мимикрия

Красиво жить не запретишь. Особенно когда есть возможность. Чон Чонгук — причина зависти многих людей. Про таких говорят «родился в рубашке». И умён, и красив, и харизма бьёт в стёкла каждого дома, и всё достается ему легко. Праздный образ жизни не надоедает: очаровательные женщины, мужчины, окружающие его, желающие овладеть всем вниманием Чонгука, его мыслями, временем и, конечно, телом. На деле же сами они оказываются марионетками в его руках, власть над чувствами других порой опьяняет Чонгука. А, может, даже не порой — почти всегда. Но Чонгук не считает нужным растрачивать своё время на неудачников, коими он считает чуть ли не каждого на своём пути. Отсеяв лишних, он ощущает себя как среди клумбы прекрасных цветов — может сорвать любой понравившийся ему, никто не вправе запретить. Своей — и не только — жизнью управляет только он сам. Партнёров себе он выбирает разумом, а не сердцем, — лишь лучших из лучших. Поэтому от последних отношений ему остаются не боль и растоптанные чувства, а светлая студия на Манхэттене. Сердцем такого не получишь, по крайней мере, по мнению Чонгука. — Чонгук, не привык видеть тебя в одиночестве. Все бросили наконец? — спрашивает с улыбкой Чимин, подойдя к Чонгуку, который буквально минуту назад закончил разговаривать с очередной странной дамочкой, взгляд которой не скрывал заинтересованности в столь привлекательном парне. — Дорогой, если ты всё ещё меня не кинул, то я не одинок, — разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, лицом к Чимину, отвечает Чонгук, не забывая подмигнуть. Его движения, жесты, манера речи столь естественно выглядят, будто он действительно искренен со всеми. — Я могу это исправить прямо сейчас, — говорит Чимин, пытаясь сдержать улыбку, что выходит чертовски плохо. Быть может, с кем Чонгука и вправду можно назвать искренним, так это с Чимином, который за всей этой игрой помнит настоящего Чонгука. — И спустя много лет ты всё ещё будешь вспоминать это как главную ошибку своей жизни. — После этих слов Чимин окончательно перестаёт сдерживаться, тихо посмеиваясь. Скромности Чонгуку не отнимать. Вечеринка только начинается, а Чимину уже наскучило всё происходящее тут. Не уходит он отсюда только потому, что действительно не может бросить Чонгука, который снова втягивается в очередной разговор ни о чем со своими «коллегами по цеху» — инфлюенсерами — и снимает с ними, наверное, десятую историю в постграм. Да и есть всё же хоть какая-то польза для Пак Чимина в пребывании в этом клубке лицемерия и сплетен — среди всех можно найти действительно полезные для работы знакомства, обрастание связями лишним не бывает. Для Чон Чонгука, можно ошибочно подумать, это лишь развлечение, но на деле подобные вечера служат и поводом для контента его блога, и выходом в свет для новых знакомств, а, значит, своего рода работой и вообще способом выживания. Чонгук относится к тем, кто без отношений пребывает минут сорок за всю жизнь. Он как магнит притягивает к себе людей с помощью своего природного обаяния и отточенной годами игры. — Слышал, о чём люди говорят? — спрашивает подошедший к Чонгуку Хосок, пока тот отпивает шампанское из бокала. — Если ты о кольце Смит, то я уверен, там точно не дешевле платины… — Какое кольцо? Я о вечеринке, которая будет в следующий уик-энд в загородном доме её жениха. — Чонгук лишь непонимающе хмурит брови. — Однако не в этом суть. Говорят, туда пригласили британского бизнесмена, который недавно открыл в Нью-Йорке свой очередной отель. — И почему я должен был слышать о каком-то бизнесмене? Думаешь, по утрам, за чашечкой кофе я открываю газету и читаю колонку о британских бизнесменах? — А такие есть? — Удивление Хосока неподдельно. — Мне откуда знать, — насмешливо отвечает Чонгук. — Тьфу ты блять, — бросает Хосок. — Если ближе к делу, все только о нём и говорят. Красив. Богат. Гей. Чувствуешь, к чему клоню? — О боги-боги, Хосок, что же ты раньше молчал, ну, конечно это меняет дело, — переигрывая, восклицает Чонгук и продолжает с лицом, резко потерявшим всякие эмоции: — Это ты от меня ожидал? — Хосок молчит с выражением, явно говорящим не об получаемом удовольствии от этого диалога, но молчит. — Скинь его аккаунт в постграм, — спокойно и даже скучающе заканчивает Чонгук, высматривая кого-то в толпе. — А теперь самое интересное, — гораздо тише произносит Хосок, — как он выглядит — никто не знает. Вся информация о нём — лишь слухи. — Его фамилия случайно не Гэтсби? — Нет, Ким. Ким Тэхён, — спокойно отвечает Хосок, вероятно, не поняв отсылку, из-за чего Чонгук лишь хмыкает. Спустя долгую минуту размышлений, сопровождаемых постукиванием пальцем по бокалу, Чонгук говорит: — Есть подозрение, что люди идеализируют его в своём воображении. Откуда выводы о красоте, если его никто не видел? Ответа нет. Чонгук часто задумывается о понятии красоты. Почему одних людей называют красивыми, а других нет? Почему при взгляде на одних дыхание спирает, а внешность других не вызывает никаких эмоций? И главное — почему порой «красивые» люди в его глазах становятся абсолютными уродами, стоит узнать их получше. Хотя их внешность никак не меняется на деле. Будто с глаз снимают фильтр постграма. И почему же тогда самого Чонгука считают красивым? Он уверен, что душа его давно прогнила, если она еще есть у него. А разве такой человек может быть красивым? Выплывая из собственных размышлений, Чонгук продолжает: — Как его узнать? — Я знал, что ты заинтересуешься. — На такой вывод Чонгук лишь закатывает свои до ужаса миловидные глаза. — Бирюзовый бентли. — Какая безвкусица… Ещё бы на шевроле камаро приехал. До конца вечера Чонгука не покидает мысль о том, как может выглядеть владелец бирюзового бентли. Он склоняется к тому, что этот Ким Тэхён — какой-то сумасшедший, пропитанный пошлостью и пафосом, или гений, играющий свою роль, как и большинство в обществе богатых лицемеров. Никто якобы не знает, как он выглядит, но разъезжает на машине, которую не заметить невозможно. Что это за игра и каковы её правила? *** Студия Чонгука выглядит сейчас как бэкстейдж показа мод. На всех поверхностях разложены костюмы, блузки, рубашки, туфли, бусы. Он перемерил с десяток аутфитов, но всё кажется ему недостаточно идеальным. Конечно же, все костюмы близки к совершенству, придирчивость к собственному гардеробу — проявление волнения. Причина волнения — встреча с неизвестностью. Разумом Чонгук понимает, что, окажись этот Тэхён скучным, старым или натуралом — мир не перевернётся. Он не потеряет ровным счётом ничего. Но Чонгук любит определённость, а эта напущенная таинственность раздражает и оказывается якорем, не отпускающим мысли Чонгука. Он не может проиграть в игре, правил которой до сих пор не знает и уже ненавидит этого Ким Тэхёна. Итальянца? Британца? Peu importe. Наконец выбрав футболку с довольно глубоким вырезом, обнажившую ключицы и верх развитых грудных мышц, а поверх — синий вельветовый костюм гуччи с удлиненным пиджаком и широкими брюками, белые сапоги с небольшим каблуком и несколько колец, Чонгук остаётся доволен своим видом. Не менее вызывающе, чем бирюзовый бентли, но хотя бы со вкусом. Всё ещё стоя перед зеркалом, Чонгук обращает внимание на пришедшее сообщение от Чимина, который в привычной ему манере с налётом издевательства интересуется, готова ли золушка к балу. Чонгук наскоро печатает «в полночь гуччи не превратится в лохмотья», откидывает телефон и вновь устремляет взгляд в зеркало. Поправляет вьющуюся прядь чёлки и решает, что вид более чем идеален. Вид, но не образ. Понимая, что у него есть ещё пара минут перед тем, как за ним заедет Чимин, Чонгук подходит к окну студии, оценивая погоду. Его запах должен соотвествовать не только аутфиту, но и атмосфере текущего дня. Небо чистым полотном растягивается над городом, покрывая его нагрянувшими сумерками. Чонгук слегка улыбается лишь уголками губ и отправляется в ванную, добавляя последнюю нотку в свой образ — парфюм. Иногда он задумывается о теории любви, построенной на запахе. Если любовь и существует — впрочем, во что он уже потерял веру — Чонгуку кажется, что именно запах человека является ее природой. И тогда под ароматами духов, косметики, мыла и кондиционера для белья люди обречены остаться несчастными сердцами, не нашедшими своей родственной души. Но с другой стороны, разве Gucci Memoire не пахнет как абсолютная любовь? — Merde… — Чонгук смотрит на двух мужчин, вышедших из бирюзового бентли, и готов молиться любым богам, лишь бы именно обладатель столь выразительного профиля и пронзительного взгляда оказался Тэхёном. Они оба довольно привлекательны, но если одного он описал бы как «добряк», то второго — дьявол. Потому что он дьявольски красив. Чонгук смотрит на них, не отрываясь, и ждёт подходящего момента, чтобы познакомиться. «Добряк» одет в чёрные прямые брюки, белую рубашку с закатанными до локтей рукавами и расстегнутой верхней пуговицей, а на левой кисти виднеются ролекс. «Дьявол» же одет в чёрный бадлон и костюм. Он выглядит просто, но со вкусом, никакого шика, хоть костюм будто сшит под него. Но Чонгук в аутфите не может узнать ни прада, ни селин. Движения мужчины минимальны, но грациозны. Он будто только что сошел с подиума. Не хочется признавать, но безвкусному бентли скорее подходят кричащие ролекс, чем безымянный костюм. Когда Чонгук видит, что Джил заговаривает с мужчинами, как со старыми знакомыми, решает, что сейчас самый подходящий момент — можно попросить её познакомить с Тэхёном. — Дорогуша, диор тебе к лицу, — громко говорит Чонгук, чтобы привлечь внимание Джил, подходя к ней, — как я рад тебя видеть, — и приветствует двумя поцелуями на французский манер. Девушка расплывается в столь широкой улыбке, что не считает лишним скромно прикрыть её рукой. — Ох, Чонгук! Я тоже рада тебя видеть. — Не представишь меня этим джентльменам? — сразу же подхватывает Чонгук, но старается быть как можно учтивее, обращая внимание на мужчин, которые совсем притихли с появлением Чонгука. — Ох, конечно, совсем забылась, — Джил слегка смущается, — Джентльмены, это Чон Чонгук. Чонгук, это… Не успевает Джил договорить, как обладатель ролекс перебивает её, протягивая Чонгук руку: — Меня зовут Ким Тэхён, приятно познакомиться, Чон Чонгук. Чон Чонгук… Это твоё настоящее имя? Звучит как имя поп-звезды, — он и правда выглядит радостным, улыбаясь во все тридцать два с очаровательной десневой улыбкой, соответствуя придуманному Чонгуком прозвищу «добряк», и пожимает крепко руку. «Приятно познакомиться» не звучит лишь формальностью. — А это мой друг Юнги, — говорит он, поворачиваясь к мужчине, если таковым можно назвать дьявола, рядом. Джил стоит немного растерянная, что заметно невооруженным взглядом, но не встревает. Спектакль отыгран и ей роли в нём не давали. — Юнги?.. — уточняет Чонгук, пожимая руку ему. — Юнги. Просто Юнги. — Приятно познакомиться, «просто Юнги», — рукопожатие уже слегка затягивается, но Чонгук всё не отпускает его руку, всматриваясь в Юнги. Он пробегается глазами по всему лицу, отмечает, что небольшая щетина действительно сексуальна и не кажется небрежностью, но глаза… Они словно чёрное пламя, что обжигает Чонгука, а тяжесть взгляда будто сковывает в кандалы и не даёт сдвинуться. Если его глаза — айсберг, то Титаник Чонгука уже идёт ко дну. — Кхм… — Тэхён прочищает горло, привлекая тем самым внимание на себя, и Чонгук, опомнившись, отпускает руку. И тут Чонгук оказывается прав, его не назовёшь никак иначе — дьявол во плоти. — Хосок, ты говорил, что он британец? — говорит Чонгук, вглядываясь в противоположный край внутреннего сада, где у бассейна уже знакомые ему мужчины общаются с кем-то. — Что? А, ты о Тэхёне? — Чонгук не отвечает, лишь едва заметно кивает с вытянутыми вперед губами. — Ну, да, должен быть британцем, — не сразу поняв суть вопроса, отвечает Хосок, нахмурив лоб и отпив из своего бокала. — Нет, ну ты слышал его акцент вообще? Merde… Британец, черт возьми. Аж три года как из Эдинбурга приехал, наверное, — Чонгук продолжает ворчать, недовольный знакомством с Тэхёном и его другом. Он не до конца осознаёт точную причину своего раздражения. Ранее его пугала неизвестность, но теперь он знает, кто такой Ким Тэхён: приятный, красивый мужчина слегка за тридцать, явно богатый, будто излучающий свет десневой улыбкой и раскосыми глазами. Его пугает открытость души Тэхёна: он ожидал скорее встретить акулу бизнеса, вне работы говорящего сто слов в год. Но это всё не то. Не то, что хотел Чонгук. Теперь его мысли занимают вопросы об этом Юнги. Кто он вообще, чем занимается, да хотя бы его фамилию. Что значит «просто Юнги»? Он что-то скрывает?.. При всем потоке мыслей, определенность кажется Чонгуку более легким путем, так что он решает, несомненно, получше узнать Ким Тэхёна. Спустя пару часов, когда Тэхён и просто Юнги беседуют о чём-то лишь в скромной компании друг друга, Чонгук бесцеремонно прерывает их разговор. — Кхм… Надеюсь, не отвлекаю? — с максимально очаровательной улыбкой обращается к мужчинам. — Что вы, мистер Чон, конечно, нет! Или лучше Чонгук?.. Я не знаю, как обращаться к поп-звездам, честно говоря, — весело отвечает Ким Тэхён. — Я правда не поп-звезда, но лучше просто Чонгук, — немного смущаясь — едва ли искренне — говорит Чонгук. Он не совсем понимает, шутка это или нет. — Да? Парень, обязательно попробуй петь или танцевать — я не знаю, что угодно, но я буду твоим первым фанатом. Чонгук всё ещё продолжает искренне не понимать — это такой своеобразный юмор или нет, но решает проигнорировать и перевести тему: — Вы давно в Нью-Йорке, мистер Ким? Несколько мгновений ответа не следует, и Чонгук уже думает, что неправильно назвал фамилию. — А, Тэхён! Зови меня Тэхён, пожалуйста, — опомнившись, тараторит. — Около. двух недель? Да, точно, две недели уже. Просто всё дела да дела, не замечаешь, как день сменяется другим, — закатывая глаза и театрально вздыхая, отвечает Тэхён. — Ох, работа даже не позволяет, наверное, увидеть город? Может, у тебя найдётся немного свободного времени, чтобы я мог отвлечь тебя от работы и показать, что существует не только деловой Нью-Йорк? — Юнги, что думаешь об этом? — на тон тише спрашивает Тэхён. — Я думаю, это прекрасная идея, — с лёгким намеком на улыбку отвечает просто Юнги. — Тогда у нас точно найдётся время. Созвонимся? — говорит Ким Тэхён, протягивая визитку с номером, и направляется кому-то навстречу, не дожидаясь ответа. Просто Юнги ещё буквально мгновение стоит, прожигая взглядом лицо Чонгука, после чего разворачивается, слегка склонив голову, и следует хвостом за другом. Чонгук замирает, смотря в спины уходящим мужчинам, а затем переводит взгляд на свою руку, держащую визитку. Кто-то ещё пользуется бумажными визитками? Те же люди, что читают газеты? Да он и не совсем понимает, кого пригласил. Сразу обоих? Они идут только комплектом? — Хосок, кто он вообще? — раздраженно спрашивает Чонгук, занимая привычное сегодня положение на противоположном конце сада от Тэхёна и Юнги, не отрывая взгляда от них. — Чонгук, есть небольшая проблема, — шепчет Хосок, — я не умею читать мысли. Ты о ком? — О Юнги, о ком ещё, — словно это самое очевидное в мире, закатив глаза, отвечает Чонгук. — Юнги?.. Какой Юнги? — Просто Юнги. Тот, что ни на шаг не отходит от Ким Тэхёна. Кто он? Его парень? Муж? Друг? Брат? Сват? У этого просто Юнги есть фамилия? Хоть что-нибудь кто-нибудь знает о нём? — Чонгук с нетерпением смотрит на Хосока, который обычно знает всё и обо всех. Но сейчас растерянность на лице Чон Хосока не даёт Чонгуку надежды получить ответ. — Э-э… Честно говоря, я вообще без понятия, кто он. Но будь он парнем или, прости господи, мужем Тэхёна, думаю, я бы точно знал об этом. Выдохни. Он тебе хоть понравился? — О ком именно говорит Хосок, Чонгук решает её уточнять. — Я бы определённо познакомился с ним поближе и не только. Я должен узнать, кто он такой. — Подозрительный прищур круглых глаз лишает их всякой миловидности. — Ну, он британец, владелец сети отелей, тебе ещё какая-то информация нужна? Группа крови? Девичья фамилия матери? — Издёвка, не присущая Хосоку, в голосе прослеживается отчётливо. — Стоп, что? — Глубокая складка над переносицей из-за сведённых бровей выдаёт крайнюю озадаченность. — Просто Юнги — владелец сети отелей? — Чонгук, я думал, мы уже говорим о Ким Тэхёне. — Хосок не сдерживается от беззлобной усмешки. — А-а-а, Тэхён… Тэхён, ну, да, вроде неплох. Я взял его номер. Да-да, Тэхён молод, симпатичен, вполне себе. Думаю, он окажется лёгкой мишенью, — с привычной лёгкостью в голосе, вернувшем себе заигрывающий тон, говорит Чонгук. — Но просто Юнги лучше, да? — вновь усмехнувшись, спрашивает Хосок и легонько толкает локтем Чонгука, который вновь смотрит в сторону Тэхёна и Юнги. — Есть такое… Но вдруг он беден, как церковная мышь? — С милым рай и в шалаше! — После этих слов лицо Чонгука искажается, будто Хосок сказал нечто слишком мерзкое для его нежных ушей. Чонгук искренне верит, что глупее и абсурднее придумать фразу сложно.