My dearest man

***

Кабриолет дичайшего ярко-красного цвета ждал нас у черного входа в отель. — Извини, другого цвета не было. Были закрытые тачки менее яркие. Однако мы собрались снимать окрестности, а не задыхаться в душном салоне, не так ли? — сказал Алан. — Да мне как-то наплевать на цвет. Просто такая красная тачка привлекает к себе внимание, — ответил я. — Ну и пусть привлекает. Садись, будешь снимать. Я доверяю тебе эту важную миссию. А я пока положу сумку от камеры в багажник. Он открыл дверь со стороны пассажира, а сам открыл багажник. Я забрался на пассажирское сидение. — Смотри, Милко! Я обернулся назад. Алан держал в руке бейсбольную биту. — Кто-то забыл из прошлых клиентов. Ну, ничего, пригодится. Он бросил биту обратно в багажник, сам сел за руль, нацепил солнцезащитные очки и машина рванула с места. Эта чертова тачка была способна развить скорость в 180 миль в час. Пи-кола был типичный американский город с преобладающей одноэтажной застройкой, находящийся на берегу Мексиканского залива. Пока ничего интересного, достойного нашей камеры, вокруг не происходило. Однако ближе к центру полос на дороге стало больше, появились сложные развязки. Мы явно приближались к «даун-тауну». — Вон арена, в которой будет вечернее шоу, — показал Алан. — Начни с нее. Я включил камеру. Кто бы мог подумать, что в этом невзрачном городке есть такая огромная спортивная арена, на которой выступают звезды мирового уровня! Алан покрутился на одной из развязок, и машина вылетела на мост, ведущий через пролив. У меня захватило дух от красоты, я не мог оторваться от объектива. — Куда ведет этот мост? — На полуостров, где продолжается город. Я думаю, там есть что-то интересное. — Как ты можешь ехать вот так, наобум? У нас даже карты нет! — Зато есть моя интуиция. Я на нее всегда полагаюсь! Я чувствую, что там есть на что посмотреть. Вдруг обзор камеры закрыл какой-то грузовик, с которым мы поравнялись. Водитель начал нам сигналить. Я выключил камеру и опустил ее. — Эй! — высунулась из окна бородатая жирная физиономия в невыносимо безвкусных солнцезащитных очках и бейсболке. — Ты сутенер? Я к тебе обращаюсь! Он обращался к Алану. Алан ехал, не обращая никакого внимания на этого мужлана. Зато во мне моментально закипела кровь, я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. — С чего вы взяли, сэр, что мой друг сутенер? — с елейной улыбкой спросил я. — Потому что такая тачка только у сутенеров бывает! Почем твоя девочка? — не унимался этот тип. — И что у нее за дебильный акцент? — Это он о ком? — изумился я, настолько я был потрясен этой тупизной. — Не обращай на него внимания, — сказал Алан. — Эй, ты, сутенер! — не унимался боров. — Я бы за нее не дал и ломаного гроша! Девочка, отсосешь мне бесплатно? И он вывалил свой мерзкий язык и сделал им неприличный жест. Я настолько был оскорблен этим придурком, что даже стал задыхаться. Но тотчас рука Алана легла на мой кулак. Он успокаивающе сжал мою руку, как бы говоря, что бы ни случилось, я с тобой. И я сразу же сник, мой гнев куда-то испарился. — Милый городишко, — криво усмехнулся он. — Но это не повод огорчаться, не так ли? Его рука вернулась на руль, он утопил педаль газа в пол, и наш кабриолет оставил далеко позади и этот грузовик, и этого борова. Но все равно, в душе остался гадкий осадок, и у Алана тоже, я это видел по его лицу. И даже красота полуострова, куда мы приехали, не могла перебить напряжение. Кое-как нам удалось взять себя в руки. Покрутившись по полуострову и выехав снова в городскую застройку, Алан развернул машину в другой конец полуострова. Здесь был старый форт, служивший, видимо, крепостью во времена индейских войн. Мы немного поснимали в этом форте, а больше в этой части города нечего было делать. По дороге обратно Алан сказал, что ему нужно «разменять монетку», что обозначало посетить клозет. Переехав снова в город, Алан припарковал кабриолет около какой-то придорожной забегаловки. Это было кафе для водителей грузовиков, (опять гребанные грузовики!) которых было полно на парковке. Мы вошли внутрь. Алан ушел, а я попросил у бармена холодного пива и сел около стойки. Вскоре Алан присоединился ко мне. — Я бы тоже не против выпить пива. Не знаю почему, но этот придурок выбил меня из равновесия. Выпьем по бокальчику и поедем. Саунд-чек скоро. Он подал знак бармену, который ему тоже наполнил бокал. Мы сидели не на виду, к тому же Алан не снял свои солнцезащитные очки, несмотря на полумрак кафе. И тут я увидел одного типа, направляющегося к нам. — Воу, мистер! — обратился он к Алану. — Можно спросить? — Спрашивайте, — сказал Алан. — Вы же один из музыкантов группы Депеш Мод? Алан Уайлдер! — Нет, сэр, вы ошибаетесь. — Ну, как же нет, когда да? Это вы и есть! — Нет, вы перепутали. Не могли бы вы нас оставить, у нас с другом серьезный разговор? Но тип и не подумал отставать. Он позвал одну компанию, сидевшую с пивом на другом конце зала. — Парни! — крикнул он. — Смотрите, кто у нас тут? Это же Алан Уайлдер, один из Депешей! Мы все сегодня будем вечером на вашем концерте! — Очень хорошо, — улыбнулся Алан. — Приходите на концерт Депешей или как вы там сказали. Однако вы меня путаете, я серьезно. Я не Алан Уайлдер. Меня зовут Марк Эллис. Фыркнув от неожиданности, что Алан назвался именем Флада, я стал наблюдать за дальнейшим развитием событий. Компания переместилась к нам. Они оттеснили меня и окружили Алана, и вели себя довольно фамильярно. Они ржали, рассказывали о какой-то ничего не значащей ерунде. В какой-то момент людей стало очень много, подходили еще какие-то посетители, которые интересовались происходящим, толпа росла в геометрической прогрессии, и я не на шутку испугался. Они буквально сели нам на голову. Но для Алана, видимо, не впервые было попадать в такую передрягу. Он держался уверенно, по крайней мере, на вид. Из толпы полетели просьбы об автографе. — У нас нет времени, — сказал Алан. — Впрочем, если вы получите автограф, вы нас оставите в покое? Самый активный, который заварил эту кашу, согласился, и первый получил свой автограф. Алан расписывался где попало — на салфетках, одежде, протянутых руках. Все это напоминало какой-то сюр. Эти люди касались его, трогали, тянули за одежду. И Алан в какой-то момент сказал мне: — Милко! Спаси меня, пожалуйста. Я, несмотря на нарастающую панику, исполнил первое, что пришло мне в голову. Раздумывать особо было некогда. Вынырнув из толпы жаждущих тела Алана, я спросил у бармена, где черный ход. Он явно осуждал происходящее, и сказал, что поможет нам улизнуть. Распихав толпу, я нашел самого активного: — Сэр! Около вашего автомобиля стоит полицейский! Он ищет вас! Ваш автомобиль кто-то поцарапал! — Что? — мгновенно озаботился активный. Он оставил Алана и бросился к окну. Толпа на секундочку потеряла бдительность, и я дернул Алана за руку и потащил за собой к черному ходу. С помощью бармена мы вышли на задний двор, он нас спрятал в укромном уголке, а сам пошел посмотреть обстановку. Толпа стала расходиться, и минут через десять мы тоже вышли из своего укрытия. Алан поблагодарил бармена за помощь: — Спасибо вам огромное! Без вас меня бы просто разорвали на куски! — Пожалуйста, сэр! Удачи на сегодняшнем концерте! Они пожали руки друг другу, затем бармен вернулся в кафе, ну а мы пошли к машине. — Смотри, — сказал мне Алан. Он поднял руку, она дрожала. — Меня редко можно выбить этим из колеи, но сегодня — не знаю почему — им это удалось. Руки теперь дрожат. Спасибо тебе, что вытащил меня оттуда. — Ничего, — сказал я ему, ободряюще положив руку на плечо, хотя у самого тоже тряслись поджилки. — Кажется, все обошлось. Алан взглянул на часы. — Нужно срочно ехать в отель. Саундчек начинается через полтора часа. Хватит приключений на сегодня! Мы направились к своей машине. И увидели возле очередной припаркованный грузовик. Около него стоял, облокотившись на кабину, водитель, как две капли воды похожего на того, что утром уже испортил нам настроение. Когда он увидел нас, то сплюнул длиннейшей слюной в сторону. — Эй вы, парочка пидаров! — Вы нам, сэр? — как можно вежливей спросил Алан. — Вам! Больше никого вокруг нет на такой пидарской тачке, как ваша! — В чем, собственно, дело? — Вы перегородили мне выезд своей пидарской тачкой. Я мог бы поклясться, что когда мы приехали, никаких грузовиков рядом не было. Перегородить ему выезд мы не могли. Этому типу просто хотелось «до@баться», как говорят у вас. — Мы уже уезжаем, — сказал Алан. — Простите за неудобство. Он сел за руль. Тип снова харканул своей слюной, уже прямо мне под ноги. — За сколько снял эту красотку? — спросил он Алана. — Едете в укромное местечко, чтобы покувыркаться в постели? Меня возьмёте с собой? Эй ты, пид@рас, ты хоть очки сними, когда с тобой разговаривают! И тут меня порвало. Я не знаю, что на меня нашло. Перед глазами поплыли круги, я бросился к багажнику и вытащил оттуда биту. Тип неожиданно проявил недюжинную прыть и запрыгнул в свою кабину, от греха подальше. — Я убью тебя, с.ка! — крикнул я. — Выходи! И шандарахнул этой битой по колесу, она отскочила, как от мяча. Я уже хотел лезть наверх, в его гребаную кабину, но вдруг почувствовал руку, обхватившую меня в захват за шею и голос Алана сказал в ухо: — Ты что, совсем спятил? Садись в машину немедленно! Я уронил биту на землю. Алан притащил меня к машине, и я, покачиваясь, рухнул на сидение. Завизжали покрышки, и мы рванули подальше от этой чертовой парковки и кафе. До меня дошло, что могло случиться непоправимое. Мы могли нарваться на разборки с полицией, или, чего ещё хуже, получить арест. Или — я бы убил этого жирного борова и получил бы казнь на электрическом стуле. Но это была бы фигня! Главное — я мог подставить Алана! Я закрыл лицо дрожащим руками. Мне хотелось провалиться сквозь землю. — Ну ладно, успокойся, пожалуйста, — услышал я голос Алана и почувствовал его руку на своем колене. — Слышишь меня? Милко! Все уже позади! Посмотри на меня, пожалуйста! В его голосе звучали такие нотки и интонации, что я не мог сопротивляться, и посмотрел на него. Он снял свои очки, я мог видеть его глаза. — Ну, что на тебя нашло? — Я не знаю. Прости меня, пожалуйста. Он взглянул на меня, но не стал меня отчитывать, а просто сказал: — Ладно. Проехали! Опоздаем на саундчек. — Никто… Слышишь? Никто не будет называть тебя ни пид@расом, ни сутенером! — Ты знаешь, я стараюсь не обижаться ни на идиотов, ни на извращенцев. Это тупая трата времени. И тебе советую не тратить свое время зря! И снова я чувствую его руку на своей руке. И это меня успокаивает. Я не хочу, чтобы он убирал свою руку. Но ему нужно было вести машину. В отеле мы наткнулись на возбужденного Дэвида. — Ну, наконец-то! Где вас черти носят? Кто мне куртку обещал починить? И ты же знаешь, Ал, я не люблю оставаться один в день выступления! — Тебя не было в номере, Дэйв, и мы уехали совсем ненадолго. — Ненадолго? Да вы полдня где-то шлялись! Дэйв был на грани истерики. — Успокойся, Дэйви, — сказал Алан. — Если тебе приспичило так чинить эту куртку, то нужно было обратиться к Николасу. Это его работа, в конце концов! — Я не хочу Николаса! Я вообще не знаю, кто его взял. Он совершенно не в теме! И я распеваться хотел! — Ну, все-все, перестань. Пойдем, будем распеваться. И дай свою куртку Милко! Дэйв в надежных руках друга немного успокоился. Мы отправились к его номеру. Он отдал мне куртку, они остались распеваться, ну а я взглянул, что случилось с замком. Он разошелся, ездил вверх и вниз, не сцепляя крючки. Это мог бы починить кто угодно, даже этот загадочный Николас. Я пошел искать инструмент, каким бы можно было поджать язычок замка, и исправил этот дефект в два счета. Дэвид выпил специальную болтушку для связок, распелся, получил обратно починенную куртку и заметно повеселел. И в назначенный час вся группа в сопровождении охраны погрузилась в автобус и прибыла на арену. Величина ее немного меня прибила. Я представил, как эти трибуны заполнятся людской массой, и у меня прошел холодок по загривку от возбуждения. Аппаратуру сначала настраивала группа, выступающая «на разогреве». Алан болтал и смеялся с их солистом, и я вдруг почувствовал укол ревности прямо в сердце. Довольно болезненно это было… Хотя поводов для ревности еще не было… Но, знаешь, Кира, как это бывает… Какое-то необъяснимое чувство, как по щелчку пальцев. Я сразу почувствовал неприязнь к этому «кудрявому», как я прозвал его про себя. И, хотя общался Алан со многими людьми, с Дэвидом был в близких отношениях, но ни разу я не почувствовал ни капли ревности ни к Дэвиду, ни к другим. А к этому типу… Он меня просто бесил. А самое большее, что меня бесило, я не понимал, почему он меня так бесит! Я ушел в помещение для отдыха, чтобы не видеть это. Но около своей гримерки меня перехватил Дэвид и попросил помочь ему одеться и нанести легкий грим, «все равно через десять минут все поплывет». На мой вопрос, где Николас, он сказал, что не терпит дилетантов и уволил его. — Прекрасно! Кто теперь будет вместо него? — Я лучше сам буду одеваться, чем терпеть около себя непрофессионализм! — Ладно. И я занялся его одеждой и нанес ему макияж. Косметика была водостойкая, и я предположил, что такая косметика не поплывет. — Увидишь, — сказал он. — Через десять минут я буду мокрый. Пока «кудрявый» вместе со своей группой начал концерт и разогревали зрителей, остальные Депеши собрались в комнате отдыха, уже одетые для сцены. Я с удовольствием полюбовался на Алана, который появился в рубашке, подаренной мною и поясе в белых джинсах. Заканчивались последние приготовления и походы в туалет. Уличив момент, я сказал вполголоса Алану, что он затмит собой Дэвида, пока тот очередной раз отбыл в клозет. — Нет, — засмеялся он. — Дэвида затмить никто не может! — Может быть. Но для меня да! Признание в любви уже практически слетело с моих губ, но вдруг оживилась рация начальника охраны. — Шоу начинается, — сказал он, и я с Депешами пошли на сцену. Выйдя в коридор, я уже слышал рев толпы, и что заканчивала играть композиция Kaleid, которой открывался тур. Погасли сценические прожекторы, музыканты заняли свои места, а меня задержал своей рацией охранник, потому что я по своей рассеянности и инерции чуть тоже не выперся на сцену вместе с ними. Рядом со мной стоял Дэвид. Глаза его уже горели лихорадочным огнем, предчувствуя свой выход. Я хотел пожелать ему удачи, но мой язык прилип к небу. Пауза была короткая, парни заиграли песню, которую я моментально узнал, это была World in my eyes. Меня накрыло дежа вю, как мы ее слушали с Аланом там, в Дании, и комок подступил к моему горлу. Помните, я вам говорил, что Дэвиду мало сцены? Это был тот момент, когда я в этом убедился. Он танцевал, двигался по всей площадке, заполняя собой все пространство и выделывал нечто невообразимое с микрофонной стойкой. Толпа восторженно ревела. Всю песню я проорал с Дэвидом, так как знал ее наизусть. Закончилась песня — и куртка вместе с микрофонной стойкой полетели в сторону. Песни шли практически без перерыва. Так как я знал их все наизусть, я тоже орал во всю глотку, все равно мой ор тонул в музыке и реве арены. Я видел перед собой Алана, он стоял ко мне очень близко, стоило только руку протянуть. И не мог оторваться от его магических рук, которые исполняли свою партию на клавиатуре синтезатора, а когда нужно было, он вступал синхронно с Мартином бэк-вокалом, прикипая губами почти вплотную к микрофону. От созерцания этой картины, помимо шока от живого выступления Депешей, я снова почувствовал жгучее сексуальное желание, разрывавшее последнее время меня на части. У меня будто ток пробегал по нервам. Комок в горле становился все больше и мучительнее. Когда же Алан заиграл первые аккорды Waiting for the night, я увидел в полумраке освещения, как Дэвид устало опустился на ступеньку на сцене, вытирая голову полотенцем. На экране за сценой шли кадры, снятые Антоном, и которые я помогал ему снимать в Лондоне, а зрительские децибелы достигли апогея. К моменту, когда Дэвиду нужно было вступать, он уже стоял наготове около микрофона, снова полный жизни, и они с Мартином исполняли эту песню так, что меня окончательно захлестнуло. Слезы прорвали плотину, и это была та кульминация, тот катарсис, который накрыл меня с головой. Я больше не мог ни подпевать с группой, ни вообще вытолкнуть и слова из своего судорожно сжимавшегося горла. И я не стеснялся своих слез. Сет-лист был большой, но время пролетело, как один миг. Музыканты уходили со сцены, и два раза их возвращали неистовым ревом. Толпа скандировала по 10 минут. Два выхода "на бис", и, наконец, все закончилось. Я видел, как Дэвид упал без сил на диване в том помещении, где мы ждали выход. Казалось, он даже не дышал. Алан, перехватив мой взгляд, жестом показал мне, чтобы я не трогал его какое-то время. К величайшей досаде, в этой комнате я увидел всю компанию с разогрева во главе с «кудрявым». Честно говоря, я думал, что они отыграют свою партию и уедут. Но они ждали. На столе стояли стаканчики с пивом. — Кажется, все удалось, правда? — обратился Алан к парню, который помогал ему настраивать инструменты. Они немного поговорили о каких-то непонятных мне технических деталях. Затем он обратился ко мне. — Ну, как тебе концерт? — Понравился. Я еле вытолкнул из своего горла это слово. Левая бровь удивленно поползла вверх, как бы спрашивая, " и это все, что ли?». — Что с твоим голосом? — Я его сорвал. Я пел вместе с вами. — Ааа, в таком случае все понятно! Мы сейчас едем в клуб, ты с нами? Я не знал, с ними я или нет. В тот момент моя голова соображала очень плохо. Алан продолжил: — Пива тебе сейчас, пожалуй, нельзя. Сейчас в клубе выпьем чего-то нормального, и горло отпустит. Знаю по себе. Значит, еду в клуб. С нами поехало много народу — уже известная мне группа и какие-то еще люди, технический персонал. Я не спускал глаз с кудрявого типа, а он не отлипал от Алана. В клубе первым делом я выпил водки. С трудом протолкнул первую дозу, почувствовал, что тиски в моем горле немного разжались. Затем, практически залпом, выпил еще грамм сто пятьдесят, итого я думаю, что выпил не больше стакана. Я хотел напиться в этот вечер. В толпе прибывали еще какие-то фанаты, бог знает как разведавшие, в каком заведении будет вечеринка. Они фотографировались с ними и висли на парнях, но, так как уже все были хорошо «угашенные», то, я полагаю, руки от страха уже не тряслись. Я так смотрел, что Алан (как, впрочем, остальные) хорошо проводил время, одному мне было невесело. И даже водка не спасала. Кто-то из музыкантов (не из Депеш Мод) сунул мне какие-то разноцветные таблетки. — Что это? — спросил я. — Экстази. Это поможет тебе расслабиться. На раскрытой ладони я увидел две разноцветные таблетки. Поколебавшись, я вкинул в себя обе. Мне уже было все равно. Боль немного притупилась, я стал смотреть на происходящее немного отстраненно. Но, как обычно действовала на меня наркота — сначала расслабляла, а потом резко давала по мозгам, то шок от живого выступления группы вкупе с нереализованным долгими месяцами сексуальным желанием, плюс водка с экстази превратило меня в грубое низменное животное. Я встал с намерением набить морду кудрявому сопернику, который на целый вечер отнял у меня самое дорогое. Но, когда я встал, все поплыло у меня перед глазами. Тем не менее, я благополучно появился перед столиком Алана. — О, Милко! — воскликнул он. — Прости, я тебя не познакомил. Я хочу познакомить тебя с одним человеком. Это музыкант и фронтмен группы… Но он не договорил, вернее, я не дослушал. Комок в горле, который меня мучил целый вечер, решил именно в этот момент извергнуться, и я еле добежал до уборной. Там меня рвало целую вечность, я корчился в судорогах около унитаза, а когда меня окончательно вывернуло наизнанку, то еще минут десять я просто лежал в обнимку с «белым другом», не в силах подняться. — Милко! Милко! — слышал я встревоженный голос Алана снаружи. — Ты там живой? Я сейчас выломаю дверь! — Не нужно, — еле простонал я. — Я сейчас выйду. С трудом поднявшись на ноги, увидел, что футболка, подаренная Сликом, была испорчена. Я стянул ее с себя и вышел к нему.