом, лишь пытаясь донести «правильные» вещи до нерадивого сына. — Мы все жили так достаточно давно, придерживаясь определенных норм, и это позволяло нам существовать и не погибать. Что будет, если каждый начнет выдумывать свои правила только по причине, что посчитал вдруг иначе, м? Или по причине «люди так делают, чем мы хуже»? Мы — не люди, у нас свои устои. Мы не можем быть как они, иначе… Мы все вымрем, вот что будет.       — Не драматизируй, мам. В чем смысл жизни, если нужно идти строго по одному пути? — Он нахмурился. — В этом нет логики. Нам больше нечего бояться, мы ведь такие же члены общества, как и люди.       — Этот путь уже проверен, Армин, а любые изменения ведут только к худшим вариантам. Это уже все проверено до нас, и ты прекрасно все знаешь, но вот опять — тебе лишь бы поспорить на пустом месте, даже когда мы собираемся здесь на такое светлое событие. — Мама закатила глаза и устало села за стол, принимаясь тут же нервно разглаживать салфетку и поправлять приборы. — Смысл в том, чтобы сохранить традиции, чтобы не потерять то, что донесли до нас предки, оставаться теми, кто мы есть. Что бы это ни значило. А все эти… вольнодумия только усугубляют наше положение в этом мире. Оборотням и без того непросто, а твоя позиция всегда сводится к тому, что все больше людей будет знать о нас слишком много. Мы должны держаться друг друга, только в семье сила.       — Но время идет вперед, нам, например, не обязательно пожизненно оставаться фермерами. Я ведь могу себя контролировать, я работаю в больнице и имею дело с открытыми ранами. — Завелся Арлерт. — И со мной ничего не случилось. Я не обратился и не разорвал половину больницы, мои коллеги думают, что я обычный человек. Так к чему все эти традиции, пропитанные страхом, если мы можем жить спокойно?       — Ты не понимаешь, даже если и получается контролировать себя единицам, и остальные решат попробовать жить как ты, то начнется хаос! Обязательно появится тот, кто не сдержится, сорвется. И таких будет много. А если еще и люди будут знать о твоей сущности? Не думаешь, что это увеличивает риск привести к остальным тех, кто желает нам зла? — Мама покачала головой и покосилась на отца за поддержкой, тот согласно кивнул и переключил кулинарную программу на ту, в которой рассказывалось о рыбалке. Миссис Арлерт несколько секунд смотрела на него, а затем закатила глаза и вернула взгляд на сына. — Хорошо, как пример — взгляни на этих чертовых кровососов. Каждый из них — замедленного действия бомба, готовая разорвать человека, а что человек делает с тем, чего боится? Уничтожает. Покажи нам хотя бы одного из этих уродцев, которого приняли люди. Да, мы лучше, мы умеем держать себя в руках, но для людей мы всегда будем такими же. Не тешь себя пустыми надеждами на какие-то изменения, ничего из такого не произойдет, ты только тратишь свое время, но в итоге все равно поймешь, что ближе семьи у тебя никого нет. Только семья будет тебя поддерживать, и оберегать. Пойми уже, сынок, мы переживаем за тебя.       — Я все равно не отступлюсь от своего мнения. — Он покачал головой. — Я всегда буду считать, что мы можем жить так, как мечтали. Мишель, ты же хотела учиться в университете, быть юристом. Почему ты не стала поступать?        — Ты же знаешь, я плохо себя контролирую, — тихо начала она, опустив взгляд в пол. — Да и тетя с дядей всегда так считали. А они очень опытные оборотни. Ну и мечты эти все — бред. Ну какой из меня юрист? Я же глупая.       — Но почему для тебя это бред, а для какой-нибудь Стейси в Сиэтле это не бред? Чем ты хуже? — Не унимался он, и кузина заметно поджала губы.       — Армин, прекрати. Нам не стоит продолжать этот разговор, — вмешалась мать. Ее голос был холоден и серьезен.       — Вот и весь ответ. Ты ничем не хуже, просто они вбили тебе в голову, что ты не справишься, и ты сдалась…       — Я убила человека! — крикнула Мишель, и в комнате все, кроме передачи о спиннингах, стихли. Они смотрели друг на друга смущенно, пока внутри него что-то кольнуло. Как они могли скрыть такое от него? — Поэтому мы переехали… Я убила его, растерзала, словно это какой-то чертов кролик… Ты доволен? Утолил свое любопытство? Да, я не сдержалась! Я все испортила! И я знаю, о чем говорю. Я опасна для людей и не могу учиться. Лучше я буду здесь, с тетей и дядей…       — Что? И вы это скрыли от меня?! — Армин зло глянул на мать, и та закатила глаза. Опять ему не говорили все полностью, будто опасались чего-то. — Вас преследовали охотники и вы умолчали после всего того, что случилось?!       — Представь себе, да! Поэтому мы оставили родовое гнездо и сбежали как трусы! Не звонили тебе, потому что ты был в этом чертовом городе один! Кто тебя защитил бы, узнай они, что ты наш сын? Зато мы оторвались, все живы, и все у нас в порядке. Как главы нашей родовой стаи мы сделали правильный выбор. Мы несем ответственность за всех щенят, которых мы взяли под опеку, и нам пришлось действовать решительно. — Мать подскочила с места, и нервно заходила по комнате. — Здесь на мили ни одного человека. Наши соседи — такие же оборотни, как и мы. Пара пенсионеров без стаи. Тебе, как любителю людей, стоит заглянуть к ним и узнать, что твои любимчики могут сделать с такими, как мы! А пока… Стемнело. Лучше готовьтесь к ночному обходу территорий. И лучше бы нам ни о чем не спорить во время него!       Армин нахмурился и косо глянул на Мишель, которую сейчас обнимала ее сестра. Она никогда не казалось ему агрессивной. Из всех детей она раньше всех научилась обращаться, а затем и контролировать себя. Что же случилось? Как из спокойной и сильной девушки она стала убийцей? Ему нужно было остыть, иначе он сгоряча наговорит глупостей и будет потом жалеть.       — Я разложу вещи, позовите, когда соберетесь выходить, ладно? — на выдохе сказал он и, получив кивок от Ребекки, поднялся наверх.       Комната, которую ему выделили, была пустой. Никаких воспоминаний, ничего. Да, они повесили его старые фото на стену, альбом с рисунками аккуратно лежал на полке, и все вещи, которые он когда-либо коллекционировал, собрали аккуратно в одном месте. Но комната все равно выглядела безжизненной. Он скучал по старому дому, по своему маленькому уголку, в который еле как помещался шкаф, узенький стол, но зато была двухспальная кровать у единственного окна с видом на лесок. Теперь же у него — просторная комната, в которой было аж три крупных окна. Одно выходило на лес; другое — на поля кукурузы вдалеке; а третье — на загоны с лошадьми. В середине стояла большая, заправленная кровать. Напротив нее — комод для вещей. Слева от входа — небольшая дверца в ванную комнату, а рядом, в нише, небольшая гардеробная. Ничего примечательного. Лучше, конечно, чем в доме, который он снимал сейчас. Но больше напоминало бездушный номер в отеле.       Он бросил сумку к комоду и устало упал на кровать. Армин разглядывал люстру и узоры на деревянной обивке потолка. Мысли о том, что такой ужас случился с его семьей, пока он жил в свое удовольствие в Митре и достигал своих целей, не отпускали его. Родителей тоже можно было понять — они защищали, пытались защитить семью так, как могли. И, вроде, это получилось. Но он тоже должен был знать! Они могли бы найти способ сообщить ему о произошедшем. Только прокручивание всех «если бы» никогда не приводило к изменению прошлого, оставалось только смириться с произошедшим и думать уже о том, как не повторить таких ситуаций.