Отречение

Дэйю сама не понимала до конца, что чувствует к человеку, сидящему за ее спиной. Она сделала непоправимую ошибку, предав его, пойдя на поводу минутному влечению, не значившему ничего серьезного, но и Томаш, тот, к которому она лелеяла нежные чувства, лгал ей долгие годы, обратил ее доверие в прах. — Дэйю... — коснулся несмело плеча девушки. Та повела им, сбросив с себя руку. — Ты очнулась. Нам нужно поговорить. Она уперто молчала. "Нужно поговорить. И где ты, черт тебя дери, был раньше, когда я из кожи вон лезла, чтобы разыскать своих родителей?!" — Я так виноват перед тобой, мне нет оправданий, но прошу, дай мне хотя бы попытаться объясниться. — впервые его голос, виноватая интонация, слова — все в нем вызвало в ней раздражение. Хотелось прикрикнуть, заткнуть не прекращающего говорить Томаша. С каждым движением его губ Дэйю острее пронизывал укор совести. Это она должна просить прощения, и все же некоторой гранью своего сознания ниндзя упивалась тем, что уже отплатила ему, обманув так же, как и он ее. — Оставь меня одну. — шероховато звучавшая просьба Дэйю встряхнула Смоука. Мягкий голос потускнел, надломился, скрывал печаль. — Дэйю. — парень развернул девушку к себе против ее воли. Хлопок. Щека Смоука раскраснелась и только следы от тонких пальцев сохраняли подозрительный белый цвет. Его серые глаза сделались столь большими, невинными, он стал похож на растерянного щенка, что получил оплеуху от хозяина, в котором души не чаял. Дэйю тут же пожалела о сделанном. — Просто оставь меня. — прошептала едва слышно сквозь грозно рокочущую тишину. Лицо ее пылало от стыда. Больше не в силах смотреть на него. Томаш выполнил желание беспрекословно. Затворил за собой двери, не создав лишнего шума, будто призрак, оставивший после себя ощущение колючей тревожности молча покинул ниндзя. Дэйю еще долго пролежала на циновке в одной позе. Презирала себя как никогда сильно. Во всем виноват старший сын чертового Грандмастера. Он заполонил ее думы, очернил их. Если бы не Би-Хан, Дэйю бы сейчас не питала взаимной вины перед Томашем. В приступе ярости девушка вытаскивает из шкафа запрятанную накидку. Опрокидывает ее на пол, представляя вместо нее ослепляюще-ярко измазанного кровью Би-Хана, побитого и такого же униженного, как она во время засады в том злосчастном лесу. Да. Ей определенно нравится выражение беспомощности на его вечно высокомерной физиономии. Пусть во всей мере вкусит ее страдания, прознает, какого ей и до чего довел. Неожиданно Дэйю прекращает лихорадочно вырывать меха из зимней накидки невольно тронувшего ее сердце мужчины. Она ложится на них, опускаясь плавно, словно пушинка на стебли свежей летней травы. Ее протараненное воображение рисует иную картину, где она лежит на до боли знакомом крепком теле. Большие ладони поглаживают девушку по спине. Вытягивает шею с надеждой встретиться с его губами. Видение рассеивается и Дэйю вновь оказывается одна на пушистой поверхности накидки. Так больше продолжаться не может.

***

Отец и двое сыновей собрались в одном из кабинетов штаба. По оконному стеклу бил разбушевавшийся дождь, впродоль фигур горящих свечей стекали молочно-восковые капли. Четверка ниндзя прибыла с задания несколько часов назад, да вот переварить увиденные смерти удалось нескоро. Би-Хан с Куай Ляном столкнулись с серией сверхъестественных, непереводимых на язык трезвой логики вещей, которые им предстоит как следует обмозговать. Куай Лян повествует Саб-Зиро о нагрянувшем происшествии. На моменте со скрывшимся приспешником Тенгфея Би-Хан перебил его. — Лин Куэй покинет Пекин. Спорить бесполезно, император уже осведомлен о Дэйю и вашем незавершенном поручении об убийстве Астрид, отец. Вероятно, он готовит армию для нападения на нас. А может и для истребления нашего рода. Рисковать людьми нельзя. Старший не переставал шокировать среднего своими нелепыми предложениями. Где же видано это, чтобы император приказывал убить целый клан, необходимых как воздух ниндзя? Лин Куэй слегка сдал хватку, хотя и не потерял почетных мест среди любимых наемных убийц правителя Китая. Астрид в любом случае мертва, а что на счет магии Дэйю — ей можно найти хорошее применение в бою. — Пока что я являюсь Грандмастером, и мне решать, каковыми будут наши следующие шаги. Твои страхи беспочвенны, сын. Весь мой род десятилетиями служил и водил дружбу с нынешней династией. Будут проведены мирные переговоры, я то предчувствую, — Би-Хан сжал губы в узкую линию. Каков наивен его старикан-отец. — В ходе них нам придется отдать Дэйю. Ее некромагия пригодится во дворце, она сможет вступить в ряды охранников. — Не говори о ней, как о вещи! Ты добровольно посылаешь ее на пытки, с ней будут обращаться стократ паршивее, чем с бездомной собакой. Ты знаешь об этом. Вспыльчивость наследника на сей раз не разозлила Саб-Зиро, скорее раззадорила. Парень так отчаянно вступался за дочерь их прошлой противницы, что сам подрывал доверие к себе под корень. Грандмастер задумался, не сделать ли ему Куай Ляна следующим предводителем. Задумка противоречила бы всем традициям, тем не менее мужчина бы покинул свет бестревожно, зная, что передал бразды правления в надежные руки. — Пророчество Астрид оправдает себя. Дэйю впрямь может подарить нашему клану второе дыхание, спасти нас от внешних угроз, ежели я передам ее тому, кому сыграет на руку ее колдовство. — Она стала одной из нас, она нужна нам не меньше! — Я не допущу в стенах моей обители использование клятых чар, наша мощь велика без них. А тебе, Би-Хан, я советую не забывать о том, кто эта девушка на самом деле. Когда императорская свита посетит земли Лин Куэй, Дэйю будет сдана им. Это мой приказ. — старший сын скривил рот, собираясь было возразить Грандмастеру. — Тебе хватит ума не перечить мне, щенок. — мужчину затянул кашель. Он вышел из помещения, двигаясь черепашьей поступью, не почуяв недавний уход Суинь, которая являлась невидимым участником разговора, подслушав его. — Где носит Томаша? — гневливо спросил Би-Хан, хоть как-то замяв глухой шум, воссоздавшийся уходом Саб-Зиро. — Смоук пошел проверить состояние Дэйю. — За здоровьем ее следят лекари. Томаш пускай не лезет, куда не просят. — Не знаю, что произошло между вами, да и знать мне не надобно. Ради всеобщего благополучия тебе необходимо отречься от этой девушки, она не принесет ничего, кроме боли. — Я всего лишь не хочу, чтобы она становилась разменной монетой отца. Я питаю к ней жалость. — Просто подумай о моих словах, брат. Я волнуюсь за нас всех. Тяжело вздохнув, Куай уподобился отцу, покинув пределы комнаты. Би-Хан вымученно прикрыл подрагивающие от недосыпа веки с проступающими синеватыми венами. Морщина на межбровье запала глубже. Сам он выглядел ужасно вымотанным. Узнает эти несмелые, застенчивые шажки. Остаться с ней наедине — худшее из всего, что он может сейчас сделать. Торопится ретироваться, а поздно: Дэйю уже здесь. Ее поза с подогнутыми локтями и коленями выражала чуждую ей неуверенность. Пару веснушек померкли на впалых щеках. Потрескавшиеся губы сливались с бледной кожей, только чернильно-лиловые круги под усталыми глазами добавляли цвета к безжизненному лицу. Хрупкая и подавленная, ее можно было доконать одним неверным словом. — Я пришла выяснить, что стряслось между нами. Я жажду ненавидеть тебя, но ты будто нарочно засел у меня в мыслях, я не могу найти покоя по твоей вине. Что ты со мной сделал?...Я не хотела этого, не хотела... "Не хотела влюбляться в сына того, кто убил твою матерь?" — Всё куда прозаичнее. Ты соблазнила меня и произошла глупая ошибка. Глаза Дэйю вспыхнули от такой наглой лжи. — Я? И чем же? Насколько мне помнится, мое тело тебе даром не сдалось, неужто тогда интеллектом одурманила? Би-Хан подступился к ней, так, чтобы слышно было исключительно им двоим. — Не строй из себя невинную дуру. Сама околачивалась вокруг меня, обнимала, прижималась ко мне откровенно нагая, какой реакции ты ожидала? — Я хотела поддержать тебя, и если ты спутал дружескую поддержку с предлогом к соитию, то виновата твоя больная фантазия. Она не замолкала. Описывала их действа в ту ночь вплоть до мельчайших деталей. Некто шел мимо их комнаты, когда терпение будущего Грандмастера иссякло. — Закрой свой неугомонный рот, иначе я убью тебя. Мы тут не одни. — парень прижал свою большую ладонь ко рту девушки, вместе с тем заслонив всю челюсть и нос. Дэйю протестующе замычала. Еще чуть-чуть и он задушит ее! Она до побеления скрутила ему кисть, но он даже не моргнул, следя за ситуацией по ту сторону дверей. Слухи пойдут нещадные, увидь их вдвоем кто-нибудь помимо Куай Ляна. На счастье Дэйю человек проходит мимо и Би-Хан наконец отнимает руку с ее уст. — Ты чуть ли не придушил меня! Значит, это истинная правда то, о чем ты говорил. Что будешь рад смотреть на мою погибель. Что убил бы собственноручно. Я в том убедилась. — девушка испуганно схватилась за горло. — Мне безразлична ты и твоя смерть до тех пор, пока твое существование не встает поперек моим целям. Ни одна душа в клане не должна узнать о связи будущего Грандмастера со своей подчиненной. Она не слушала его. Она ощущала себя грязной, использованной и обманутой. — Твой отец приложил руку к гибели моей матери, а я бы все равно не смогла убить тебя. — Тогда ты слаба. Меня не интересуют суждения слабых женщин. — Я думала... — Думала, привлекла меня? Высоко о себе мнишь. Обиделась вижу. Посуди сама, будь я ответно привязан к тебе чистой симпатией, стал бы я утолять с помощью твоего бренного тела столь низменное желание. Для меня ты лишь одна из женщин на одну ночь, не более. Опорочила саму себя, будь я на твоем месте, я бы сбежал из Лин Куэй прочь, сгорая от стыда. Идея неплоха, согласись. Тебе долгожданная свобода, мне — гарантия того, что ты не разболтаешь моим людям, чего не требуется. Я дам тебе денег на первое время и ты умчишься отсюда как можно дальше. Он мог рассказать, не тая, о планах Саб-Зиро на нее. Это сказало бы напрямую о его тревоге за ее судьбу, что уже звучит абсурдно. Ни о каком беспокойстве за нее речи не шло, он не уязвим перед ней. Уязвимость сопоставима со слабостью, а слабость — болезнь, которую быстро раскроют недруги, ударив по больному и сбив с пути к величию. Его заботит лишь собственная репутация. Боги одарили Дэйю отнюдь не безобразными чертами лица, мягкими и гармоничными, она была недурна собой, при всем том Би-Хан никогда не находил в ней умопомрачительной, берущей за душу красоты. Первое время внешность ее приходилась диковинной, непривычной глазу, спустя время он привык и из необычной она превратилась во вполне стандартную. Но когда, не боясь последствий, она смела смотреть на него вот так дерзко и открыто, ее острый как игла взгляд из-под опущенных бровей вонзался прямиком в его сердце, а кровь в жилах начинала бурлить и вскипать, словно кипяток. Кожа вокруг ее глаз и рта покрылась красноватыми пятнами, кончик носа до смешного очарования порозовел, а чуть приоткрытые губы с повернутыми вниз уголками зарделись. В зрачках отражалась кристальная влага. Дэйю держалась на грани, чтобы не проронить ни одной слезной крупинки. Не сметь плакать, призывала она саму себя, Би-Хан и его гадкие слова не стоят слез. Парень зачерпнул один из ее свисающих прядей, сам не зная зачем то делает. Совсем скоро она уйдет из его жизни навсегда, спустя года звучание ее тихого голоса сотрется из недр его памяти, так же, как и линии наружных черт. Запомнить и пронести сквозь ходы лет хотелось бы ее глаза. Смеющиеся, полные печали или заморенные скукой — в любой эмоции прекрасные. Дэйю не позволила дотрагиваться до себя, восприняв жест как оскорбительный. Молниеносным движением цепкие пальцы змеей обвивают горло юноши, она загоняет его к краю стола, а он и не предпринимает попыток высвободиться из мнимых цепей, что даже толком не сумели сомкнуться на мощной шее. — Выбирай слова осторожнее, когда толкуешь со мной. Не забывай, чья кровь во мне течет, с какой легкостью я могу прихлопнуть тебя. Ты больше не смеешь помыкать мной. Имея не маленький рост, ей все же приходится встать на носки, дабы смотреть прямо в его пышущее наглой уверенностью лицо. — Коль так, убей же меня. Смелее. — подначивает. Убежден, что невредимым останется. Дэйю злится на саму себя, ведь знает, он прав. Би-Хан сосредоточен на блеклых женских губах. С ее нежными очертаниями составил бы отличный контраст глубокий красный оттенок. Он представил, что мог бы придать им живости, упоенно прикусив одну из губ и окропив тем самым насыщенно-багровым цветом. Каковы же они на вкус? А на ощупь? Должно быть, она вправду ведьма, одурманила неприступного ниндзя своими чертовыми чарами, как же еще растолковать его нездоровую тягу хотеть прикасаться к ней снова и снова? Вблизи с ним дышать становилось труднее. Брови Дэйю смягчились стоило проследить за его взглядом: помутневшим, словно под действием пряного вина, сконцентрированным лишь на ней и ни на чем более. Вот бы так было всегда... "Нет, о Боги, Дэйю, ты спятила! Бедняжка, ты двинулась рассудком на почве недавних переживаний, твоим нелепым желаниям можно найти здравое объяснение". А что, если нет? А что, если она правда пленилась чувствами к Би-Хану? От безысходности ее ослабевшие руки сползают вниз по его шее к широким плечам. Замирают на них. Двое вымученных, но не насытившихся друг другом сполна, они чувствовали, что стоят на пороге к греху ближе чем когда-либо до этого. Его мозолистые ладони ложатся поверх ее, убирая их от себя. Нельзя идти на поводу безумию. Один раз он оступился, однако второй ошибки не повторится. — Уходи, тебе тут не место. Дэйю вздрагивает, точно просыпается средь ночи от дурного сна. Девушка тупит глаза в пол, чем дальше отходит, тем легче презирать его. Очутившись вне комнаты, с горечью уповает на то, чтобы их пути отныне никогда не пересеклись, поскольку в следующий раз она возвратится в Лин Куэй с французской армией и тогда здесь не спастись никому.

***

Дэйю вычленила урок — доверять воспрещено, в противном случае тебя проведут вокруг пальцев те, кем дорожил всей душой и сердцем. Объятая лаской Суинь, юная ниндзя изображала печаль небывалых масштабов. — О, как они могли, Суинь! — девушка театрально всхлипывала, дрожали плечи одновременно с подбородком. Сбежать из клана незамеченной можно единственным способом — убедить хитростью одну из его представительниц помочь с побегом. — Не знаю, что мне делать дальше. Лекарша гладила макушку помощницы, будто успокаивала родное дитя. Ей веданы умыслы Грандмастера о Дэйю. На сей раз женщина не отдаст свою девочку на растерзание судьбе. Дэйю настрадалась по горло предательствами людей, с которыми завязала добрые отношения. Вообразить страшно, что станется с ней, узнай она о жестокой реальности, где Суинь была напрямую причастна к убийству Астрид. Превыше всего Суинь боялась потерять искреннюю симпатию Дэйю, потерять ее расположение. Резко лекарша взяла лицо девушки в ладони, произнесла тяжелым нервозным шепотом: — Собери пожитки и ступай за мной. Не медля. По приказу Грандмастера охрана вокруг их земель была усилена. Провести Дэйю за ворота подобно обыденному не выйдет. К их везению, Суинь являлась одной из немногих, кто знавал о тайных подземных путях. Из нетерпения и страха быть пойманной Дэйю то сжимала, то разжимала скромную связку вещей. Разум не покидал план, к которому приступит ниндзя как только выберется из лап вражеской территории. Сядет на корабль, доберется до Франции, соберет армию во имя отмщения за смерть Астрид и насадит головы на пики всех, кто был причастен к этому заговору. Справедливость восторжествует. Но сперва необходимо разыскать саму Астрид и услышать истину теперь уже с ее уст. Где же искать ее? Саб-Зиро бы значительно сузил круг поиска, подсказав, куда именно послал наемников для убийства. Черта с два он раскроет все карты. Миновало почти двадцать лет, навряд ли память еще хранила такие подробности. Одно Дэйю знает точно: смерть настигла колдунью в Пекине, отсюда и нужно начинать поиски. Тем временем обе ниндзя проникли в подвал. Мрак рассек зажженный факел. Проявилось просторное, хотя и жутко сырое, помещение с ящиками снеди, оружий, как поломанных в битвах, так девственно-нетронутых и тренировочных манекенов. Подвал походил на склад хлама. — Зачем мы прибыли сюда? — спросила Дэйю. Суинь шикнула ей, дескать, помолчи и вскоре все увидишь воочию. Женщина отсчитала три настенных каменных плиты по правую сторону от единственного торшера с горящим факелом в нем. Надавила на четвертую и кажется, призвала землетрясение. Стены, из щелей которых посыпалась пудра пыли, сотряс гул, а затем они сдвинулись вовнутрь, открыв неизведанный темный проход. Дэйю знатно опешила. — Лин Куэй перестал быть тебе домом, Дэйю. Надвигается нечто плохое, будет безопаснее переждать это вдалеке, на воле. Девушка несмело нырнула внутрь темного тоннеля, чем-то напоминавшего длинную гусеницу. — Тоннели построены много веков назад для подземной слежки. В нынешнее время они бесполезны, ими давно никто не пользовался, в позабытые и заброшенные превратились. А зря. Я-то о них помню отлично. — в самый ненужный момент Дэйю представила, как когда-то в прошлом Суинь и Саб-Зиро прибегали к секретным тоннелям, чтобы незаметно улизнуть и насладиться обществом друг друга, укрываясь от посторонних взглядов. — Иди прямо, не сворачивай, ибо дорога сама унесет тебя из города. Лекарша вручила в руки переступившей за порог факел. Перед тем, как проститься навсегда Дэйю задала пожилой ниндзя один волнующий вопрос: — Скажи откровенно, ты тоже знала о моей матери? — Мы долгие годы делили вместе с тобой кров и хлеб, ты стала одной из моих лучших помощниц, моих мастериц, ты стала мне дочерью. Я всегда желала тебе счастья. — женщина с материнской любовью заправила локон волос Дэйю ей за ухо. Кротко улыбнулась девушке. В груди разлилась тоска. Она будет скучать по Суинь. — Кладя руку на сердце, я клянусь тебе, узнай я хоть малейшую подробность о тебе и твоей семье, я бы тотчас принесла весть тебе, Дэйю. Девушка выдохнула с облегчением. Наверно, она все-таки поспешила с выводами. Среди гадких змей Лин Куэй у нее выискалась верная, благородная и честная львица. — Я благодарю тебя, добрая Суинь. Прощай. Они держали друг друга за руки. Так правильно. Женщина понимала, что не сможет защитить Дэйю своими силами. Вспомнился день, когда Саб-Зиро провозгласил ее мертвой, и все тринадцать лет Суинь верила ему, пока однажды она не обнаружила озябшего подстреленного ребенка среди мраморного снега, а после опознала в ребенке сием дочь Астрид по родимому пятну на животе. Время скоротечно, пришла пора расставаться. Наконец, их пальцы разомкнулись. Сердце Суинь екнуло, но внешний облик оставался непоколебим в своей твердости, как и подобало всем ниндзя. — Прощай... — каменные стены задвинулись обратно, бросая Дэйю совсем одну. — ...моя девочка.

***

Би-Хан частенько выбирался тренироваться ночью. Ему не прельщали идеи делить площадку с другими людьми. Лишний шум и морока, по-иному не скажешь. Уединение являлось своего рода катарсисом, остужавшим хаос воспламененных мыслей. С их катастрофически сложившейся вылазки прошло два дня. Парень отсчитывает минуты в ожидании чего-то дрянного. Смерть самого советника им даром не пройдет. Куай Лян и отец глупы и слепы, раз полагаются на мягкий исход. Война неизбежна. В такое опасливое время каждый разумный человек, не блещущий боевыми навыками обязан позаботиться о собственной шкуре, ища укрытия, готовя ходы к отступлению, все что угодно, но не ждать чуда, сложа руки. Чем Дэйю и занималась. Он надеялся, что, пристыдив, надоумил ее залечь на дно, пропасть из виду Грандмастера. Судя по тому, как беззаботно эта ненормальная женщина продолжает тянуть рутину в их штабе, в ее планы явно не входит побег. Силком тоже не утащишь... Он, впрочем, и не должен за нее переживать, не его забота. Убьют так убьют, с хитросплетениями судьбы ничего не поделаешь. Задумавшись о непреклонной Дэйю, о ее вероятной смерти или того хуже о передаче ее императору, Би-Хан случайно ломает одно из брусьев тренировочного манекена, с которым вел борьбу. Клятая колдунья, она лишила его безбурной жизни. Все думы отравлены только ею, что делать и как избавиться от напасти? Би-Хан выудил льняное полотно, нерачительно лениво обтер им взмокшую шею, ключицы и обнаженный от лишних, мешающих одежд торс. Он никак не мог отделаться от чувства, будто кто-то за ним настырно наблюдал. Его глаза мимолетом пробежались по окнам, в комнатах которых данным-давно заснувшие ниндзя видели сны. Слабая свеча горела в одном, несложно догадаться, кто именно бодрствовал сейчас вместе с ним. Краем уловил Дэйю. Парень плечом не повел, отвернулся от нее, собравшись пойти в покои. Она ему неинтересна. Она ему неинтересна...Она ему не...Сощурившись, вновь вернулся к ней обыденно раздраженный. Тут брови на хмуром лице вдруг медленно поползли ко лбу. Мерцание свечи отбросило явственную тень женского силуэта на стену. Это были ее профиль, ее коса густых небрежных волос, ее смех, пролившийся на улицу чистой мелодией сквозь открытые ставни. Она была в сопровождении кого-то еще. Вряд ли Суинь послужила причиной веселья посреди глубокой ночи. — Хорошо-хорошо, как прикажешь. Я раздеваюсь. — и снова дурашливое хихиканье. Скользящим движением Дэйю стянула с себя единственный элемент одежды. Низ живота Би-Хана обволок огонь. Мечтая закрыть очи, отрешиться, он был не в состоянии оторвать от зрелища взгляда. Тень показывала стройный прямой стан с маленькими плечами и гибкими руками, что дернули ленту, распуская едва вьющуюся копну на спину, пару передних прядей мягко опустились, щекоча тонкую девичью шею. Девушка робко прикрыла тощие груди с крохотными как две капли росы сосками, ее чувственные губы пришли в движение, она с кем-то переговаривала. Би-Хан ни слова не уловил, в ушах у него пульсировало, да и не только там. Чары наваждения спали, когда блеск свечи оказался потушен ее таинственным собеседником, перед которым она не прочь обнажиться. Сия девушка не принадлежала ему, однако застань он ее сейчас в единении с другим мужчиной, чует, что убьет голыми руками паршивца, осмелевшего касаться ее, а саму Дэйю изгонит за неверность к традициям клана. Би-Хан — сын Грандмастера, в его святые обязанности входит блюсти порядок, так что Дэйю не будет возмущена его неожиданным приходом. Он просто чтит традиции и очень не любит, когда они нарушаются не с ним.