My dearest man

***

Я замолчал на какое-то время, эти воспоминания меня вымотали. Закурил очередную сигарету и обратился к своей подруге. — Кира, — медленно сказал я. — Тебе когда-нибудь приходилось решать самый главный вопрос своей жизни? — Конечно! Я постоянно этим занимаюсь! Мой самый главный вопрос недавно был — где и с кем находится Андрей Жданов? Я только теперь это поняла, что это, в первую очередь, разрушило меня саму! Затем это был вопрос — оставаться ли мне работать в компании, после того, как открылся его́ роман? Павел уговорил меня, и это меня окончательно добило! Я знаю точно, что я не должна была соглашаться на его предложение! Дальше каждый мой шаг был ошибочным! Это как в шахматах, когда каждый твой ход только ухудшает твою позицию! — Вот и передо мной встал этот вопрос — как мне теперь жить дальше, и что мне теперь с этим всем делать. Ты же знаешь, что несмотря на мой прагматический ум, я всегда поступаю иррационально. И я тоже боялся сделать следующий шаг, боялся, что станет еще хуже. Я понимал, что моя любовь — это путь в никуда. Но ничего не мог с этим поделать. Работа группы подходила к концу, пора было уезжать со студии. Я уже сказал Фладу, что еду в Лондон, пообещал ему, что какое-то время воспользуюсь его предложением, но все равно буду искать себе отдельное жилье. Но, чем больше уходило дней, тем больше я склонялся к мысли, что не смогу жить не то что во Фладовой квартире, а в Лондоне вообще! Как я мог там жить, зная, что где-то совсем рядом, в этом же городе, есть человек, который ест, спит, дышит, живет, любит, творит и никогда не будет принадлежать тебе! И на студии я оставаться тоже больше не мог! Общаться, но при общении постоянно прятать глаза, будто бы ты преступник, и чувствовать себя вором, потому что посягнул на чужое! — Некоторые посягают на чужое, и глазом не моргнут… — Я знаю, девочка моя. Я так не мог поступить! И в один прекрасный момент я решил, что с глаз долой — из сердца вон! И чем дальше, тем лучше. Я думал так, что время меня излечит, и я приеду на работу в Штаты совсем другим человеком. — И что, справился? — Я не справился, Кира! Я слабый человек. Сейчас я думаю, что если бы мог отмотать время назад, то сделал бы так, что никогда бы не оказался на той дороге! Зачем мы встретились? Для чего? Видеть его и знать, что этот человек принадлежит другому, или другой и никогда не будет твоим… Это кошмар, который врагу не пожелаешь! Но, не видеть его — было еще мучительнее! Но что мне делать, и куда уезжать, я не знал. Хорошо, что я (пока) мог работать в любой точке мира и не привязываться к месту. Пино собирался уезжать немного раньше остальных. Он должен был возвращаться на свою студию в Милан. Когда он упаковал свои вещи, стало так пусто и тоскливо на душе, что я чуть не разрыдался! Он написал мне адрес и телефон в своем блокноте, вырвал этот лист и принес мне. — Когда ты будешь в Милане, — сказал он, — заходи, звони в любое время дня и ночи! Я буду рад тебя видеть, и мама тоже. И тут, что-то как будто щелкнуло в моей голове. — Пино, — сказал я ему. — Я хочу уехать с тобой. В Милан! — Но… Ты же должен ехать в Лондон! — Я не смогу жить в Лондоне. Я вырос около моря, и мне лондонский климат не подойдёт! Мне кажется, в Милане мне будет лучше. Пино с сочувствием посмотрел на меня. Мне кажется, он понимал, что дело вовсе не в климате. — Не беспокойся, — продолжил я. — Я сниму квартиру, не буду стеснять вас с матушкой. — Нет проблем! — ответил добряк Пино. — Можешь жить у нас столько, сколько будет нужно! Я тоже начал собираться, с тяжелым сердцем. Гораздо веселее я собирал сумку, когда решил покинуть дом. Когда Пино собрал всех на студии, чтобы попрощаться, я сказал: — Я тоже хочу попрощаться. Я уезжаю с Пино! Я очень старался совсем на Алана не смотреть. От этого было не легче! Мне очень хотелось вобрать в себя на прощание все его черты, до мельчайших подробностей, но великим усилием воли я просто прятал глаза или смотрел на Дэвида или Марти, или Флада. Флад очень удивленно спросил: — Милко, и ты уезжаешь? Но, почему? — Я уезжаю с Пино, — повторил я. — В Милан! — Но почему ты так решил? — Наверное, нам нужно поговорить. Пойдем! Мы пошли с ним в лаунж-зону. — Флад, прости. Все эти дни я думал, как мне жить дальше. Я должен уехать! Я хочу забыть Алана. В Лондоне я не смогу это сделать! — Но ты его даже не будешь видеть! И прекрасно сможешь забыть! тем более, я обещал помочь тебе. — Я буду знать, что он где-то поблизости, и не смогу. — Он живет не в Лондоне. А где, я не скажу, чтобы ты начал забывать прямо сейчас и оставил эти глупости. — Это неважно! Я буду чувствовать, что он где-то рядом. Я буду искать его, встречи с ним. Как я смогу спокойно там жить? Флад, ты хороший, и спасибо тебе за все, но… пойми, я не могу быть с тобой! Я не люблю тебя! А для меня это важно! И вряд ли твое старание изменит ситуацию! Флад тяжело вздохнул. — Бред какой-то! Впрочем, если ты так решил, то… что поделаешь. Знай только одно, — двери моего дома будут всегда открыты для тебя! Хотя, — не удержался он от того, чтобы не съязвить, — ты можешь поехать в Штаты с Мартином — он купил там себе небольшой домик, и потом, Штаты находятся еще дальше! — Милана будет достаточно, — сказал я. — Прости, мне и так тяжело далось это решение! И оценить твой подьеб я сейчас не в состоянии. Я повернулся и пошел в control room. Пино уже со всеми попрощался, настала моя очередь. Первым я подошел к Алану, и, не глядя ему в глаза, просто обнял его, и к величайшему моему стыду, не удержался и заплакал у него на плече. — Ты чего? — с удивлением спросил он. Но я не смог произнести и слова, просто молча всхлипывал. Алан не отпускал меня, пока я не успокоился и не смог говорить. — Милко, что случилось? — Милко, эй! Мил… Это Мартин и Дэвид обступили нас. — Милко… Ну, что с тобой? Что случилось? — спрашивал Дэвид, который не переносил чужих страданий. Я с трудом оторвался от плеча Алана, даже слегка оттолкнул его. — Я… я не хочу расставаться с вами. Я привык к вам всем, как к родным! — только и получилось у меня сказать. — Ах, вот оно что! — сказал Мартин. — Мы тоже к тебе привыкли! Хороший ты парень, Милко! Не плачь, еще увидимся! Флад стоял в стороне, с таким выражением на лице происходящего цирка, и он прекрасно знал причину моих слез. Я вытер рукавом нос и слезы, обнялся сначала с Дэвидом, потом с Мартином. — Ребята, я благодарен судьбе, что познакомился с вами! Со всеми вами! Я вас люблю! — Спасибо, Милко! Увидимся еще! Дошла очередь до Флада. — Давай прощаться, Марк, — сказал я. — Попрощаемся в аэропорту. Я хочу вас отвезти. — Я сам их отвезу! — сказал Алан. Ну вот! Час от часу не легче.. Флад сдался. — Хорошо! Вези их сам. Я пойду поработаю. Давай, до встречи, надеюсь, что скорой. Он пожал мне руку, обнял, затем круто повернулся и ушел. В аэропорт мы ехали молча. Я старался на Алана вообще не смотреть. Когда мы приехали в аэропорт, а Пино пошел в уборную, оставив на наше попечение свой багаж, я, наконец, решился и впервые за целый день посмотрел ему в глаза. — Милко! — сказал он. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Когда меня спрашивают вот так вот прямо в лоб, я теряюсь. Точно, как это было в случае с Фладом. Он смотрел на меня пристально, а когда он так смотрит, то кажется, что его взгляд пробирает до самого нутра. — Надеюсь, ты, наконец, признался ему? — спросила Кира. — Нет, Кира. Что ему нужно было делать с этой информацией? Я бы уехал, а ему бы каково было? Он бы переживал, что заставил меня страдать, а этого уже я допустить не мог! — И что ты ответил? — Ничего. Я молча стоял перед ним. Он положил мне руку на плечо и его голос и взгляд смягчился. — Ну, что с тобой происходит? На тебе целый день лица нет! Твое состояние беспокоит меня! И молчал всю дорогу? Что случилось? — допытывался он. — Я не знаю, — сказал я ему. — Нашло на меня что-то, а что — сам не знаю! Какой-то страх перед полетом, нехорошее предчувствие. — Мой тебе совет, возьмите с Пино в дьюти-фри бутылочку чего-нибудь горячительного, и настроение мгновенно улучшится, и страхи исчезнут! У Депешей это был универсальный рецепт на все случаи жизни, вот только если бы выпивка помогала от безответной любви, то в мире не было бы столько безнадежно влюбленных! Я попытался выдавить с себя улыбку. Он обнял меня за плечи. — Ну вот, ты уже улыбаешься, и это хорошо. Прямо гора с плеч! Пришел Пино, притащил какую-то еду из аэропортового кафе. Они с Аланом стали это есть, я же испытал приступ тошноты и отказался. Когда же объявили регистрацию на наш рейс, пришла пора прощаться повторно. Алан уже сам меня обнял. — Ну, счастливо вам долететь! Увидимся еще! Мы пожали друг другу руки. Затем Алан попрощался с Пино, и, когда мы пошли на паспортный контроль, он попрощался еще раз с нами взмахом руки. Таким я его и запомнил, улыбающегося и машущего нам рукой. Затем он смешался с толпой, а мы с Пино, по его совету, проследовали в дьюти-фри. Мой друг тоже не знал, как себя вести, и тревожно заглядывал мне в лицо. Я же выпил немного коньяка и мне (наконец-то) стало чуть легче. А может, пришло осознание, что на расстоянии я смогу его забыть. — Все нормально! — сказал я Пино. — Все хорошо. Первые два месяца я жил с Пино и его мамой, и наконец, у меня была возможность оценить, как собирается его матушка к воскресной мессе. Мне очень нравился, и нравится Милан, первое время я вообще ничем не занимался, просто гулял по городу. И посещал с ними мессу. Друг переводил иногда мне то, о чем говорит викарий. Я не был таким уж набожным, просто во время мессы можно было поразмышлять. Поднимая глаза к куполу собора, я надеялся, что там, вверху есть кто-нибудь, и просил помочь разобраться мне в своем хаосе мыслей. И еще… просил хранить его. — Боже мой, — сказала Кира. — У меня нет слов! Забыл, называется! — Я пытался собрать себя в кучу, заставлял себя думать о работе. Но черная тоска все больше и больше заполняла мое сердце. Пино пытался меня расшевелить: — Представляешь, — рассказывал он мне. — Я говорил сегодня с Фладом. Когда они уезжали со студии, Иверс попросил их что-то написать в гостевой книге. И Дэвид вместо записи просто взял и убил муху, приклеил ее скотчем, и рядом написал: " А может не так дерзко, а?» Дэйв Гаан! Я представил эту картину, как Дэвид охотился за этой мухой, чтобы вклеить ее в гостевую книгу и улыбнулся. — Ну что же ты хотел, Дэвида мухи особенно донимали. Не любит человек сельскую жизнь, что ж тут поделаешь! Они уже в Лондоне? — Да, Флад уже на своей студии, у остальных пока будет короткий отдых… Потом встретится группа в туре следующим летом. Как-то так! И еще — Флад передавал тебе привет. Теперь все новости. Посмотри, что я тебе принес! И он отдал мне журналы. Там были интервью Депешей за прошлые года, и фотографии, целая куча фотографий! Отовсюду на меня смотрели эти серо-голубые глаза, которые мне снились по ночам! А вот и прическа, из-за которой его прозвали Слик. И Мартин в женском платье из кожи. Если бы он сейчас так одевался, я бы ему сшил парочку прекрасных комплектов. Интервью были на итальянском, я ни черта не понимал, но фотографии Алана разглядывал целый вечер до глубокой ночи. И гладил его по лицу! — Я узнаю в этом себя, — сказала Кира. — Бедный, бедный Милко! — Потом я раздраженно сказал себе: «Хватит!» Сложил все журналы с намерением избавиться от них, но все же не удержался. Вырезал одну фотографию, которая мне понравилась мне больше всего, и аккуратно сложил ее в нагрудный карман, поближе к сердцу.

***