My dearest man

***

— Сколько у тебя ушло на него времени? — У меня оставалась неделя. Я не уехал вечером, как планировал, остался с Аланом до утра. Потом начались поиски машинки и подходящей ткани. Это звучит странно, но в Лос-Анджелесе было проблематично это сделать. — Что, там не было швейных машин? — Город сильно пострадал от январского землетрясения, многие дома и магазины были разрушены. Мне помогала Дженна в поисках. Её дом, слава богу, не пострадал. Но даже и она ничем не могла помочь. Я уже было отчаялся и решил, что сшить новый костюм нам не судьба, пока Джен не отвезла меня к вьетнамцам. Там я нашел то, что искал — и машинку, и нужную ткань качества, которое более-менее меня устроило. В нашем положении привередничать было нельзя, но и шить из дерьма тоже. У меня было ровно пять дней, и когда они подходили к концу, я понял, что на Гавайи вернуться я не успеваю. Я позвонил Алану и спросил, где будет следующий концерт группы. Это был город Сан-Паулу в Бразилии, и мне пришлось из Лос-Анджелеса лететь прямо туда.

***

Вернемся в наш бар на пляже. После ухода Дэрила некоторое время Алан молчит. — Что ты намерен делать? — спрашиваю я. — Будешь стоять на своем? — Боюсь, что у меня нет другого выхода, — грустно улыбается он. — Ничего, прорвемся. Пойдем купаться? — Что? Купаться? — Ну да! Мы же на пляже! Что, всем можно отдыхать, а нам нельзя? — Можно, конечно… А Дэрил? Его не будем ждать? По-моему, он обиделся! — Ничего, отойдет. Считай, что я его уломал. Так что насчет купания? — Я не против, только у меня нет плавок! — Тоже мне проблема! Здесь магазинов, как песка на пляже! Мы отправились в ближайший торговый центр и приобрели мне симпатичные плавки в цветочек в магазине нижнего белья. Ну, чего вы ржете?! Я сам их выбрал! И зашел в примерочную померить их. Алан зашел в кабинку следом за мной. — Чего тебе хочется? — спрашивает Алан. — Прямо сейчас? — Прямо сейчас… Я уже успел снять рубашку, подошёл к нему ближе, максимально близко, схватил его за ремень и притянул, прижал его бедра к себе. — Прямо сейчас я хочу тебя оттрахать так, как ты меня вчера… Чтобы ты просил… нет! умолял меня сделать это ещё! Я взял его затылок руками, слегка коснулся его губ, осторожно, слегка прикусил нижнюю, и быстро и легко прошелся языком по всему контуру рта. Если бы вы видели, как его это «вставило»! Такой же самый его взгляд я видел в ночном клубе Пенсаколы, который он точно также пытался спрятать под свои девочковые ресницы. Я думаю, ещё чувство опасности сыграло свою роль, что нас могли здесь застукать. Его дыхание сбивается, он старается его выровнять. Получается не очень хорошо. — Охм, — выдыхает он. — Я думаю, у тебя ещё будет шанс! Знаешь, Милко, я лучше пойду отсюда нафиг от греха подальше! А то я за себя не отвечаю! Я тебя там подожду… И он поспешно вышел. Я улыбнулся и стал мерить плавки. Не только же мне одному «стрелять» до потолка только от одного его взгляда и прикосновения! Плавки, несмотря на «побочный эффект» нашего поцелуя, сели идеально! «Побочный эффект» стал своего рода испытанием для них, хах… Я оделся и вышел, захватил плавки с собой, чтобы рассчитаться за них на кассе. Снаружи кабины меня ждал Алан с набором нижнего белья. — Я уже заплатил за них! — кивает он на «цветочек». И ещё вот! Это тебе! Такой спонтанный подарок от меня… Викины глаза очередной раз закатились к потолку. — Твой любовничек в своем репертуаре! Что, трусы были тоже в цветочек? — Нет, однотонные, белые и пастельных оттенков. Самое главное, что они крепко держали все, что нужно, и отлично сидели, и были приятные к телу. А что вы думали? Нам, мужчинам, тоже важно иметь хорошее белье! Причем независимо от ориентации. И я захотел тоже купить ему подарок. В парфюмерном отделе я спросил о туалетной воде, которую уже купил для него в Лондоне. Я покупал ему подарки, которые не мог подарить, будучи в разлуке. И так часто представлял себе этот момент, как я подарю ему эту воду на день рождения! И все же это сбылось, пусть не на день рождения, спонтанно, но всё же. Это был стопроцентно его аромат!

***

Мы стоим у кромки воды, которая ласково плещется у наших босых ног. Солнце (по моим ощущениям) светило мягко, однако плечи Слика уже покраснели. Сгорал он очень быстро, потому что имел очень нежную и чувствительную к ультрафиолету кожу. Я только подумал, что надо его плечи намазать кремом с солнцезащитным фильтром, как он сказал: — Давай наперегонки? Вон до того буйка? И не успел я опомниться, как он влетел в воду (распугал при этом стайку рыбешек, которые кинулись врассыпную) и поплыл в сторону одного из буйков. «Ха, это он надумал обогнать меня, который плавал в море все детство и юность и в сезон с мая по октябрь из воды не вылезал?» — подумал я и кинулся следом. В два счета я обогнал и перегнал его, и, когда я зацепился за буек, еще несколько минут ждал, пока он доплывет. Наконец, он «причалил» тоже, засмеялся счастливым смехом и начал отфыркиваться, как дельфин. — Фух! За тобой не угнаться! Плывешь, как торпеда! — Ты хочешь обогнать чемпиона? Я из нашей компании плавал лучше всех! — Верю! Он улыбается, и не против, чтобы я был чемпионом среди нас. Моя ссадина на губе печет от соленой воды, а наши ноги, которыми мы болтаем в прозрачной лазурной воде кажутся маленькими, белыми и смешными. Видимость под нами кажется метров на двадцать, туда, в эту морскую преисподнюю уходит цепь буя, а там, на дне, такой же белый песочек, как на берегу, с волнистым рисунком на поверхности и стайками всевозможной живности. Я даже подумал, что с удовольствием нырнул бы с аквалангической маской и ластами, но этого добра у нас не было. Плечи Алана в воде покраснели еще больше и резко контрастировали с его белыми ногами и животом. — У тебя сгорели плечи, — говорю я. — И нос, кстати, тоже! — Я знаю, — отвечает он. — Это всегда так! Кожа с меня должна слезть, как чулок, и новая кожа под ней уже загорает хорошо. Надеюсь, до следующего концерта все слезет, иначе будет странно выступать с облезшими плечами и руками и облупленные носом. А еще — искренне надеюсь, что нас не сожрут здесь акулы! И он оглядывается по сторонам, в поисках акульего треугольного плавника. Но океан до самого горизонта абсолютно чист и безмятежен. — Я сделаю тебе съемные рукава, и никто не увидит твоей кожи, которую ты собрался сбросить, как ящерица, — говорю я. — Алан… Я хотел спросить о Дэриле. Он в курсе наших отношений? Этот вопрос вызывает в нем… Удивление и лёгкое замешательство, я бы так сказал. — Дэрил? Я даже не знаю! Никогда не задумывался над этим. Наверное, не знает! Если мужики не разболтали… Я не думаю, что кто-то из них обсуждал бы мою личную жизнь. Хотя Энди мог, да! Этот не упустит случая мне «насолить». Дэрил знает, что ты мой друг, и все. А почему спрашиваешь? Друг. Дежурная версия для всех, и для Дэрила тоже. Ок, пусть будет так, — говорю себе. — Мне кажется, ему было неприятно видеть меня в твоей постели! — Неприятно? — удивленно лезет его левая бровь вверх. — Ну, да… Мне так показалось. — Брось! Неприятно… Даже если и так, то… Дэрил может думать, что хочет! Если ему что-то там неприятно, то с кем я сплю — его не должно касаться! Это мое личное дело! Согласен со мной? Я понуро кивнул головой. Он сжал под водой мою руку, которой я цеплялся за буек: — Ээй, Милко… Тебя это задело? Прости меня, пожалуйста! Я не должен был допустить, чтобы он нас видел вместе! Я просто не придал этому значение! Простишь? Голос невозможный! Как ему не простить? — Ладно, Ал. Забыли! Я согласен с тобой, что постель — это личное дело каждого! — Ну, и отлично! Осадок на моей душе все равно остался. Дэрила, конечно, не касается личная жизнь кого бы там ни было, но я бы предпочел, чтобы Алан не пускал его тогда в комнату. «Ладно»… — сказал себе я. «Все равно уже ничего не изменишь»! Мы отцепились от буя и поплыли к берегу уже не спеша, периодически ложились на воду, отдыхали и наслаждались друг другом. Я гнал от себя мысли о скором расставании… И постарался выбросить Дэрила из головы. Вечером мы поужинали в ресторане, а потом, в номере я старательно смазывал сгоревшие плечи любимого мужчины специальной сывороткой от солнечных ожогов. Смазывание перешло в тантрический массаж со всеми вытекающими, и я опоздал на запланированный самолёт… — Твое желание исполнилось? — спрашивает Кира, улыбаясь. — Еще как! В ту ночь мы так и не заснули. Мы были очень заняты! Ал лежал, уткнувшись мне в шею крепко и как-то отчаянно прижимал меня к себе, будто бы я собирался исчезнуть. Я гладил его по горячему предплечью, пробовал губами его лоб, боясь, что от солнечного ожога у него поднялась температура, но не мог понять, так это или нет. Я чувствовал, что его сердце бьётся очень часто, а его горячее дыхание щекотало мне шею. — С тобой все в порядке? — спрашиваю я. — Такое впечатление, будто у тебя температура! Ты весь горишь! — Нет, — говорит он. — Я горю потому, что меня кое-кто недавно хорошенько отжарил! Он целует меня. — Опять твои шуточки? Я серьезно! — У меня нет температуры! Это совершенно точно! Не волнуйся! — Я все же поищу градусник, — говорю я и делаю попытки выбраться из его объятий и встать. — Не нужно… Со мной все в порядке! Побудь со мной ещё чуть-чуть! Пожалуйста! Он снова притягивает, прижимает меня к себе, обвивается вокруг меня всеми щупальцами. Я смотрю на часы. Через два часа я должен быть в аэропорту. — Если я опоздаю ещё и на этот самолёт, то не успею сшить костюмы, — мягко говорю я, глажу его по руке. — Нужно собираться! — Я понимаю, но… Может быть, полетишь днем? У меня нехорошее предчувствие! — Какое? — Я не знаю! Не могу объяснить! Что-то должно случиться! — Конечно, должно случиться! Ты же собираешься уйти из группы! Твоя жизнь уже не будет прежней — это совершенно точно! — Я сейчас говорю не об этом! И потом, я еще не решил окончательно, я же говорил тебе! — Тогда в чем дело? Почему ты сомневаешься? — Я не знаю! Тревожно на душе, и не хочу тебя отпускать. Можешь считать меня параноиком, но я не хочу, чтобы ты сейчас летел! В последнее время у меня какой-то страх появился перед полетами. Это необъяснимо! — Знаешь, а я наоборот, уверен, что все будет хорошо! Меня Бог хранит! — Ну, если Бог… Мне такую конкуренцию однозначно не выдержать! Я приложил к губам его ладонь, щекочу ее легким поцелуем, едва касаясь. Наши пальцы переплетаются вместе. — Все будет хорошо, вот увидишь! Мне хочется думать, что я его убедил. Но в аэропорту он выглядит потерянным, и у меня сжимается сердце. — Эй… — тихо говорю я ему. Подхожу и обнимаю его. Мне пофиг, что люди кругом, что его может кто-то узнать. — Милан… — вдруг сдавленно выдыхает он мне в плечо мое полное имя. Меня это немножко шокирует, потому что он никогда меня так не называл. Он крепко сжимает меня, будто бы цепляется за соломинку. Честно говоря, я чуть не остался! Но мне удалось взять себя в руки. — Ну, что с тобой происходит? — спрашиваю я. — Твое состояние меня пугает! Он не отвечает, просто стоит, уткнувшись мне в плечо, обнимает меня двумя руками. — Ты очень устал, — тихо говорю я ему. — Пообещай мне, пожалуйста, что не будешь сегодня мучить Дэрила синтезатором, а сейчас же поедешь в отель, и будешь отдыхать до завтра! Я прилечу и обязательно позвоню тебе, проверю! Он кивает на моем плече. — Да… Я так и сделаю! Обещаю! Объявили мой рейс. — Пора, — говорю я и повторяю свою мантру. — Все будет хорошо! Он отпускает меня. Улыбка какая-то грустная, вымученная. Глаза красные, но сухие. Не нравится мне его это состояние, но я продолжаю самому себе повторять мантру, что все будет хорошо. Я быстро целую его в губы, подхватываю сумку и бегу на посадку. Даю работнику авиакомпании посадочный талон, оглядываюсь. Привычный взмах руки, знакомая улыбка. Глаза и нос щипают слезы. Да что же такое сегодня происходит?? Сажусь в свое кресло, сглатываю слезы. Самолет набирает высоту.

***