Отречение

«— Когда твой день рождения? Томаш лежал на коленях Дэйю и едва ли не засыпал. Девочка читала вслух свиток, данный ей Суинь на обязательное прочтение. Голос ее, воркующий, вводящий в сон, растекался медом. В писаниях речь шла о традиционных праздненствах стран Европы, в число которых входило чествование такого мероприятия, как день рождения. — Точно не припоминаю. Лин говорила, что нашла меня где-то в середине мая, в какое именно число не запомнила. Да и я никогда не праздновала этот день, ведь что толку? Дни рождения проводят лишь императоры. Мне хватало знать, что с каждым годом в определенные дату и час я становлюсь старше. — Дэйю, почему ты молчала? — мальчик взбудоражился, аж привстал на локти. — Сейчас же середина мая. Значит, тебе вот-вот должно исполниться четырнадцать. — И что ты предлагаешь? — воспламенившийся энтузиазм друга вызывал невольный приступ улыбки. — Испечь пирог. С яблоками, например. Я приметил целый рассадник яблоневых деревьев вон на той горе. — Томаш указал пальцем на невысокую гору с крутым склоном, на вершине которой действительно виднелись очертания деревьев. В детстве мать часто пекла им с сестрой фруктовые пироги в особо важные праздники. То приходилось настоящим деликатесом, детям редко удавалось полакомиться сладким, уж если им выпадала эдакая возможность, ребята разделывались с пирогом со скоростью саранчи, поедающий урожай, оставляя после себя жалкие крошки. С последней трапезы с младшей сестрой утекло немало лет, мальчик, случается, придается ностальгии о жизни до Лин Куэй, мысленно благодарит Дэйю за то, что с ее пришествием в клан воспоминания о семье больше отдаются теплотой, а не режут болью. Ему было всего двенадцать лет отроду, когда на охоте они с матерью и сестрой по случайности забрели на территорию Лин Куэй, напоровшись на ужасную участь. Шел проливной дождь, в темной лесной глуши ниндзя приняли фигуры троих за врагов, немедля решив прикончить. Смоук отделался неглубокими повреждениями - поскользнулся об мокрый камень, ударился головой, моментально теряя сознание - в то время как мать его принимала удары на себя, прикрывая детей. Не знает по сей день и знать не желает как скончалась сестра, белокурая, сероглазая девчушка десяти лет. В его памяти они всегда будут живы. От тягостных мыслей Томаша отвлекает яма посреди высокой тропы, ведущей к горе. Слегка рассеянный, он запинается об нее, чуть ли не животом об землю прикладывается. Ладони смягчают падение. Выпавшая плетенная корзинка бесшумно падает на пыльную землю. — Аккуратнее, Смоук. Дорога каменистая, заросшая. Давай сюда руку. — Дэйю закрыла собой солнце, встала напротив него. На ставшим бронзовым лице мерцала парочка золотистых веснушек, ну чудо каких прелестных! Глаза, окаймленные светлыми ресницами, отдавали сине-голубым свечением, что в комбинации с майскими солнечными лучами являлись расцветающими синими жасминами. Томаш, впавший в некоторое оцепенение, несмело подхватил ободранной ладонью надежную руку подруги. Когда-нибудь она тоже сможет положиться на его помощь, а пока он смиренно благодарит ее, стряхивает штаны и подбирает корзинку. Подростки проходят мимо пещеры. Когда тернистые карабканья наверх остались позади, двое ребят наконец достигли цели. Бодрящий ветерок игриво перебирает серебрянные волосы и трепет каштанового цвета косичку. Свежая высокая трава царапает голые, не спрятанные тканью одежд участки ног. Они ее вовсе не замечают, протаптывают дорожку сквозь нее, пробираются к причине их скитаний. Сильные ветви деревьев, обрамленные густой листвой, отбрасывают широкие тени, под которыми не грех и прикорнуть. Однако они пришли сюда не за отдыхом. Томаш подсаживает на свои плечи Дэйю, та струной вытягивается к сочным плодам природы. В зрачках плещут красные, зеленовато-пятнистые сердцевидной формы яблоки, большие и красивые, Дэйю даже растерялась, не знает, за какое ухватиться первым. С хрустом отламывает от ветвей фрукт, сразу же кидает в маленькие корзинки, и несколько раз повторяет нехитрую процедуру до тех пор, пока те не наполняются целиком. Ниндзя потихоньку садится на колени так, чтобы Дэйю максимально безопасно слезла с него. Двое спешно подобрали несколько упавших мимо яблок и, вооружившись ручками корзин, прошествовали обратно в клан, топая и пыхтя как неловкие утята. Тропа была не из легких и все же не удержала девочку от заманчивого предложения. — Давай, кто спустится последним, тот моет и чистит все яблоки до едина? — Я думаю, нам не следует торопиться. — В тебе говорит голос проигравшего. — таким затейливым способом Дэйю взяла Смоука на слабо, сама чуть ли не поскакала вперед. Врбада не любил отставать и проигрывать тоже, так что пришлось ему с неохотой да принять вызов. Сперва в ход пустился быстрый шаг, оглянувшись назад и увидев, что Томаш буквально дышит ей в затылок, девочка ускорилась, переходя на опасный в их положении бег. Вот дурочка, мысленно ругнулся он, так и норовит себе что-нибудь сломать, совсем спятила. — Эй, ты там осторожнее будь! — но Дэйю не думала прислушиваться к нему. Словом, она оказалась напрочь глуха к предупредительной просьбе Смоука. Да и можно ли выполнить ее, если уже кубарем катишься вниз, прикрывая руками голову и молясь не расшибиться всмятку? Кажется, нет. Врбада впал в оторопь в одну секунду, а в следующую бросил корзину долой и помчался к ней, сломя голову. Набрал высокую скорость, почти растягивал ноги в длинных прыжках, пока наконец не опередил не чующую ничего за исключением бешено бьющегося сердца девочку. Предположительно Томаш должен был обогнать и словить ее, но у Дэйю имелись на него свои планы. Она, подобная снежному кому, смела его с пути, сбивая с ног, заволакивая, приманивая прокатиться кувырком с горы и переломать в довершение всего все кости. Мальчик проехался животом по жесткой земле, расцарапав в кровь подбородок, а может того хуже ушибив себе что-нибудь. К счастью или к сожалению, зашкаливающий адреналин отправил его душу прямиком на небо и что-то подсказывает, она еще не скоро вернется в онемевшее тело. Дэйю приземлилась рядышком немного позже, скользнув спиной с гулким стоном. Она взглянула на еще дрожащие ладони со шрамами, протянувшимися вдоль каждой. Медленно накрыла ими глаза, холодок застлал раскрасневшиеся от бега и напряжения щеки. Что ни день - то новое приключение. — Ты нас едва ли в могилу не свела. — Дэйю раскаянно вдавливала ладони в глазницы, да так, что поплыли разноцветные круги. Ощущала тыльной стороной близкое прерывистое дыхание Смоука, склонившегося над ней. Пусть она не видела выражения его лица, догадывалась, каким глумливо-насмешливым оно было в эту минуту. Не держал на нее злости и прикончить не хотел, на том спасибо. Толком не припомнит, когда вообще Томаш по-настоящему злился. Думается ей, его никто не способен довести до ручки. Он мягко отодвинул ее руки в сторону одними кончиками пальцев. Дэйю столкнулась с серыми глазами, на свету отливавшими перламутровым сиянием. Придвинулся ближе — хотя куда еще больше, — и произнес по слогам, лукаво улыбаясь. — И все-таки я прибыл первым. Вот зараза, попалась в собственный капкан. Дэйю оставалось лишь побеждено усмехнуться и признать поражение. — Ты же поможешь мне с приготовлением? Я не особо сильна в кулинарии. — в доказательство показала свои шрамы на ладонях. — Если по дороге тебе не вздумается вновь нарваться на проблемы, то так и быть. » Томаша передернуло всем телом. О, просветите, для чего ему приснилось событие трехлетней давности, о котором он забыл подавно? К тому же до чего странный эпизод решил прокрутить предательский мозг. Ниндзя оглядел пространство вокруг себя. Теперь все ясно. Он остановился медитировать на той самой горе, где росли яблоневые деревья. Вместо планируемой работы задремал под тенью дерева. Оно неудивительно, всю ночь без сна провалялся, голова гудела, виски будто ходуном ходили. Быть может, организм реагировал столь остро на внезапную смену погоды, так себе догадка, на небе ни облачка мрачного. Есть у Врбады еще одно предположение, но он предпочтет с крыши сигануть, чем проанализировать и принять его. Дэйю завтра справляет день рождения. Шестое чувство предугадывает, Томаш не числится в списке приглашенных гостей. Парень фыркает. Больно надо. Он исчез из ее жизни добровольно уже как год назад, негоже предаваться ностальгии, тосковать по их маленьким традициям, по звону ее ребяческого смеха и нежности голоса. В последний раз заговаривала с ним, когда на совместную тренировку завлекала, потом все просилась пообедать вдвоем. Томаш так резко обрубил ее дальнейшие попытки выйти с ним на контакт, грубо осадил, после чего она и взгляд на него боле не бросала. Дэйю была одинока, в этом они с ней схожи. Ни один ниндзя в Лин Куэй не находился в дружественных отношениях с другими членами клана, однако те перекидывались разговорами за день, обсуждали городские новости и сплетни, Дэйю на их фоне чудилась совсем уж замкнутой в себе. Девушка поддерживала крепкую связь с Суинь, лекарша продолжала обучать ее медицине, по слухам Дэйю даже стала подрабатывать подручной в лечебном зале, что очень похвально. Тем не менее Смоук держит пари, они с ней больше походят на мать с дочкой, чем на задорно хихикающих подруг. Слишком большая разница в возрасте. Невооруженным глазом видно, юную ниндзя частенько одолевает скука. Пробурчавший шум листьев, подозрительно громкий, подстрекнул юношу вооружиться кинжалами на всякий случай. Проследив, откуда доносился звук, Томаш облегченно облокотился об кору дерева, складывая оружия назад в ножны. Всего-то Дэйю нагрянула...Что она тут потеряла? В попытке найти ответ на вопрос Врбада позволил себе непозволительно долго вглядываться в ее тощую фигуру. Девушка не подозревала о его присутствии, единственное, что правда заботило - яблоки. Видимо, осмелилась снова состряпать пирог. Некогда они вдвоем старались его сварганить, на выходе получалась горелая субстанция, без смеха не вспомнишь. Дэйю поднялась на носки, обнажая вид своих длинных ног с цветущими на них фиолетово-багровыми синяками. На то вина каждодневных тренировок. Она подросла, сложно не заметить и все равно ей приходилось тянуться изо всех сил, чтобы подобраться к более спелым плодам. Он бы с легкостью достал то, к чему Дэйю так отчаянно стремится. Хотя лучше не стоит, вдруг спугнет или вовсе нарвется на скандал. Давно им не предоставлялось шанса остаться наедине, неизвестно как поведет себя. На кончик его носа падает капелька воды. Томаш смешно морщится, смахивает ее неаккуратно, прикованный взором к девушке с маленькой корзинкой. Пара новых капель отбила дробь на лбу парня, а затем процедура повторилась еще и еще. Он поднял голову наверх. Кто бы мог подумать, средь бела дня и какие огромные тучи накатили. — Дэйю! — выкрикнул ниндзя, наплевав на их совместный, не оглашенный официально бойкот. Дэйю чуть ли не выронила из рук все, что успела насобирать, явно пораженная наличием кого-то помимо нее. Смоук рефлекторно провел языком по нёбу. Как же приятно вновь произносить ее имя вслух. — Дождь собирается. Пора бы закругляться. — наставление не произвело ожидаемого эффекта. Девушка упрямо собирала яблоки дальше. Раз уж страшится весеннего дождика, пускай сам закругляется, а на ней висит немалая работенка. Ну не бросить же ее здесь одну, да и силком вниз не потащить. В образе верного пса придется ему ждать, когда закончит. За то время слабый дождь успевает разразиться в нешуточный ливень. Сборка само собой накрывается медным тазом, и Дэйю, вцепившись в наполовину заполненную корзину, пускается на утек. Томаш отправляется по пятам бывшей подруги незаметно, силясь придерживаться дистанции хотя бы в метр, чтобы не подумала, он ее преследует. Девушка торопливо спускается по скользкой дорожке. Влажная почва в реакции с обильной смесью воды превращается в густую, непроходимую грязь. Силуэт Дэйю теряется из вида. Томаш щурится, раздумывает окликнуть ее. В его приоткрытый рот заползают толстые капли воды, одежда промокла до нитки за считанные минуты. Зрачки его до страшного сузились стоило ушам сквозь шум ливня уловить короткий женский крик. Быстро смекнув его местоположение, Смоук обнаруживает завядшую в грязи Дэйю. Вокруг нее тонули рассыпавшиеся яблоки, корзинку поблизости нигде не видать, стало быть, канула в пропасть. Девушка держалась за щиколотку, предпринимала жалкие попытки встать, но всякий раз плюхаясь обратно, жмурилась от боли, исходившей из ушибленной ноги. Стало очевидно, завершить путешествие самостоятельно она никак не сможет. Томаш нагибается, подхватывает сопротивляющееся тело себе на руки. — Отпусти меня! — гневается Дэйю. Она размахнулась и вслепую ударила его куда-то в плечо, потом снова нацелилась, умудрилась попасть по тому же месту. Била его по, казалось, непробиваемой груди, покуда стрельнувшая в щиколотке боль не исказила ее мраморное лицо, втолковав ей, что без посторонней помощи выбраться отсюда невозможно, и не заставила из необходимости вцепиться в его голые жесткие плечи, сжимая их до белых пятен, пачкая и впиваясь под кожу ногтями, дабы заставить его пожалеть, что вообще взялся выручать ее. Томаш едва ощущал неумелые стремления Дэйю причинить ему вред, для него они приходились укусами беззубой кошки, противной, но не преследующей цели по-настоящему ранить. Пальцы Смоука плотно держали ее за внутренние стороны колен и поясницу, глаза беспокойно рыскали по округе, необходимо было найти место, небольшой уголок, в котором можно укрыться. И таковой нашелся. Та самая неглубокая пещера, являвшаяся подходящим вариантом ограждения от ливня. Водные потоки сотворили из земли вязкие зыбучие пески. Тяжелые шаги отдавались хлюпающими звуками, мокрые волосы липли к лицу. Томаш прижимал Дэйю к себе словно та была самой что ни на есть драгоценностью, хрупким хрусталем и донести ее в целости и сохранности - его первоочередный долг. Изнутри пещера выглядела сухой и прочной, большего на требовалось, идеальное место для того, чтобы переждать погодные неполадки. Парень прошелся немного вглубь, сильные ветра не должны их тут настичь. Врбада мягко усадил девушку, сам взялся за осмотр временных покоев. Не помешало бы развести костер, мелкие мурашки лихорадили кожу, промокшая насквозь одежда неприятно облегала тело. Поломанные ветки, конечно, хорошая находка, только жаль, влажные, огня развести не получится. Он со вздохом уселся возле Дэйю, которая была полностью увлечена свирепеющей грозой, отвернув голову от него и потирая открытую лодыжку. — Ты растянула ногу? — вопросил Смоук взволнованно после продолжительного неловкого молчания. Она не шелохнулась. Голос его — пустой звук, ничуть не колышет. Он тронулся умом, если всерьез решил, Дэйю заговорит с ним как ни в чем не бывало. Не смешите. Надо будет — и дыхания ее не услышит в помине, она для него мертва и он для нее не существует. Как же по-дурацки села в лужу. Полагала, семнадцатый день рождения проведет в гордом одиночестве за приготовлением пирога, кто же знал, что судьбе понадобится именно сегодня свести их на неопределенное время вместе. Несмотря на глубокую обиду на Смоука, Дэйю рефлекторно взяла его за руку во время пугающего громыхания молнии. Томаш без колебаний ответно стиснул ее ладонь в своей, даря скромную защиту. Почувствовав и осознав, что натворила бессознательно, взбеленилась вдобавок ко всему на саму себя и, повернувшись к ниндзя, злостно прошипела, выдергиваясь: — Не прикасайся ко мне. — Но ты первая... — Сказала, не прикасайся. — и вновь вернула хмурый взгляд к раскатам грома. Ее притворная грубость не взрастила в нем ожидаемого раздражения, скорее наоборот славно развеселила. В показной строптивости ей точно нет равных. Смоук верил, что в ней говорит отнюдь не ее сердце, а всего лишь эмоции, захватившие в одночасье. Он ее прекрасно понимал, порой ставил себя на место Дэйю, сравнивал как бы поступил, если бы она отвергла его дружбу так же внезапно и беспрекословно, как и он. Итог размышлений всегда выходил плачевным. Миновало почти два года с тех пор, как Куай Лян по инициативе Томаша ввел в курс текущих дел. Будь прошлый Врбада неладен, ну что, добился правды? От нее ни на грамм легче не стало. Да и исконная сложность обстоит не только в ней. О, складывалось бы положение так просто, он бы без зазрения совести продолжил водить отношения с Дэйю. Однако мораль, принципы и привязанность не позволяли поступать настолько скверно. Безусловно Томаш гадал, отчего же с калейдоскопической скоростью проникнулся к девушке светлыми чувствами, ведь были они знакомы всего четыре года, два из которых дружили с большими интервалами либо теряли общение абсолютно. Нравственности и упорства у нее было не занимать, парня эти качества брали на крючок, восхищали неимоверно. Смерть родных обрекла его на вечные муки, все его существование пропиталось тоской и бессмысленностью, а приход Дэйю растормошил, вдохнул в него жизнь и внес хоть толику отрады. Она обдавала добротой и лаской, нужными больше всего на свете, сочувствовала, сопереживала и была рядом. В ее глазах цвета звездной ночи крылось тепло майского солнца, под укромными лучами которого хотелось нежиться до скончания веков. А ближе к юношеству Томаш стал примечать, как мил румянец на ее щеках, каким изяществом преисполнены ее оторопелые движения и как красива она сама в своей сущности. Конечно, парень отчитывал себя за неправильные думы, но сны о Дэйю не покидали его и в течение этого года, погоняемый причудами сердца, спрашивал у Суинь, любопытствовал о Дэйю, выведывал поверхностные подробности ее жизни. Удостоверившись о том, что все в порядке, парень выдыхал свободнее. Сейчас она обиженно дуется, отворачивается, смотрит куда угодно, но не на него. Томаш сознает, им не суждено быть вместе наверняка, тому препятствуют правила клана и личные страхи, так что ему достаточно иметь возможность вживую рассматривать изгибы ее опущенных ресниц и воздыхать по ней в грезах, о большем мечтать нельзя. Со счету сбились, сколько проскользнуло часов. Гроза отнюдь не ослабела, похоже, набирала обороты. По обонянию бил запах сырой земли, промозглая погода радости не прибавляла от слова совсем. Дэйю, держа руки на груди, потихоньку повернулась к заснувшему Смоуку, поспать бы ей тоже не помешало. Деревянная шея захрустела, лодыжка отекла. Веки парня подрагивали, спал он чутко. Чем она ему не угодила? Из-за чего разорвал их добрую связь? Томаш по-прежнему печется о ней, Суинь ведала о его приходах. «— Томаш расспрашивал как ты. Дэйю сидела в кресле за вязанием. При упоминании предателя вязальные спицы в ее руках заработали быстрее. Девушка распрямила плечи и выдала тоном наигранно-безразличным: — Что же ты ответила? — Ответила, что ты в добром здравии, делаешь успехи в медицине; недавно, например, самостоятельно излечила раненного. — Больше не рассказывай ему обо мне. И я о нем тоже ничего не желаю слышать. -нервное щелканье железных спиц продолжилось, спустя некоторые минуты Дэйю невзначай поинтересовалась. — Он не говорил как его дела? По утрам он забывал завтракать, просил напоминать ему, иначе к полудню был без задних ног. Что ж, поделом ему. Не нужно было бросать меня без объяснений.» Брови Суинь тогда сдвинулись ко лбу будто бы она собиралась сказать что-то, но вместо этого мотнула головой, усаживаясь за рабочий стол. Дэйю в тот момент не обратила на движение должного внимания, а сейчас оно заставило задуматься. "Бросил без объяснений" — загадочно звучит. Томаш спрашивал о ней, ему было не плевать, так что-то здесь не стыкуется. Не мог же его кто-то насильно принудить расстаться? Допустим, да. Кому это вообще сдалось? Вопросов все больше и больше. Суинь странно себя повела, что также наводит на определенные мысли. В последний год Дэйю задумывалась о широком жесте Би-Хана, который никак не шел с его колючей натурой. Теперь оценивая поступок юноши через призму рационализма, а не слепого обожания девушка в толк брала эдакие уроки истории ниндзя, добродушно даваемые Би-Ханом. Он пытался донести до нее что-то, о чем она должна сама догадаться. Тема о поисках родителей замялась, когда Дэйю поднимала ее, тот затыкал очередной справкой или предложением помедитировать. В какой-то степени медитации правда помогли, по крайней мере по ходу тренировок она уже не задыхалась яро точно рыба на суше. Научилась управлять дыханием, неплохой навык, отличный ну слов нет, при всем том в магии, если можно называть так то, что приключилось с ней во время столкновения с Мэй, Дэйю не продвинулась ни на дюйм. Местность около пещеры попала под удар молнии. Стены затряслись словно под действием катастрофически мощного землетрясения. Некоторые камни на потолке упали вниз. Дэйю пришла к логичному решению бежать, однако пусть и в подобной страшной обстановке они все же находились под относительной защитой, пока снаружи сотрясался жуткий гул природы вместе с разгневанными облаками, грозящими спустить по молнии на них двоих, да и в состоянии не самом здоровом она вряд ли далеко убежит. Томаш резко очнулся. Дэйю съежилась в комок. Смоук прижал ее к груди, закрывая собой, девушка, опьяненная испугом, правой рукой прикрыла затылок ниндзя, левой обняла его. Неизвестно, сколько времени двое провели в таком положении. Грохот закончился. Дэйю потихоньку вынырнула из рук Смоука. Решившись поднять на него глаза, заметно удивилась, после тихонько хихикнула. Мокрые волосы парня высохли и буквально встали дыбом, напоминая парик. Ворочался головой во сне по стене, ну и получил соответствующий результат. Юноша расплылся в теплой улыбке при видя смеющийся Дэйю, но проследив за ее взглядом, понял из-за чего поднялся смех. — Как смешно. — саркастично смекнул он. — Ты понятия не имеешь насколько. — ставшее серьезным физиономия парня вызвала в ней новый прилив смеха. — Видела бы ты сейчас свою прическу, упала бы со смеху, ручаюсь. Итак волнистые волосы Дэйю действительно выглядели словно один большой кудрявый шар. Она коснулась их и в ужасе отпрянула. — Только посмей хоть кому-то об этом разболтать. — девушка шутливо, еле касаясь, ударила его кулаком. — Я держу рот на замке. — Томаш не врал. Узнай Би-Хан или Куай Лян, что они с Дэйю остались вдвоем, читали бы нотации неделю без перерыва. — Суинь тебе тоже так говорила? — О чем ты? — Ну, скажем, к ней заглядывает раза два на день один молодой человек и спрашивает кое о ком. А Суинь всегда ему отвечает, что держит рот на замке и никогда не проболтается кое-кому о том, что сей молодой человек справлялся о нем. Однако Суинь не имеет тайн от кое-кого, посему всегда-всегда сообщает последние события. — И что же этот кое-кто думает на счет визитов молодого человека? — на фразе "не имеет тайн" уголки губ Томаша сползли. — Так он тебе и сказал. Но одну вещь кое-кто все-таки просил передать: почему бы молодому человеку лично не поговорить с ним, не ходить вокруг да около, а объяснить наконец за что ты...за что он так гнусно поступил с кое-кем? Парень удрученно прикусил бледную губу. Уперто молчал. Ее подбородок задрожал, шумно, прерывисто выдохнув она вновь отвернулась от него, лишь бы не увидел в таком жалком виде. «Если бы он вправду дорожил мной, то ни за что бы не отвергнул.» К дьяволам Лин Куэй, к дьяволам всех тех, кто отговаривал его от общения с ней, говорил, что чувства остынут. Полная ложь. Они не охладели друг к другу даже спустя большой промежуток времени. Би-Хан вправе называть его слабохарактерным, пусть издевается и шпыняет, сколько угодно, но сердце Смоука будто резали тупым топором от осознания того, что печаль, окутавшая Дэйю это его рук дело. — Прошу, не поворачивайся ко мне спиной. — Дэйю оставалась непреклонной в своей обиде. С языка сорвалось первое, что пришло на ум, парень даже не успел обдумать слова со всех сторон, дабы звучали органично и не так шокирующе, впрочем, реакция случилась запоздалой. — Я влюблен в тебя. — он не видел ее лица, но точно заметил как дернулись плечи. Кровь в жилах вскипела, уши горели будто подожженные. У бедного Томаша, краснеющего как маков цвет, вся жизнь пронеслась перед глазами. Будь трижды проклят, кто за язык потянул?! Увы, повернуть время вспять ему не подвластно, придется вылезть из кожи вон, чтобы достойно выкрутиться. Дэйю не дала ни единого опознавательного знака, было неясно, слушала ли она его смятенную речь или впала в прострацию сразу после неожиданного признания. — Да. Признаюсь в своей любви, пусть она не возымеет смысла и останется безответной. Долгое время я пытался подавить зарождающиеся к тебе чувства, но они взяли вверх над здравым смыслом, и наш благородный порыв желания помочь твоим прошлым сожителям вылился в необдуманное нападение, убийство графини, которое ударило по величию Лин Куэй, по положению Грандмастера, моего отца, среди заказчиков. Я подставил его, мне не отмыться от этого греха даже собственной кровью. Я никоем образом не виню тебя, то была моя ошибка, поддался сумасбродству и со всей откровенностью и глупостью готов признать, что поддамся ему снова стоит тебе попросить о чем-то. Ты имеешь надо мной власть, что плохо, поскольку ради тебя я осмелюсь переступить запретную черту, подвергнуть членов нашего клана опасности, а потому счел верным уйти самим, пока не стало поздно. Полагал, моя...симпатия затеряется, пропадет, однако спустя год в моих глазах с каждым днем ты лишь становишься краше. Мне необходимо держаться подальше, но когда я вижу, что разлука приносит тебе ту же боль, что и мне, я полностью сбиваюсь с толка. — на миг Томаш почувствовал схожие затруднения с поступлением воздуха в легкие, кислород закупорился в гортани, не давая ни вдохнуть полной грудью, ни выдохнуть со спокойной душой. Дэйю воззрилась на него; расширенные зрачки дрожали точно под действием опиума, налитые густым румянцем скулы манили прикоснуться, а закрученные чудесные завитки волос у лба — поиграться с ними. Врбада клянется, она идентична темнокудрому ангелу, магической нимфе, чей образ столь прекрасен, что в реальность его перестаешь верить, боясь обнаружиться в порожденном иллюзией очередном сне о ней. — Ты загнал меня в смущение. — ее голос плыл слабой волной. — Я не могу, в самом деле не могу подобрать подходящих слов, кроме благодарности за честное признание. —честное, черт побери. Томаш уныло усмехается. — Тем не менее будет ложью ответь я на твое откровение взаимностью. Мне нужно время, чтобы обдумать услышанное как следует. Надеюсь, что не ранила твое сердце. — Последнее, чего бы я хотел — принуждать тебя любить меня, так что таковой ответ вполне устраивает. — Но я вправду люблю тебя! Как замечательного, храброго человека, лучшего, бескорыстного друга, ты мне очень важен. Поверь, я давно не та безрассудно кидающаяся в огонь девчонка, я выросла и стала куда более осторожной. Растянутая нога не в счет. —крайнее предложение комично буркнула на тон тише, чем слегка разрядила обстановку, вызвав у Смоука короткий смешок. — Мы сможем дружить, как прежде? Слова лишние. Все было понятно по глазам, в которых яснее солнца отражалось согласие. Дэйю рассматривала его профиль с выразительными углами. Томаш был привлекательной наружности, отрицать это напрасно. Брови расслаблены, двумя тонкими линиями тянутся от переносицы, ближе к вискам пушатся. Одна из них разбита шрамом, он как-то рассказывал, что получил его на своей первой охоте. Волосы разделены на два пробора, белые прямо как снежная гладь. Не лишенные чувственности губы едва приоткрыты. Смоук напоминал укромный островок в кровавом океане безумств, среди которого затесался случайно. Странно одно: ей куда проще утонуть в до остервенения знакомых холодных пучинах, нежели обрести доселе незнакомое спокойствие на стабильных и прочных землях острова. Парадоксально. Девушка заметно стушевалась, неловко заерзала и все же облокотилась щекой о верное плечо друга. Вскоре заснула. Остаток ночи Смоук провел, бодрствуя. Разумеется, было легковерно думать, что Дэйю питает к нему то же, что и он к ней. Парень ни на что не наделся и был в недоразумении, когда в его груди больно закололо и завыло при ее отказе. Ливень пошел на спад, некоторый промежуток спустя совсем прекратился, уступив место перекроившему небо рассвету. Мгла таяла под золотисто-розовым светом, унося с собой ночные блажи. Смоук аккуратно, чтобы не разбудить, взял не проснувшуюся ниндзя на руки, покидая сырые стены пещеры. Утренний холодок пробежался по спине. — С днем рождения, Дэйю. — полушепотом поздравил Томаш, вспомнив с чего началось их маленькое приключение.

***

Хрустящие, сожженные листья покачивал сентябрьский ветер, закручивал в урагане и плавно опускал на земь, играясь. По ним проезжается сапог девушки. Пэйджи затормаживается, успевает отмахнуться от удара нападающего Смоука. На оба ее кулака натянуты кастеты со встроенными в них шипами. Томаш пользовался излюбленными кинжалами, с которыми он умел управляться не хуже своих рук. Вышколенная техника боя, отученные движения любого бы привели в восторженное изумление, но не Дэйю. Спицы пощелкивали в ее тонких, быстрых пальцах, недовольный взор нацелен поймать Пэйджи на ошибке, уловить в ней намек на неуклюжесть. Ничего такого не происходило. Идеально вымазанная картина тренировки, аж смотреть тошно. Дэйю следит за ними из окна кабинета Суинь. Обычно за вязание бралась на досуге, занятие успокаивало нервы. Впрочем, сейчас Дэйю бы так не сказала. Не следит за процессом, оттого ранит палец, откладывает вязальные спицы, по привычке кладет палец в рот, останавливая кровь. Мерзопакостный день и мерзопакостные Томаш с Пэй. Эти двое завели общение примерно в середине лета, ни с того ни с сего! С тех пор Дэйю чувствует себя нагло ограбленной, отношения со Смоуком только-только успели наладиться как вторглась подозрительно безупречная Пэйджи. Доделывала все, за что бы ни бралась, подкована в любом деле. Дэйю невольно сравнивает себя с ней, заранее прекрасно зная, что она превосходила ее во всем: медицина, ниндзюцу, да чего таить в клане ее многие уважали и любили. Томаш до этого, само собой, водился, переговаривал с девушками из их клана, однако же Дэйю не припомнит, чтобы испытывала нечто подобное, скользкое и мерзкое, что прожигало бы кислотой, било в самое сердце. Была бы она сейчас на месте Пэйджи, если бы не отвергла его в той пещере? Хотя гадать уже слишком поздно. Кому врет, нисколько дружба с Томашем не укрепилась, всего-то перекидываются парой фраз за день, неловко шутят, отходят друг от друга, стыдясь вспоминать прошлые откровения. На мгновение взгляд Смоука пересекается с насупленной Дэйю. Парня крайне всполошил вид подруги. Смотрелась нездорово бледной, хмурилась чернее тучи. Хуже Би-Хана, честное слово, а ведь вес его тяжелых глаз едва ли не в лепешку сдавливал. У него, быть может, понабралась всяких дурных привычек. Они на неделе частенько встречаются, он якобы просвещает ее в историю, вводит в курс дела, проще говоря. Так Врбада и поверил. Неизвестно почему Би-Хан тянет резину. Будто бы ему прельщают часы наедине с ней. «Это никуда боле не годится. В голову крадутся небывалые по своей глупости вещи. Пора бы отпустить ее окончательно.» Парень задумывался, очаровался бы он ей, нашел бы в ней плацебо от тоски, будь его семья жива? Скорее всего нет. На плечах лежала бы ответственность за безопасность матери и младшей сестры. Их двоих давно нет на земле, он единственный, кто выжил, как трус, что не смог и даже не попытался толком спасти родных людей. Значило ли это, что через помощь полюбившейся Дэйю Смоук на подкорке сознания хотел заглушить не унимающуюся вину? Ответ лежит на поверхности, каждый раз ускользает. В области живота вдруг защипало. Ладонь, приложившаяся к ткани формы, сразу окрасилась в багрово-красный. — Ты почему не защитился? — возмущенно воскликнула Пэйджи, словно это ее только что ранили. — Ничего серьезного, просто царапина. Продолжаем. — Ни в коем случае, еще заразу какую занесешь. Сходи к Дэйю, она как раз ничем не занята. — Пэйджи снимает окровавленный кастет с пробитых костяшек пальцев. Надо бы протереть. Ох, угораздило же так некстати пораниться. На худой конец сам себя обработает, лишь бы не испытывать удушающую стесненность. Томаш переступает порог помещения, тотчас в грудь ему врезается спешившая смотаться Дэйю. — Ты уже уходишь? — Да. У меня появилось срочное дело. — увидев, что Смоука ранили и он направляется к ней, следовательно, им предстояло опять остаться вдвоем, глотая неловкие паузы, Дэйю поторопилась отчаливать. — Не смею задерживать. — он отошел от прохода в сторону, освобождая путь к отступлению. Девушка поклонилась, благодарно заглядывая в скрытые легкими перышками ресниц туманные серые глаза. Говорил, что не держит, дает уйти в то время как на дне его потускневших глаз читалась такая грусть, что Дэйю не сумела сдвинуться с порога. — Что же тебя Пэйджи не полечит? — Она занята. Смоук рылся в полках, после небольших поисков нашел банку с рисовой настойкой, применявшуюся в качестве обрабатывающего средства. Взял первую попавшуюся тряпку, которой Суинь протирала пыль и собирался было приложить ее к кровоточащей ране. — Боги! — почти вскричала Дэйю. — Я сделаю все сама, единственно выбрось вон гнусную тряпку, не то заразишься невесть чем. Недолго выискивая, взяла девственно чистую ткань, смочила в воде комнатной температуры. — Не мог бы ты снять верхнюю часть одежды? Томаш, сидя на стуле, слегка конфузливо выполнил просьбу. Девушка присела напротив него. По крепко сбитому телу пробежался табун мурашек. Она легонько отодвинула словно приросшую к поврежденной части руку. Судя по глубине повреждения, провозится с ранкой недолго. Приостановила кровотечение, затем макнула по несколько капель рисового спирта на кусок ткани, методично обрабатывая ею покалеченную середину живота. Дэйю ощутила, как напряглись брюшные мышцы под мягкими подушечками ее пальцев. — Пэйджи сноровистая, согласен? — дежурная тема для разговора, ничего большего. Скука обуревает жуткая за пассивным делом. — Согласен, к тому же очень милая. — Смоук не вкладывал двойной смысл, говорил от сердца, что в голову приходило. Дэйю расценила его реплику немного иначе. Она, не рассчитав силы, надавила на травму сильнее, из-за чего Томаш практически с треском стиснул зубы. Из сжатых губ прорвался короткий болезненный стон. — Извини, извини, пожалуйста. Просто вы с ней так сблизились. Ничего не имею против, у меня нет причин сердиться, я правда рада за вас. Только прошу…не забывай обо мне. Врбада сперва явно опешил. Они с Пэй толком не знают друг друга, порой вместе тренируются, потому как Томаш сам ее попросил. Уж больно техника Пэйджи пришлась по душе, освоить ее было бы не лишним. Раскусив наконец опасения Дэйю, Томаш не сдержал улыбку. — Я страшусь того, что ты покинешь меня на сей раз навсегда, а тебе смешно? — между бровей пролегла сердитая морщинка. Смоук, наперекор девичьему ворчанию, накрыл ее руку своей широкой ладонью. Дэйю замолкла, обратила на него недоуменный взгляд. — Я по-прежнему люблю тебя. Раннее Дэйю корила себя за то, что отвергла Томаша. Могла бы соврать, поклясться в любви, чтобы удержать его рядом. Но он не достоин лжи, подумалось ей тогда. «Лжи? Уверена ли ты в своих суждениях? Ты так рьяно дорожишь им, это ли не любовь?» Девушка недоверчиво уступает рычаги власти чувствам, пленивших чистый разум самым нежным способом. — Мы все еще друзья? — она задает вопрос с подковыркой. — А чего ты хочешь? — Большего. Не верит собственным ушам. Попала под действие магии, по-иному быть не может. От одного слова ее всю заколотило крупной дрожью, сердце трепетало, готовое вырваться из груди и упорхнуть. Металл кольца, что Томаш носил на мизинце, приятно охладил щеку. Дэйю прикрыла веки, всецело доверившись действиям Смоука. Тот неспешно огладил овал ее лица, пробежался пальцами по линиям скул, закинул мешающие растрепанные волосы назад - о, как же давно он мечтал прикоснуться к ним, - стягивая ленту, державшую копну в строгой косе, окунулся в бурную дикую реку каштановых локонов. Он потерял голову от аромата наливных яблок, каким пропитался каждый волосок от корня до кончика. Дотрагивался в хаотичном порядке до мягкой кожи шеи, как сорвавшийся с цепи исследовал изящные словно два крыла лебедя ключицы. Ее облик напоминал гипнотизирующую величием скульптуру, оживленное произведение искусства, высеченную из мрамора рукой искусного мастера. Он жаждал рассматривать ее с новых ракурсов, рисовать в воображении плавные изгибы совершенного для него тела, запрятанного под ткани одежд. В неопределенный момент Дэйю почувствовала дорожку легких, сухих поцелуев, тянущуюся вдоль шеи. Чуть откинула голову назад, открывая больше участков для столь невероятных касаний. Томаш набрел на сокровенное, смертельно чувствительное место у нее за ухом, от прикосновений к которому Дэйю едва ли не вскричала и тут же ее вскрик утонул в сладком, тихом стоне. Она не могла и не хотела останавливать его. Открыла глаза, обнаружила то, о чем прежде никогда не подозревала и не видела - не на шутку охваченного страстью Смоука. Вслепую он набрел на уголок молочно-розовых губ девушки. Щекотливый поцелуй возбудил в ней улыбку и возле уголков появились впалые ямочки, от которых ниндзя впадал в одурение, в истинное помешательство. Дэйю не стала сидеть, бездействуя. Пробежалась ногтями по его нагой груди, чем вызвала довольное шипение, смяла в кулаке шелковые белесые волосы на затылке. Настал ее черед. Она мучительно медленно оттягивала главный момент, дразня увиливала от покрасневших губ парня. — Я хочу сама. — тоном с щепоткой каприза осведомила девушка, на что Томаш по-доброму посмеивается и позволяет ей делать все, чего та пожелает. Робко вырисовывала диковинные узоры на сильных руках, оттягивая мочку уха зубами. Смоук не выдерживает накала; легко, одним движением садит Дэйю себе на колени. Она моментально зашевелилась, заползала, подобная змее. Ее как на раскаленные камни усадили, точнее на один большой. Низ живота у обоих протяжно заныл. Ей пришлось поджать бедра, ощущения накрывали вихрями: один мощнее предыдущего. Томаш блаженно промычал что-то в ее плечо, замертво обвив руками женскую талию. Они смотрели, очарованные видами друг на друга с полсекунды. Искушаться дальше было бы сродни пытки. Невзирая на горевшую пылкую страсть между ними первое касание к губам вышло целомудренным, невесомо-облачным. — Это твой первый поцелуй? — осторожно спросил Томаш. Голос его был мягким как суфле. Дэйю положительно кивнула головой. Еще никогда и ни с кем. — Мой тоже. Смоук начал с нижней губы. Смял ее потихоньку, Дэйю повторила незамысловатое действо. Постепенно, двигаясь в одном темпе вовлекли друг друга в первый поцелуй. Понять, сколько минут, а может и часов утекло им не дано. Плевать. Единожды в жизни можно отречься от правил без угрызений совести. Ради такого и умереть не жаль. От него пахло влажной древесиной, разгорающимся костром посреди леса. Уютом. Руки юной ниндзя пустились вниз. Уперлись в твердую грудь парня, пробежались по выпирающим ребрам. Когда Дэйю, не разрывая поцелуя, почти добралась до низа его живота, Томаш прижал ее тельце плотнее к своему, не удержав равновесие, она случайно нажала на еще открытую рану и ниндзя пришлось оторваться, чтобы остановить возобновившееся плескание крови. — О Боги! О Боги, Томаш, прости, я сейчас помогу. Принесу бинт, погоди минутку. — она шокировано ахнула, заворочалась, сидя на нем, слабо соображая и веря в то, что пару секунд тому назад происходило между ними. Какой же стыд, чудовищный позор...вот так легко отдаться в лапы наваждению. Дэйю даже не подозревала о существовании скрытой второй личности, неизвестной ей самой по сию пору. Вульгарная, развратная, распаляющаяся в низменных пороках. Произошла ошибка. Она не может быть такой. — Не переживай. — Смоук поставил локти на колени. Тело требовательно просило продолжения, кожа умирала без ласк. Не до конца отрезвевшая фантазия пестрила рядом любопытных по красочности вариантов, какими бы могла завершиться их безрассудная авантюра. Лучше бы приструнить ее. Девушку захватил внезапный мандраж. На улице Пэйджи не видать, раздающиеся близко к кабинету приближающиеся шаги сказали о многом. — Куда подевалась моя лента? — для полного сумасшествия здесь не доставало только Пэй. Клан озарит всплеск сплетен, которые обязательно дойдут до Грандмастера, ежели она подловит двоих в уязвленном образе. Как назло непослушная лента ни в какую не собиралась заплетать спутавшиеся волосы, нервов с ними не наберешься! Дэйю дает клятву, еще немного и она безжалостно перережет мешающую копну. Томаш, порядком уставший смотреть на слонявшуюся по комнате смятенную ниндзя, деликатно отбирает у нее из трясущихся рук ленту. Его аккуратные, постепенные манипуляции у нее над головой отшлифованы безупречной точностью, складывалось чувство, он проделывал эту работенку неисчислимое множество раз и получалось всегда бесподобно. — Готово. — мило протянул он. Не парень, а просто прелесть. Дэйю зависла в пространстве, способность двигаться и говорить пропала. Впервые она глядела на него, не мочь сложить слова в стандартную благодарность. Она смущенно отвела глаза, вовремя вспомнив о надвигающийся Буре-Пэй, взялась наматывать бинт вокруг пояса Смоука, в конце слишком туго затянув. — Прости! Томаш никакой боли не заметил. Мало что теперь могло его отвлечь. Пэйджи вошла как раз тогда, когда Врбада натягивал верхнюю форму, а Дэйю невозмутимо насвистывала мелодию, стоя у окна. Чуйка ниндзя обострилась. Не понимала Пэй что именно стряслось, но в воздухе тлела искра, готовая разгореться пожаром. — Пришла проверить, не нужна ли помощь, вы что-то тут задержались, ребята. — Как видишь, помощь не потребовалась, ну а теперь позвольте мне уйти. Еще минута в присутствии Пэйджи и Дэйю раскололась перед ней будто замоченный орех. Томаш настигнул ее в коридоре на приличном расстоянии от кабинета. Они шли, сопровождаемые подавленным молчанием. Первой его разбила Дэйю. — Нам стоит забыть об этом. — Что? Почему же? Ты сказала, что хочешь большего и... — Я отлично знаю, о чем толковала под дурманом страсти. Я была не в трезвом уме, это дураку понятно. Томаш замер. Лицо его лишилось проблесков эмоций, затвердело непробиваемым металлом. — Раз так, то не буду впредь докучать тебя излишними вопросами. Он направился вперед, бросая ее одну средь пустого коридора. — Ты сам ведал в тот грозовой день, что разорвал со мной связь из-за страха предать Лин Куэй, из-за правил, перечащим твоим желаниям. Я нахожусь в таком же положении. Я желаю быть с тобой больше всего на свете и одновременно страшно боюсь оступиться. Никто не обходился со мной также хорошо подстать тебе и также плохо вместе с тем. Я в полной растерянности, не понимаю саму себя. Ее бережно тянут за руку, притягивая к груди со стремительно бьющимся сердцем. Об его объятья невозможно пораниться, потому в них она разрешает себе сдаться слабости. Они обязательно примут решение, найдут выход, верует Дэйю. Если будут вместе.