мимикрия

Чонгук просыпается с сильным разочарованием. Ему снился светлый дом, пара ребятишек, называющих его папой, прекрасный мужчина, чьи губы он целовал до беспамятства. Он физически ощущал кожей покалывания от щетины, крепкие руки, что обнимали его. Он чувствовал тепло при виде желанной улыбки и морщинок в уголках глаз. Он слышал хриплый голос, что нежно называл его ласковыми прозвищами. Но это все было во сне. Осознав, что все это глупые проделки его подсознательного, он берёт в руки телефон, чтобы проверить уведомления. Из важного только два сообщения. Первое в пять утра от Ким Тэхёна с очередными извинениями, второе — от Чимина с предложением съездить на озеро. Это предложение приходится как никогда кстати. За последние дни Чонгук изрядно устал от всего. Ему хочется уехать и не возвращаться ни на Манхэттен, ни в любой другой город. Поэтому он набирает в ответ сообщение с согласием и просьбой забрать его и действительно начинает собираться. Наскоро приняв душ, надевает вельветовые розовые штаны, однотонную белую футболку и удобные кеды. Закидывает в сумку тонкий плед, бутылку воды и пару снеков, что завалялись в ящике кухни. Он делает все это на автомате, думая лишь о том, отвечать ли вообще Ким Тэхёну. Он не хочет и в третий раз оказаться в такой ситуации. Сколько всего он общался с ним за все время? Минут сорок от силы? И то большинство из них пришлось на день их знакомства в компании других. Знает ли он что-то о нём? Разве что ту информацию, которую ему некогда рассказал Хосок. Чонгук и не понимает, печалиться из-за скрывающихся встреч или своего безразличия к этому человеку. Только эго не может простить и не принимает безразличие. Чон Чонгука ещё не кидали. Почти. Сборы прерывает телефонный звонок. Это Чимин. — Чонгук, во сколько тебя забрать? — спрашивает Чимин без каких-либо приветствий. — Можно хоть сейчас. Я уже отсчитываю секунды, как мы уедем отсюда, — голосом, полным печали, отвечает Чонгук, заваливаясь спиной на тщательно заправленную светло-зелёным покрывалом кровать. — Что-то случилось? — настороженно спрашивает Чимин. Хоть Чонгук и любит драматизировать, но игнорировать его настроение нельзя. Особенно если игра в его словах не прослеживается. — Да ты не захочешь слушать, это все дела амурные. — Я приеду минут через двадцать за тобой и готов буду выслушать. Чонгук благодарит и продолжает собираться, лениво поднимаясь с кровати, будто это забирает у него непозволительное количество сил. Он знает, что Чимин не любит обсуждать личную жизнь, но также он знает, что Чимин выслушает и поддержит, если это необходимо. А Чонгуку действительно необходимо. Жизненно важно.

***

— Он прочёл и не отвечает, Тэхён. Я думаю, это всё. — Ты — его связующее звено со мной. Я думаю, он ответит. — Корону на голове поправь, — Юнги чувствует себя лжецом, и ему очень сильно не нравится это. Он даже не понимает до конца плана Тэхёна, потому что Тэхён не посвящает его во все детали. Не только в данной ситуации — по жизни. — Как долго это должно продолжаться? — устало спрашивает Юнги, прервав неловкую тишину. — Сколько надо. Не говори ему ничего. Пусть он сам скажет, что не хочет с тобой ничего. Я видел, как он смотрел на меня. Я видел, что он хотел меня поцеловать. Он не может прикидываться, что ничего не происходит. — У Тэхёна вид, будто он не симпатию свою обсуждает, а финансовый план компании на ближайший квартал. — А если мы оба ему понравились, что тогда? — Прости, дружище, но мы слишком разные, чтобы нравиться одному и тому же человеку. Это невозможно, — в голосе заметна нескрываемая насмешка, что только больше вызывает раздражения Юнги. — А если он ничего не будет говорить? — Ну тогда следуй по течению, — чеканит Тэхёна, уперевшись руками в стол. — А если он захочет переспать со мной? — спрашивает Юнги, схватившись за спинку дивана, чтобы развернуться и посмотреть в лицо Тэхёну. — Значит, ты переспишь с ним, — ни единой эмоции. — Тэхён, блять, ты больной? Я не буду с ним спать! — ни намёка на улыбку. — Значит, убедись хотя бы, что он действительно хочет, чтобы ты его трахнул. — Ты ебнутый! Ты ебнутый, Тэхён! Тебя это заводит, что ли? — через мгновение тишины Юнги продолжает: — Хотя не отвечай, я боюсь услышать «да».

***

Чимин забирает Чонгука на арендованной машине. Им предстоит ехать около полутора часов, и за двадцать минут пути единственное, что они говорят друг другу — это взаимные приветствия. Чимин следит за дорогой неотрывно, напевая под нос песню, что играет в машине, а Чонгук глядит в окно и пытается побороть поток мыслей в своей голове. Он не понимает, чего хочет Тэхён. Что за игру он ведет. Чонгук так и не знает её правил. И глупо отрицать, что его тянет к просто Юнги. Но самое страшное то, что это не похоть или страсть, он хочет проводить с ним время, ему хочется всего его, чтобы просто Юнги был в его жизни. Всегда. Чонгук будто теряет счёт времени, и ему кажется, что они знакомы уже давно. Будто выпить вместе пива за просмотром хоккейного матча — это уже привычно, это норма их жизни. Но Чонгук даже не любит хоккей. Как и пиво. Он словно сваливается в подростковые грёзы, что воспламеняются мимолётным взглядом объекта симпатии. И выйти из них невероятно сложно. — Так… Что же случилось? — наконец прерывает тишину Чимин. Он знает, что Чонгуку нужно выговориться, но он первый не начнет. — Я даже не знаю, с чего начать, честно говоря, — потерянно отвечает Чонгук, не отрываясь от наблюдения сменяющейся картинки за окном. Он действительно не знает, с чего именно начать и о ком говорить. О просто Юнги? О Ким Тэхёне? — Можно начать с начала. — Эм… Ты слышал о Ким Тэхёне? — О, мне даже пришлось с ним поработать. — Чимин! Ты серьезно? — Да, мы договаривались об открытии ресторана при его отеле. Честно говоря, с самим Тэхён я даже не общался, но его представители — очень приятные люди, с которыми легко работать. Чонгук расстраивается. Он думал, что сможет поспрашивать Чимина о впечатлениях о Тэхёне. Каков он в работе. Но даже тут он смог улизнуть. — Он был на той вечеринке у Смит вместе со своим ассистентом. Там я с ним и познакомился, — начинает Чонгук, но Чимин его прерывает на секунду. — Вот черт! Я же был там! И чем я занимался вообще? — Не знаю, Чимин, у себя спроси. Но не об этом сейчас, — отмахивается Чонгук уже в привычной ему манере. — Тэхён довольно симпатичный мужчина слегка за тридцать, мы познакомились, и я пригласил его на балет… Чонгук пересказывает обе несостоявшиеся встречи с Тэхёном. И так как Чонгук не опускает детали, то рассказ получается, по сути, больше о просто Юнги, а не Тэхёне. Чонгук не просто сухо рассказывает, чем они занимались, он также описывает свои эмоции, которые испытывал, со всей красочностью докладывает. Чимин не прерывает Чонгука, давая ему эмоционально разрядиться и выплеснуть всё, что в нем накопилось. Чимин ждёт. Чонгук не глуп и в процессе рассказа сам найдет ответы на все его неразрешенные вопросы. Спустя продолжительный рассказ, сопровождавшийся и миниатюрными сценками, и излишней жестикуляцией, наконец, Чонгук заканчивает описанием своего сна и сообщением от Тэхёна. — Хм, Чонгук, тебе нравится этот Тэхён? — Ну, он хорош собой. — Я не то спрашиваю. Ты уходишь от ответа, — сухо звучит от Чимина. — Нет, не нравится, — раздраженно отвечает Чонгук. — Так, а зачем тогда ты?.. — Раньше мне это не мешало! — Чонгук очень зол на себя. Его действительно мало волновало, что он чувствовал к человеку. Он даже не задавался такими вопросами. Но утром он осознал, что Тэхён его просто раздражает. Он не хочет больше его видеть, не хочет слышать, лишь потому, что ему хочется видеть и слышать совсем не его. Того, кто не бросает. Того, с кем он чувствует себя свободным и счастливым. Того, с кем ему действительно комфортно. Но ему льстит, что Тэхён вновь и вновь извиняется. Что он попросит еще один шанс. Чонгуку кажется, что он переступает ради этого через свою гордость. Чонгук надеется, что это так. — Ты знаешь, что я никогда особо не одобрял твой выбор. И я искренне верил, что рано или поздно ты найдешь свою любовь. — После этих слов лицо Чонгука изменилось, будто он съел что-то сильно горькое или кислое. — Да, Чонгук, я уверен, что даже таким, как ты, приготовлена судьбой родственная душа. И, я думаю, ты сам понимаешь, что ты чувствуешь что-то к этому Юнге. — Юнги. — Мне плевать, как его зовут, Чонгук. Не это важно. Ты понимаешь, о чем я. Когда ты последний раз влюблялся? — Никогда, — холодно отрезает Чонгук. — Не ври мне. — В колледже, — гораздо тише недовольно говорит Чонгук. — Ты способен что-то чувствовать. Перестань запрещать себе влюбляться. Чонгук ничего не отвечает на это. И он решает пока не поднимать эту тему снова. До конца поездки они больше не говорят, каждый думает о своём. Когда они располагаются на пледе у озера, Чонгук будто способен снова дышать. Словно на Манхеттене ему не позволяли делать это, а сейчас он может жадно вдыхать столько воздуха, сколько ему хочется, сколько позволяют лёгкие. Они не поднимают больше спорные или сложные темы. Жалуются на работу, обсуждают племянников Чимина, лежат и любуются облаками, пытаясь разглядеть в них знакомые образы. В парке нет тишины, ветер покачивает деревья, отчего листья шелестят, пролетают птицы, переговариваясь между собой. Но это идеальный шум, абсолютно гармоничный и убаюкивающий. И Чонгук действительно засыпает, лежа под редко проступающими через облака и кроны деревьев лучами солнца.

***

Зайдя домой после поистине расслабляющей вылазки на природу, Чонгук мечтает лишь поесть и уснуть. Но его план прерывает звонок телефона. Номер незнакомый, но Чонгук всё равно поднимает трубку, хоть и настороженно. — Да? — Привет, Чонгук! Это Тэхён, — представление не является необходимым, ибо Чонгук сразу узнаёт голос звонящего с характерным акцентом. — Что тебе нужно? — голос Чонгука, обычно мягкий и спокойный, звучит как сталь. — Эм-м, я хотел извиниться… — Я это уже слышал. — Если ты не против, мы могли бы прогуляться, — настороженно говорит Тэхён. — Не могли бы. — Чонгук, я понимаю тебя, но я оставил рабочий телефон в номере, и я уже стою под твоим домом. Не заставляй меня подниматься и умолять. О, Чонгук очень хочет увидеть это. И, ухмыльнувшись представленной воображением картинке, он молча скидывает трубку, все же накидывает пальто и спускается. Когда выходит на улицу, застаёт картину того, как Тэхён пинает фонарный столб, выкрикивая «ты издеваешься надо мной?!». Чонгук ни секунды не сомневается, что это означает «оу, Чонгук, я должен бежать!», но к его удивлению, Тэхён говорит это не ему, а человеку, с которым говорит по телефону. Добавляет, что он напишет, и скидывает трубку. — Чонгук! Как я рад видеть тебя! Хочешь немного прогуляться? — суетливо начинает Тэхён. — Я хочу есть, — безэмоционально отвечает Чонгук. — О! Отлично, я бы тоже не отказался, да, хорошо, пойдем? — речь торопливая и не лишена нервозности. Пару минут они идут, не говоря ни слова. Чонгук смотрит чётко перед собой, его лицо не выражает ни одной эмоции, в то время как Тэхён смотрит под ноги и видно, что он нервничает. Первый прерывает молчание Чонгук: — T’es un connard. — Ого! Это французский? Ты говоришь по-французски? — искренне интересуется Тэхён, не понимая значение тех слов, что ему говорят. — Да, я говорю по-французски. — Это так круто, чувак. Я пытался выучить шотландский, но ничего путного из этого не вышло. Чонгук готов провалиться сквозь землю. Его опять называют чуваком? Несмотря на это, по мнению Чонгука, недоразумение, дальше беседа продолжается легко и непринужденно. Они приходят в небольшой итальянский ресторанчик, в котором им подают изумительную пасту и очень легкое, приятное домашнее вино. Они узнают в процессе разговора друг о друге всё больше и больше, и всё больше и больше Чонгук убеждается, что Тэхён, сидящий перед ним — хороший парень. И с каждым произнесенным «чувак» из уст Тэхёна он убеждается, что они были бы отличными друзьями. Тэхён заставляет Чонгука очень много смеяться этим вечером, рассказывая самые нелепые истории из своей жизни. Чонгук уверен, что оба за этим ужином понимают, что искры не пролетает между ними, магнетизма никакого нет. Тэхён постоянно отвлекается на сообщения в телефоне, что немного раздражает, но лучше так, чем сбегать, как раньше. Но каково же удивление Чонгука, когда Тэхён отвлекается от своего телефона и вполголоса говорит: — Кхм… Уже поздно, и я провел время просто прекрасно. Я надеюсь, ты тоже… И, может быть, мы бы продолжили общаться, например, в моем номере? Чонгук изо всех сил старается не поперхнуться от этих слов, и делает вывод, что правила игры Тэхёна до сих пор не понял. — Эм, я думаю, да, думаю, мы могли бы, — скрывая удивление, отвечает Чонгук. Тэхён расплачивается за ужин, и они выходят из ресторана. Чонгук сильнее запахивает своё пальто, ибо холодный ветер сразу окутывает его. Тэхён в это время ловит такси, и вот они уже едут в отель, обмениваясь лишь скромными улыбками друг с другом. Каждый шаг по коридору отеля сопровождается голосом Чимина в голове Чонгука «ты способен что-то чувствовать». Когда они заходят в номер, Тэхён говорит: — Располагайся, мне надо на минуту удалиться, — и отправляется в ванную. Чонгук проходит к дивану, на котором они с просто Юнги смотрели хоккей, и не решается сесть. Вчера он сидел и думал о том, как прекрасно пахнет просто Юнги, думал о его губах, а сегодня уже ожидает на этом же диване Тэхёна, который явно не чай позвал его пить. В голове голос Чимина продолжает терроризировать его. Вновь и вновь проносятся слова «перестань запрещать себе влюбляться». Чонгук не выдерживает давления своих же мыслей и выбегает из номера, громко хлопнув дверью.

***

Юнги слышит хлопок. Юнги перестаёт писать сообщения, полные паники и просьбы помочь, Тэхёну и выглядывает из ванной посмотреть, что происходит. Юнги стоит в пустом номере и не подозревает, что Чонгук разворачивается и решает вернуться объяснить свою попытку побега. С учащенным сердцебиением влетает в номер, застав удивленного Юнги с телефоном в руках. — Я не могу так, Тэхён. Кажется, я влюблен, или не влюблен, я испытываю что-то, но не к тебе. Прости, прости, я не знаю, зачем вообще согласился увидеться сегодня, я не хочу, мне нужно увидеться с Юнги, мне надо ему что-то сказать, — растерянно говорит Чонгук. — Фух, чувак, слава богам. Приятно познакомиться, я Мин Юнги, — весело говорит Юнги, протягивая вперед руку для рукопожатия. — Какого?.. Тэхён, что за приколы? — Чонгук игнорирует протянутую кисть. — Нет-нет, Чонгук, говорю же, я — Юнги, моя фамилия Мин, а Тэхён в моём номере напротив, — Юнги всё еще стоит с широкой улыбкой, радуясь, что это, наконец, закончилось. — Нет-нет-нет-нет, — повторяет Чонгук, качая головой из стороны в сторону, машет руками перед собой. — Ты чего говоришь такое, Тэхён? — Говорю же, я Юнги. Мин Юнги, — тише говорит Юнги, делая шаг вперед. Чонгук же делает шаг назад. — Не подходи ко мне… — шепчет Чонгук. Кажется, что смотрит на Юнги, но на деле сквозь него. Он не может видеть Юнги сейчас. Не желает. Юнги пытается улыбнуться, но Чонгук не разделяет его радости. Он не может поверить в подобное. Не хочет верить в это. Невозможно такое в жизни Чонгука вообще. Он молча, сжав кулаки, вылетает в коридор в поисках нужной ему двери и начинает яростно бить в нее, требуя немедленно открыть. Когда дверь открывается, Тэхён стоит в небольшом смятении, не ожидав увидеть Чонгука. — Ты! Ты лживый кусок дерьма, Ким Тэхён! Или тебе больше нравится просто Юнги? — Чонгук, дай мне… — Что? Объясниться?! Может я что-то еще неправильно понял? Весело тебе было, Ким Тэхён? Посмеялись, Ким Тэхён? Наигрался, Ким Тэхён? Или может недостаточно из меня дурака сделали? Пошел ты к черту, Ким Тэхён! — кричит Чонгук и разворачивается, чтобы выбежать из номера, как видит Юнги, — пошёл и ты к черту, Юнги! Пошли вы оба! — А я говорил, что это плохая идея, — с грустью в голосе говорит Юнги, когда Чонгук выбегает в коридор. Он проходит в свой же номер, где находится Тэхён. — Иди к черту, Юнги, — говорит Тэхён, откинувшись на диван и закрыв лицо руками. — Он говорит, что влюблён. — Ну, поздравляю тебя, — раздраженно отвечает Тэхён. — В тебя, придурок. Тэхён уже подрывается с места, чтобы догнать Чонгука, но Юнги останавливает его, сказав, что Чонгуку надо остыть, что он явно дал понять, что сейчас слушать никого не станет.

***

Чонгук ловит такси, и его глаза предательски начинает щипать. Раньше он игрался людьми, а теперь роли поменялись. Теперь он стал жертвой. Он не понимает, смеялись ли они над ним, или это была тупая проверка, или это вообще был пранк, и его всё это время снимали. В любом случае для него как нож в сердце. Он только дал слабину, разрешил себе открыться, позволил себе допустить мысль, что он способен что-то чувствовать, как оказался в таком запутанном узле лжи. Он в очередной раз убеждается, что чувства — это самая слепая и глупая составляющая человека. Что её надо игнорировать, чтобы всё шло по плану, без сюрпризов или неопределенностей. Зайдя в квартиру, он может лишь скатиться спиной по захлопнутой двери, громко зарыдав. Чонгук не помнит, когда в последний раз так рыдал.