Трикстер

На всё его воля. Изъявитель этой «воли», о которой напутствовала искра Создателя в момент её ковки, молчал, как рыба, и навряд ли собирался отвечать. Ближайшие тысячи или сотни ворн, но точно было понятно, что шарк его знает сколько долго. Божество со своими «детьми» глаголить о вечном не спешил, и раздавать профилактические пиздюли не собирался. Не смотря на то, что они делали, творили сами с собой и с ним. А надо было… Наверное. Воля Праймуса была какой-то извращённой, мир отличался от тех понятий, что угасающий титан, если не вколачивал в свою маленькую искру, — в своего последнего жителя, — то решил закачать в неё, как можно больше данных. «Как можно больше»… Больше, казалось, было по сторонам философии и пацифизма, но полному неумению отстаивать их искусством красноречивого пиздежа, коим можно было бы вскрывать головы своим подопечным без всякого стороннего вмешательства. Использовать иглы, которые генерировал и самовоспроизводил её корпус, было нельзя — моветон, караемый секир-башка, даже если ты дознователь и тебе по долгу службы положено — особенности организма буквально кричали о том, чем ей на роду написано заниматься, но приближенность к штабу и то, что всех, кто имел возможность и желание, а так же мог апперировать иголками в своих пальцах, нужно было ликвидировать на месте, являлось причиной их не использовать. Даже если хотелось и прямое вмешательство было куда более эффективнее, чем попытки в телепатию и разговоры, которые имели результат пятьдесят на петьдесят, что и дубиной по хребту. Дизактивов меньше не становилось, а энергоновых рек так течь и не стало. Вопрос содержания пленников тоже стоял ребром, начиная от условий, продолжая содержанием узников, заканчивая тем, что те даже после неудовлетворительных результатов допроса, могли принести пользу: если не в рядах, то в качестве запчастей для их армии. По сему, те кто не желал слышать не слушал, те кто умел молчать молчали до своего дизактива, кого-то сразу диактивировали жвалы тех, у кого не хватало терпения, но и не хватало духу использовать эксперементальные методы. Дезстар просто не везло. Не смотря на хочу, подключаться ей не доводилось, да и не хотелось в последствии носить в себе подселенца из какого-нибудь рекерского подразделения. От брезгливости не спасала никакая гибкость мышления, да и страшно было — у неё не жёсткие диски, а целый клад информации, что своим содержимым уже был большим эффектом бабочки, отчего лучше было не лезть и не проявлять инициативу, когда психокартикалка в принципе, в прочем, как и мнемохирургические иглы, была слишком дорогим удовольствием из разряда, где бы взять запасные предохранители и свечи, чтобы буквально не перегореть, а бесконтрольно читать мысли без чипа ингибитора для неё было почти ровно тем же самым, что и загорать в темном чулане припаянной и распятой большую половину службы в следственном комитете. Его юрисдикция распространялась на все дисиптиконские тюрьмы и базы, где были изоляторы, а над ними стояла служба безопасности. Как бы Мегатрон не вбрасывал в массы идеи марксизма, о котором здесь и слышать не слышали, до анархии было ещё очень далеко, как и самой дисофем до смерти. Ощущения были взаимозаменяемые, принудительный отпуск продолжал в следственном изоляторе который орн. По сему, если верить собственным банкам памяти, у титана эти философия и пацифизм были какими-то нездорово-жертвенными, — вот и ей перепало, — которые в той или иной мере передались ей, но всё же… Титан был редкостным терпилой, а Дезстар в традициях своего создателя умела ждать, на повреждённый протоколах самосохранениях как юморя, так и просто скатываясь в лютое самобичивание, где никакое ожидание не могло избавить от жажды избавления от всего того шлака, что наворотили другие. Своя шкура была ближе, а свобода так желанна, что думать о ней сейчас, казалось, как никогда, неким актом извращения, — за неимением большего, — чем-то на грани запретного, но такого желанного, что системы сходили с ума, а руки непроизвольно содрогались в конвульсиях, — энергетические кандалы без энергоключа снять было практически невозможно, сил чтобы разодрать те к шарковой бабушке не было, — баки продолжали оставаться не полными, энергии хватало только чтобы свести концы с концами. Они примагничивали корпус, как липкие силки, опутывая запястья. Под телом скопилась лужица тухлого энергона. Как расточительно… Негигиенично и мерзко. Крыло обвисло безвольной плетью, с грустью отметила плеяда. Лететь не сможет. Впрочем, она и не умела. Сплошное упущение. Чуть больше было желание жить, чуть меньше жажды искоренить несправедливость, а потом шла реальность, где ты никто и собственно звать тебя никак, даже если в твоих руках ключ от сокровищ всего мира… То, кто сказал, что при всём твоём сверкании не найдётся тот, кто не заберёт этот ключ? А он найдётся, Звезда не сомневалась. И ключ, и тот, кто посчитает, что ему он нужнее больше, чем всему кибертронскому миру, чем, в конце концов, самой Дезстар, найдётся всегда. Проблема в том, сможет ли она не выболтать эту информацию. А если и скажет, смысла в ней больше не будет. Очередной дизактив украсит стены трофейной комнаты. От собственных мыслей становилось тошно. От своего лозунга: «Знание — Сила», — хотелось взвыть. Она хотела не знать. Первое — какой толк от знаний и уж тем более силы, если нет ни сил, что было ещё смешнее, ни знания, что посыпало солью на метафорическую рану, где эту мощь противоречий мысли она вообще могла применять. Второе — у Дезстар даже вокодера теперь не было и, к сожалению, с концами, если только мифический Праймус не расщедрится на новый, а потом чудесно не воскреснет её создатель-титан и не починит свою сиротинушку, попутно вырывая её из лап проклятого ирода и, как вишенка на торте, не расхерачит логово инсектиконской мымры в щепки. Актив продолжал превращаться в какой-то сюр, концепция рая и ада в этой жизни как-то не приходила на ум, отчего-то казалось, что кроме Эрахнид, могло случиться чего похуже. Она лишь переменная. Эдакий аналог чистилища, где до пленницы просто не дошла эта самая очередь. Она не обманывалась, не смотрела на этот мир взглядом эрадиконов, что несмотря на своё бытие «дронами» были такими же кибертронами как и все, только с урезанной функцией в виде прошивки и слишком молодыми искрами, скорее с их зачатками, — живительная сила энергона одушевлять не одушевляемое творила чудеса. Не удивительно, что не событие, то востание машин. Они просто не успевали задуматься, что есть что. Они не думали, что хорошо, что плохо. Они не были обременены тем, что функцианалистическое зерно рассуждения считало для безвольных солдат ненужным. Неприемлемым. Чуждым. У эрадиконов не было права на чувства и времени на мысли о вечном. У пленницы права возникать, что тогда (на службе), что сейчас. Например, внутренняя полиция Дисептиконов, шальная пуля кого-то из солдат, плен автоботами, их огонь на поражение, с возможным пленением после захвата объекта и отправкой в солярий на Гарус-9, и чего хуже сам институт, который по слухам должны были восстановить и видения о том, что хуже Гаруса-9 будет Гарус-9 под владычеством одного шестифазника. Дезстар не была с ним знакома лично, но видения били по центральной невроплате своими яркими вспышками, а слухи были той самой сухой-сводкой озвучки диктора, голосом кого-то из знакомых ей дознавателей, чьего имени она даже не могла вспомнить. Шутить как-то про восхищение Оверлордом не хотелось, покуда этот чёрт неизвестно где и что мутит. Возможно он уже был на Гарус-9. Отчего она в этом была уверена, она и знала и отрицала сама себя одновременно. Свои же мысли. Радиошумы полоскали её и без того измученное сознание. Шлем хотелось снять и оставить где-то в стороне, голова трещала от тишины и шума одновременно. Дезстар зациклилась на Оверлорде, перед глазами топило синим и лиловым. Нервный смех конвульсиями заставил содрогнуться всё тело. Возможно это был энергон того несчастного, возможно её собственный. Она как-то потерялась в пространстве, чтобы чувствовать всё и раздельно одновременно. Динамики сбоили, но и те пребывали в ненадлежащем состоянии, антенны ловили помехи, динамики пытались их снова воспроизводить, Дезстар хотела, чтобы они заткнулись. Напарница, к счастью или несчастью, бывшая, перецокивала, как блудный скраплет, из одного края отсека в другой. Сквозняки бренчали цепи. Где-то в углу орал автобот. Возможно его успеют спасти. А может и нет. Паучиха наслаждалась своим обществом, метаясь средь своих жертв. Дезстар хотела бы выкрутить свои аудио, чтобы не слышать, но не могла. Стрекот и цокот Эрахнид заставляли датчики пищать в ужасе, процессор сходил с ума, заходясь в ошибках, полностью потушенная оптика и подсветка не давали шанса выдать свой онлайн. До того момента, пока Фем не думала о шестифазнике. Зациклившись на нём она перевела протоколы самосохранения в его сторону, его здесь не было, что было вполне логично, от того, на пленительницу она внимания обращала меньше, отвлекаясь на эмоции автошлака реже. Её бы они тоже не щадили, никакие за и против не позволили бы ей сосуществовать рядом, да и они бы скорее её успокоили, чем действительно следовали своему уставу, где пытки были запрещены. Ага, как же… В самую Искру. Она была сломанным радио, что висело на стене и никому не мешало до поры до времени. Эрахнид нравилось её звучание, как под эти хрипы умирающей стереосистемы дергались её жертвы. Дезстар определённо была шикарным приобретением в её коллекции, дополняя очередную её инсталляцию, не замечая, как подчиненная молила о пощаде того, кого здесь не было. Если бы она могла говорить, Дезстар бы стонала его имя, чего хуже, всё равно, что ей светит, так это дизактив. Так какая разница, кто это будет. Только там и звуков-то не было, Эрахнид была о себе большего мнения, чем Дезстар о ней. Она просто хотела окончания агонии, где не приходилось вспоминать один страх, перекрывая другой. И ей было как-то плевать, кто всё-таки оборвёт её онлайн, ведь тому же титану было плевать, как его новорождённый житель будет барахтаться в распаляемой гражданской войной мире, с обязательствами перед этим же титаном, высеченной детской любовью к создателю в момент рождения и страхом перед таким простым и сложным приказом. Жить. Как? Как посчитаешь нужным. Она вообще боялась рождаться, считай, не хотела вовсе. А паучиха всё наслаждалась, упиваясь их болью и страхами, играла, глумилась над своей жертвой, позволяла им потянуть время в рамках того, сколько дисептикон сочтёт нужным, чтобы оборвать мотыльку крылья. Рано или поздно Автоботы сломаются один за другим, став бесполезными, как и их шифры, а Дезстар расколется и признает свою вовлечённость в Иаконские архивы. Даст им то самое тактическое преимущество. Ведь кто как никто другой должен был знать больше, как не житель Титана Прайма-Архивиста. В этом Эрахнид была уверена, ведь её инстинкты её никогда не подводили.