My dearest man

***

Пока мы разговаривали с Аланом, Антон пытался снять сцену с ослом. Я знал, что ослы упрямые животные, но этот осел превзошел всех ослов мира. Он наотрез отказывался сдвинуться с места, несмотря на обилие корма, которым его угощал Антон. Так и остался он стоять, как вкопанный, а Антон решил так обыграть эту сцену, вроде он его уговаривает куда-то идти. Они с оператором как раз просматривали снятый материал. Решили все так и оставить и не мучить несчастного ослика. Сразу же после съемок его забрал хозяин. Как раз привезли обед, после которого съемки продолжились. К вечеру жара спала, стало немного прохладнее. У Джен порвался чулок, запасных я не приобрел, и не знал, куда от стыда себя деть. Это был целиком мой про…б! Я подготовил весь реквизит для съемок, а о чулках напрочь забыл! Но Антон меня успокоил, сказал, что с дыркой на чулке даже пикантнее, мол, нужно было вообще их изодрать с самого начала. — Вот откуда твоя фобия порванных чулок, — сказала Кира. — А я-то всегда думала, зачем на каждую модель ты заказываешь по 5 пар! — Твоему Андрею всегда было жалко лишнюю копейку выделить на чулки для моделей. Редкостный жмот! Поучился бы у Антона работать с людьми. У Антона всегда для всех была похвала, он всегда умел найти в людях хорошее! Не то, что этот… — Ладно, Милко, не отвлекайся! Не знаю, к сожалению, или к счастью, он не знал этого Антона. Что было дальше? — Когда уже стемнело, отсняли остальные «дневные сцены», после чего было решено отпустить весь cast, закончивший съемку. Это «Ангелы» и танцовщицы. Расходились люди из парка, и около места съемок сняли полицейское оцепление. Было решено сделать групповое фото на память. Пока все усаживались, я отвёл Алана в сторону и сказал ему: — К сожалению, я не могу сейчас уехать, я должен оставаться с Антоном до конца съёмок. Хочешь — подожди меня, и поедем ко мне? Я сделаю тебе массаж, и ты забудешь о своей усталости! Алан улыбнулся. — Ты думал, я откажусь? И поедем! Что мне сейчас делать в отеле? Надоели они уже до чёртиков! Хочется тепла и домашнего уюта, хотя бы на один вечер. — Домашний уют я тебе обеспечу, — сказал я, и протянул ему ключи от машины. — Можешь поехать сразу домой и ждать меня там. — Нет, без тебя не поеду. Я лучше посижу в машине. У тебя там магнитола есть? — Конечно! А ещё… (Я шагнул почти к нему вплотную и провел пальцем по его груди) у меня в бардачке валяются несколько кассет Депеш Мод. Я купил все ваши альбомы! — Ха-ха, хорошая шутка! Я лучше обойдусь чем-нибудь другим! Радио работает? Парочка хороших песен поможет скоротать время! — Конечно, работает. — Ну, все! Антон сделал групповой снимок, и часть группы стала уезжать. Алан ушел в машину ждать меня. Ко мне подошла Дженна. — Я все поняла, Милко. Это Алан, да? Я кивнул головой. Зачем было скрывать, мне кажется, уже все вокруг это знали. — Я тебе, в общем, не завидую. Но знай, что ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку! Номер мой у тебя есть, так что — звони! А чего ты так улыбаешься? — Так… Ничего. Рад, что съемка закончилась. — Я тоже! Тяжёлый был день, но весёлый. И спасибо тебе за все! Если что, звони! Мы обнялись на прощание. Разве я мог ей сказать, что надеюсь на продолжение «банкета» у меня дома, у меня трепыхаются бабочки в животе, и поэтому я улыбаюсь? Я заметил, что Энди тоже не поехал без Мартина. Эти двое следовали друг за другом как попугаи — неразлучники. Мартин торопил Антона, и он пошел у него на поводу и закончил сначала все сцены с ним. Это было время уже за полночь.В конце концов, Мартин тоже «отчалил» с Флетчером куда-то в ночь. Остались только главная героиня и Дэвид, который держался стойко и ни на что не жаловался. Они сняли ещё одну непростую сцену, которая в клипе самая первая, где шел «разговор главного героя с женой», которую застукали на «горячем». Очень душещипательная сцена, скажу я вам, у меня аж мурашки бегали по загривку и слезы щипали в носу. Ровно как и на последней сцене, где главная героиня все же выбирает Мартина, и даёт Дэвиду от ворот поворот. Антон нас подбадривал, видя, что некоторые уже совсем выдохлись, особенно я, и сказал, мы уложились за 1 съемочный день (вернее, почти сутки), он планировал ещё один день, но теперь в этом нет надобности, и вообще, мы большие молодцы, помогли ему сэкономить бюджет и можем теперь рассчитывать на «небольшую премию». Ну да, это я и так знал. Наконец-то, после двух часов ночи и мы освободились. Я попрощался с Антоном, Дэвидом и актрисой. — Реквизит можно забрать завтра, — сказал Антон, прощаясь со мной. — Аренда места оплачена до 4 часов дня. Жду тебя завтра у себя в 10 утра. Начнем как можно раньше. И спасибо за помощь! Вот так он дал мне понять, что, хоть реквизит может находиться в парке до 4, в реальности я должен был его забрать до 10 утра, потому что начинались съемки следующего клипа Clean. Я пошел на парковку. Слик сладко спал на пассажирском сидении под блюзовую радиоволну. Дверь с его сторону была открыта, видимо, чтобы в машину заходило побольше воздуха. Я ее захлопнул, и он проснулся от этого звука. — Закончили? — спросил он и посмотрел на свои наручные часы. — Да, — сказал я, располагаясь на водительском месте. — Уложились за 1 съемочный день. Теперь нам полагается премия. — Нормально, два часа ночи. Время детское! — Заедем куда-то перекусим? — спросил я и сел на водительское место. — Дома вообще ничего нет. — Не откажусь. Смотри! — вдруг схватил он меня за руку. Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал. Дэвид садился в машину к какой-то женщине. Она зажгла в салоне свет, искала что-то в бардачке, а нам выпала возможность рассмотреть ее получше. Несмотря на ночное время, она была в темных очках. Губы ее были накрашены ярко-красной помадой, на голове был шифоновый шарф. Они поцеловались, причем поцелуй совсем не был похож на дружеский. Свет погас, барышня блеснула ослепительной улыбкой. Машина с парочкой заложила крутой вираж, и, визжа колесами, умчалась с парковки. — Интересно, кто это? — спросил я. — Я так и понял, что он с кем-то познакомился. В последнее время он отдалился от меня, стал замкнутый и улыбается постоянно чему-то. При любом удобном случае пытается улизнуть. На последней вечеринке он вообще сказал, что у него болит голова и он идёт спать. Теперь понятно, какая голова у него болит! — А как же жена, ребенок? Ведь у него семья! — Ну, что ребенок? Когда с женой разлад, никакой ребенок брак не спасет! Наверное, он влюбился. Алан это произнес с какой-то горечью. — Ладно, поехали! Не маленький, сам разберётся. Дальнейшие события этой ночи я расскажу вам максимально откровенно, насколько можно. Но не больше! Мы поужинали в ресторане и приехали ко мне. У меня была небольшая, но уютная квартира, совмещённая с кухней и небольшим балконом. Я зажёг свет. Лампа абажура нависала совсем низко над столом, давая рассеянный жёлтый теплый свет. На круглом столе, покрытом скатертью с бахромой Алан обнаружил свою фотографию. Он взял карточку в руки и улыбнулся. — Помню я эту фотосессию, — сказал он. — Это снимали в Алтон парке в графстве Стаффорширд. Откуда у тебя это фото? Я рассказал ему историю появления на свет этой фотографии, рассказал о том, как Пино со своей мамой заставляли меня кушать, угрожая позвонить ему, как я увидел в журнале это фото и перепечатал его в лаборатории. И теперь эта фотография ездила со мной по миру. — Жаль, что Пино так и не позвонил, — сказал Алан с кривой усмешкой. — Я бы точно вставил тебе мозги, чтобы не маялся фигней! Пойду приму душ, где у тебя ванна? Я показал на дверь в коридоре, ведущую в ванную комнату. — Выпьешь что-нибудь? Я могу сделать коктейль дайкири. У меня дома был мини-бар и шейкер, оставшийся от предыдущего квартиранта, и я иногда баловался коктейлями. — Был бы не против. Я пошел! — Чистое полотенце возьми на полке. Все остальное найдешь там же. — Окей. Он закрылся в ванной, я услышал, как полилась вода, а сам с бьющимся сердцем принялся за приготовление коктейля. Я вожделел его, видел в своих снах, как мы тр.хаемся, но когда дело дошло до этого… Я испугался — не думал, что это произойдет так скоро, и надеялся, что алкоголь придаст мне уверенности. И где-то в глубине души я чувствовал, что и ему нужен «допинг». Хотя в ресторане мы пропустили по бокалу вина за окончание съемок, но этого было мало. Через некоторое время он вышел из душа, не похоже было, что его трясло, как меня. Он казался совершенно расслабленным и расхаживал по моей берлоге, как у себя дома. Он загреб мокрые волосы пятерней наверх, на коже груди и плеч блестели капли воды, а полотенце было намотано вокруг бедер, и оно скрывало под собой соблазнительный бугорок. Я судорожно сглотнул слюну, схватил с кровати свой халат и швырнул ему. — Ты что, с ума спятил появляться передо мной в таком виде? Оденься немедленно! А то до массажа дело не дойдет! И отвернулся к столу делать коктейли, но из рук все валилось. Через секунду что-то твердое уперлось мне в бедро, а его руки я почувствовал на своей груди под футболкой. Его пальцы скользнули по моим соскам, которые моментально сжались до размера горошин. Мне не нравилось, когда трогают мои соски, но ему я позволял все. Его руки молниеносно сорвали с меня футболку, продолжая путешествовать по моей груди, вызывая слабость в коленях и сбивчивое дыхание. — Ещё как спятил… Горячее дыхание обжигало мне ухо и шею, и я повернулся к нему. — Очередное помутнение рассудка? — задыхаясь, спросил я. — Оно самое! И вдруг я почувствовал, как сильные руки схватили мой затылок и притянули к себе, губы приникли к моим губам, от чего у меня все поплыло перед глазами. Этот момент я не забуду никогда — как все волоски встали на моем теле, как наэлектризованные, и я подумал, что если снова взорвусь раньше времени, то провалюсь сквозь землю! И это снова повторилось. Алан попытался остановить эту лавину и положил свою руку на мою лопающуюся ширинку, но я совершенно не мог контролировать себя и инстинктивно толкнулся прямо Алану в ладонь. — Ну вот, — тяжело выдохнул я, — очередные штаны можно выбросить. — Не говори ерунды… Пойдем в душ…приведешь себя в порядок и продолжим… Его дыхание было таким же сбивчивым, как и мое. В душе я запихнул испорченные штаны в корзину для белья и встал под струи воды. Алан тоже, продолжая меня целовать. Нужно ли говорить, что через минуту я был готов снова? Я скользнул руками по его мокрой коже на бедра, слизывая попутно капли воды с его груди и живота, встал на колени перед ним. Он застонал и откинул голову назад и, когда он был уже на грани после моих манипуляций, я быстро провернул одну штуку, которой меня научил Флад. Что это было не скажу, но пика мы достигли одновременно и уже в мою ладонь. — Б.дь! — тяжело выдохнул Слик. — Что же ты со мной делаешь? — Мат? — спросил я. — И куда делся музыкант с классическим образованием из хорошей семьи? — Заткнись и сделай это ещё раз! — Я сделаю… Только давай все же передохнем и выпьем коктейль… Мне нужен был перерыв, потому что меня снова трясло, как в лихорадке. Мы вытерлись, вышли в комнату абсолютно нагишом, уже никто не скрывался за полотенцем. Я разбросал по стаканам несколько кубиков льда, налил из шейкера коктейль и протянул один стакан Алану. Я увидел, как дрожали его пальцы и нервно дёргался кадык, когда он пил. Я тоже сделал пару глотков из своего стакана, алкоголь немного стабилизировал мою нервную систему и ко мне ненадолго вернулась способность соображать. Я отлучился на минутку в ванную за принадлежностями для безопасного и комфортного секса, который после Флада был только с моей рукой, но тем не менее, я все необходимое держал дома, как будто чувствовал, что пригодится. Когда я вернулся, Слик уже допил свой коктейль. Я обнял его шею руками, снова целуя нежную горячую кожу на шее, он чувствовал бешеное биение моего сердца, так же, как и я его. Мы переместились на кровать. В постели я был максимально деликатным, чувствуя, что местами он напрягался, но все же под моими пальцами его тело было чутким, откликающимся, и… все закончилось хорошо! У меня… Вернее, у нас все получилось, как нужно. — Боже мой, наконец-то! — выдохнула Кира. — У меня как гора с плеч свалилась! Веришь, Милко, я прямо почувствовала твое напряжение! Смотри, тоже пальцы дрожат! Я слегка сжал ее подрагивающие пальцы и продолжил: — Позже он лежал на спине, спокойный, умиротворенный, позволив мне дальше исследовать его тело — нежную кожу на шее и яремной впадине, узкую полоску светло-медовых волос на груди, сильные, как для музыканта, руки и красивые пальцы, сносившие мне крышу, которые я по очереди поцеловал и сказал: — У тебя живёт волшебство на кончиках пальцев, тебе говорил кто-нибудь об этом? Он улыбается с закрытыми глазами. — Мое волшебство здесь! И показывает на голову. — И все же… Я хочу, чтобы ты знал это! Что ты тонко чувствующий, нежный, трепетный человек! Хотя и не подаёшь виду… — Ну, наговорил всего… Он улыбается с закрытыми глазами. Но я вижу, что ему приятно это слышать. — Я не наговорил. Это правда! Скажи мне, Алан, это было лучше или хуже чем с женщиной? — Милко, ты меня удивляешь! Вот умеешь поставить вопрос! — Я всегда говорю то, что думаю! — У тебя женщин не было? — Нет! Не было. У меня был только Флад. И я теперь совершенно не хочу этого! Ни женщин, ни Флада, никого, кроме тебя! Он обнимает меня и лежит на моем плече с закрытыми глазами. Я чувствую, что он засыпает. — Это Флад тебя научил этим приколам? Ты меня совершенно измотал! — И да, и нет. Тебе было хорошо? Лучше, чем с женщиной? — Это совсем по-другому! И да, мне было хорошо! И он заснул, не выпуская меня из объятий. Свободной рукой я аккуратно укрываю одеялом нас обоих, боюсь его выпустить из своих объятий тоже. Боюсь, что это все мне приснилось, что я проснусь — а он исчез! Но в конце концов я перестал бояться и не заметил, как уснул. Разбудил меня телефонный звонок. Меня как подбросило. Я увидел, что комнату заливал яркий солнечный свет, а голова Слика покоилась на моей груди. Он никуда не исчез и сладко похрапывал. Я думал, как бы мне ответить на звонок и высвободиться, чтобы его не разбудить. Пока я над этим размышлял, включился автоответчик, в котором я услышал встревоженный голос Антона. ***